«Поручик Улашин сел на скамейке, обращенный лицом к окну, из которого плыла к нему животворная струя воздуха, а вместе с ней странное, пьяное, дикое видение звериной стихии. Во дворе бесились собаки, словно в пароксизме ярости. Мысли поручика перестали слушаться и начали выводить под эту собачью музыку такой же разнузданный, испуганный танец. Казалось ему, что за окном полыхает какое-то безумное пламя, тянущее к нему красные языки. Неспокойно он копошился в собственных мыслях, словно в старых тряпках».