Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)

Упали в сон победители. И выставили дозоры. Но спать и дозорным хочется, а прочее трын-трава! И тогда в покоренный город вступаем мы – мародеры, И мы диктуем условия И предъявляем права!Слушайте марш мародеров! (Скрип сапогов по гравию!) Славьте нас, мародеров, И веселую вашу армию,Слава! Слава! Слава нам!Спешат уцелевшие жители, как мыши, забиться в норы. Девки рядятся старухами И ждут благодатной тьмы. Но нас они не обманут, Потому что мы – мародеры,И покуда спят победители – хозяева в городе мы!Слушайте марш мародеров!..Двери срывайте с петель, Тащите ковры и шторы, Все пригодится – и денежки, и выпивка, и жратва! Ах, до чего же весело гуляем мы, мародеры, Ах, до чего же веские придумываем слова!Слушайте марш мародеров!..Сладко спят победители. Им снятся златые горы, Им снится знамя Победы, рябое от рваных дыр. А нам и поспать-то некогда, Потому что мы – мародеры. Но спятив с ума от страха, Нам – рукоплещет мир!Слушайте марш мародеров!..И это еще не главное. Главного вы не видели. Будет утро и солнце в праздничных облаках. Горнист протрубит побудку. Сон стряхнут победители И увидят, что знамя Победы не у них, а у нас в руках!Слушайте марш… Марш…И тут уж нечего спорить. Пустая забава – споры. Когда улягутся страсти и развеется бранный дым, Историки разберутся – кто из нас мародеры, А мы-то уж им поможем! А уж мы-то их просветим!Слушайте марш победителей!Играют оркестры марши над пропастью плац-парада. Девки машут цветами. Строй нерушим и прям. И стало быть – все в порядке! И стало быть, все, как надо – Вам, мародеры, пуля! А девки и марши – нам!Слушайте марш победителей! (Скрип сапогов по гравию) Славьте нас, победителей, И великую нашу армию!Слава! Слава! Слава нам!..

ПЕСЕНКА ПРО КРАСНОГО ПЕТУХА

Мы дождемся, чтоб скучный закат потух, И при свете рябой луны Пусть Красный петух и Черный петух Нам покажут – На что годны!У Черного дьявола стать неплоха,И в бою он будет хорош, Но я на Красного петухаИстратил последний грош!И вот мы до трех сосчитаем вслух, И – прянув из потных рук, Красный петух и Черный петухВыйдут в заветный круг.Теперь – Гляди, затаивши дух! (Пусть куры вопят: – Разбой!) Красный петух и Черный петухВступают в смертельный бой!Ах, я говорил, что Черный петух Всем сущим чертям – родня… Но Красный петух дерется за двух:За себя и – за меня!Смелее же, брат мой, Красный петух, Я верю в тебя, мой брат! А в небе – тучи – кровавый пухИ грозно гудит набат.И в этой земной юдоли греха Позвольте вам дать совет: Ставьте на Красного петуха –Надежнее ставки нет!..

ОЛИМПИЙСКАЯ СКАЗКА

…А бабушка внученьке сказку плела Про то, как царевна в деревне жила, Жила-поживала, не знала беды, Придумывать песенки – много ль заботы?! Но как-то в деревню, отстав от охоты, Зашел королевич – напиться воды. Пришел он пешком в предрассветную рань, Увидел в окне золотую герань, И – нежным сияньем – над чашей цветка С фарфоровой лейкоюЧья-то рука.С тех пор королевич не ест и не пьет, И странный озноб королевича бьет, И спит он тревожно, И видит во сне – Герань на своем королевском берете, И вроде бы он, как тогда на рассвете,Въезжает в деревню на белом коне.Деревья разбужены звоном копыт,Из окон глядят удивленные лица…Старушка плетет и плетет небылицы,А девочка – спит!..Ей и во сне покоя нет, И сон похож на бред, Как будто ей не десять лет!А десять тысяч лет!И не по утренней росе К реке бежит она – А словно белка в колесе,С утра и дотемна!Цветов не рвет, венков не вьет, Любимой куклы нет, А все – плывет, плывет, плывет,Все десять тысяч лет!И голос скучный, как песок, Как черствый каравай, Ей все твердит: – Еще разок! Давай, давай, давай! Ей не до школы, не до книг, Когда ж подходит срок – «Пятерки» ставит ей в дневникПослушный педагог.И где ей взять ребячью прыть,Когда баклуши бить?!Ей надо – плыть. И плыть. И плыть. И плыть.И первой быть!..…А бабушка внученьке сказку плела…Какой же сукин сын и враль Придумал действо – Чтоб олимпийскую медаль В обмен – на детство?!..Какая дьявольская власть Нашла забаву – При всем честном народе крастьЧужую славу?!Чтоб только им, а не другим! О, однолюбы. И вновь их бессловесный гимнГорланят трубы!..…А бабушка сказку прядет и прядет, Как свадебный праздник в столицу придет, Герольд королевский на башне трубит, Пиликают скрипки,Играют волынки…А девочка спит. И в лице – ни кровинки! А девочка…Тш-ш-ш, спит!..

ВЕЧНЫЙ ТРАНЗИТ

Посошок напоследок, Все равно, что вода. То ли – так, То ли – этак, Мы уйдем в никуда. Закружим суховеем На распутице шпал. Оглянуться не смеем,Оглянулся – пропал!И все мы себя подгоняем – скорее! Все путаем Ветхий и Новый Завет. А может быть, хватит мотаться, евреи,И так уж мотались две тысячи лет?!Мы теперь иностранцы. Нас бессмертьем казнит Пересадочных станций Бесконечный транзит. И как воинский рапорт – Предотъездный свисток… Кое-кто – на Восток,Остальные – на Запад!Под небом Австралий, Италий, Германий, Одно не забудь (И сегодня, и впредь!), Что тысячу тысяч пустых оправданий –Бумаге – и той – надоело терпеть!Паровозные встречи – Наша боль про запас. Те, кто стали далече, – Вспоминают ли нас? Ты взгляни – как тоскует Колесо на весу… А кукушка кукуетВ подмосковном лесу!Ну, что ж, волоки чемодан, не вздыхая, И плакать не смей, как солдат на посту. И всласть обнимай своего вертухаяПод вопли сирен на Бруклинском мосту.Вот и канули в Лету Оскорбленья и вой. Мы гуляем по свету, Словно нам не впервой! Друг на друга похожи, Мимо нас – города… Но Венеция дожей –Это все-таки да!В каналах вода зелена нестерпимо, И ветер с лагуны пронзительно сер.– Вы, братец, из Рима?– Из Рима, вестимо!– А я из-под Орши! – сказал гондольер.О, душевные травмы, Горечь горьких минут! Мы-то думали: Там вы. Оказались – и тут. И живем мы не смея Оценить благодать: До холмов Иудеи, Как рукою подать!А может, и врямь мы, как те лицедеи, Что с ролью своей навсегда не в ладах?! И были нам ближе холмы Иудеи – На Старом Арбате, на Чистых прудах!Мы, как мудрые совы, Зорко смотрим во тьму. Даже сдаться готовы – Да не знаем кому! С горя, вывесим за борт Перемирья платок, Скажем: Запад есть Запад, А Восток есть Восток!И все мы себя подгоняем:– Скорее! Все ищем такой очевидный ответ. А может быть, хватит мотаться, евреи, И так уж мотались две тысячи лет!

БИРЮЛЬКИ

(Авангардный этюд)

Исидор пришел на седер, Принес он мацу и сидр. Но был у хозяйки сеттер – И его боялся Исидор.Хозяйка пропела:– Иси-и-и-дор! А сеттер понял:– Иси! Пропала маца и сидр, А Исидор сказал:– Мерси!А сидр вылакал сеттер, И, узнав по запаху сидр, Сказала хозяйка:– На седер, Не приносят сидр, Исидор!

ПЕСОК ИЗРАИЛЯ

Видишь – На этих дюнах, под этим небом, Наша – давным-давно – началась судьба. С пылью дорог изгнанья и с горьким хлебом, Впрочем за это тоже:– Тода раба! [26]Только Ногой ты ступишь на дюны эти, Болью – как будто пулей – прошьет висок, Словно из всех песочных часов на светеКто-то – сюда веками – свозил песок!Видишь – Уже светает над краем реки, Понесли признанье и хвалу. Над вселенской суетней мышинойЗасияли истины лучи!..Сколько Утрат, пожаров и лихолетий? Скоро ль сумеем им подвести итог?! Помни – Из всех песочных часов на светеКто-то – сюда веками – свозил песок!

ПЕСЕНКА О ДИКОМ ЗАПАДЕ, ИЛИ ПИСЬМЕЦО В МОСКВУ, ПЕРЕПРАВЛЕННОЕ С ОКАЗИЕЙ

Вы на письма слез не капайте, И без них – душа враздрызг! Мы живем на Диком Западе,Что, и впрямь, изрядно дик!Но не дикостью ковбойскою. Здесь иную ткут игру: Пьют, со смыслом, водку польскуюПод московскую икру.Здесь, на Западе, Распроданном И распятом на пари, По Парижам и по Лондонам, Словно бесы, – Дикари!Околдованные стартами Небывалых скоростей, Оболваненные СартрамиВсех размеров и мастей!От безделья, от бессилия, Им всего любезней – шум! И чтоб вновь была Бастилия,И чтоб им идти на штурм!Убеждать их глупо – Тени же! Разве что, спросить тайком: – А не били ль вас, почтеннейший,По причинным – каблуком?!Так что вы уж слез не капайте, И без них – Душа враздрызг! Мы живем на Диком Западе,Что – и впрямь – изрядно дик!

КОЛОМИЙЦЕВ В ПОЛНЫЙ РОСТ

Истории из жизни Клима Петровича Коломийцева – мастера цеха, кавалера многих орденов, члена бюро Парткома и депутата Горсовета.

ИЗБРАННЫЕ ОТРЫВКИ ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЙ КЛИМА ПЕТРОВИЧА

1. ИЗ РЕЧИ НА ВСТРЕЧИ С ИНТЕЛЛИГЕНЦИЕЙ…Попробуйте в цехе найти чувака, Который бы мыслил не то! Мы мыслим, как наше родное ЦК, И лично… Вы знаете – кто!…И пусть кой чего не хватает пока, Мы с Лениным в сердце зато! И мыслим, как наше родное ЦК, И лично… Вы знаете – кто!…Чтоб нашей победы приблизить срока, Давайте ж трудиться на то! Давайте же мыслить, как наше ЦК, И лично… Вы знаете – кто!..2. ИЗ БЕСЕДЫ С ТУРИСТАМИ ИЗ ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ…А уж пыль-то вы пускать мастера! Мастера вы! Да не те времена! Мы на проценты сравним, мистера, Так и нет у вас, пардон, ни хрена!.. Потому что все у вас –На показ.А народ для вас – ничто и никто. А у нас – природный газ, Это раз. И еще – природный газ… И опять – природный газ… И по процентам, как раз, Отстаете вы от насЛет на сто!

О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ ВЫСТУПАЛ НА МИТИНГЕ В ЗАЩИТУ МИРА

У жены моей спросите, у Даши, У сестры ее спросите, у Клавки, Ну, ни капельки я не был поддавши,Разве только что – маленько – с поправки!Я культурно проводил воскресенье, Я помылся и попарился в баньке, А к обеду, как сошлась моя семья,Начались у нас подначки да байки!Только принял я грамм сто, для почина (Ну, не более, чем сто, чтоб я помер!), Вижу – к дому подъезжает машина,Я гляжу на ней обкомовский номер!Ну, я на крылечко – мол, что за гость,Кого привезли, не чеха ли?!А там – порученец, чернильный гвоздь,«Сидай, – говорит, – поехали!»Ну, ежели зовут меня, То – майна-вира! В ДК идет заутреня В защиту мира!И Первый там, и прочие – из области.Ну, сажусь я порученцу на ноги, Он – листок мне, Я и тут не перечу. «Ознакомься, – говорит, – по дорогеСо своею выдающейся речью!»Ладно – мыслю – набивай себе цену, Я ж в зачтениях мастак, слава Богу! Приезжаем, прохожу я на сцену,И сажусь со всей культурностью сбоку.Вот моргает мне, гляжу, председатель: Мол, скажи свое рабочее слово! Выхожу я, И не дробно, как дятел,А неспешно говорю и сурово:«Израильская, – говорю, – военщина Известна всему свету! Как мать, – говорю, – и как женщинаТребую их к ответу!Который год я вдовая, Все счастье – мимо, Но я стоять готовая За дело мира!Как мать вам заявляю и как женщина!..»Тут отвисла у меня, прямо, челюсть, Ведь бывают же такие промашки! – Это сучий сын, пижон-порученецПерепутал в суматохе бумажки!И не знаю – продолжать или кончить, В зале, вроде, ни смешочков, ни вою… Первый тоже, вижу, рожи не корчит,А кивает мне своей головою!Ну, и дал я тут галопом – по фразам, (Слава Богу, завсегда одно и то же!) А как кончил – Все захлопали разом,Первый тоже – лично – сдвинул ладоши.Опосля зазвал в свою вотчинуИ сказал при всем окружении:«Хорошо, брат, ты им дал, по-рабочему!Очень верно осветил положение!»Такая вот история!

О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ СОЧИНИЛ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКУЮ КОЛЫБЕЛЬНУЮ, УКАЧИВАЯ СВОЕГО ПЛЕМЯННИКА – СЕМЕНА, КЛАВКИНОГО СЫНА

Спи, Семен, спи, Спи, понимаешь, спи! Спи, а то придет Кащей, Растудыть его в качель! Мент приедет на «козе», Зафуячит в КПЗ! Вот, какие, брат, дела – Мышка кошку родила. Спи, Семен, спи,Спи, понимаешь, спи!В две тысячи семьдесят пятом году Я вечером, Сеня, в пивную зайду, И пива спрошу, и услышу в ответ, Что рижского нет, и московского нет, Но есть жигулевское пиво –И я просияю счастливо!И робот топтун, молчалив и мордаст, Мне пиво с горошком зеленым подаст. И выскажусь я, так сказать, говоря: – Не зря ж мы страдали, И гибли не зря! Не зря ж мы, глаза завидущие,Мечтали увидеть грядущее!Спи, Семен, спи, Спи, понимаешь, спи. Спи, а то придет Кащей, Растудыть его в качель! Мент приедет на «козе», Зафуячит в КПЗ! Вот, какие, брат, дела – Мышка кошку родила. Спи, Семен, спи, Спи, понимаешь, спи,Спи!..

О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ ДОБИВАЛСЯ, ЧТОБЫ ЕГО ЦЕХУ ПРИСВОИЛИ ЗВАНИЕ «ЦЕХА КОММУНИСТИЧЕСКОГО ТРУДА», И НЕ ДОБИВШИСЬ ЭТОГО – ЗАПИЛ

…Все смеются на бюро: «Ты ж как витязь – И жилплощадь, и получка по царски!» Ну, а я им: «Извините, подвиньтесь! Я ж за правду хлопочу, не за цацки! Как хотите – на доске ль, на бумаге ль, Цельным цехом отмечайте, не лично. Мы ж работаем на весь наш соцлагерь, Мы ж продукцию даем на отлично! И совсем мне, – говорю, – не до смеху, Это чье же, – говорю, – указанье, Чтоб такому выдающему цехуНе присваивать почетное званье?!»А мне говорят, (Все друзья говорят – И Фрол, и Пахомов с Тонькою) – «Никак, – говорят, – нельзя, – говорят –Уж больно тут дело тонкое!»А я говорю (матком говорю!),Пойду, – говорю, – в обком, – говорю!А в обкоме мне все то же: – Не суйся! Не долдонь, как пономарь, поминанье. Ты ж партийный человек, а не зюзя,Должен, все ж таки, иметь пониманье!Мало, что ли, пресса ихняя треплет Все, что делается в нашенском доме? Скажешь – дремлет Пентагон? Нет не дремлет!Он не дремлет, мать его, он на стреме!Как завелся я тут с пол-оборота: – Так и будем сачковать?! Так и будем?! Мы же в счет восьмидесятого годаВыдаем свою продукцию людям!А мне говорят: – Ты чего, – говорят, – Орешь, как пастух на выпасе?! Давай, – говорят, – молчи, – говорят,Сиди, – говорят, – не рыпайся!А я говорю, в тоске говорю:– Продолжим наш спор в Москве, – говорю!…Проживаю я в Москве, как собака.Отсылает референт к референту:– Ты и прав, мне говорят, – но, однако, Не подходит это дело к моменту.Ну, а вздумается вашему цеху, Скажем, – встать на юбилейную вахту?Представляешь сам, какую оценку Би-Би-Си дадут подобному факту?!Ну, потом – про ордена, про жилплощадь, А прощаясь, говорят на прощанье:– Было б в мире положенье попроще, Мы б охотно вам присвоили званье.А так, говорят, – ну, ты прав, – говорят, – И продукция ваша лучшая!Но все ж, – говорят, – не драп, – говорят, – А проволока колючая!..– Ну, что ж, – говорю,– Отбой! – говорю.– Пойду, – говорю, – В запой, – говорю!Взял – и запил!

ПЛАЧ ДАРЬИ КОЛОМИЙЦЕВОЙ ПО ПОВОДУ ЗАПОЯ ЕЕ СУПРУГА КЛИМА ПЕТРОВИЧА

Ой, доля моя жалкая, Родиться бы слепой! Такая лета жаркая –А он пошел в запой.Вернусь я из магазина, А он уже, блажной, Поет про Стеньку РазинаС персидскою княжной.А жар – ну, прямо, доменный, Ну, прямо, градом пот. А он, дурак недоенный,Сидит и водку пьет.Ну, думаю я, думаю, Болит от мыслей грудь:– Не будь ты, Дарья, дурою – Придумай что-нибудь!То охаю, то ахаю – Спокоя нет как нет!И вот – Пошла я к знахарю, И знахарь дал совет.И в день воскресный, в утречко, Я тот совет творю:Вплываю, словно уточка, И Климу говорю:– Вставай любезный-суженый, Уважь свой родный дом, Вставай – давай, поужинай, Поправься перед сном!А что ему до времени?Ему б нутро мочить!Он белый свет от темени Не может отличить!А я его, как милочка, Под ручки – под уздцы, А на столе:Бутылочка, Грибочки, огурцы.Ой, яблочки моченые С обкомовской икрой, Стаканчики граненые С хрустальною игрой,И ножечки, и вилочки – Гуляйте, караси!Но только в той бутылочке, Не водка: Ка-ра-син!Ну, вынула я пробочку – Поправься, атаман!Себе – для вида – стопочку, Ему – большой стакан.– Давай, поправься, солнышко, Давай, залей костер!..Он выпил все, до донышка, И только нос утер.Грибочек – пальцем – выловил, Завел туманно взгляд, Сжевал грибок И вымолвил:– Нет, не люблю маслят!

О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ ВОССТАЛ ПРОТИВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЛАБОРАЗВИТЫМ СТРАНАМ

История эта очень печальная, Клим Петрович рассказывает ее в состоянии крайнего раздражения и позволяет себе, поэтому, некоторые, не вполне парламентские, выражения.

…Прямо, думал – я одно – быть бы живу, Прямо, думал – до нутра просолюся!А мотались мы тогда по Алжиру С делегацией ЦК профсоюза.Речи-встречи, то да се, кроем НАТО, Но вконец оголодал я, катаясь.Мне ж лягушек ихних на дух не надо, Я им сукиным детям, не китаец!Тут и Мао, сам-рассам, окосел бы!Быть бы живу, говорю, не до жира!И одно мое спасенье – Консервы, Что мне Дарья в чемодан положила.Но случилось, что она, с переляку, Положила мне одну лишь салаку.Я в отеле их засратом, в «Паласе»Запираюсь, как вернемся, в палате, Помолюсь, как говорится, Аллаху И рубаю в маринаде салаку.А на утро я от жажды мычу, И хоть воду мне давай, хоть мочу!Ну, извелся я!И как-то под вечер, Не стерпел и очутился в продмаге…Я ж не лысый, мать их так! – Я ж не вечен, Я ж могу и помереть с той салаки!Вот стою я, прямо злой, как Малюта, То мне зябко в пинжаке, то мне жарко.Хоть дерьмовая, а все же – валюта, Все же тратить исключительно жалко!И беру я чтой-то вроде закуски, Захудаленькую баночку, с краю.Но написано на ей не по-русски, А по ихнему я плохо читаю.Подхожу я тут к одной синьорите:– Извините, мол, ком бьен, Битте-дритте, Подскажите, мол, не с мясом ли банка?..А она в ответ кивает, засранка!И пошел я, как в беспамятстве, к кассе, И очнулся лишь в палате, в «Паласе» – Вот на койке я сижу нагишом И орудую консервным ножом!И до самого рассветного часа Матерился я в ту ночь, как собака.Оказалось в этой банке не мясо, Оказалась в этой банке салака!И не где-нибудь в Бразилии «маде», А написано ж внизу, на наклейке, Что, мол, «маде» в СССР, В маринаде, В Ленинграде, Рупь четыре копейки!…Нет уж, братцы, надо ездить поближе, Не на край, расперемать его, света!Мы ж им – гадам – помогаем, И мы же Пропадаем, как клопы, через это!Я то думал – как-никак заграница, Думал память, как-никак, сохранится.Оказалось, что они, голодранцы, Понимают так, что мы – иностранцы!И вся жизнь их заграничная – лажа!Даже хуже – извините – чем наша!

ВЕЧЕРНИЕ ПРОГУЛКИ

маленькая поэма

Владимиру Максимову

1

Бывали ль вы у Спаса-на-крови? Там рядом сад с дорожками. И кущи. Не прогуляться ль нам, на сон грядущий,И поболтать о странностях любви?Смеркается. Раздолье для котов. Плывут косые тени по гардине, И я вам каюсь, шепотом, в гордыне,Я черт-те в чем покаяться готов!Пора сменить – уставших – на кресте, Пора одеть на свитер эполеты, И хоть под старость выбиться в поэты,Чтоб ни словечка больше в простоте!Допустим этак: – Медленней, чем снег, Плывет усталость – каменная птица. Как сладко всем в такую полночь спится,Не спит – в часах – песочный человек.О, этот вечно-тающий песок, Немолчный шелест времени и страха. О, Парка, Парка, сумрачная пряха,Повремени, помедли хоть часок!..А ловко получается, шарман!О, как же эти «О!» подобны эху…Но, черт возьми, еще открыт шалман!Вы видите еще открыт шалман!Давайте, милый друг, Зайдем в шалман!Бессмертье подождет, ему не к спеху!..

2

Ах, шалман, гуляй, душа, Прочь, унынье черное! Два ученых алкаша Спорят про ученое: – Взять, к примеру, мю-мезон, Вычисляй и радуйся! Но велик ли в нем резонВ рассужденьи градуса?!..Ух, шалман! Пари, душа! Лопайтесь, подтяжки! Работяга, не спеша, Пьет портвейн из чашки, – Все грешны на свой фасон, Душу всем изранили! Но уж если ты мезон,То живи в Израиле!..Ну, шалман! Ликуй душа! Света, Света, Светочка! До чего же хороша,Как в бутылке веточка!Света пиво подает И смеется тоненько. Три – пустые – достаетСвета из под столика.– Это, Света, на расчет, И вперед – в начало!..Работяга, старый черт, Машет ручкой: – Чао!..Вот он встал, кудлатый черт, Пальцами шаманя.Уваженье и почет Здесь ему, в шалмане!

3

Он, подлец, мудрец и стоик, Он прекрасен во хмелю! Вот он сел за крайний столик К одинокому хмырю. – Вы, прошу простить, партейный?Подтвердите головой!..Хмырь кивает.Работяга улыбается.– Так и знал, что вы партейный.Но заходите в питейный И по линии идейной Получаетесь, как свой!Эй, начальство!Света брызни!Дай поярче колорит!..Наблюдение из жизни! – Работяга говорит.И окинув взглядом – тесный Зал на сто семнадцать душ.Он, уже почти что трезвый, Вдруг понес такую чушь!.

4

На троллейбусной остановке Все толпятся у самой бровки.И невесело, как в столовке, На троллейбусной остановке.Хоть и улица – а накурено И похожи все на Никулина…Ну, того, что из цирка – клоуна…Ну, попробуй, у них спроси:– Где тут очередь на такси?!А где очередь на такси, Там одни:«Пардон» и «мерси».Там грузины стоят с корзинками И евреи стоят с грузинками.И глядят они вслед хитро Тем, кто ехать решил в метро.И вдогонку шипят:– Ай-вай!.. – Тем, кто топает на трамвай.А трамвайная остановка – Там особая обстановка.Эй, ты – в брючках, пшено, дешевка, Ты отчаливай, не форси.Тут трамвайная остановка, А не очередь на такси!..И платком, заместо флага, Сложный выразив сюжет, Наш прелестный работяга Вдруг такой пропел куплет:– А по шоссе, на Калуги и Луги, В дачные царства, в казенный уют, Мчатся в машинах народные слуги, Мчатся – и грязью народ обдают!..

5

У хмыря – лицо, как тесто,И трясется голова.Но приятный гром оркестра Заглушил его слова. Был оркестр из настоящихТрех евреев, первый сорт!А теперь упрятан в ящик Под названием «Аккорд». И ведет хозяйство этоОслепительная Света.И пускает, в цвет моменту, Отобрав из сотни лент, Соответственную лентуВ соответственный момент.Вот сперва завыли трубы:Все, мол, в жизни трын-трава!..У хмыря трясутся губыИ трясется голова.Вот – поддал ударник жару, Показал, бродяга, класс! А уж после, под гитаруПроизнес нахальный бас:– Доля, доля, злая доля, Протрубила б ты отбой! Сверху небо, снизу поле, Посередке – мы с тобой. Мы с тобою посередке, Ты – невеста, Я – жених. Нам на личность по селедкеИ пол-литра на двоих.Мы культурно свет не застим, Взять судьбу не можем в толк. И поет нам: – С новым счастьем! – Наш парторг – тамбовский волк. Он поет – один в гордыне, Как свидетель на суде: С новым счастьем, молодые, И с успехами в труде!.. И чтоб первенец загукал, Как положено в семье, Вам партком отводит уголВ обще……Тут, увы, заело ленту – Отслужила, видно, срок. Но опять же, в цвет моменту,Грянул бойкий тенорок:– Чтобы очи мои повылазили, Чтоб не видеть мне белого дня, Напридумали Лазари лазеры И стараются кончить меня!..И шалман зашелся смехом, Загудел, завыл шалман.И частушке вторя, эхом, Об стакан гремит стакан.

6

Света, Света, добрый друг, Что же ты примолкла вдруг? Где твой Лазарь, где твой милый,Завбуфетом в цвете лет?!Он убит – и взят могилой,Как сказал один поэт.Брал он скромно, брал по праву,Брал не с верхом, а в очко.Было – заму, Было – заву,Было всем на молочко!Уносите, дети, ноги, Не ходите, дети, в лес! В том лесу живет в берлогеЛютый зверь – Обехаэс!..Всем влепили мелочишку, Все равно, как за прогул. Только Лазарь принял «вышку»,Даже глазом не моргнул…Точно так же, как когда-то, Не моргнул и глазом он, Когда гнал его, солдата, Дезертир из школы вон! Мол, не так он учит деток, Подозрительный еврей, Мол, не славит пятилеток,А долдонит про царей.Заседанье педсоветаПодвело всему итог…С ним ушла тогда и Света –Физкультурный педагог.Что ты, что ты, что ты, что ты, Что ты видишь сквозь туман? Как мотались без работы? Как устроились в шалман? Как, без голоса, кричала В кислом зале горсуда?.. Эй, не надо все с начала, Было – сплыло навсегдаБыло – сплыло…Тут линяет гром оркестра –Мал в шалмане габарит.И опять, оркестра вместо, Работяга говорит. (А в руке гуляет кружка И смеется левый глаз!) – Это все была петрушка,А теперь пойдет рассказ!

7

Мы гибли на фронте, Мы хрипли в «комбеде».А вы нас вели От победы к победе!Нам бабы кричали:– Водицы попейте!Умойтесь, поешьте, поспите хоть ночку!А вы нас вели от победы к победе И пуля свинцовая ставила точку!Мы землю долбили, Мы грызли железо, Мы грудь подставляли под дуло обреза.А вы, проезжая в машине «Победа», В окно нам кричали:– Достройте!.. Добейте!..И мы забывали О сне и обеде, И вы нас вели От победы к победе!А вы:«Победы» меняли на «Волги», А после:«Волги» меняли на «ЗИМы», А после:«ЗИМы» меняли на «Чайки», А после:«Чайки» меняли на «ЗИЛы»…А мы надрывались, Долбили, грузили!И вот уже руки Повисли, как плети, И ноги не ходят, И волосы седы,А вы нас вели от победы К победе.И тосты кричали Во славу победы:– Ну, пусть не сегодня, Так – завтра, так – в среду!Достройте!.. Добейте!..Дожмем!.. Приурочим!..А мы, между прочим, А мы, между прочим, Давно – положили – на вашу победу!..

8

Хмырь зажал рукою печень, Хмырь смертельно побледнел. Даже хмырь – и тот не вечен,Есть для каждого предел.Работяга (в кружке пена), Что ж ты, дьявол, совершил? Ты ж действительного члена Нашу партию лишил! И пленительная Света, Сандалетами стуча, Срочно стала из буфетаВызывать в шалман врача!..

9

Какая ночь! Как улицы тихи!Двенадцать на часах Аэрофлота.И кажется – дойдешь до поворота И потекут бессмертные стихи!

* * *

Вот и все!

Большинство стихов и песен, помещенных в этом сборнике, были, в разное время, напечатаны журналами «Посев», «Грани», «Континент», «Время и мы»– за что я их сердечно благодарю. Сергей Эйзенштейн говорил своим ученикам:

– Каждый кадр вашего фильма вы должны снимать так, словно это самый последний кадр, который вы снимаете в жизни! Не знаю, насколько справедлив этот завет для искусства кино, для поэзии – это закон.

Каждое стихотворение, каждая строчка, а уж, тем более, книжка

– последние. И, стало быть, это моя последняя книжка.

Впрочем, в глубине души, я все-таки надеюсь, что мне удастся написать еще кое-что.

Александр Галич Париж, 10 апреля 1977 года.

ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ

ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ

или как было написано на воротах Бухенвальда: «Йедем дас сеине» – «Каждому – свое»

Начинается день и дневные дела, Но треклятая месса уснуть не дала, Ломит поясницу и ноет бок, Бесконечной стиркою дом пропах…– С добрым утром, Бах, – говорит Бог,– С добрым утром, Бог, – говорит Бах.С добрым утром!..… А над нами с утра, а над нами с утра, Как кричит воронье на пожарище, Голосят рупора, голосят рупора – С добрым утром, вставайте, товарищи!А потом, досыпая, мы едем в метро, В электричке, в трамвае, в автобусе, И орут, выворачивая нутро, Рупора о победах и доблести.И спросонья бывает такая пора, Что готов я в припадке отчаянья Посшибать рупора, посбивать рупора, И услышать прекрасность молчания…Под попреки жены, исхитрись-ка, изволь Сочинить переход из це-дура в ха-моль, От семейных ссор, от долгов и склок, Никуда не деться и дело – швах,– Но не печалься, Бах, – говорит Бог,– Да уж ладно, Бог, – говорит Бах Да уж ладно!..…А у бабки инсульт, и хворает жена, И того не хватает и этого, И лекарства нужны, и больница нужна, Только место не светит покедова,И меня в перерыв вызывают в местком, Ходит зам по месткому присядкою, Раз уж дело такое, то мы подмогнем, Безвозвратною ссудим десяткою.И кассир мне деньгу отслюнит по рублю, Ухмыльнется ухмылкой грабительской, Я пол-литра куплю, валидолу куплю, Двести сыра, и двести «любительской»…А пронзительный ветер – предвестник зимы, Дует в двери капеллы Святого Фомы, И поет орган, что всему итог – Это вечный сон, это тлен и прах!– Но не кощунствуй, Бах, – говорит Бог,– А ты дослушай, Бог, – говорит Бах. Ты дослушай!..А у суки-соседки гулянка в соку, Воют девки, хихикают хахали, Я пол-литра открою, нарежу сырку, Дам жене валидолу на сахаре,И по первой налью, и налью по второй, И сырку, и колбаски покушаю, И о том, что я самый геройский герой, Передачу охотно послушаю.И трофейную трубку свою запалю, Посмеюсь над мычащею бабкою, И еще раз налью, и еще раз налью, И к соседке схожу за добавкою…Он снимает камзол, он сдирает парик, Дети шепчутся в детской – вернулся старик, Что ж – ему за сорок, немалый срок, Синева, как пыль – на его губах…– Доброй ночи, Бах, – говорит Бог,– Доброй ночи, Бог, – говорит Бах. Доброй ночи!…

ПЕСНЯ О ПОСЛЕДНЕЙ ПРАВОТЕ

Ю. О. Домбровскому

Подстилала удача соломки, Охранять обещала и впредь, Только есть на земле Миссолонги, Где достанется мне умереть! Где, уже не пижон, и не барин, Ошалев от дорог и карет, Я от тысячи истин, как Байрон, Вдруг поверю, что истины нет! Будет серый и скверный денечек, Небо с морем сольются в одно. И приятель мой, плут и доносчик, Подольет мне отраву в вино! Упадет на колени тетрадка, И глаза мне затянет слюда, Я скажу: «У меня лихорадка, Для чего я приехал сюда?!» И о том, что не в истине дело, Я в последней пойму дурноте, Я – мечтавший и нощно и денно О несносной своей правоте! А приятель, всплакнув для порядка, Перейдет на возвышенный слог И запишет в дневник: «Лихорадка». Он был прав, да простит его Бог!

БЕССМЕРТНЫЙ КУЗЬМИН

«Отечество нам Царское Село…»

 А. Пушкин

«Эх, яблочко, куды котишься…»

ПесняПокатились всячины и разности, Поднялось неладное со дна! – Граждане, Отечество в опасности! Граждане, Отечество в опасности! Граждане, Гражданская война! Был май без края и конца, Жестокая весна! И младший брат, сбежав с крыльца, Сказал: «Моя вина!» У Царскосельского дворца Стояла тишина И тот, другой, сбежав с крыльца, Сказал, – «Моя вина!» И камнем в омут ледяной Упали те слова, На брата брат идет войной, Но шелестит над их виной Забвенья трын-трава!.. …А Кузьмин Кузьма Кузьмич выпил рюмку «хлебного», А потом Кузьма Кузьмич закусил севрюжкою А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою, Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными, Что, как истый патриот, верный сын Отечества, Он обязан известить власти предержащие… А где вы шли, там дождь свинца, И смерть, и дело дрянь! … Летела с тополей пыльца На бронзовую длань. Там в царскосельской тишине, У брега сонных вод… И нет как нет конца войне, И скоро мой черед! … Было небо в голубиной ясности, Но сердца от холода свело: – Граждане, Отечество в опасности! Граждане, Отечество в опасности! Танки входят в Царское Село! А чья вина? Ничья вина! Не верь ничьей вине, Когда по всей земле война, И вся земля в огне! Пришла война – моя вина, И вот за ту вину Меня песочит старшина, Чтоб понимал войну. Меня готовит старшина В грядущие бои. И сто смертей сулит война, Моя война, моя вина, И сто смертей мои! …А Кузьмин Кузьма Кузьмич выпил стопку чистого А потом Кузьма Кузьмич закусил огурчиком, А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою, Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными, Что, как истый патриот, верный сын Отечества, Он обязан известить дорогие «органы»… А где мы шли, там дождь свинца, И смерть, и дело дрянь! …Летела с тополей пыльца На бронзовую длань, У Царскосельского дворца, У замутненных вод… И нет как нет войне конца, И скоро твой черед! Снова, снова – громом среди праздности, Комом в горле, пулею в стволе – – Граждане, Отечество в опасности! Граждане, Отечество в опасности! Наши танки на чужой земле! Вопят прохвосты-петухи, Что виноватых нет, Но за вранье и за грехи Тебе держать ответ! За каждый шаг и каждый сбой Тебе держать ответ! А если нет, так черт с тобой, На нет и спроса нет! Тогда опейся допьяна Похлебкою вранья! И пусть опять – моя вина, Моя вина, моя война, И смерть опять моя! … А Кузьмин Кузьма Кузьмич хлопнул сто «молдавского»,А потом Кузьма Кузьмич закусил селедочкой,А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою,Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными,Что, как истый патриот, верный сын Отечества,Он обязан известить всех, кому положено…И не поймешь кого казним,Кому поем хвалу?!Идет Кузьма Кузьмич КузьминПо Царскому Селу!В прозрачный вечер у дворца –Покой и тишинаИ с тополей летит пыльцаНа шляпу Кузьмина…

ЗАКЛИНАНИЕ

Получил персональную пенсию,Заглянул на часок в «Поплавок»,Там ракушками пахнет и плесенью,И в разводах мочи потолок,И шашлык отрыгается свечкою,И сулгуни воняет треской…И сидеть ему лучше б над речкою,Чем над этой пучиной морской.Ой, ты море, море, море, море Черное,Ты какое-то верченое-крученое!Ты ведешь себя не по правилам,То ты Каином, а то ты Авелем!Помилуй мя, Господи, помилуй мя!И по пляжу, где б под вечер, по двое,Брел один он, задумчив и хмур.Это Черное, вздорное, подлое,Позволяет себе чересчур!Волны катятся, чертовы бестии,Не желают режим понимать!Если б не был он нынче на пенсии,Показал бы им кузькину мать!Ой, ты море, море, море, море Черное,Не подследственное жаль, не заключенное!На Инту б тебя свел за дело я,Ты б из черного стало белое!Помилуй мя, Господи, помилуй мя!И в гостинице, странную, страшную,Намечтал он спросонья мечту –Будто Черное море под стражеюПо этапу пригнали в Инту.И блаженней блаженного во Христе,Раскурив сигаретку «Маяк»,Он глядит, как ребятушки-вохровцыЗагоняют стихию в барак.Ой, ты море, море, море, море Черное,Ты теперь мне по закону порученное!А мы обучены этой химии –Обращению со стихиями!Помилуй мя, Господи, помилуй мя!И лежал он с блаженной улыбкою,Даже скулы улыбка свела…Но, должно быть, последней уликоюТа улыбка для смерти была.И не встал он ни утром, ни к вечеру,Коридорный сходил за врачом,Коридорная Божию свечечкуНад счастливым зажгла палачом…И шумело море, море, море, море Черное,Море вольное, никем не прирученное,И вело себя не по правилам –То было Каином, то было Авелем!Помилуй мя, Господи, в последний раз!

ЖЕЛАНИЕ СЛАВЫ

«…Что там услышишь из песен твоих?

Чудь начудила, да Меря намерила

Гатей, дорог, да столбов верстовых…»

А. БлокНепричастный к искусству,Не допущенный в храм,Я пою под закускуИ две тысячи грамм.Что мне пениться пенойУ беды на краю?!Вы налейте по первой,А уж я вам спою!А уж я позабавлю,Вспомню Мерю и Чудь,И стыда ни на каплю,Мне ж не стыдно ничуть!Спину вялую сгорбя,Я ж не просто хулу,А гражданские скорбиСервирую к столу!– Как живете караси?– Хорошо живем, мерси!…Заходите, люди добрые,(Боже правый, помоги!)Будут песни, будут сдобные,Будут с мясом пироги!Сливы-ягоды соленые,Выручайте во хмелю,Вон у той глаза зеленые,Я зеленые люблю!Я шарахну рюмку первую,Про запас еще налью,Песню новую, непетую,Для почина пропою:«Справа койка у стены, слева койка,Ходим вместе через день облучаться,Вертухай и бывший «номер такой-то»,Вот где снова довелось повстречаться!Мы гуляем по больничному садику,Я курю, а он стоит «на атасе»,Заливаем врачу-волосатику,Что здоровье – хоть с горки катайся!Погуляем полчаса с вертухаем,Притомимся и стоим отдыхаем.Точно так же мы «гуляли» с ним в Вятке,И здоровье было тоже в порядке!Справа койка у стены, слева койка…»Опоздавшие гостиПрерывают куплет,Их вбивают, как гвозди,Ибо мест уже нет,Мы их лиц не запомним,Мы как будто вдвоем,Мы по новой наполнимИ в охотку допьем!Ах, в «мундире» картошка –Разлюбезная Русь!И стыжусь я… немножко,А верней, не стыжусь.Мне, как гордое право,Эта горькая роль,Эта легкая славаИ привычная боль!– Как жуете, караси?– Хорошо жуем, мерси!Колокольчики-бубенчики,Пьяной дурости хамеж!Где истцы, а где ответчики –Нынче сразу не поймешь.Все подряд истцами кажутся,Всех карал единый Бог,Все одной зеленкой мажутся,Кто от пуль, а кто от блох!Ладно, пейте, рюмки чистые,Помолчите только впредь,Тише, черти голосистые,Дайте ж дьяволы допеть:«Справа койка у стены, слева койка,А за окнами февральская вьюга,Вертухай и бывший «номер такой-то» –Нам теперь невмоготу друг без друга,И толкуем мы о разном и ясном,О больнице и больничном начальстве,Отдаем предпочтение язвам,Помереть хотим в одночасье.Мы на пенсии теперь, на покое,Наши койки, как суда на приколе,А под ними на паркете из липыНаши тапочки, как дохлые рыбы.Спит больница, тишина, все в порядке,И сказал он, приподнявшись на локте:«Жаль я, сука, не добил тебя в Вятке,Больно ловки вы, зэка, больно ловки…»И упал он, и забулькал, заойкал,И не стало вертухая, не стало,И поплыла вертухаева койкаВ те моря, где ни конца, ни начала!Я простынкой вертухая накрою…Все снежок идет, снежок над Москвою,И сынок мой по тому по снежочкуПровожает вертухаеву дочку……Голос глохнет, как в вате,Только струны бренчат.Все, приличия ради,С полминуты молчат.А потом, под огурчикПропустив стопаря, –«Да уж, песня – в ажурчик,Приглашали не зря!Да уж, песенка в точку,Не забыть бы стишок,Как он эту вот – дочкуВолокет на снежок!..»Незнакомые рожиМокнут в пьяной тоске…И стыжусь я до дрожи,И желвак на виске!..– Как стучите, караси?– Хорошо стучим, мерси!…Все плывет и все качается,Добрый вечер! Добрый день!Вот какая получается,Извините, дребедень!«Получайник», «получайница», –Больно много карасей!Вот какая получается,Извините, карусель!…Я сижу, гитарой тренькаю –Хохот, грохот, гогот, звон…И сосед-стукач за стенкоюПрячет в стол магнитофон…

ПЕСНЯ ПРО МАЙОРА ЧИСТОВА

Я спросонья вскочил – патлат,Я проснулся, а сон за мной,Мне приснилось, что я – атлант,На плечах моих шар земной!И болит у меня спина,То мороз по спине, то жар,И с устатку пьяней пьяна,Я роняю тот самый шар!И ударившись об Ничто,Покатился он, как звезда,Через млечное решетоВ бесконечное Никуда!И так странен был этот сон,Что ни дочери, ни женеНе сказал я о том, что онЭтой ночью приснился мне!Я и сам отогнал ту боль,Будто наглухо дверь забил,И часам к десяти ноль-нольЯ и вовсе тот сон забыл.Но в двенадцать ноль-ноль часовПростучал на одной ногеНа работу майор Чистов,Что заведует буквой «Ге»!И открыл он мое досье,И на чистом листе, педант,Написал он, что мне во снеНынче снилось, что я атлант!..

ФАРС-ГИНЬОЛЬ

Все засранцы, все нахлебники, Жрут и пьют, и воду месят, На одни, считай, учебники Чуть не рупь уходит в месяц! Люська – дура заневестила, Никакого с нею слада! А у папеньки-то шестеро,Обо всех подумать надо –Надо и того купить, и сего купить, А на копеечки-то вовсе воду пить, А сырку к чайку или ливерной – Тут двугривенный, там двугривенный,А где ж их взять?!Люське-дурочке все хаханьки, Все малина ей, калина, А Никитушка-то махонький Чуть не на крик от колита! Подтянул папаня помочи, И с улыбкой незавидной Попросил папаня помощиВ кассе помощи взаимной,Чтоб и того купить, и сего купить, А на копеечки-то вовсе воду пить, А сырку к чайку или ливерной – Тут двугривенный, там двугривенный,А где ж их взять!Попросил папаня слезно и Ждет решенья, нет покоя… Совещанье шло серьезное И решение такое – Помогла б тебе касса, но Каждый рупь – идет на стройку! Посему тебе отказано,Но сочувствуем поскольку:Надо ж и того купить, и сего купить, А на копеечки-то вовсе воду пить, А сырку к чайку или ливерной – Тут двугривенный, там двугривенный,А где ж их взять! –Вот он запил, как залеченный, Два раза бил морду Люське, А в субботу поздно вечеромОн повесился на люстре…Ой, не надо «скорой помощи»! Нам бы медленную помощь! Скорый врач обрезал помочи И сказал, что помер в полночь… Помер смертью незаметною, Огорчения не вызвал, Лишь записочку предсмертнуюПоложил на телевизор:Что, мол, хотел он и того купить, и сего купить, А на копеечки-то вовсе воду пить! А сырку к чайку или ливерной – Тут двугривенный, там двугривенный,А где ж их взять?!

ЧИТАЯ «ЛИТЕРАТУРНУЮ ГАЗЕТУ»

Играет ветер пеною На Сене, на реке, А я над этой Сеною, Над этой самой Сеною, Сижу себе над СеноюС газетою в руке.Ах, до чего ж фантазирует Эта газеты буйно, Ах, до чего же охотно На все напускает дым, И если на клетке слона Вы увидите надпись «Буйвол», Не верьте, друзья, пожалуйста, Не верьте, друзья, пожалуйста, Не верьте, очень прошу вас,Не верьте глазам своим.

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

За чужую печаль И за чье-то незванное детство Нам воздастся огнем и мечом И позором вранья, Возвращается боль, Потому что ей некуда деться, Возвращается вечером ветерНа круги своя.Мы со сцены ушли, Но еще продолжается детство, Наши роли суфлер дочитает, Ухмылку тая, Возвращается вечером ветер На круги своя, Возвращается боль,Потому что ей некуда деться.Мы проспали беду, Промотали чужое наследство, Жизнь подходит к концу, И опять начинается детство, Пахнет мокрой травой И махорочным дымом жилья, Продолжается детство без нас, Продолжается детство, Продолжается боль, Потому что ей некуда деться, Возвращается вечером ветерНа круги своя.

Заглавия этих двух последних стихотворений, снятых с магнитофонной ленты, даны редакцией «Континента», в #15, в котором они впервые напечатаны. – Ред.