Газета Завтра 764 (28 2008)

Во-вторых, работа с внутрисистемным Танатосом (автономным потенциалом смерти системы) для кого-то уже является не искусством, а технологией. Или же гибридом искусства и технологии.

В-третьих, опыт работы с внутрисистемным Танатосом наращивается.

В-четвертых, нет никаких оснований считать, что этот опыт (а также новые разработки) не будут применены для активизации внутрисистемного Танатоса страны под названием Российская Федерация. Если такой опыт был применен успешно для активизации внутрисистемного Танатоса страны под названием СССР… Если его применение (и именно оно) называется "перестройка" (прошу не путать с периодом перемен, развитием, ускорением и прорывом), то почему невозможна "перестройка-2"? Конечно, с учетом новой специфики: степени повреждения культурного ядра, глобального контекста, особенностей имеющихся осевых функций и так далее.

В-пятых, если тогда "перестройку" (как отрицание развития) осуществляли под маской развития, если за все эти годы "перестройку" как "Танатос периода перемен" так и не рассмотрели отдельно от "Эроса периода перемен" (развития, ускорения и прорыва), — то почему сейчас кто-то не может попробовать осуществить "перестройку-2" (новое отрицание развития) под маской развития-2?

Ну, и что делать? Отрицать идею развития? Бороться с головной болью методом отсечения головы? Это глупо. И кто-то, наверное, рассчитывает на то, что возобладает подобная глупость.

А в чем альтернатива? Бежать, очертя голову, за всем, что будет рекламировать себя в качестве Эроса, являясь на деле Танатосом ("То кости лязгают о кости" — Блок)? Уже добегались в конце 80-х годов…

Ну и что делать-то? Голову беречь, вот что!

Надо не только понять, но и ценностно ощутить отличие "перестройки" от развития (ускорения и так далее) как отличие Танатоса от Эроса. А пережив и поняв, вооружиться "датчиками скверны", способными уловить, где дух живой, а где мертвый, где развитие, а где "перестройка" как его антитеза. А к датчикам этим подключить сирену — чтобы она выла при первых отклонениях стрелки за "красную черту". И чтобы все и каждый поняли, что значит вой этой сирены. Да, каждый!

Нужны не внешние, а внутренние датчики (хотя хотелось бы, чтобы внешние тоже были). Если вы понимаете, чем одно отличается от другого, вас не "возьмут на хапок", не захватят врасплох, как в конце 80-х годов. Но и в пугливого стагнационщика, лепечущего "хочу Брежнева, чтобы не было Горбачева!", тоже не превратят.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯразвития — это выявление ряда смыслов, которые содержит в себе сама идея развития. Зачем нужно обсуждение развития?

Первая и основная цель — теоретически проработать возможность движения в векторе "ускорение — прорыв".

Вторая цель — не дать нашим противникам в руки тех карт, которые им так нужны. Не дать им низвести группу оппонентов "перестройки" к группе ретроградов, враждебных переменам. Если мы правильно задаем альтернативу между линией на ускорение и прорыв — и линией на "перестройку", то мы сумеем избежать этого капкана. А противникам нашим, повторяю, очень хочется, чтобы мы в него угодили.

Третья цель — добить "перестройку". Добить ее до конца. Это актуальная политическая задача. И, чтобы ее решить, нужен соответствующий новый понятийный аппарат. Существующего аппарата категорически недостаточно.

Четвертая цель — в защите подлинных ценностей развития и Восхождения человечества. Только отделив ускорение и прорыв от "перестройки", как зерна от плевел, мы можем спасти подлинность развития. А значит, и свою Родину.

Только так мы спасем идеалы прогресса и гуманизма. А может быть, и идеалы свободы и демократии (хотелось бы, чтобы и их). Но, в любом случае, это спасение возможно лишь при абсолютном размежевании с духом "перестройки" как "духом мертвым". Если же мы и "дух живой", и все эти нуждающиеся в спасении ценности будем ассоциировать с "перестройкой", то есть "духом мертвым", то ценности погибнут, а мы окажемся в клоаке абсолютной реакции. Может быть, кому-то именно это и нужно?

Согласитесь, что четыре вводимых мною цели не чужды идее развития, но одновременно являются целями политическими. И в этом смысле можно говорить о политической теории. Но политическая теория только тогда имеет право на существование, когда сопрягается хоть с какой-то практикой.

Есть ли эта практика? Иначе говоря — запахло ли "перестройкой" как очередной социальной скверной?

Если я просто скажу, что запахло, — то я инквизитор. Это отвратительная роль, которая мне претит более, чем любая другая. Есть люди, которые к ней тянутся, и даже пишут по этому поводу модные сочинения. Но я знаю, что развязывание охоты на ведьм — вернейший путь к разрушению своей страны и своего общества. Дух охоты на ведьм вообще омерзителен. Но он ведь еще имеет свойство превращаться в корыстный промысел. У вас сосед по коммуналке слишком долго в туалете сидит и вам мешает… Почему не назвать его врагом народа, если вы можете? Почему он враг народа? "А у меня нюх такой — я чую…"

Короче, нужны не отсылки к интуиции (чую… не чую…), а доказательства. И нужны они не для того, чтобы кого-то прищучить или даже осудить. Они каждому нужны для себя. Если вы понимаете, что к чему, то в вас этот "дух смерти" не разбудят. Вы себя спасете и другим поможете.

Займитесь не ущучиванием других, а самими собой. Не дайте взять себя тепленькими этому самому новому Танатосу, научитесь ставить соответствующие защиты, — и не будет никакой "перестройки-2". Ухмылки будут и пожимания плечами, а не очередной самоубийственный покаянный массовый вой.

Кому-то не нравятся смыслократы. Но что плохого в смыслократии? Какая-то "кратия" всегда будет… или что — нужна плутократия? А может, танатократия?

Сталин был неизмеримо кровожаднее Горбачева или Ельцина. Но он не мог дать товарищу по партии задание и потом наказать товарища за то, что тот его прямое указание выполнил. Потому что Сталину нужно было, чтобы система работала. А в этом случае она работать перестает немедленно. Горбачеву же, как минимум, не нужно было, чтобы система работала. А как максимум, ему нужно было, чтобы она не работала. При чем тут Макиавелли? Макиавелли не рекомендовал государю покупать политическое выживание (власть как форму) ценой уничтожения власти как содержания. Макиавелли рекомендовал государю презирать людей, а не государство, которое он возглавляет…

Да, в связи с известным скандалом по поводу корпорации АНТ Николай Иванович Рыжков плакал. А почему он плакал? Он был слабым человеком? Директор Уралмаша не может быть слабым человеком. Рыжков, спасая Армению после землетрясения, ну никак не проявил себя в качестве слабого руководителя. Так почему он плакал?

Рыжков увидел, как Горбачев сделал то, после чего их, как ему казалось, общая собственность — система — уже не будет работать. И еще Рыжков услышал хохот товарищей по системе. Почему-то по-идиотски радовавшихся тому, что система работать уже не будет. В этом была скверна. Она дохнула на Рыжкова. И он заплакал.

Но так вести себя с системой Горбачев мог только после того, как шабаш "перестройки", то бишь дебольшевизации, освободил его от любых социальных обязательств по отношению к тому благому, что было в системе и создавало из неё социальный космос. Ибо шабаш убил всё благое. Погасил все звезды Идеального. А после этого — какие обязательства? Шабаш дебольшевизации превратил советский социальный космос в ад, в место без звёзд. А в аду царит ненависть. Обитателей подпитывает только энергия Танатоса — углубление и обострение разрушения.

Дело не в том, что Ельцин и Горбачев конфликтовали жестче, чем их предшественники. Нет, они конфликтовали несравнимо мягче. Но с использованием технологий, которые, например, Сталин и Троцкий (вполне достойные ученики Макиавелли) никогда бы не могли даже попытаться использовать. "Ты из-под меня РСФСР выбиваешь? А я из-под тебя Татарстан с Башкирией выбью". Так не конфликтуют даже самые свирепые властолюбцы, желающие "оседлать", а не разрушить государство. Так конфликтуют только танатократы, оказавшиеся в социальном аду.

Но что сделало партократов танатократами? "Перестройка", скверна истерической дебольшевизации, погрузившая все во тьму и погасившая звезды Идеального. Это она лишила их мир (систему) статуса социального космоса. Это она погрузила все в адскую тьму. А погрузив, высвободила весь потенциал танатократической ненависти. Чем иным можно пробавляться в аду?

Есть ли шанс, что нечто подобное повторится? Увы, шанс есть. Я не хочу сказать, что оно обязательно повторится. Но шанс, повторяю, есть. И он реализуется в одном-единственном случае. В случае "перестройки-2", когда новые "дебольшевизаторы" начнут новую ломку хребта, убивая слабые позывы нынешней, не до конца превращенной в ад, реальности к тому, чтобы хоть в малой степени снова стать хоть каким-то космосом. Если новые "дебольшевизаторы" внушат политической элите, что она обитает в месте без исторической благодати, без звёзд Идеального (то бишь, в социальном аду), то политическая элита скажет: "Ах, в аду? Ну, раз так…" И тогда начнётся…

В САМОМ НАЧАЛЕэтой работы я, исходя из теоретических выкладок и здравого смысла, предположил, что такое возможно и сейчас. И даже связал с попытками системного подкопа под (как мне кажется, весьма прочные) отношения между В.Путиным и Д.Медведевым. Тогда же я утверждал, что идеологическим основанием для такого подкопа будет подача фигуры Путина как творца чекистского застоя, а Медведева — как освободителя от застоя во имя развития.

С момента этого предсказания прошло примерно четыре месяца. И вот уже такой ответственный и аккуратный политик, как первый заместитель главы кремлевской Администрации В.Сурков, говорит о деструктивных силах, пытающихся подорвать союз Путина и Медведева. Для того, чтобы политик ранга Суркова публично высказался на столь жгучую тему, нужны специальные основания. Причем такие, что уже даже прагматически, сугубо конкретно, — "нельзя молчать". Так значит, скверной пахнет?

Но новый разгул скверны может обеспечить только очередная "перестройка". А что, если пахнет и ею тоже?

Элиты конфликтуют (смотри мою книгу "Качели")? Что ж, они всегда конфликтуют. Но если они начнут конфликтовать по модели социального ада, — тогда конец. Будут новые неостановимые политические пожары на окраинах, социальные протесты и так далее.

Так зря или нет мы обсуждаем тот Танатос ("перестройку-1") с оглядкой на возможность следующего ("перестройки-2")? Хоть я не инквизитор, но… этот новый Танатос, к сожалению, улавливаю.

Улавливаю и другое. Четыре цели, которым мы пытаемся подчинить обсуждение идеи развития, ГЛУБОЧАЙШЕ ВРАЖДЕБНЫ тем силам, которые хотят навязать происходящему одну-единственную потаенную логику — логику новой "перестройки" как очередного Танатоса.

Заявленные четыре цели настолько враждебны этим силам, что даже очевидная скромность нашей попытки заняться теорией политического развития вызывает все более серьезное и "системное" бешенство. А также противодействие. Я уже пунктирно отследил это противодействие, обсуждая мелкие подрывные игры, призванные заклеймить все силы ускорения и прорыва как сплошную "Нину Андрееву-2". Чтобы потом в очередной раз сказать: "Либо эта ужасная "Нина Андреева-2", либо наш прекрасный Танатос-2".

И я обсудил возможность новой бешеной антикоммунистической истерии, описал структуру этой истерии и ее почву в сознании.

Я понимал, что одними провокационными играми (например, вокруг ХАМАСа) и совсем уж мелкими "разводками" все не ограничится. Что когда эти игры будут сорваны, начнется переход к фронтальной атаке. "Кто-то" окажется в цейтноте. Этому "кому-то" надоест устраивать разводки, загонять тех, за кем он охотится, в тупиковые международные лузы. И тогда этот "кто-то" начнет подменять дискуссию о развитии новым антибольшевистским шабашем. То есть "перестройкой-2".

Не поленитесь, проверьте — номер газеты "Завтра", в котором я предсказал и разобрал с общих позиций новую (в том числе и адресованную нам) антикоммунистическую истерию, вышел в свет 25 июня 2008 года. Никто еще не призывал на этот момент к дебольшевизации (а значит, к очередной "перестройке"). Но я точно знал, что это произойдет, и потому с опережением описал структуру сознания возможных новых "дебольшевизаторов".

И вот — пожалуйста. В тот же день, когда вышел номер "Завтра", где я это описал, появилась (в "Литературной газете") откровенно "дебольшевизаторская" статья Александра Сергеевича Ципко "Снова "Красный проект"?". Как вам такое совпадение?

Тон статьи Ципко, отчетливо инквизиторский, тоже о многом говорит. И очень напоминает похожие статьи двадцатилетней давности. Если в "разговоре о левой идеологии" считается приемлемым такой ТОН РАЗГОВОРА, — то РАЗГОВОРА в принципе быть не может.

Но что это вообще за разговор? В чем его сокровенный смысл?

Выступая в газете "Завтра" и в других местах, я несколько раз предлагал не обсуждать красных, белых или кого-либо еще, а обсуждать только идею развития. Не я один говорил, что время формального красно-белого синтеза — в прошлом. И что синтез может быть только содержательным, то есть основанным на понимании объединительной роли развития, столь необходимого для страны. Что же касается красно-белых полемик, то они себя во многом исчерпали. Прошло время, когда можно было проклинать или восславлять. Нужно научиться понимать. Нужно отказаться от расхожих клише и категоричностей. Это не значит отказаться от принципов. Но негоже быть рабами прошлого и его страстей в момент, когда страна вновь находится в такой опасности.

Выводя на сцену Ципко и его "Снова "Красный проект"?", авторы начинания бросают вызов идее любого консенсуса. Ципко в восхитительно развязной интонации будет обсуждать этот самый "снова "Красный проект"?". Наверное, кому-то хочется, чтобы кто-то в такой же интонации опять начал обсуждать "снова "Белый проект"? А результат? Разве неясно, чем это обернется? Это-то и есть "перестройка".

А собственно, почему нельзя обсуждать развитие? Нечего о нем сказать? Когда нечего сказать, то молчат.

Ну, не хотят молчать… Пусть обсуждают то, что им нравится. Пусть те, кому нравится Белый проект, — обсуждают Белый проект. Пусть тот же Ципко расскажет о Белом проекте. Расскажет умно и с любовью. И я об этом прочитаю. И в ответ постараюсь что-то рассказать о Красном проекте.

Но если Ципко с ненавистью рассказывает о Красном проекте, то значит, он зовет дух ненависти. Зачем? И куда ведёт эта дорога? В лаборатории мысли? Да полно!

Пахнет именно "перестройкой" с её психическими атаками, призванными вновь и вновь придавить нашего несчастного соотечественника. Разбудить в нем комплекс вины, довести этот комплекс до так называемого "бреда вины" (вполне строгий термин, используемый в психиатрии). Это всё называется — удар на поражение.

По кому удары наносите, господа? Потом опять скажете, что целили в коммунизм, а попали в Россию?

Продолжение следует

Мария Рыжова НАНО-ПРОРЫВ ИЛИ НАНО-ПИАР?

Уже несколько лет говорится о том, что фундаментом и локомотивом развития российской инновационной наукоемкой экономики должны стать нанотехнологии. Поставлены и конкретные задачи: к 2011 году сформировать конкурентоспособный сектор исследований и эффективную систему коммерциализации научных идей, а к 2015 году занять 3% мирового рынка нанотехнологий (в настоящий момент доля России на мировом рынке нанотехнологий — нулевая). Но эти правильные и нужные планы, увы, могут так и остаться на бумаге.

Нанотехнологии — огромная междисциплинарная область науки, создающая вещества с нужной структурой и новыми свойствами при помощи манипулирования атомами и молекулами. Занимались этой отраслью давно, но толчок быстрому развитию нанотехнологий в мире был дан в 2000 году, когда в США была принята программа "Национальная нанотехнологическая инициатива". Объём её ежегодного бюджетного финансирования быстро вырос с 420 миллионов до полутора миллиардов долларов в год. А вслед за США приняли свои программы по развитию нанотехнологий и "ринулись вдогонку за лидером" Германия, Франция, Япония, Южная Корея, Китай.

В России импульс к развитию нанотехнологий был дан в 2004 году, когда в федеральную целевую программу "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития науки и техники на 2002-2006 годы" было внесено направление "Индустрия наносистем и материалы". В 2007 году нанотехнологии были включены в список приоритетных направлений в развитии российского "хай тек", была принята федеральная целевая программа "Развитие инфраструктуры наноиндустрии на 2008-2010 годы" и создана госкорпорация "Роснанотех". Однако формат реализации этого "приоритета" — пока что таков, что может, в лучшем случае, лишь притормозить отставание России в нано-сфере от ведущих стран.

Совершенно очевидно, что уж если нанотехнологии призваны стать локомотивом инновационного технологического развития России, то одна из главных задач — форсировать в этом направлении фундаментальные научные исследования. Но принятая недавно в России федеральная целевая программа финансирования фундаментальной науки приоритетного финансирования нанотехнологий не предусматривает. И глава РАН Юрий Осипов уже заявил: так мы быстро израсходуем уже имеющиеся наработки и столкнемся с острой нехваткой идей в будущем.

А ведь были у нас (и еще отчасти сохраняются) научные школы, которые и создали те самые наработки, о коих говорит Осипов. Известна всему миру школа, созданная нобелевским лауреатом Жоресом Алферовым, с её прорывными исследованиями свойств наноструктур пониженной размерности: квантовых проволок и квантовых точек. Им и его коллегами впервые в мире были созданы лазеры на основе структур с квантовыми точками и заложены основы принципиально новой электроники. Ими же созданы новые мощные и экономичные светодиоды, совершившие революцию в осветительной технике. Но таких школ в России всё меньше, их исследовательский потенциал всё ниже, и их научные фундаментальные результаты всё скромнее.

И не только потому, что финансирование фундаментальных нанотехнологических исследований почти на нуле, а еще и потому, что большинство российских ученых по-прежнему не надеется на реализацию своих идей в собственной стране. Например, разработки лабораторий Алферова доводят до промышленных технологий, патентуют и превращают в коммерческие продукты в США, Европе, Японии, — но не в России. В конце 2007 года глава Роспатента Борис Симонов сообщил, что в России нет ни одного "нанопатента", хотя в мире их зарегистрировано уже около 10 тысяч, причем две тысячи — имеют правовую охрану на территории РФ.

Производством светодиодов, призванных заменить "прожорливые" лампы накаливания, занимаются в основном японские и корейские компании, наперегонки регистрирующие ноу-хау и патенты в этой области. В Южной Корее создан крупный технопарк "Светодиодная долина", где массово выпускают самые совершенные на сегодняшний момент светодиоды. Еще несколько лет — и огромный мировой рынок современных осветительных приборов будет для России окончательно закрыт.

Есть общая мировая схема "капиталистического" доведения научного результата до результата экономического. Фундаментальная наука создает генеральные идеи, прикладная наука выявляет возможности и направления их практической реализации, опытно-конструкторские разработки создают варианты технологий, превращающих идею в промышленный продукт. Границы между "сферами ответственности" нередко размыты, но путь — таков. И лишь после того, как выявлены технологические возможности реализации идеи, вместе с бизнесом разрабатывается проект ее реализации, оцениваются ее коммерческие перспективы и риски, оформляются патенты, финансируются опытно-конструкторские работы, и затем принимаются решения о производстве продукта и его выводе на рынки.

У нас же в России инфраструктура доведения научного результата до результата коммерческого — пока в зачаточном состоянии. Так, одна из главных задач "Роснанотеха" (которому выделены очень внушительные деньги — 130 млрд. руб.), — инвестировать госсредства в наиболее перспективные нанотехнологические опытно-конструкторские разработки. Но уже на начальном этапе отбора проектов выяснилось, что критериям "Роснанотеха" (проект должен быть научно обоснован и технологически выполним) соответствуют всего несколько десятков из многих сотен предложенных к рассмотрению разработок! И в результате выделенные на "нано-программу" деньги в основном лежат мертвым грузом в банках.

С проектами у нас так худо прежде всего потому, что большинство российских научных учреждений (по закону!) не имеет права участвовать в коммерциализации своих разработок. То есть, в создании проектов их воплощения в конкретный продукт — фактически не заинтересованы. А других организаций, которые во многих развитых странах (например, в Германии) создавались и финансировались государством именно как механизмы экспертизы идей и их проектного оформления, у нас нет.

Но раз их нет, и раз качество большинства предлагаемых проектов сомнительное, то и частный российский бизнес относится к инвестициям в инновации очень настороженно. В странах-лидерах наноиндустрии частный бизнес инвестирует в нанотехнологии, начиная с этапа прикладных исследований. И потому именно частный бизнес, на паях с государством, должен, по замыслу создания "Роснанотеха", стать проводником нанотехнологических идей в экономику. Однако пока ни крупный, ни малый отечественный бизнес таких амбиций не проявляет. А глава "Роснанотеха" Леонид Меламед видит причину в "абсолютно неприемлемом для бизнеса соотношении между имеющимися рисками и возможной прибылью".

И еще одна причина этого — в том, что в России не на чем и некому реализовывать даже перспективные "нанопроекты".

Целью упомянутой федеральной программы "Развитие инфраструктуры наноиндустрии на 2008-2010 годы" является создание технологической и инструментальной базы для отрасли. Но пока что в отрасли нет даже необходимого количества современных лабораторий и опытно-промышленных установок.

Кроме того, в России пока что нет хотя бы минимально необходимого для "прорывной" отрасли количества квалифицированных специалистов. Только сейчас заговорили о создании в университетах магистратур со специализацией в сфере нанотехнологий и соответствующих научно-образовательных центров. Но учить новой специальности в этих магистратурах и центрах пока почти некому. И потому через несколько лет может выясниться, что "передовой край" в нанотехнологиях — совсем не в той области, которой у нас учат.

В результате на сегодняшний день достижения наноиндустрии в России более чем скромные. В коммерческие "нанопроекты" включились считанные компании. А из практических результатов чиновники называют лишь продукцию "Северстали", которая выпускает с использованием нанотехнологий специальные сплавы с повышенными показателями свариваемости и водостойкости.

Пока же эти чиновники от науки рассуждают о том, что запрос на нанотехнологии должен формироваться обществом (хотя во всем мире он формируется государством и финансируемыми государством учеными, и лишь затем адресуется обществу в виде новой продукции). А в российском научном сообществе укрепляется мнение, что у нас нанотехнологии — это не реальная государственная программа, рассчитанная на инновационное технологическое развитие страны и ее экономики, а очередная пиар-акция.

Ученые с горечью говорят, что нет серьезного финансирования необходимых фундаментальных исследований, нет реальных мер по стимулированию прикладных разработок, нет форсированной подготовки опытно-конструкторской базы и специалистов. И, как результат, нет крупных проектов, нет интереса бизнеса, и нет хотя бы зачаточного внутреннего рынка нанотехнологий. А в итоге дают мрачный прогноз: пока страны-лидеры будут осваивать новые исследовательские нанотехнологические направления, а их корпорации вести наступление на новые рынки, в России будут компенсировать отсутствие реального национального результата тиражированием (и фальсификацией) наводнивших страну разного рода "нано-кремов для кожи". А также сочинять злые анекдоты о "бананотехнологиях"…

Эдуард Крюков ЖДЕТ РЕМОНТА РЖД…

17 июня 2008 года премьер-министр В.Путин подписал "Стратегию развития железнодорожного транспорта России до 2030 года".

Документ, разработанный ОАО РЖД и Минтрансом, провозглашает действительно крупные планы. За 22 года в России планируется построить около 22 тысяч километров железнодорожных путей (сегодня у нас их 85 тыс. км). Таких темпов (1000 км. в год) не было с советской эпохи: лучший постсоветский показатель — 197 км в 2001 году.

Одной из главных целей стратегии названо развитие железнодорожной сети, необходимой для повышения транзитного потенциала России в направлении Запад-Восток, для развития экономики регионов Сибири и Дальнего Востока, а также для освоения новых ресурсных месторождений. Среди конкретных задач — создание развернутой железнодорожной инфраструктуры в таких регионах, как Алтай, Якутия и Тыва, развитие высокоскоростного движения на участках с большим объемом пассажирских перевозок, модернизация и обновление техники и подвижного состава.

Необходимость реформирования железнодорожной отрасли, работавшей в основном на ресурсах советской (и даже частично досоветской) эпохи, назрела давно. Благодаря этим ресурсам удалось хоть как-то сохранить экономические связи между регионами и обеспечить функционирование важнейших сегментов российской экономики.

Однако нынешнее состояние российского железнодорожного транспорта в значительной его части просто плачевно. И речь не только о недостаточном для целей страны развитии железнодорожной сети и запредельной перегруженности многих транспортных линий. Например, по оценкам специалистов, для Южно-Уральской железной дороги (занимающей второе место по объемам грузооборота в структуре РЖД) износ основных фондов магистрального железнодорожного транспорта составляет в среднем 59%, по тепловозам и грузовым вагонам — более 80%. И это — при том, что к 2030 году прогнозируется рост объемов грузоперевозок на направлении Урал-Запад в полтора-два раза!

Масштаб намеченной реформы свидетельствует о понимании этих проблем. В реализацию Стратегии запланировано вложить около 13,7 трлн. рублей — в два с лишним раза больше, чем весь российский бюджет на 2008 год.

Однако государством на эти цели выделяется только 2,7 трлн. рублей (20%). Госфинансирование запланировано из бюджета и инвестфонда, а также за счет включения инвестиционной составляющей в тарифы на грузовые перевозки и продажи государственных активов в отрасли. Доля субъектов Федерации в финансировании Стратегии составит 5% (около 670 млрд. рублей). А основная финансовая нагрузка (75%, или 10,3 трлн. рублей) должна лечь на плечи инвесторов, в том числе РЖД (43%, или 5,9 трлн. рублей) и частного бизнеса — (32%, или 4,4 трлн. рублей).

Вроде бы, инвестиции намечены гигантские. Но ведь собственно транспортной сетью проблемы развития российского железнодорожного хозяйства не исчерпываются. Нужно еще вкладываться в расширение и обновление локомотивного парка и подвижного состава, в модернизацию старых и строительство новых морских экспортно-импортных терминалов и многое другое. И потому возникает важный вопрос: хватит ли у основных инвесторов программы — РЖД и частных корпораций — ресурсов и желания решать столь амбициозные задачи?

Например, много говорится о том, что количество и технологическая оснащенность экспортно-импортных морских терминалов, на которые выходят магистральные железнодорожные маршруты, явно недостаточны. В результате ОАО РЖД вынуждено заниматься строительством и модернизацией портовых терминалов (в частности, в Усть-Луге и Новороссийске). Но, во-первых, неясно, может ли оно заниматься этим непрофильным для себя делом достаточно эффективно. А, во-вторых, на это отвлекаются огромные ресурсы, которых и так явно не хватает для развития внутрироссийской железнодорожной сети.

С локомотивно-вагонным парком у нас тоже проблем хватает. Отечественные мощности их строительства и недостаточны, и в основном устарели. В результате уже сейчас заключаются крупные контракты на поставки локомотивов и вагонов, а также объявляются новые конкурсы, в которых участвует все больше зарубежных компаний — германская Siemens, французская Alstom, финская Transtech, канадская Bombardier и т.д.

Конечно, эти компании — лидеры отрасли, и есть надежда, что с ними в Россию придут новые технологии, которые освоят отечественные предприятия. Но если на это не хватит ни денег, ни "пороху", такое международное сотрудничество создает риск постоянной зависимости российского железнодорожного комплекса от зарубежных поставок комплектующих и ремонтной базы.

Нередко говорится, что основным "мотором" инвестиционного обеспечения Стратегии должны стать частные корпорации, заинтересованные в транспортно-логистическом обеспечении собственного бизнеса, а также в прибылях от перевозок грузов и пассажиров. Однако крупномасштабное железнодорожное строительство — отрасль очень капиталоемкая и с большими сроками окупаемости проектов. И частный бизнес ни сейчас, ни в прошлом с инвестициями в эту отрасль не рвался.

Исключением, пожалуй, являются США, где почти все железные дороги исторически находились в частном пользовании. Но лишь потому, что американское государство позволяло владельцам частных железнодорожных компаний быстро "отбивать" свои капиталовложения за счет высоких тарифов на перевозки. В остальных же странах, включая Европу, железнодорожные сети, как правило, строились на деньги государства и вплоть до последнего времени оставались в государственной собственности.

В связи с этим отметим, что даже британская "железная леди" М.Тэтчер, проводя в 80-х годах широкомасштабную программу приватизации госсобственности, железные дороги из приватизации исключила, а на программы их развития и модернизации "безропотно" выделяла деньги из национального бюджета. И еще отметим, что в царской России в начале ХХ века железнодорожная сеть, построенная частными компаниями, была почти полностью национализирована по просьбам этих самых частных компаний. Просто потому, что поддерживать и развивать железнодорожное хозяйство в соответствии с запросами растущей экономики частному капиталу было и не по силам, и невыгодно.

Так что инвестиционная активность российских частных корпораций, на которые возлагает большие надежды обсуждаемая Стратегия, — дело вовсе не бесспорное. Бизнес, конечно, будет заинтересован в тех железнодорожных проектах, которые прямо и непосредственно касаются развития его корпоративных программ. И если Стратегия включает в себя какой-либо сегмент этих программ, то намеченная модель частно-государственного партнерства сработает. И соответствующие примеры уже есть.

Так, в финансировании строительства железнодорожной линии Нарын-Лугокан, ведущей к месторождениям золота и цветных металлов в Читинской области, участвует "Норильский никель". Который владеет лицензиями на разработку этих месторождений и планирует создать на их базе крупнейший горнодобывающий и обогатительный комплекс. Обсуждаются и другие проекты такого же типа, связанные с интересами алюминиевых и лесоперерабатывающих корпораций.

Но строительство и модернизацию других "грузообразующих" и пассажирских магистралей "общегосударственного пользования" частный бизнес финансировать не жаждет. А только бюджетных денег и запланированных инвестиций ОАО РЖД на их развитие, по оценкам экспертов, явно не хватит. Да и не будет у РЖД от его коммерческой деятельности таких больших денег, как предполагает программа.

Некоторые экономисты, признавая эти обстоятельства, видят выход лишь в гораздо более резком повышении тарифов на перевозки (особенно грузовые), чем это предусмотрено Стратегией. Мол, это даст нужные деньги РЖД, а заодно повысит привлекательность отрасли для инвестиций частного бизнеса.

Однако нельзя забывать, что резкое повышение тарифов в условиях России (где "транспортное плечо" для очень многих компаний, как правило, исключительно велико), ляжет весьма болезненной нагрузкой на бизнес грузообладателей, снижая его прибыльность и конкурентоспособность. А еще ведь предстоят повышения цен на электроэнергию и горючее, которые дополнительно "задерут" и себестоимость продукции, и транспортные тарифы. Не получится ли так, что в ходе реализации Стратегии из-за непомерной тарифной нагрузки разорятся и уйдут с рынков вполне современные и конкурентоспособные российские предприятия? И не окажется ли, что транспортная мобильность населения — очень важное условие быстрого развития новых территориально-производственных комплексов страны — будет подорвана из-за жесткой тарифной железнодорожной политики?

Похоже, эти проблемы уже вполне осознаются на высших уровнях российской власти. Во всяком случае, 18 июня, на следующий день после подписания Стратегии развития железнодорожного транспорта, В.Путин на совещании по реформе электроэнергетики заявил: "…Я призываю всех к ответственному поведению… Те, кто будут …подрывать доверие граждан к тому, что мы делаем… руководствуясь какими-то сиюминутными коммерческими интересами, будут сталкиваться с соответствующей реакцией…Что касается безответственного поведения бизнеса, то я вам скажу прямо и, может быть, грубовато — из желудка всё достану и раздам бедным".

Увы, похоже, сегодня этот мессидж премьера РФ в высокой степени отражает реальную ситуацию в том самом формирующемся "частно-государственном партнерстве", от эффективности которого в большой степени зависит способность российской экономики перейти от стратегии выживания к стратегии развития…

Марина Волчкова МИГРАЦИЯ И ИНТЕГРАЦИЯ

Как известно, в 1992 году смертность в России впервые после 1944 года превысила рождаемость. За счет естественной убыли (то есть, ежегодного превышения числа умерших над числом новорожденных) население России сократилось, по данным Росстата, с 149,2 миллионов человек в 1991 году до 142,3 в 2008-м. При этом демографические потери не являются равномерными. В то время как русское население убывает, нерусское, благодаря высоким показателям рождаемости, увеличивается.

Анализируя демографический кризис, необходимо учитывать не только собственно демографическую, но и социально-культурную компоненту. Потеря советской идентичности ударила по всем народам бывшего СССР. Но по русским — в каком-то смысле, больнее всех. Русские, выступавшие в течение длительного времени как государствообразующая нация и заплатившие за эту свою роль высокую цену, с потерей Советской империи оказались особенно дезориентированы. В постперестроечные годы среди русского населения катастрофически нарастают показатели наркомании, пьянства, суицида и т.п.

Помимо основной травмы — потери страны — тут сказалось воздействие и других факторов. Именно русским был предъявлен "счет за коммунизм". Именно русские составляли основное население территорий, связанных с ВПК, тяжелой промышленностью и пр., которые после развала Советского Союза превратились в депрессивные зоны. Именно русские оказались в массовом порядке вытеснены с отделившихся союзных окраин.

Благодаря иммиграционному притоку в Россию этих русских, вытесненных (или уехавших добровольно — но ведь не от хорошей жизни!) из бывших советских республик Средней Азии, Кавказа и Прибалтики, сокращение численности российского населения оказалось отчасти скомпенсировано. За 15 лет, с 1992 по 2007 год, иммиграция "восполнила" 4,3 миллиона человек естественной убыли (без этого "восполнения" приведенные цифры Росстата перевалили бы за 11 миллионов). Однако к настоящему моменту поток русских иммигрантов уже иссяк, а программа по репатриации в Россию русских, оставшихся за рубежом, безнадежно провалена.

По прогнозам демографов, в ближайшие годы нынешняя тенденция ежегодного сокращения трудоспособного населения страны примерно на 1 млн. человек — сохранится, и к 2025 году Россия потеряет 19 млн. работников. Эти рабочие места должны будут занять (и уже занимают) мигранты.

Как сообщил глава Федеральной миграционной службы К.Ромодановский, сейчас в России порядка 10 миллионов нелегальных и легальных мигрантов. Этот миграционный поток уже в значительной степени нерусский. В 2008 году основу миграционного потока составляют граждане Узбекистана (17,5%), на втором месте граждане Китая (15,5%), затем Таджикистана (14,6%) и Украины (12,2%).

На сегодняшний день Россия является второй (после США) страной мира по числу прибывающих мигрантов. Следствием таких масштабных перемещений мигрантов является нарастающая в обществе этнокультурная и этноконфессиональная мозаика. И вопрос о глубокой подлинной интеграции "этнически разнообразного" населения встает со всей остротой.