«Иванов-Козельский.Какие светлые, какие мрачные воспоминания вызываешь ты, – это имя.Я знал двух Ивановых-Козельских. Одного – артиста, находившегося на вершине своей славы, полного таланта, сил, любви к искусству; его глаза горели восторгом, когда он говорил о своем боге – Шекспире и о пророке этого театра – Томазо Сальвини; он был идолом толпы, переполнявшей театр; идолом, глаза которого сверкали вдохновением и звуки голоса западали глубоко в сердце…»