«Гончая рвалась с цепи, хрипела, душила себя. От старания у нее вываливался язык. На губах закипала пена ярости.— Уймись!Сапог пнул псину в брюхо, заставив завизжать, закрутиться на месте. Собака начала кусать взорвавшийся болью бок, отчего еще яростней захрипела.— Вот бестолочь! — Иван занес ногу, чтобы ударить пса еще раз.— Эй! Хозяева! — Тонкий голосок заставил Ивана вздрогнуть…»