Боевая единица

– Может, и найду, – кивнула Лина, нетерпеливо косясь на дверь.

– Ну, пойдём, – заявила Гайка, направляясь к выходу.

Выбравшись наружу, Лина с наслаждением сделала огромный глоток свежего воздуха, чувствуя себя бойцом, вырвавшимся из очага применения химического оружия. Пока Гайка закрывала дверь, девушка подняла руку, разглядывая кристалл на солнечном свету. Фиолетовая глубина прозрачного камня показалась девушке необычно мягкой, будто он радовался соединению со своей любимой хозяйкой, некогда вытащившей его из грязи уничтоженного поселка. Вспомнив, как впервые увидела его верхушку, сверкнувшую в солнечном свете, Лина невольно вспомнила и всё остальное. В нос ударил резкий аромат хвои, нарубленной разрывными пулями; он смешался с тошнотворным запахом свежепролитой крови. Перед глазами пронёсся калейдоскоп картинок, заставивших невольно опустить руку, прижав её к левой груди – здесь по-прежнему иной раз ныли рёбра, реагируя на изменение погоды.

Из забытья её вывел недоумённый вопрос Гайки:

– Тебе плохо?

Очнувшись, девушка торопливо ответила:

– Нет, всё в порядке. Просто... Просто задумалась... Немного.

– Ты на завтраке была?

– Да.

– Что там сегодня?

– Овсянка с изюмом, салат из помидоров и огурцов, брынза.

– Редкий подбор, – вздохнула Гайка. – Салат хоть без лука?

– Без. Только зелени немного добавлено.

– А... Понятно. Ну что ж, летишь, значит, счастливого полёта.

– Спасибо, – кивнула Лина и, поправив сумку, направилась в сторону казармы гарнизона Монастыря.

За ней располагались вертолётные площадки, где обосновались могучие винтовые машины, готовые взлететь в течение нескольких минут и ступить в схватку с кем угодно – от орды диких до танковой колонны. Лина не раз управляла подобными машинами на учебных вылетах и справедливо считалась одним из лучших пилотов среди своего выпуска, так что критиковали её напрасно. Предстоящий перегон её не пугал, лётное задание несложное: подняться, занять назначенный эшелон и следовать прямым курсом до завода Ордена. Эти края по праву считались одним из главнейших узлов структуры организации: помимо Монастыря, здесь располагалось несколько учебных и производственных центров, гарнизоны, транспортные структуры, штабы со своей системой связи, госпитали и санатории, свои дома престарелых. Территориально всё это находилось в России, что добавляло удобства и способствовало нормальному функционированию всей этой системы. В случае, если этот узел будет уничтожен, Орден сможет оправиться от удара – ведь таких центров было несколько. Да и разгромить всё здешнее хозяйство не так просто – всё было рассредоточено в радиусе двухсот километров, и здесь хватало защитников.

Пройдя по коридору, обтянутому колючей проволокой, Лина встала перед дверью караулки, показала лицо камере слежения и чётко доложила:

– Ветрова Алина. Перегон.

Щелкнул электромагнитный замок, девушка поспешно шагнула в прохладное помещение, давая поскорее закрыть за собой дверь. Здесь на всю мощность работал кондиционер – сентябрь выдался на удивление жаркий и сухой. Женщина-охранник в униформе службы безопасности Монастыря кивнула Лине и скучающе произнесла:

– Проходи в раздевалку, бери любой шлем. Слева увидишь, они там на стеллажах разложены.

– Да, я знаю.

– И поспеши, тебя уже спрашивали.

Взглянув на часы, Лина убедилась, что у неё ещё девять минут, но спорить не стала. Впрочем, с переодеванием она не затянула. Сразу нахлобучив шлем на голову, вышла через внутреннюю дверь, направилась к вертолёту, где и впрямь уже стояла женщина в синем комбинезоне, нетерпеливо поглядывая на приближающуюся воспитанницу:

– Ветрова? – уточнила она издалека.

– Так точно.

– Опаздываешь.

– Никак нет, ещё две минуты.

Подняв руку, женщина посмотрела на часы и насмешливо покачала головой:

– Нет. Ты уже на две минуты опоздала. Вот она, хвалёная пунктуальность воспитанниц.

– Странно, – удивилась Лина, – По моим часам наоборот.

– Выброси их на помойку, мои никогда не врут.

– Может, и так, – согласилась девушка, – Мои недорогие, да и много приключений перенесли.

– Ладно, – подытожила женщина. – Врач уже звонил, к полёту ты допущена. Сложностей не предвидится, только учти: машина здорово облегчена, с неё сняли почти всё вооружение, боеприпасов нет, а баки заполнены на три четверти. Лётную обстановку знаешь?

– Да, инструктаж помню.

В этот момент запиликал телефон. Извинившись, Лина поднесла трубку к уху, успев заметить, что на экране высвечивается большая «М», обозначающая хозяйку Монастыря.

– Ветрова Алина слушает, – чётко отрапортовала девушка.

Пару секунд телефон молчал, но затем настоятельница заговорила своим обычным чётким голосом, рубя слова:

– Улетаешь?

– Так точно!

– Да не ори как припадочная, я и так слышу. Что врачи сказали?

– Всё нормально, к полёту допущена.

– Ветрова, наши врачи к полёту допустят даже паралитика с оторванной головой, я про здоровье спросила.

– Так это ведь не медосмотр. Пульс, давление, температура... Всё в порядке.

– Ладно, проводить я тебя не смогу. В общем, счастливого пути. Позагорай, отдохни, тебе это полезно. Море посмотришь, южных горячих парней. Если забеременеешь... Лучше и не пытайся, аборт собственноручно сделаю, ты меня знаешь. И пьянствовать настоятельно не рекомендую, ты даже не представляешь, как ловко я умею от этого дела отучать. Кодирую за полторы минуты. Надеюсь, ты всё поняла?

– Так точно, – чуть не вздохнув, ответила Лина.

– Ты чем-то недовольна? – немедленно уточнила настоятельница.

– Никак нет! Я... я думала, что смогу вас увидеть лично... Перед отлётом.

– Понятно, – смягчилась настоятельница. – Я бы пришла, но мне сейчас нельзя отходить от этих трахнутых телефонов. Но не переживай, долго отлеживаться на песочке я тебе не позволю. Скоро вернёшься, и уж тогда я за тебя возьмусь всерьёз. Ты у меня на Луну будешь выть, гарантирую.

Лина непроизвольно улыбнулась, но тут же подавилась улыбкой:

– Ветрова, что тут смешного?

– Я не смеюсь! – чуть не закричала девушка, потрясённая прозорливостью настоятельницы.

– Это ты врачам расскажешь, после того, как я до тебя доберусь. С такой улыбкой тебе в дурдоме место, даже смотреть тошно. Ладно, некогда мне с тобой разбираться. Марш в вертолёт! И ты это... В общем, счастливого полёта. И отдохни там хорошенько. Поняла?

– Да. И вам удачи и всего хорошего, надеюсь, здесь всё будет нормально.

– Ветрова, без тебя здесь обязательно будет всё нормально. Ты же у нас эпицентр всех неприятностей, так что пусть с тобой южные филиалы разбираются. Всё, до связи.

Лина положила трубку в карман, повернулась к вертолёту. Она вдруг подумала, что всего второй раз покидает Монастырь, ставший ей домом. Причём в первый это закончилось плохо. Настолько плохо, что даже спустя более чем два месяца ей стыдно будет показываться на пляже в открытом купальнике, выставляя на всеобщее обозрение пятна шрамов, оставленных хитиновыми шипами высшего демона. Они небольшие, да и со временем их залечат до конца, но пока это время не наступило. Впрочем, можно купаться в сумерках, или даже ночью, при луне. Лина слышала, что это принято среди отдыхающих. В общем, на месте будет видно. Если дорога пройдёт без осложнений, то уже вечером следующего дня она будет на месте и впервые в жизни увидит море. Девушке заранее казалось, что оно ей понравится.

Она была уверена, что полёт пройдёт нормально.

Настоятельница проследила за удаляющимся вертолётом, вернулась к столу, аккуратно положила мощный бинокль в средний ящик. В который раз подумала, что стоит сменить его на что-то новенькое, с более мощной оптикой. То, что Алина улыбалась при разговоре, она смогла различить с превеликим трудом, скорее всё же догадавшись, чем действительно увидев.

Ну что ж, ещё с одним делом покончено. Оно скорее личного характера, но настоятельница давно уже не принадлежала себе: личного как такового у неё нет – вся её жизнь служение, и не стоит забивать себе голову судьбой любимой воспитанницы в это непростое время. В дверь коротко постучали.

– Войдите.

Начальница канцелярии здороваться не стала – хотя они сегодня и не виделись, но у них не принято было приветствовать друг друга. Присев напротив настоятельницы, Бурёнка протянула из предложенной пачки первую утреннюю сигарету, поднесла её к настольной зажигалке, затянулась, с удовлетворением констатировала:

– Первая затяжка, что-то я сегодня поздно.

– Вставать раньше надо, – буркнула настоятельница.

– К чему? До обеда дел всё равно не будет, если бы не твоя секретная планёрка, то спала бы спокойно до восьми.

– И так ты уже поперёк больше, чем ввысь, ещё и спать собралась полдня.

– Не клевещи, – спокойно возразила Бурёнка. – Я почти до двух ночи разбиралась с новым персоналом.

– И как?

– Плохо. В северном секторе нет условий для размещения такого количества людей. Им нелегко приходится.

– Ничего, неженок там нет, потерпят.

– Может... часть всё же перебросить на другие объекты? Хотя бы женщин из боевых групп. Замаскируем их среди техников и воспитанниц...

– Нельзя! – отрезала настоятельница. – Я уже практически не надеюсь, что все эти приготовления удалось сохранить в секрете, но и окончательно отказываться от маскировки не намерена. Любое хорошее дело губят мелочи, это закон. Я не стану совершать глупые поступки, и без меня найдутся желающие этим заняться.

– Успокойся, – усмехнулась Бурёнка. – Ты ещё голос на меня повысь, Мюллер в юбке.

Настоятельница снисходительно покачала головой:

– Тебе ли не знать, что я никогда в жизни не носила юбки.

– А слухи ходили, – не сдавалась начальница канцелярии.

– А их распускали такие кликуши, как ты, – парировала настоятельница и, мгновенно отреагировав на стук в дверь, рявкнула: – Войдите!

Кобра, осторожно просунув голову, подобострастно поинтересовалась:

– Можно?

– Нужно! – сурово ответила настоятельница. – Где тебя носит, ты должна была прийти ещё четыре минуты назад!

– Часы остановились, – виновато ответила инструктор, – Только сейчас заметила.

– Бывает, – кивнула настоятельница. – Заходи уж, раз всё же соизволила прийти.

Кобра открыла дверь пошире, внесла стул, поставила его на приличном удалении от хозяйки Монастыря, села, умудрившись на протяжении всего процесса держаться чуть ли не по стойке «смирно». Настоятельница поморщилась, увидев привычное приторно-подобострастное выражение лица подчинённой. Как и все, она недолюбливала эту стерву, что, однако, не мешало относиться к ней с определённым уважением. Кобра во многих отношениях была просто незаменимой помощницей, отличалась редкой исполнительностью и не задавала лишних вопросов. Кроме того, она была по-собачьи предана настоятельнице, что зачастую было очень удобно.

Настоятельница уже собралась было поспешно уточнить с соратницами ряд щекотливых вопросов до прихода остальных участниц планёрки, из-за опоздания Кобры времени для этого осталось совсем немного. Однако в этот момент пронзительно зазвонил крайний левый телефон: Мюллер знала каждый из четырёх по голосу, а этот тем более, так как в последние дни он беспокоил её больше других. То, что на дисплее определителя не высветился номер, её нисколько не удивило – не первый раз.

Подняв трубку, она не успела ничего сказать, так как неизвестный собеседник опередил её единственным словом, ударившим, будто молотом:

– Нельма?

Подавив смятение, настоятельница покосилась на пустой дисплей определителя номера и спокойно ответила:

– Да.

– Вас сейчас начнут убивать. Простите, больше ничем помочь не могу. Постарайтесь выжить.

Настоятельница несколько мгновений сидела не шелохнувшись, вслушиваясь в короткие гудки. В голове шла титаническая работа, она перерабатывала десятки вариантов, но все решения исходили из двух предположений. Первое: неизвестный собеседник соврал из каких-то своих соображений. Второе: он сказал правду, и сейчас должно произойти нечто ужасное. Так что это? Провокация, или предупреждение неизвестного друга? Что следует предпринять?

Не обращая внимания на собеседниц, настоятельница подняла трубку другого телефона, нажал кнопку дозвона. На другой стороне провода отозвались почти мгновенно:

– Да?

– Мне только что кто-то сказал, что всех нас сейчас начнут убивать, – без предисловий заявила настоятельница.

– Кто? – не понял собеседник.

– Не знаю. Анонимный звонок по открытой линии. Этот телефон известен многим.

– Бред какой-то! Может, шутка? Кто-то из наших решил повеселиться?

– Не знаю. Всё может быть. Ничего подозрительного не было?

– Тишина полная. После событий прошлой ночи всё тихо. Даже странно, такое ощущение, что там работали не наши оппоненты, а неизвестно кто. Мы даже гипотезу разработали о...

– Ладно, – перебила его настоятельница. – Я позже перезвоню. У меня планёрка, некогда разговаривать.

– Я сам перезвоню, через полчаса, как обычно.