Наследник Ордена

— Ты недослушал, юноша. Кстати, как твоё имя? Извини, мне надо было сразу спросить, но твоё появление оказалось для меня немного неожиданным.

— Егор. Громов, — добавил я, чуть подумав.

— А меня можешь называть Мастер. А второй… хм… голос — это Деррон. Так вот, Егор, мертвы только наши тела, разум же продолжает жить, ибо он бессмертен. Мне удалось заключить свой разум и разум Деррона в кристалл. Этот кристалл находится на этом острове, через него мы и общаемся с тобой.

— То есть вы — это разумный кристалл?

— В кристалле только наш разум, наши знания, но когда-то мы были людьми. Деррон, как ты, возможно, уже понял, был рыцарем, от себя могу добавить — одним из лучших. О нём слагали песни. Я же был самым могучим магом планеты, Великим Мастером. Тебе это ни о чём не говорит, но, поверь, это когда-то много значило. Я же придумал и способ заключить разум в специально выращенный кристалл и осуществил это на практике, — терпеливо объяснил Мастер.

— Сочувствую.

— Не стоит. Мы выполняем важную миссию, и на нас лежит большая ответственность — вот здесь можешь посочувствовать, я с тобой, пожалуй, соглашусь.

— Ага, понятно. Миссию, значит. Ну-ну.

— Вижу, ты нам не веришь, Егор. Давай так сделаем: ты сейчас отправишься во дворец Совета и ознакомишься с историей нашего мира. Тогда мне легче будет с тобой разговаривать. Я скажу, как туда пройти.

— Я не хочу идти ни к вашему дворцу, ни к замку и не хочу читать про вашу историю! Я хочу домой! Вы ведь говорили, что Ключ открывает дорогу между мирами? Так давайте я снова открою дверь и уйду?

— Чем ты откроешь дверь? — сухо поинтересовался Деррон.

— У меня же остался Ключ.

— Покажи.

Я усердно стал рыться в карманах — Ключа нигде не было.

— Сейчас, подождите. Он где-то здесь. Подождите немного, я, наверное, его уронил. Сейчас найду. Сейчас.

— Егор.

— Сейчас, одну минуту. — Я опустился на колени и стал шарить руками в траве, пытаясь отыскать Ключ.

— Егор, остановись. Ты его не найдёшь. Ключ остался в твоём мире.

— Неправда! Я помню, как взял его с собой.

— Пойми, тот Ключ принадлежит твоему миру и не может покинуть его. Давай ты немного успокоишься и послушаешь меня. Отправляйся сейчас во дворец и прочитай то, что я тебе покажу. Потом мы с тобой поговорим. Хорошо?

— А вы не можете меня вернуть обратно? Ведь вы говорили, что вы самый сильный маг в мире.

— Об этом мы тоже поговорим, но только тогда, когда ты сделаешь то, о чём я тебя прошу.

— Хорошо, — обречённо согласился я, поднимаясь на ноги. — Показывайте дорогу.

— Ну и видок у тебя, — хмыкнул Деррон. — Ты, случайно, не в луже искупался?

— У тебя и такого нет, — огрызнулся я. Уж кому-кому, а разумному кристаллу нечего обсуждать мой внешний вид… тем более, что его догадка попала в цель.

— Если бы я был сейчас жив, то непременно высек бы тебя. Тебе никто не говорил, что грубить старшим нехорошо? А я ведь старше тебя на сотни лет.

Почему-то это не произвело на меня никакого впечатления. Наверное, сегодня я уже устал удивляться.

— А вам не говорили, что нехорошо похищать детей?

— Тебя никто не похищал. Ты сам пришёл.

— Хватит, я сказал! Деррон, его я ещё могу понять, он ребёнок, но ты-то почему ведёшь себя как мальчишка? Если бы ты оказался на месте Егора, как бы ты себя чувствовал? Ну-ка, немедленно извинитесь друг перед другом! Нам ещё долго предстоит пробыть вместе.

Мы с Дерроном заговорили почти одновременно:

— Извиняться перед каким-то там призраком? И что ещё за «долго»? Я не собираюсь здесь долго задерживаться!

— Мастер, вы ведь не думаете, что я буду извиняться перед этим невоспитанным, дерзким нахалом?

— Извинитесь немедленно!!!

В голосе таинственного Мастера прозвучала такая властность, что ни о каком ослушании не могло быть и речи.

— Извини, Деррон. Я не хотел грубить. Просто сегодня у меня был не самый удачный день.

— Я тоже приношу свои извинения. Можно сказать, у нас обоих сегодня был не слишком удачный день.

— Вот и хорошо. Егор, двигайся навстречу солнцу, минут через пять ты увидишь город, а в самом центре, на холме, будет Дворец Совета.

Делать было нечего. Оставалось только подчиниться. Мастер не ошибся: лес вскоре кончился. Он оказался вовсе не таким большим, каким представлялся мне. Было ясно, что нога человека здесь не ступала несколько столетий как минимум. Тут не было ни дорог, ни даже узких тропок. Из леса я выбрался весь исцарапанный, а мой костюм окончательно превратился в лохмотья. Для таких испытаний он явно не был создан. В какой уже раз за сегодняшний день я пожалел о том, что родители не позволяют мне ходить в школу в джинсах и джинсовой куртке.

Лес подступал к городу вплотную, в некоторых местах даже захватывая его территорию. Впрочем, городом это можно было назвать с большой натяжкой. Некогда мощённые булыжниками улицы разрушились, и теперь везде росла трава. Постройки, расположенные справа и слева от меня, представляли собой жалкое зрелище. Иногда только большая груда камней указывала на то, что раньше здесь что-то стояло. Некоторые дома, впрочем, выглядели почти целыми. Правда, у них разрушились все деревянные части, но стены казались крепкими.

— Я бы не советовал этого делать, — предостерёг меня Деррон, когда я сделал шаг в сторону одного из них, чтобы осмотреть его. — Всем этим постройкам несколько тысяч лет, и их ни разу не чинили. Они могут развалиться от одного чиха.

Как бы в подтверждение его слов из одного, казавшегося целым, сооружения внезапно вылетела стая птиц, а внутри раздался громкий треск. Через мгновение там, где раньше стоял дом, поднялась туча пыли. Когда она осела, на месте дома осталась только большая груда камней. После этого мне сразу расхотелось подходить к сохранившимся строениям близко, и теперь я старался придерживаться середины улицы.

— Sic transit gloria mundi. Так проходит земная слава. И это некогда Великий Город Атл, — с необычайной горечью сказал Мастер. — Жемчужина Срединного моря. Люди со всего света съезжались сюда, чтобы полюбоваться им. Алмаз Мира — так называли его. И вот всё, что осталось от былой славы.

В голосе Мастера прозвучала такая душевная боль, что я невольно поддался его настроению. Даже руины сохраняли гордую красоту некогда величественного города. Каким же он был в период своего расцвета? Я поймал себя на мысли, что мне очень хотелось бы посмотреть на него в то время. Это было необычно. Меня никогда не увлекала архитектура, но здесь было что-то особенное. Если архитектура — это застывшая в камне музыка, как сказал кто-то из великих, то здесь в камне застыли все музыкальные шедевры, когда-либо созданные человечеством. Каждый из уцелевших домов имел свой, совершенно неподражаемый облик. Каждая постройка была произведением искусства. Мне стало очень обидно за то, что большинство строений лежит в руинах и люди уже никогда не увидят этого великолепия. Совершенно очарованный, я медленно поднимался на холм, поминутно останавливаясь около каждого уцелевшего дома, и внимательно осматривал его, стараясь, правда, держаться в отдалении. И я был благодарен своим странным собеседникам за то, что они не торопили меня и не пытались со мной заговорить. Больше всего сейчас мне хотелось остаться наедине с самим собой. В этот момент я совершенно забыл обо всех бедах и к дворцу подошёл самым счастливым человеком на свете. Сюда стоило попасть хотя бы для того, чтобы увидеть следы былого величия.

Дворец представлял собой совершенно иное зрелище. Он был громаден и великолепен. И его совершенно не затронуло то разрушение, которое властвовало в городе. Это было огромное здание. Даже не здание, а множество зданий, причудливо соединённых в единый архитектурный ансамбль. И это делало его облик уникальным и неповторимым. В самом центре возвышался огромный прозрачный купол.

— Когда-то там был зал Совета, — ответил на мой невысказанный вопрос Мастер. — Вход во дворец — вон те серебряные двери.

Когда я подошёл к массивным дверям, они услужливо распахнулись передо мной. От удивления я слегка попятился.

— Входи, не бойся. Это я их открыл.

— Но разве вы не говорили, что мертвы? Как же вы могли их открыть? — растерянно спросил я.

— Я уже объяснял тебе, что мёртво только моё тело, — ответил Мастер. — В пределах этого острова я сохранил своё былое могущество. Как ты думаешь, почему дворец не затронуло разрушение?

— Э-э, не знаю.

— Вспомни, я же говорил, что я самый могущественный Маг на земле. По крайне мере, был им, пока был жив.

— Маг? Я думал, вы пошутили. Ведь магии не существует.

— В твоём мире её не существует, но не будем пока об этом. Ты всё поймёшь, когда пройдёшь в библиотеку и прочитаешь книгу.

— Но если вы сумели сохранить дворец, то почему не сохранили город? Там ведь такая красота погибла.

— И моим силам есть предел. Но хватит рассуждать. Всему своё время, а сейчас заходи внутрь. Видишь светящуюся полосу? Она приведёт тебя в комнату. Там ты найдёшь чистую одежду и примешь ванну. Когда закончишь, позвони в колокольчик. Он на столе.

— Зачем ванна? Ведь вы же говорили, что я должен что-то там прочитать? — возмутился я.

— Подойди к зеркалу.

— Зачем? — Я искоса посмотрел на массивное зеркало из тёмного стекла в резной раме, похожей на бронзовую, висящее на противоположной стене коридора.

— Подойди.

Пожав плечами, я исполнил просьбу. Конечно, видок у меня был ещё тот.

— Ну как, нравится?

— Нет.

— Так неужели ты мог подумать, что я тебя пущу в библиотеку в этом наряде? Там собраны уникальные книги, некоторые в единственном экземпляре. И потом, я думаю, что ванна для тебя будет полезна в любом случае.

— На твоём месте я бы послушался, — заметил Деррон. — Библиотека — любимое детище Мастера. Впрочем, если тебе хочется всю оставшуюся жизнь провести в качестве метёлки для стирания пыли, то, пожалуйста, можешь рискнуть появиться в библиотеке и в таком виде.

— Вы шутите? — Я сглотнул комок в горле.

— Конечно, нет. Может быть, Мастер и мёртв, но, как он и сказал, в пределах острова своё могущество сохранил.

— Я, пожалуй, пойду переоденусь.

— Здравая мысль. Только не забудь сначала помыться.

— Деррон, не надо тебе было его пугать.

— Не похоже, чтобы он испугался. Вообще он мне понравился. Думаю, он согласится нам помочь.

— Будем надеяться. Этот ребёнок — наша единственная надежда в борьбе со Сверкающим. — Это было последнее, что я услышал, потом голоса пропали. Интересно, что это за сверкающий такой и почему я единственная надежда? Надеюсь, они действительно мне всё объяснят.

Глава 2

Светящаяся полоса довольно быстро привела меня к одной из многочисленных дверей. Я осторожно вошёл в комнату и осмотрелся. Больше всего она напоминала номер в каком-нибудь шикарном отеле, как их показывают в кино. Правда, здесь не было ни телефона, ни телевизора, но всё остальное поражало своей роскошью. Мягкие и пушистые ковры на полу, тяжёлые бархатные портьеры на окнах, ажурный деревянный столик, вычурные стулья. А с потолка свисала большая хрустальная люстра со странными матовыми шарами вместо лампочек. Около стены стояла громадная кровать, на которой была разложена новая одежда. Почему-то я был уверен, что она окажется мне впору. Создавалось впечатление, что здесь меня ждали и приготовили всё необходимое для встречи.

Недалеко от кровати находилась ещё одна дверь. Кинув портфель в угол комнаты, я подошёл к ней, с любопытством открыл и заглянул вовнутрь. Там оказалась ванная с туалетом. На крючочках висели полотенца, а на полочках были разложены мочалки, щётки, стояли многочисленные флаконы с различными жидкостями. Посреди просторного помещения стояла ванна, выполненная в виде гигантской черепахи, у которой вместо панциря была ёмкость, наполненная водой. Черепаха была сделана из цельного куска неизвестного мне камня, все детали были проработаны очень тщательно и с большим искусством. Правда оставалось непонятным, как в эту ванну набирается вода и каким образом её меняют. Как я ни старался, так и не смог разглядеть ни одного отверстия или трубы, по которой можно было наливать или сливать воду. Я нерешительно топтался возле ванны, не смея залезть в это произведение искусства. Но мой вид столь резко контрастировал с сияющей вокруг чистотой, что мне захотелось как можно скорее скинуть с себя всю одежду и смыть грязь с тела.

Скинув свои лохмотья, я осторожно попробовал воду: она оказалась восхитительно горячей и очень нежной, если вообще так можно сказать о воде. Больше не колеблясь, я забрался в ванну и погрузился в воду с головой. Невыразимое блаженство охватило меня. Только тот, кто искупается в грязной луже, замёрзнет на холодном майском ветру, а потом исцарапается, продираясь сквозь лес, в состоянии понять мои ощущения. Совершенно расслабленный, я вытянулся в воде во весь рост и закрыл глаза. Лежать было очень удобно, особенно благодаря специальному подголовнику, дающему возможность держать голову над водой, не боясь утонуть. Я сам не заметил, как уснул. Разбудило меня какое-то жужжание в голове. Просыпаться не хотелось, и я попробовал игнорировать его, но оно становилось всё громче и назойливей.

— Для человека, который совсем недавно горел страстным желанием как можно скорее во всём разобраться, ты слишком долго принимаешь ванну, — прозвучал в моей голове ехидный голос Деррона. — Если бы не очевидное доказательство, то я решил бы, что ты изнеженная барышня, а не мужчина.

Я отчаянно покраснел.

— Вы всегда подглядываете за теми, кто купается? — воинственно осведомился я.

— Во-первых, за несколько столетий ты здесь первый гость, и мне просто не за кем было подсматривать; во-вторых, уж поверь мне, я выбрал бы объект попривлекательнее; а в-третьих, меня послал Мастер узнать, где ты пропадаешь вот уже третий час.

— Третий час?! — закричал я, выскакивая из ванны. — Почему вы меня раньше не разбудили?

— Тебе было необходимо немного отдохнуть, а вода в ванне обладает некоторыми необычными свойствами.

— Вода? — Я посмотрел на себя, заглянул в ванну и только тут сообразил, что показалось мне странным. После всех моих сегодняшних приключений я был грязен, как трубочист после работы, и, скорее походил на преуспевающего бомжа, чем на ученика, возвращающегося из школы. Теперь же я был абсолютно чист. Более того, все царапины, которые мне удалось заработать за день, исчезли. Вода же в ванне даже не помутнела, оставаясь по-прежнему чистой.

— А чему ты удивляешься? — заметил моё недоумение Деррон. — В конце концов, ты ведь находишься в мире магии.

— Где моя одежда? — спросил я, осматриваясь по сторонам и игнорируя замечание рыцаря.

— Надень ту, что лежит на кровати. Извини, но даже с помощью магии нам не удалось вернуть твоей одежде первоначальный вид.

— Где она? — Почему-то мне ужасно не хотелось расставаться со своими вещами. Они были единственной ниточкой, которая связывала меня с моим миром… Если то, что мне говорили до сих пор, было правдой.

— Если твоя одежда для тебя так важна, то ты найдёшь её возле своей сумки с книгами.

Очевидно, это он о моём портфеле.

— Вы же сказали, что выкинули её?

— Выкинули — не совсем то слово. А теперь вернули. Это не очень трудно. Как, по-твоему, её забрали из твоей комнаты?

— Магия?

— Магия забрала, магия вернула. В этом месте всё — магия. Оно и существует только благодаря магии.

Мне вдруг как-то сразу расхотелось задавать вопросы, и я направился к кровати. Моя старая одежда лежала на стуле рядом с ней, здесь же обнаружился и аккуратно поставленный портфель.

— Да-а… — Я почесал затылок. Даже если у меня и было желание из чистого упрямства надеть старый костюм, то теперь оно испарилось. Одна только мысль о том, что придётся надеть эти грязные тряпки, вызывала отвращение. Оставалось только принять предложение хозяев.

Но стоило мне взять новую одежду в руки, как все сомнения рассеялись. Она была необычайно лёгкой и красивой. Застегнув последнюю пуговицу, я подошёл к зеркалу. Тёмные брюки и серебристая рубашка были сделаны из непонятного мне мягкого, но очень прочного материала. Талию обхватывал кожаный ремень с серебряной пряжкой, на которой был выгравирован стремительно летящий сокол. Довершали наряд очень удобные полусапожки из странной кожи. Сразу после того как я их надел, они плотно обхватили мои ноги и теперь совершенно не ощущались. Жалко, плаща нет и нельзя эффектно взмахнуть им перед зеркалом.

— Налюбовался? — поинтересовался Деррон.

— Ты всё подглядываешь? — спросил я первое, что пришло мне в голову, стараясь скрыть замешательство.

— Наблюдаю. Ты ведь знал о моём присутствии.

— Как попасть в библиотеку? — Продолжать спор совершенно не хотелось.