Слово Оберона

— Увидишь… Гарольд, возьми свой посох. И найди мне подходящую одежду — я хочу выглядеть прилично, потому что через час у нас свидание с принцессами в храме. Король отправил им посыльного, чтобы ждали.

— Надеюсь, ты в самом деле придумала что-то умное? — сказал Гарольд без особой уверенности.

— Не сомневайся, — я выпятила грудь. — Знаешь что? Добудь мне сапоги на каблуках. Чтобы казаться повыше. Надо, понимаешь, для дела.

Глава 5

Сёстры-хранительницы

Солнце склонялось всё ниже, но до темноты было далеко. Я шла по улочкам нового города, закутавшись в плащ до самого носа. Да, у меня теперь был плащ с королевским гербом, чёрный с серебром платок — знак мага дороги, тонкая рубаха и кожаные штаны, и жилетка с нашитыми металлическими пластинками: все мои старые вещи кто-то, оказывается, бережно сохранил, вычистил, выстирал и заштопал дыры. И пусть рукава и штанины были короче, чем надо, — меня это только радовало. Плюс восемь сантиметров — не шутка!

Гарольд шагал рядом, степенный и хмурый. Постукивал посохом по мостовой. Перед нами расступались: только что была толкучка, и вдруг — вжик-вжик — свободный коридор. Гарольду кланялись, на меня поглядывали с недоумением: что это, мол, за мелочь рядом с королевским магом?

Они меня не знали, новые обитатели Королевства. Ничего! Скоро узнают.

Мы вышли на площадь, и сердце во мне снова скакнуло. Самой площади было всего ничего, так, перекресточек. Зато храм! Вблизи он оказался просто огромным, не меньше королевского замка. Солнце отражалось в сверкающем куполе.

У входа в храм сидели на ступеньках музыканты. Играли вроде бы каждый своё, но вместе получалась жутковатая завораживающая музыка. Я струхнула.

Самоуверенных бьют по ушам, как говаривал наш физкультурник. За шесть лет, которые прошли в Королевстве в моё отсутствие, бывшие принцессы-невесты успели повзрослеть. Я перед ними — маленькая девочка, ребёнок-из-пелёнок. Они смеялись над Гарольдом — как же они будут потешаться надо мной?!

Мы шли через площадь, и народ глазел на нас со всех сторон. Я споткнулась раз, потом другой. Может, ещё не поздно повернуть обратно?

Нет. Поздно. Вот затихли музыканты, вот плавно, с завораживающей медлительностью, растворились ворота. Я прищурилась. Похоже, у них в храме было светлее, чем на залитой солнцем площади!

Музыканты вскочили со ступеней, привычно расступились и по щелчку невидимого дирижёра заиграли новую мелодию — весёлую, танцевальную. В ритме музыки выскочили девушки в веночках — я испугалась, что это принцессы и есть, но их было, по крайней мере, штук пятнадцать. Изгибаясь во все стороны, кувыркаясь и подпрыгивая, девушки прошлись по площади в танце, потом выстроились у входа в храм, образовали живой коридор и прокричали хором:

— Госпожи! Сёстры-хранительницы! Приветствуют! Королевского мага Гарольда! И маленького незнакомца! Входите! Вам позволено!

Голоса у девушек были звонкие, как визг циркулярной пилы. Я обомлела от такой наглости: ну надо же! «Маленького незнакомца»! Да ещё и «позволено»! Ну, распустил их тут Оберон…

Когда я сильно волнуюсь, меня начинает немного мутить. Вот и теперь: со всех сторон доносились крики толпы (Ещё бы! Бесплатное представление!), девчонки улыбались напомаженными ртами, а я все силы бросила на то, чтобы удержать дрожь в ногах да не побледнеть слишком резко. У меня кожа тонкая: что краснею, что бледнею — в один момент.

Гарольд молча двинулся вперёд, сквозь живой коридор этих дурищ в веночках, я задрала нос до самого неба и зашагала за ним. Да, легко строить планы, а когда дойдёт до дела — знай коленки удерживай, чтобы не тряслись.

Мы поднялись по истёртым ступеням (Храм-то новый! Когда же успели до дыр истоптать!), миновали створ ворот и вошли в светлый, прямо-таки сверкающий зал. Всё здесь было очень яркое, все золотое или позолоченное, всё, что могло блестеть — блестело. При виде такого великолепия любая сорока удавилась бы от зависти.

Купол изнутри был полый, чем выше, тем темнее. На внутренней его стороне нарисованы были звёзды, и в высоте носились, вспыхивая, искорки-светлячки.

— Наши гости поражены великолепием храма, — прозвучал под этим куполом необычайно громкий, будто по радио, голос. Откликнулось эхо; мы с Гарольдом стояли, как на арене цирка, на пятачке мозаичного пола, а перед нами возвышались полукругом пять огромных кресел. На каждом восседала женщина: в сравнении с креслами все они казались маленькими. Разодетые в пух и прах, красивые, самодовольные, они глазели на нас сверху вниз, а та, что сидела в центре, ещё и ухмылялась.

И это те самые принцессы-невесты, которых я когда-то защищала? Которых мы везли в караване почти как груз? Те самые «высочества», которые в присутствии Оберона стеснялись поднять глаза?

— Приветствуем сестёр-хранительниц, — сухо сказал Гарольд, изображая поклон. — Мы к вам по делу.

— Неужели? — удивилась та, что сидела в центре. Её голос усиливался каким-то приспособлением и разносился по залу, как мелодичный грохот. Я прищурилась: на спинке среднего кресла имелась золотая табличка с надписью «Филумена».

Ах, вот оно что. Вот кто у них заправляет.

— Какая скука, — сказала Филуменина соседка справа, рыжая, как апельсин. Её голос, тоже громкий, оказался ещё и хрипловатым. На спинке кресла я прочитала: «Алисия».

— А что это за малявку ты нам привёл? — спросила толстячка, занимавшая крайнее правое кресло. Я зыркнула в её сторону: «Ортензия». Как она располнела за шесть лет! Была ведь тоненькая, как травинка, а теперь… Толстые щёки, толстые пальцы, зад едва в кресле умещается. А туда же — «малявка»!

Я выждала секунду — и откинула капюшон. Конечно, они моментально меня узнали. Одна только Филумена догадалась притвориться, что задумалась и вспоминает: прочие раскололись сразу же. Алисия выпучила удивлённо глаза, Ортензия сказала «Ох», та, что сидела крайняя слева — Розина, — захлопала в ладоши. И только девушка, чьё кресло помещалось между Филумениным и Розининым — Стелла, — просто улыбнулась.

— Лена! — выкрикнула Розина. — Маг дороги! Откуда?

— От верблюда, — сказала я степенно. Мне уже было совершенно ясно, что разговора в этом зале не получится. Стоишь тут, как мышь перед динозаврами, поди-ка заставь себя слушать!

Принцессы изучали меня, переглядываясь, перемигиваясь, точь-в-точь как противные десятиклассницы.

— Ты мало изменилась, — Филумена прищурила чёрные, обрамлённые пушистыми ресницами глазищи. — В вашем мире все такие маленькие?

Ну вот. Нашла слабое место и бьёт, и лупит!

— В нашем мире, — сказала я холодно, — прошло всего лишь четыре месяца. Так что пока вы тут думаете о седых волосах, я ещё седьмой класс, к сожалению, не успела закончить.

Они снова переглянулись.

— Мы вовсе не думаем о седых волосах, — сказала толстая Ортензия, нервно поправив светлый локон на виске. В своём голубом платье она была похожа на необъятное облако.

— Мы думаем о принцах, — сказала Розина и захихикала. Она была самая некрасивая из принцесс и самая расфуфыренная — серая мышь в алых и золотых кружевах. На причёске у неё сидела алмазная бабочка с проволочными усиками, и, когда Розина смеялась, эти усики тряслись так, будто бабочка собиралась чихнуть.

Стелла, её соседка, молчала. Она была единственной, кто пока не проронил ни звука.

— Принцессы, — я прокашлялась. Голос мой звучал не очень-то внушительно, но в этом зале и тихие звуки усиливались и поднимались под купол. — Я пришла к вам с важным и неотложным делом. Речь идёт о вашей жизни или смерти, поэтому давайте-ка побеседуем, как старые знакомые. Без всего этого, — я обвела рукой вокруг, — цирка.

Розина перестала улыбаться и испуганно затрясла бабочкой. Стелла и Ортензия быстро взглянули на Филумену. Рыжая Алисия рассеянно подтянула кружевную перчатку, изумрудную с золотом, в тон потрясающе красивому зелёному платью.

— Гарольд, — невозмутимо проговорила Филумена. — Поясни бывшему магу дороги, что за время, пока мы не виделись, в государстве произошли кое-какие изменения. Сёстры-хранительницы сами выбирают, где и как принимать гостей и принимать ли вообще. Вас прислал король?

— Да, — сказала я быстро, не давая Гарольду возможности ответить. — Шесть лет — долгий срок. Но за последние сутки в Королевстве произошли ещё кое-какие изменения. И вы о них пока не знаете, хотя касаются они прежде всего вас!

Толстая Ортензия колыхнулась в кресле, как студень. Рыжая Алисия откинулась на спинку, придав лицу утомлённо-загадочное выражение. Стелла нервно сцепила пальцы, Розина икнула.

— И ребёнок из другого мира явился, чтобы нас просветить? — холодно спросила Филумена.

Я задержала дыхание.

Когда мы шли по неоткрытым землям, я была не «ребёнок». Я убивала сосунов, корнями пьющих человеческие соки, я держала своды подземного тоннеля, я освобождала принцесс из-под завалов песка. И теперь они смеют так со мной разговаривать!

Я выдохнула, снова набрала полные лёгкие воздуха и оттолкнулась ногами от мозаичного пола. Если у меня не выйдет, если я разучилась или плохо сосредоточилась — получится смешной прыжок на месте, тогда уже точно пиши пропало…

Я зависла в воздухе над самым полом. Моё тело раздумывало: то ли опуститься обратно, то ли подниматься выше?

В этот момент я встретилась взглядом с Филуменой. Она глядела на меня, как на обезьянку в футбольных трусах.

Ну погоди.

Надувшись как шар, я поднялась ещё на несколько метров. Гарольд смотрел на меня с тревогой. Со свистом выдохнув, я зависла почти под куполом — вровень с лицами сидящих на тронах принцесс. Ощущение было такое, будто впервые после долгого зимнего перерыва сел на вихляющийся чужой велосипед, где и сиденье слишком высокое, и педали неудобные, и руль немножечко свернут в сторону, а ты всё равно едешь, удерживаешь равновесие и весело думаешь: а как тормозить?

Я раскинула руки. Свет бил со всех сторон, мои крестообразные тени лежали на полу и на стенах, и, что самое приятное, одна из них пришлась прямо на лицо Филумены. Значит, сейчас она видит только мой подсвеченный сзади силуэт.

Ага, «ребёнок из другого мира»?! Розина вздрогнула, Ортензия обмерла, Стелла подалась назад, Алисия, наоборот, сильно наклонилась, словно разыскивая под ножками кресла слетевшую с губ презрительную ухмылочку.

Складки моего плаща расправились. Я замерла, опасаясь лишним движением нарушить равновесие.

— Что же ты хочешь сказать нам, маг дороги? — после длинной паузы спросила Филумена.

— Вы в опасности, — я говорила отрывисто, берегла дыхание. — Совет магов моего мира принял решение.

— В твоём мире нет магов, — пробасила Ортензия.

— Что вы знаете о моём мире? Совет магов не потерпит. Решено исполнить обещанное королём.

Снизу доносилось дыхание Гарольда. Слишком громкое. Хоть бы он проследил за лицом, не выдал меня случайным словом или глупой миной. Держись, Гарольд, ты всё-таки главный королевский маг!

— Нам приведут принцев из твоего мира? — Алисия наконец-то выпрямилась. Щёки её налились неприличным бордовым цветом, даже зелёный с золотом наряд не казался теперь таким красивым.

— Нет. Вас выдадут замуж здесь.

— За кого? — быстро спросила Розина.

Меня стало немного кренить вправо. Кренить и разворачивать. Что здесь, ветер? Сквозняк? Пытаясь удержать равновесие, я поднялась ещё выше. Тень сползла с лица Филумены. Принцесса прищурилась.

— Вас решено выдать за принца Александра.

Три выкрика раздалось одновременно:

— Бред!

— Ерунда!

— Дура!

Промолчали только Стелла и Филумена. Первая, в жемчужно-белом платье, всё так же заламывала пальцы. Вторая внимательно меня разглядывала: для этого ей приходилось теперь смотреть вверх, запрокидывая голову.

Как далеко внизу осталась мозаичная «арена»! Каким маленьким кажется Гарольд! Он тоже смотрит на меня, но видит только подмётки да полы плаща…

— Всё просто, — я старалась, чтобы они не услышали моего тяжёлого дыхания. — Сейчас принц женат на Эльвире. Если Эльвиру уронить с корабля в море, принц будет снова свободен. После Эльвиры выйдет замуж Филумена. Ей поднесут на ночь сонную траву, и она не проснётся. После Филумены настанет очередь Алисии. И так до тех пор, пока каждая из вас не получит принца в мужья. Все справедливо. Всё, согласно Обеща…

Я не могла больше говорить — меня опять стало кренить вправо. Звёзды, нарисованные изнутри на куполе, мягко мерцали. Вокруг кружились золотые искры, не то бабочки, не то светляки. Навернусь с такой высоты — мокрое место останется. Никакая магия не поможет.

Принцессы говорили разом. Их голоса сплетались, отдавались эхом, до меня доносился рубленый салат их воплей: «Да как они посме… она лжё… это пра… я боюсь… они не посме…»

— Выход один, — я вскинула правую руку, будто призывая к вниманию, на самом деле, чтобы не завалиться на бок. — Вы сегодня же, сейчас. Объявляете королю и Королевству. Что больше не ждёте принцев. Что отдаёте Обещание назад. Решайте быстрее.

Я затрепыхалась, как подстреленный воробей. Хотела опуститься, но вместо этого поднялась ещё выше, под самые звёзды.

— Я готова вернуть обещание, — раздался вдруг голос, которого я раньше не слышала. Это была Стелла.

— Только попробуй! — зашипела Алисия.

— Не давай себя запугать, — голос Филумены был непривычно тонким, но говорила она уверенно. — Это обман. Это блеф!

— Нет, — рявкнула я из-под купола. — Даже если его величество Оберон… проявит благородство… Совет магов из моего мира сделает всё, как я сказала!

Эти мои слова оказались большой ошибкой.

Принцессы разом замолчали. Со своей верхотуры я видела пять запрокинутых лиц.

— Вот оно что, — медовым голоском пропела Алисия. — Значит, совет магов твоего мира главнее Оберона?

— Значит, — подхватила Филумена, — король больше не хозяин в своей стране?

— Придёт совет магов и переспорит Оберона, — хмыкнула Ортензия. — Хи-хи.

— Фу, врунья! — выкрикнула Розина. — А я поверила!

Стелла молчала.

— Лена, — я услышала напряжённый голос Гарольда, — спускайся…

— Слушайте, вы! — я никак не желала принимать поражение. — Ну что вы упёрлись, как козы? Вы же состаритесь в этом храме! Вас же проклянут все на свете, сами люди после смерти Оберона храм развалят, а вас прикончат! Вас же на куски порвут!

— Прекрати истерику, маг дороги, — с отвращением промолвила Филумена. — Никто не состарится. Никто не умрёт. Просто вы, могучие маги, оторвёте наконец зады от кресел и отыщете то, что обещал Оберон. Нам всё равно, откуда вы приведёте принцев — но вы их приведёте. Это наше последнее слово.

— Ах так! — закричала я. — Ну погоди. Я вам достану принцев! Одного ревнивого, другого прыщавого, третьего… людоеда! А четвёртого…

Тут воздух перестал меня держать, и я полетела вниз — сначала медленно, поворачиваясь вокруг своей оси, а потом всё быстрее и быстрее. Перед глазами сделалось сперва красно-красно, а потом темно. И затихал вдали издевательский хохот принцесс.

Глава 6

Явление Уймы

Спас меня Гарольд. Сплёл посохом сеточку и сумел поймать меня у самой земли, вернее, у самого мозаичного пола.

В гробовом молчании мы с ним вышли из храма и побрели, куда глаза глядят. Вышли за городские ворота (стража приветствовала нас, кое-кто меня узнал, но мне было не до разговоров и не до объятий). Выйдя на берег речки Ланс, мы уселись на перевёрнутую рыбачью лодку и уставились на поросший лесом противоположный берег.

Солнце село. Закатное небо отражалось в широких и спокойных водах Ланса.

— А какая хорошая идея, — сказал Гарольд.

— Что?