Затерянный мир

– И что с образцами?

– Сам знаешь, они очень неоднозначны. Кстати, их добыли в Коста-Рике?

– Почему ты спрашиваешь? – Малкольму пришлось приложить усилие, чтобы голос звучал ровно.

– Потому что ходят сплетни, что там появляются неизвестные животные. А это именно неизвестное науке животное, Ян.

Элизабет провела его в небольшую приемную. Малкольм рухнул в кресло и положил трость на стол. Гелман приглушила освещение и включила проектор.

– Ладно. Вот увеличенное изображение первичного материала, пока мы не приступили к исследованиям. Как видно, он состоит из фрагмента ткани животного, процесс омертвления наступил уже давно. Размеры ткани – четыре на шесть сантиметров. К ней прикреплена зеленая пластиковая бирка, квадратная, со стороной в два сантиметра. Образец ткани был отделен ножом, но не особо острым.

Малкольм кивнул:

– Ты что, Ян, отхватил его перочинным ножом?

– Что-то в этом роде.

– Хорошо. Сперва рассмотрим образец ткани. – Слайд сменился изображением под микроскопом. – Это увеличенный гистологический срез покровного эпидермиса. Вот эти пробелы с неровными рваными краями – места, где поверхность кожи подверглась посмертным некротическим изменениям. Но самое интересное здесь – это посторонние клеточные включения в эпидермис. Видите, как много здесь хроматофоров, пигментных клеток? На разрезе хорошо заметно неравномерное распределение меланофоров и аллофоров. В целом рисунок эпидермиса напоминает таковой у лацерты или амблиринхуса.

– Это такие ящерицы? – поинтересовался Малкольм.

– Да. Сильно смахивает на ящерицу... хотя картина не совсем типичная.

Она увеличила изображение левой части снимка.

– Видишь вот эту клетку, с таким легким ободком? Мы решили, что это мышца. Хроматофоры могут произвольно открываться и закрываться. Значит, это животное может менять окраску, как хамелеон. А вон там, видишь большой овал со светлым центром? Это пора бедренной мускусной железы. В середине наличествует плотная субстанция, которую мы до сих пор анализируем. Но предварительное заключение – это самец, только у ящериц-самцов имеются бедренные железы.

– Ясно, – кивнул Малкольм.

Слайд снова сменился. Перед Яном возникло нечто, похожее на пористую губку.

– Рассмотрим поглубже. Это подкожные слои. Они нарушены из-за пузырьков газа, который выделился в результате разложения тканей. Но можно разглядеть сосуды – вот один, вон там второй, – окруженные гладкой мышечной тканью. Это не характерно для ящериц. Собственно, такого не увидишь ни у ящериц, ни у каких-либо иных рептилий.

– Другими словами, это похоже на теплокровных?

– Именно, – согласилась Гелман. – Ну, не млекопитающих, но птиц наверняка. Я бы сказала, что это был... гм, дохлый пеликан. Или что-то подобное.

– Угу.

– Только вот у пеликанов нет такой кожи.

– Понятно.

– Без перьев.

– Ага.

– Дальше, – продолжила Гелман. – Нам удалось извлечь толику крови из сосудов. Немного, но достаточно для анализа под микроскопом. Вот.

Слайд сменился. Появилось несколько клеток, в основном красных, и одна-единственная бесформенная белая клетка. Неприятное зрелище.

– Я не специалист, – проворчал Ян.

– Ничего страшного, я сейчас все проясню. Во-первых, красные клетки обладают ядром. Это характерно для птиц, а не млекопитающих. Во-вторых, необычный гемоглобин, отличающийся от гемоглобина остальных ящериц. В-третьих, расплывчатая структура белой клетки. У нас недостаточно материала, чтобы определить все точно, но есть подозрения, что это существо обладало необычайно высоким иммунитетом.

– И что? – пожал плечами Малкольм.

– Не знаю, из этого экземпляра много не вытянешь. Кстати, можно ли достать образец побольше?

– Если получится.

– Откуда, из Стороны-Б?

– Стороны-Б? – удивленно приподнял брови Ян.

– Ну, так написано на ярлычке. – Гелман поменяла слайд. – Должна признаться, Ян, что это очень занимательная метка. Здесь, в зоопарке, мы постоянно метим животных, и нам известны все коммерческие метки и клейма, применяемые в мире. Но эту никто раньше не видел. Вот она, увеличенная в десять раз. На самом деле она не крупнее ногтя на большом пальце. Обычная пластиковая поверхность с одной стороны, а с другой – тефлоновое покрытие с зажимом из нержавеющей стали, который и крепился на коже животного. Зажим совсем маленький, такие цепляют на молодняк. Животное, которое ты видел, точно было взрослой особью?

– Видимо.

– Значит, метка находилась на звере с тех пор, как он был детенышем. Это подтверждает и износ материала. На поверхности можно разглядеть следы ржавчины. Невероятный случай. Это пластик с примесью дюраля, из него делают шлемы для американского футбола. Он очень прочный, просто износиться он не мог.

– А что тогда?

– Почти наверняка какая-то химическая реакция, кислотное воздействие. Возможно, в виде аэрозоля.

– Вроде вулканических газов? – спросил Малкольм.

– Может быть, особенно в свете следующего открытия. Ты увидишь, что метка довольно широкая, девять миллиметров. Она полая.

– Полая? – сдвинул брови Малкольм.

– Да. Там внутри полость. Нам не хотелось открывать ее, потому мы просветили ее рентгеном. Вот.

Следующий слайд. Внутри метки Малкольм увидел путаницу белых линий и колбочек.

– Внутри тоже ржавчина, видимо, там побывали кислотные пары. Но сомнений нет – это была радиометка, Ян. Следовательно, данный экземпляр – не простое животное. Эта теплокровная ящерица, или что-то вроде того, была выращена и помечена кем-то с самого рождения. Вот это-то и сбивает с толку. Кто-то вырастил это существо! Ты знаешь, кто и как?

– Понятия не имею, – пожал плечами Малкольм. Элизабет Гелман вздохнула:

– Ты брехливый сукин сын. Малкольм поднял руку:

– Могу я забрать свой образец?

– Ян! После всего, что я для тебя сделала...

– Образец!

– Ты должен все объяснить.

– Обязательно объясню. Недели через две. И приглашу на обед.

Элизабет швырнула на стол пакетик фольги. Ян взял пакет и сунул в карман.

– Спасибо, Лиз. – Он встал. – Страшно не хочется убегать, но нужно кое-куда позвонить.

Он двинулся к двери, когда Элизабет бросила:

– Кстати, как это существо умерло?

– А что такое? – остановился ученый.

– Когда мы разглядывали ткань под микроскопом, то под верхним слоем эпидермиса нашли несколько чужеродных клеток, принадлежавших другому животному.

– И что это значит?

– Гм, вполне обычная картина, когда дерутся две ящерицы. Они толкают друг друга. И клетки проникают под эпидермис.

– Да. На туше были следы драки. Животное было ранено.

– А еще ты должен знать, что в его артериях обнаружились признаки хронического сужения сосудов. У этого животного был стресс, Ян. И не только из-за драки, в которой оно было ранено. Последствия этого сражения исчезли при посмертных изменениях. Я говорю о постоянном, хроническом стрессе. Не знаю, где жило это животное, но его окружение было опасным и угрожающим.

– Ясно.

– Так вот. Каким образом меченое животное ухитрилось попасть в стрессовые условия?

На выходе из зоопарка Малкольм проверил, не следят ли за ним, потом заскочил в телефонную будку и позвонил Левайну. Того на месте не оказалось. «Естественно, – подумал Ян, – когда он нужен – его постоянно нет. Наверное, снова разъезжает на своем «феррари».

Малкольм повесил трубку и направился к своей машине.

Торн

«Мобильные полевые системы Торна» – гласили черные буквы на большой металлической двери гаража, стоявшего в самом конце Индустриального парка. Слева находилась дверь поменьше, ею обычно и пользовались. Арби нажал на кнопку домофона.

– Пошли вон!

– Это мы, доктор Торн. Арби и Келли.

– А, хорошо.

Дверь со щелчком распахнулась, и дети вошли внутрь. И оказались в огромном ангаре. У многочисленных машин возились механики, воздух пропитался запахом ацетилена, машинного масла и свежей краски. Прямо перед собой Келли увидела темно-зеленый «форд эксплорер» с кабиной без верха. Двое рабочих, стоя на стремянках, устанавливали туда большую гладкую солнцезащитную панель. Капот «форда» был приподнят, и шестицилиндровый двигатель изъят. Сейчас двое механиков как раз прилаживали на его место новый, меньший двигатель – он выглядел, словно округлая коробка из-под ботинок, тускло сияющая алюминиевым сплавом. Другие техники подтаскивали широкий, плоский аккумулятор, который предстояло закрепить над мотором.

Справа стояли два трейлера, над которыми команда Торна трудилась уже вторую неделю. Это были не простые трейлеры, на которых семьи выбираются на пикник. Первый был гигантом обтекаемой формы размером с автобус, переделанный для жилья и работы – включая всевозможное оборудование – на четверых человек. Он назывался «Челленджер», и была в нем одна особенность: остановившись, вы могли раздвинуть его стены, открыв прямой доступ к внутреннему устройству.

«Челленджер» был соединен специальным гофрированным переходом со вторым, меньшим, трейлером. Ему предстояло тянуть за собой этот второй трейлер, в котором находились передвижная лаборатория и новейшее исследовательское оборудование, хотя Келли понятия не имела, какое именно. Сейчас второй трейлер трудно было разглядеть из-за фонтана искр, которыми сыпал сварщик, устроившийся на его крыше. Невзирая на суету вокруг трейлера, он казался полностью завершенным. Правда, Келли тут же заметила нескольких рабочих, копошащихся внутри, а все сиденья и кресла были разложены вокруг машины.

Сам Торн стоял посреди ангара и изо всех сил кричал сварщику на крыше:

– Давай-давай, Эдди! Мы сегодня должны закончить! Потом повернулся и заорал уже в другую сторону:

– Нет-нет-нет! Посмотри на чертеж! Генри, не ставь подпорку ровно! Здесь будут две крест-накрест. Посмотри на чертеж!

Доктор Торн был седым широкоплечим здоровяком пятидесяти пяти лет. Если бы не очки, он смотрелся бы как борец, вышедший в отставку. Келли едва свыклась с мыслью, что Торн – профессор в университете; он обладал невероятной силой и никогда не стоял на месте.

– Черт возьми, Генри! Генри! Генри, ты что, оглох? Торн снова выругался и потряс кулаками. Потом повернулся к детям.

– Предполагается, что эти засранцы, – сказал он, – должны мне помогать.

«Челленджер» полыхнул яркой вспышкой, похожей на молнию. Двоих рабочих, склонившихся над его крышей, разметало в разные стороны, а над машиной поднялась черная туча густого дыма.

– Ну, что я говорил? Заземлите его! Заземлите, а потом лазьте там! Там же нехилое напряжение, остолопы! Вы что, хотите зажариться?

Он снова оглянулся на детей и покачал головой:

– Вот так-то, СУМ – серьезная защита. – СУМ?

– Средство устрашения медведей, так его в шутку называет Левайн, – пояснил Торн. – Собственно, эту систему разработал я пару лет назад. Для лесников Йелло-устоуна, там мишки повадились вскрывать трейлеры. Поверни включатель, и на корпус машины пойдет десять тысяч вольт. Шарах! Выбьет желание полакомиться у самого крупного медведя. И что? Теперь эти паразиты подадут на компенсацию. За собственную же глупость.

Он снова покачал головой:

– Ну? И где Левайн?

– Мы не знаем, – ответил Арби.

– То есть? Разве он не был сегодня в школе?

– Нет, он не пришел. Торн снова выругался.

– Он мне нужен сегодня, чтобы провести последнюю проверку, прежде чем мы выедем в поле. Он же собирался сегодня вернуться!

– Откуда? – спросила Келли.

– Ну, он отправился в поход, как обычно, – начал Торн. – Очень радовался, волновался. Я сам снаряжал его – отдал рюкзак последней модели. Все, что необходимо, всего сорок семь фунтов весом. Ему понравилось. Он уехал в прошлый понедельник, четыре дня назад.

– А куда?

– Откуда я знаю? Он мне не докладывал. А я не спрашивал – бесполезно. Они же все одинаковы, эти ученые. Свихнулись на секретности. Правда, это не их вина. Приходится все время опасаться, что тебя обворуют, надуют или обойдут. Нет в мире совершенства. В прошлом году я снаряжал экспедицию на Амазонку, мы делали все оборудование водонепроницаемым – там же сплошные дождевые леса. Электроника выходит из строя, если в нее попадает вода. И ученый, который работал над этой проблемой, не получил ни черта. Это за водонепроницаемость! Какой-то университетский бюрократ заявил, что, дескать, «в этом не было необходимости». Глупости. Полная ерунда. Генри... ты меня слышишь? Ставь поперек!

Торн рванулся через ангар, размахивая руками. Дети поспешили за ним.

– А теперь полюбуйтесь, – сказал Торн. – Мы столько месяцев вкалывали над его заказом и наконец справились. Он хотел, чтобы машины были легкими, я сделал их легкими. Он хотел крепкие, я построил крепкие... легкие и прочные одновременно, почему нет? Правда, это вроде бы невозможно, но если взять достаточно титанового сплава, то получится. Он хотел машину, которой не нужно дозаправляться или подключаться к энергоисточнику, – пожалуйста. И вот он получил, что хотел, – невероятно прочную передвижную лабораторию, готовую отправиться в места, где нет бензозаправок и электричества. Вот все готово... я сам себе не верю. Он действительно не явился в школу?

– Правда, – подтвердила Келли.

– Значит, он пропал, – заявил Торн. – Прекрасно. Отлично. А полевые испытания? Мы собирались погонять эти машины с неделю, чтобы проверить их работу.

– Знаем, – заметила Келли. – Мы отпросились у родителей и собрали все вещи.

– А теперь он куда-то запропастился, – фыркнул Торн. – Ну, этого можно было ожидать. Эти богатенькие детки творят все, что хотят. Такие, как Левайн, вечно все портят!