Помоги проекту - поделись книгой:
— А не слишком ли вы молоды для репортерской работы?
Я начал заводиться. Меня всегда раздражают разговоры о моем возрасте, а на работе больше всего. Может, мне и нет восемнадцати, но я делаю мужскую работу и делаю ее профессионально.
— Здесь, на Фенрисе, они быстро взрослеют, — вмешался капитан, чем заслужил мою благодарность. — Иначе они бы не только не выросли, но и не выжили.
Мюрелл отстегнул свой мнемофон и наговорил все, сказанное капитаном. Первая строка одной из глав его книги, подумал я. Потом ему захотелось узнать, являюсь ли я коренным жителем Фенриса. Пора было с этим кончать. Такие разговоры надо прекращать сразу, как только они начинаются.
— Кто у кого берет интервью? — поинтересовался я. — В вашем распоряжении как минимум пятьсот часов до прибытия следующего корабля, у меня же есть только два с половиной часа до моего следующего выхода в эфир. Вы хотите, чтобы мы осветили ваш приезд, не так ли? Чем больше рекламы мы вам сделаем, тем легче в дальнейшем будет продвигаться ваша собственная работа.
Затем я представлял Тома и некоторое время изображал, что мне необходима его помощь для подготовки всей моей системы к полноценному интервью. Потом мы расположились в тихом уголке и интервью началось. Всем известно, что журналист, беря интервью, пользуется магнитофоном, то, что было у меня, было гораздо лучше. У меня был записывающий радиопередатчик. Так же, как и аудиовидеосистема, он не только был связан напрямую с «Таймс», но и делал страховочную запись. Я достал блокнот и, вертя в руках карандаш, незаметно щелкнул выключателем. Интервью началось с вопроса о том, что подтолкнуло Глена Мюрелла к решению написать книгу о Фенрисе.
Писатель заговорил, и я лишь время от времени вставлял кое-какие вопросы, не особенно внимательно прислушиваясь к тому, что он отвечал. Приемник справится с этим лучше меня. Одновременно я пытался наблюдать за Равиком, Холстоком и Белшером в другой стороне комнаты и за Бишем в третьей. Биш находился в пределах слышимости. Краем глаза я увидел, что из угла комнаты в его сторону направляется молодой человек, похоже, это был военный в штатском.
— Мой дорогой Бишоп! — приветствовал он.
Насколько мне было известно, родина этого прозвища — Фенрис. Я решил взять это на заметку.
— Ну, здравствуй, — отвечал Биш, протягивая руку. — Ты был в Афганистане, как я понимаю.
Ну точно! Я уже говорил, что читал истории о Шерлоке Холмсе, это место было мне знакомо. Встреча была организована заранее, подумал я, они не знают друг друга, им необходим пароль. Потом я вернулся к своему писателю, решив позже заняться Бишем Вэром и «доктором Вадсоном».
Вскоре я начал замечать некоторые странности и в поведении Мюрелла, что подтверждало мои прежние подозрения. Он не смог точно назвать имя своего издателя, не знал, кто его литературный агент, а когда мы дошли до воспоминаний о его журналистской деятельности, он постоянно употреблял выражение «ньюс сервис». Так говорят все. Все, кроме журналистов. Журналисты всегда говорят «пресса» вместо «ньюс сервис», особенно между собой.
Конечно, сейчас никакой печати не существовало. Все, что получала публика, — это фотопринт с телепринта. Так как тираж у «Таймс» был не очень большой, в Порт Сандоре и в небольших поселениях на архипелаге имелось всего 400 или 500 принтеров. Большинство из них находилось в кафе, табачных магазинчиках и тому подобных местах. Принтеры арендовали владельцы этих заведений, информацию можно было получить в любую минуту, предварительно опустив в щель монетку. Некоторые крупные корабли, такие, как «Явелин» Джо Кивельсона или «Бульдог» Нипа Спацони также имели принтеры у себя на борту.
Когда-то, очень давно, вся информация печаталась на бумаге, копии размножались, а затем поступали в продажу. Для размножения использовались прессы, такие же тяжелые, как корабельные двигатели. Вот почему мы до сих пор называем себя «пресса». Такие старые газеты Земли, как «Ла Пренса» в Буэнос-Айресе и «Мельбурн Таймс», которая во времена, когда еще существовал Лондон, называлась «Лондон Таймс», первоначально печатались именно таким способом.
Наконец я закончил с моим интервью и убил еще пятнадцать минут на аудиовидеозапись, которая в последствии была сокращена до пяти минут. Биш и доктор Вадсон уже исчезли, я думаю, в направлении корабельного бара, а Равик и компаньоны, с присущей им конспирацией, обсуждали свои дальнейшие действия в отношении охотников. Я оставил Мюрелла на Тома и направился в их сторону. По пути я демонстративно достал из кармана блокнот и ручку.
— Добрый день, джентльмены, — поприветствовал я. — Я представляю «Таймс».
— Проваливай, сынок, у нас нет времени заниматься с тобой, — сказал Холсток.
— Но мне бы хотелось кое-что услышать от мистера Белшера, — начал я.
— Приходи лет через пять-шесть, когда у тебя подсохнет под носом, сказал мне Равик.
— Наших читателей не интересует состояние моего носа, — сказал я сладким голосом. — Их интересуют цены на воск. Что это за слухи об очередном понижении? Тридцать пять сентисолов за фунт, как я понимаю?
— Стив, молодой человек работает в «Таймс», его отец опубликует все, что он принесет на хвосте, — возразил Белшер. — Лучше дать ему какую-нибудь информацию, — он повернулся ко мне. — Я не знаю, где произошла утечка, но это правда, — сказал он.
У Белшера было длинное, как у лошади лицо. По крайней мере, он был похож на те фотографии лошадей, которые я видел раньше. А когда Белшер начинал говорить, лицо у него вытягивалось еще больше и становилось скорбным, как у владельца похоронного бюро, по десять тысяч солов за похороны.
— Действительно, цены опять начали падать. Кто-то изобрел синтетический заменитель. Конечно, качество по сравнению с натуральным на порядок ниже, но ты постарайся и объясни это людям. Чтобы продолжать заниматься бизнесом у «Капстад» нет другого пути, кроме понижения цен…
Дальше он продолжал в том же духе, я сдерживался, как мог. Во-первых, я был абсолютно уверен в том, что ни плохого, ни хорошего заменителя воска не существовало. Во-вторых, этот товар продавался не легковерной публике, а предприятиям, выпускающим снаряжение, на которых работал специальный персонал, занимающийся проверкой качества продукции в соответствии с общепринятыми стандартами безопасности. Белшер не подозревал, что вся эта ахинея передается в «Таймс» с той же скоростью, с какой выливается из его пасти, ему казалось, что я делаю только кое-какие пометки у себя в блокноте. Я знал, что сделает отец, он пустит это в эфир в исполнении Белшера.
Может, тогда охотники поймут, что к чему.
Закончив с Белшером, я отснял небольшой кусок с капитаном Мэршаком и присоединился к Тому с Мюреллом.
— Мистер Мюрелл говорит, что он остановится у вас, — сказал Том, кажется, он был также расстроен, как и профессор Хартзенбох. Мне стало интересно, неужели Том собирается похитить у меня известного автора? — Он хочет выйти с нами в море, на охоту.
— Вот это круто! Надеюсь, ты не забыл, что обещал и меня взять на «Явелин»? Как раз сейчас мистер Мюрелл — моя главная тема.
Я щелкнул выключателем обратной связи на своей камере:
— Вызываю «Таймс». Мне нужно, чтобы кто-нибудь приехал на космодром и забрал нас и багаж мистера Мюрелла.
— Эй, я на машине. У меня джип, — перебил меня Том, — он на нижнем уровне. Можно воспользоваться.
Странное место для парковки машины, подумал я, видимо, пока Белшер вешал мне лапшу на уши, между Томом и Мюреллом возникло определенное взаимопонимание. За этим я не успел проследить. А ведь предполагалось, что Уолтер Бойд — репортер-ястреб.
Мюрелл очень быстро собрал свой багаж, его было на удивление мало, среди вещей я не увидел ничего похожего на фотоаппарат или магнитофон. Когда Мюрелл, закончив сборы, вышел из каюты, я обратил внимание, что у него с левой стороны, на уровне пояса что-то выпирает из-под пиджака. Судя по размерам это мог быть 8,5 мм автоматический пистолет. Видимо, моего писателя обстоятельно проинструктировали об обстановке в Порт Сандоре. Обычно мы находимся на Уровне Главного Города, джип Тома находился на Нижнем Уровне, однако он не предложил нам выйти в обычном месте и подождать, пока он поднимет к нам свой джип. Я тоже не стал ничего предлагать, в конце концов, это машина Тома, а мы его не нанимали. Кроме того, мне становилось любопытно, любопытство же — основная часть всей экипировки журналиста.
Один из рабочих космодрома загрузил наши вещи на подъемник и опустил его к нижним люкам, через которые происходила разгрузка корабля. На борт было практически нечего поднимать, разве что почту да старые фильмы Адольфа Лаутера. Наш основной товар — восковой жир монстров, экспортируется только на Землю, и его заберет «Мыс Канаверэл», через пятьсот часов прибывающий с Одина на Фенрис. Весь импорт, не считая некоторых предметов роскоши, поступает к нам с Земли, так что «Пинемюнд» только начинал разгрузку. Мы спускались вниз на буксире, нагруженном амуницией. Я обратил внимание на то, что Мюрелл внимательно рассматривает ящики, отмеченные: ЗЕМНЫЕ ФЕДЕРАЛЬНЫЕ СИЛЫ; 50 ММ, МК 608, ПРОТИВОПЕХОТНЫЕ И ПРОТИВОТАНКОВЫЕ, 25 ДИСКОВ; ПРОВЕРЕНО; ЗАБРАКОВАНО; УСТАРЕЛО. Охотники покупали все это через Кооперацию, стоимость была в два раза ниже, но вряд ли от этого была какая-то польза. Мюрелл никак не прокомментировал увиденное, мы с Томом тоже промолчали.
Мы вышли на дне шахты, на тысячу футов ниже того места, откуда я поднимался на борт «Пинемюнда», и на минутку остановились. Мюрелл с восхищением осматривал огромный амфитеатр.
— Когда я узнал, что корабль имеет возможность приземлиться прямо на поверхности планеты, я понял, что ваш космодром не маленький, но я никак не ожидал подобного размаха, — сказал он. — И все это обслуживает население в двадцать тысяч человек?
— Двадцать четыре тысячи семьсот восемь, если только человек, пострадавший в баре около половины второго, не умер, — ответил я. — Но вы не должны забывать, что космодром построен почти сто лет назад, а тогда население было в десять раз больше.
Я уже знал от Мюрелла все необходимое для репортажа и теперь была его очередь задавать вопросы.
— Я думаю, вы немного знаете историю Фенриса, — сказал я.
— Да, на Земле достаточно информации о колонизации Фенриса, вплоть до банкротства компании. Но очень многие не имеют представления о том, что происходило после этого. Вот почему я решил написать эту книгу.
Я начал рассказывать:
— На Материке было построено несколько городов. Теперь все они покинуты. Первый построили традиционно — все здания находились на поверхности, но вскоре стало понятно, что при здешнем четырехдневном цикле в нем невозможно существовать. Тогда начали копать вглубь. Чартерная Компания Фенриса доставила сюда огромное количество оборудования для разработки недр. Колонисты начали строить города-норы, такие как Северный Гемпшир на Земле, построенный в течение третьей и четвертой мировой войн, или как города на Луне, в Зоне Сумерек на Меркурии, на Титане. Эта земля богата ценными минералами, может быть, в следующем столетии наши потомки начнут их разрабатывать.
За шесть лет до того, как Компания Фенриса развалилась на куски, колонисты решили сконцентрироваться в одном городе, здесь, на архипелаге. Море в этом месте остается прохладным в дневное время, а по ночам остужается не так сильно. Так на острове Оклиф был построен Порт Сандор.
— Для удобства охоты на монстров? — спросил Мюрелл.
— Нет. О монстрах из моря Ярви узнали уже после того, как был построен город, за год до банкротства компании, но тогда еще не знали, как можно использовать жир.
Я начал рассказ о флоре и фауне Фенриса. Так как колебания температуры воздуха на поверхности делают ее практически непригодной для существования любых организмов, все формы жизни, в большинстве своем, на Фенрисе развиваются под водой. Наземные животные очень активны в течение восхода и заката, когда же становится холоднее или начинается жара, они расползаются по норам, прячутся в расщелины среди скал и впадают в спячку. Разговаривая с Мюреллом, я понял, что он всерьез интересуется нашей планетой и та информация, которую ему удалось получить ранее, не так уж далека от истины.
Мне показалось, что у него сложилось впечатление, что и Порт Сандор был построен под землей. Я просветил его на этот счет.
— Думаю, при посадке вы заметили, что из себя представляет это место, — сказал я. — Обыкновенное плато с разбросанными по нему шахтами с куполообразными покрытиями да посадочные полосы. До прихода колонистов это была долина, расположенная между двух холмов. Город строился в долине, уровень за уровнем, а затем холмы сравняли с Верхним Уровнем. В нашей публичной библиотеке полно фильмов, рассказывающих о строительстве Порт Сандора. Насколько мне известно, за пределами Фенриса нет ни одной копии этих фильмов.
Казалось бы, мистер Мюрелл должен был крайне разволноваться, услышав последний пассаж, и проявить горячее желание просмотреть все эти редкие ленты, вместо этого он проявил интерес к разгрузке корабля. В этот момент разгружали продукты. Мюреллу захотелось узнать, вынуждены ли мы экспортировать все необходимые нам продукты.
— О, нет. Сейчас мы спускаемся на Нижний Уровень, там находятся основные хранилища. А на Втором и Третьем Уровнях, отсчет ведется от Уровня Главного Города, находятся фермы, благодаря им мы имеем достаточно и растительной и животной пищи. Мы производим собственный строевой лес, на закате мы собираем болотный камыш и превращаем его в древесную массу. Местные деревья дают очень хорошую крепкую древесину, но мы используем ее только для производства мебели, прикладов и тому подобного. Деревья на Фенрисе растут только в течение четырех периодов в год, что составляет двести часов в год. Около тысячи наших людей работают на материке, они добывают и плавят руду. Но каждый миллисол на Фенрисе получен от продажи воскового жира монстров, если не напрямую, то из вторых или третьих рук.
Кажется, это место в моем рассказе заинтересовало мистера Мюрелла больше предыдущего. Может быть, его книга, если он вообще собирался написать таковую, задумывалась, как экономическое исследование Фенриса. Или интерес Мюрелла, если он вообще у него имелся, сводился к местному производству руды, древесины, продуктов питания и тому подобное. Я начал рассказывать ему о наших фермах, о фабриках, на которых можно было получить любой сорт животной ткани, какой вам угодно — говядина, дичь, мясо фрейанского зоуми, молоко заратустранской степной коровы… Мюрелл знал, что земляне не могли употреблять в пищу никакие животные организмы Фенриса.
— Здесь вы можете получить любые, какие вашей душе угодно, деликатесы, — рассказывал я, — мы выращиваем гусиную печень, размер которой составляет около пятидесяти футов в диаметре.
К этому времени мы добрались до Нижнего Уровня. Здесь было прохладно и приятно, ровный свет струился с высоты пятидесяти футов. Источники света находились между оснований огромных колонн, которые располагались на расстоянии двухсот ярдов друг от друга. Колонны поддерживали крышу из камней и земли, которая изолировала Нижний Уровень.
Мы приблизились к тому месту, где до прибытия «Мыса Канаверэл» складировали воск. Он был упакован в вакуумный пластик и напоминал огромные болонские сосиски, каждая весом в полтонны. На каждой упаковке красовалась эмблема Кооперации Охотников. Мюрелл проявил живой интерес к этой продукции и тут же в уме подсчитал, сколько всего воска здесь находится и сколько можно за него выручить.
— Кому все это принадлежит? — спросил он. — Кооперации Охотников? До сих пор Том предоставлял мне вести беседу с мистером Мюреллом, но на этот вопрос он ответил сам, причем очень выразительно:
— Нет. Все это принадлежит охотникам, — сказал он. — Все команды охотников владеют этим воском сообща. Кооперация продает за них товар. Капитан получает выручку через Кооперацию, а затем делит деньги между всеми членами экипажа. Весь воск до последней унции, пока «Капстад» не заплатила за него, принадлежит охотникам, добившим его.
— Понятно. А если капитан захочет получить свой товар обратно уже после того, как он передал его Кооперации? — спросил Мюрелл.
— Без вопросов.
Мюрелл кивнул, и мы двинулись дальше. Подсобный рабочий, который вез на подъемнике наш багаж, остановился поболтать с парочкой своих приятелей. Мы медленно продвигались по Нижнему Уровню, время от времени мимо нас проезжали грузовики. Потом я увидел Биша Вэра, он сидел на упаковке воска и разговаривал с человеком из Службы Безопасности Космодрома. Оба курили, но в этом не было ничего опасного. Если воск загорится, это будет действительно зрелище, но для этого его необходимо нагреть до температуры плюс семьсот пятьдесят градусов, сигареты для этого явно недостаточно. Биш, должно быть, пришел сюда тем же маршрутом, что и мы, я отнес это в раздел интересующих меня вопросов. Очень скоро у меня будет такое количество этих вопросов, подумал я, что они сами начнут отвечать друг на друга. Увидев нас, Биш махнул рукой, и вдруг лицо его собеседника стало белым, как моя рубашка, он схватил Биша за плечо. Биш не изменился в лице, он стряхнул руку собеседника, вскочил на ноги, отбросил сигару в сторону и отскочил в проход.
— Мюрелл! — крикнул он. — Не двигайся! Если тебе дорога жизнь — стой на месте!
Я увидел пистолет. Я не заметил, как и откуда он его достал, пистолет просто был в руке у Биша. Он стрелял, и гильзы со звоном сыпались на бетон. Вскоре все кончилось, подсобный рабочий бежал в нашу сторону. Мюрелл остался стоять, с разинутым ртом глядя на Биша.
— Отлично, — сказал Биш, возвращая пистолет на прежнее место. Отходи влево, осторожно. Никаких движений вправо…
Мюрелл, все еще пребывая в каком-то трансе, подчинился. Он сделал шаг в сторону, и за его ногой я увидел то, во что стрелял Биш. Это была серая тварь неправильной формы, длиной примерно шестнадцать дюймов и шириной не более четырех. Впереди овал сходился на конус и загибался вверх дюймов на шесть. Конус переходил во что-то похожее на антенну, которая в этот момент медленно сгибалась, испуская желтую маслянистую жидкость. Биш попал точно в цель. По бетону растекалось черно-серо-зеленое месиво.
Мы называли это — гусеничная улитка, потому что она передвигалась на коротких толстых ножках, расположенных в два ряда у нее на брюхе. Антенна, поднимающаяся из головы гусеничной улитки, — ее жало, а желтая маслянистая жидкость — яд. Десятая доля миллиграмма этого яда у вас в крови и открывай ворота, святой Петр, я приехал!
Том увидел улитку одновременно со мной, его лицо стало такого же цвета, как у офицера Службы Безопасности, думаю, мое смотрелось не лучше.
Когда Мюрелл увидел, что именно хотело с ним подружиться, могу поклясться на целом складе Библий, Коранов, свитков Торы, Буддистских молитвенных колец и идолов наших предков — волосы у него буквально встали дыбом. Я часто слышал это выражение, а теперь сам увидел, как это происходит. Я был прав, когда решил, что мистер Мюрелл хорошо знаком с местной флорой и фауной.
Я осмотрел его правую ногу, он не был ужален, иначе он бы уже не дышал, но он был забрызган, на левой брючине я увидел два желтых пятна. Я велел ему стоять тихо, левой рукой оттянул брючину, достал нож, отрезал забрызганный кусок и отбросил его на мертвую улитку.
Мюрелл начал кричать что-то по поводу своих брюк, мол, он мог бы отдать в чистку… Подошел Биш и вежливо попросил его перестать нести весь этот вздор.
— Никто не возьмется чистить ваши брюки, но даже если их кто-нибудь почистит, на них все равно останется какое-то количество яда. Когда-нибудь, не дай бог, вы поцарапаете ногу да еще попадете под дождь в ваших великолепных брюках, тогда Уолт сразу может приступать к написанию одного из своих чудесных некрологов.
Затем он повернулся к офицеру, передающему что-то по рации:
— Вызови скорую помощь. Возможен случай кожного отравления ядом гусеничной улитки, — через секунду, посмотрев на ногу Мюрелла, Биш добавил: — Опусти «возможен».
На коже у Мюрелла появились два маленьких пятнышка, которые начали приобретать цвет сырой печени. Яд не попал ему в кровь, но какая-то его часть просочилась через брюки. Того, что Мюрелл получил через кожу, было вполне достаточно, чтобы он серьезно заболел. Офицер что-то еще передал по рации, подъехал рабочий на подъемнике и опустил наш багаж. Мюрелл сел на свой чемодан. Том прикурил сигарету и передал ее Мюреллу, напомнив, чтобы тот сидел спокойно. Уже был слышен вой сирены скорой помощи.
Пилот и его помощник могли оказать только первую помощь. Они дали Мюреллу что-то выпить из фляжки, обильно смазали два пятна у него на ноге, залепили пластырем и проводили его в машину. Я сказал Мюреллу, что мы отвезем его вещи в «Таймс».
За время между выстрелами и воем сирены около нас собралась небольшая толпа. Получилась милая вечеринка взаимных претензий. Шеф рабочих обвинял во всем офицера Службы Безопасности. Управляющий складами обвинял во всем шефа рабочих. А представитель Главного управления Космодромом обвинял их всех сразу, одновременно передавая мне, что управляющий мистер Фиеши будет очень признателен, если я не придам огласке этот инцидент. Я сказал, что все зависит от редактора, и пусть он лучше переговорит с отцом. Никто не имел ни малейшего представления о том, откуда появилась улитка, но ничего мистического в этом тоже никто не видел. На Нижнем Уровне полно подобных тварей. Так как температура воздуха здесь постоянная, они остаются активными круглые сутки. Обычно они выбирают какого-нибудь раззяву среди рабочих и быстро вступают с ним в контакт.
Том стоял, глядя, как скорая уносит вдаль мистера Мюрелла, он явно не знал, что ему делать дальше. Несчастный случай с Мюреллом был для него неожиданным ударом. Это совпадало с тем, что начинало выстраиваться у меня в голове. Наконец Том отдал команду рабочему, и мы двинулись в ту сторону, где он оставил свой джип. Это было уже за территорией космодрома.
Биш шел рядом с нами, перезаряжая свой пистолет. Я обратил внимание на то, что это был десяти миллиметровый аргентинский кольт Федеральной службы, коммерческого типа. На Фенрисе было не так много подобного оружия. Достаточно десяти кольтов, но, в основном, из Южной Африки, еще такие кольты были на вооружении Консолидации Специальной Полиции Марса. Мой был 7,7 мм из Южной Африки, но сегодня я не взял его с собой.
— Ты знаешь, — сказал Биш, возвращая пистолет на место. — Я буду также признателен, как и мистер Фиеши, если ты не придашь гласности этот эпизод, если же вы решите опубликовать эту историю, хотелось бы, чтобы мое участие в ней было сведено до минимума. Ты, наверное, обратил внимание на то, что у меня имеется некоторый опыт в обращении с этими смертоносными железками, я бы предпочел, чтобы ты это не афишировал. Обычно мне удается избегать трудностей, но, если уж не получается, я предпочитаю иметь в запасе маленький сюрприз.
Мы все сели в джип. Том не очень-то благосклонно предложил Бишу подбросить его в любое место. Биш ответил, что он собирается в «Таймс», Том поднял джип в воздух и повел его в горизонтальном направлении. Мы попали в односторонний проход, переполненный грузовиками, перевозящими продукты на холодильные склады.
Задолго до этого я заметил среди всего прочет упаковки воска, ничем ни отличающиеся от обычных, кроме того, что на них не было Эмблем Кооперации, а просто были проставлены названия кораблей-охотников, такие как «Явелин», «Бульдог», «Адский наездник», «Слэшер» и тому подобные.
— Что здесь делает весь этот товар? — спросил я. — Далековато от доков и не очень близко к космодрому.
— Просто временный склад, — сказал Том. — Этот воск еще не сдан Кооперации.
Это ни о чем не говорило или говорило о многом. Я решил довольствоваться тем, что узнал. Мы въехали на пустое пространство площадью около пятидесяти квадратных футов. Возле джипа с установленным на нем семи миллиметровым пулеметом шесть мужчин в корабельной одежде играли в карты на ящике из-под амуниции. Я обратил внимание на то, что у каждого из них был пистолет, а когда два охотника заметили наше появление, они встали и взялись за винтовки. Том опустил джип, вышел из машины и подошел к ним. Они разговаривали несколько минут. Нельзя сказать, что физиономии охотников засияли от того, что сообщил им Том. Через некоторое время он вернулся, забрался на свое место и снова поднял джип.
Высота Уровня Главного Города составляла двести футов. Для нормальной циркуляции воздуха и свободного движения транспорта здесь ничего не строилось высотой более ста пятидесяти футов. Исключение составляли квадратные здания, расположенные на расстоянии двухсот ярдов друг от друга. Их фундамент находился на Нижнем Уровне, а верхняя часть поддерживала крышу всего уровня. Редакция «Таймс» занимала одно из таких зданий-колонн. Весь дом был в нашем распоряжении. В городе, рассчитанном на четверть миллиона человек, совсем не обязательно сидеть друг у друга на головах. Соответственно у нас не было верхней посадочной площадки, но, если не считать опор с углов здания и центральной колонны, вся улица была открыта для движения транспорта.
Том не проронил ни слова с тех пор, как мы отъехали от охотников, охраняющих незарегистрированный Кооперацией воск. Мы проехали несколько кварталов по Бродвею, Том опустил джип и плавно провел под одной из арок. Как обычно все вокруг было завалено различным снаряжением, товарами, полученными в обмен на рекламу, а также стояло несколько машин, наши и чьи-то еще. Двое механиков возились с одной из них. Я решил, в который уже раз, предпринять что-нибудь и навести здесь порядок. Через две-три сотни часов, подумал я, все корабли вернутся в порт, работы будет поменьше, и можно будет нанять в помощь пару человек.
Мы выгрузили вещи Мюрелла из джипа, и я немножко порыскал вокруг в поисках ручного подъемника.
— Останешься пообедать с нами, Том? — спросил я.
— А? — он не сразу понял, что я ему сказал. — Нет, спасибо, Уолт. Я должен вернуться на корабль. Отец хочет переговорить со мной до собрания.
— А ты как, Биш? Не желаешь разделить с нами «что бог послал»?
— Буду очень рад, — уверил меня Биш.
С отсутствующим видом Том попрощался с нами, поднял джип и вывел его на улицу. Мы посмотрели ему вслед, кажется, Биш хотел что-то сказать, но передумал. Мы отбуксировали багаж Мюрелла вместе с моим барахлом к лифту за центральной колонной и начали подниматься на последний этаж, где располагался редакторский офис.
Выйдя из лифта, мы сразу попали в большой зал, занимающий половину всего этажа. Все пространство было заставлено рабочими столами, видеоаппаратурой, радиоприемниками и фото-принтерами.
Отец, как обычно, был в сером халате до колен и, как обычно же, из-под растрепанных усов у него торчала трубка, которую он каждую минуту доставал изо рта, чтобы прикурить.
Он монтировал переданный мной материал для следующего выпуска новостей. По диагонали от него располагался весь остальной штат «Тайма» в лице Юлия Кубанова. Надев наушники, он сидел за наборной машинкой, его пальцы быстро бегали по клавиатуре. Юлий Кубанов — охотник на монстров с большим стажем. В одном из походов он потерял ногу и был вынужден приобрести еще одну специальность. Он до сих пор носил бороду, неотъемлемую часть любого охотника, правда, уже совсем седую.
— Материал дошел нормально? — спросил я.
— Да. Что ты думаешь об этом Белшере? — спросил отец, не оборачиваясь. — Приходилось ли тебе когда-нибудь слышать такое количество бесстыдной лжи?
Потом краем глаза он заметил подъемник, нагруженный багажом, и частично моего спутника.
— Мистер Мюрелл? Извините, мне необходимо еще несколько секунд, чтобы соединить эту проклятую запись.
Наконец он закончил работу.
Поделиться книгой: