Тар-Айимский Кранг

– Ах, да. – Они остановились у тенеподобного Вульфа, открывшего им дверь. Он улыбнулся, явно предполагая, что это будет дружеским жестом. Вышло же совсем иначе.

– Да, очень, э, интересная и забавная особа.

– Ндийо, – дружески согласился Малайка. – И пара у нее тоже ничего себе, не правда ли?

Когда другие попрощались с призрачным швейцаром, на плечо Флинкса опустилась тяжелая рука.

– А ты погоди, киджана, – прошептал коммерсант. – У меня есть к тебе еще один вопрос. Задержись на минутку.

Он пожал руку Цзе-Мэллори и соприкоснулся органами обоняния с Трузензюзексом, направив их взмахом руки к лифту.

– Приятного отдыха, сэры, и завтра в первом тумане!

Вульф закрыл дверь, скрыв ученых от взгляда Флинкса, и Малайка немедленно склонил к нему внимательное лицо.

– А теперь, малыш, когда наши этичные друзья удалились, уладим один, гм, деловой вопрос. Те два наемных трупа, которые ты столь правильно оставил гнить в том переулке. На них самих или их одежде были какие-нибудь особые знаки различия или метки? Подумай, юноша!

Флинкс попытался вспомнить:

– Было страшно темно… я не уверен…

– А с каких таких пор тебя это стало беспокоить? Не виляй мне, киджана. Это слишком важно. Подумай… или что ты там делаешь.

– Ладно. Да. Когда я пытался выковырять эту карту у покойника, то заметил подошвы убитого Пипом громилы. Он упал поблизости. На металле набоек вытравлен определенный узор. Он выглядел похожим на своего рода птицу… по-моему, абстрактное изображение.

– С зубами? – подсказал Малайка.

– Да… нет… не знаю наверняка. Ну и вопросы вы задаете, коммерсант! Возможно, и так. И по какой-то причине во время схватки у меня возникло этакое видение женщины, моложавой женщины.

Малайка выпрямился и похлопал юношу по спине. Лицо его выражало веселье, но мысли были мрачными. Обыкновенно Флинкс вознегодовал бы на этот покровительственный жест, но в данное время, да еще со стороны коммерсанта, он казался только лестным.

– Слава Мти из Мити, что ты обладаешь такой силой наблюдательности, малыш. И такой хорошей памятью. – Флинкс увидел другое слово: учави, колдовство, но удержался от уточнения. – Значит, увидимся кешо на корабле?

– Да уж, я не упущу такого. Можно мне узнать, сэр, почему вы об этом спрашивали?

– Нельзя. Значит, завтра на корабле. Приятного отдыха. – И проводил озадаченного Флинкса к лифту.

Некоторое время коммерсант стоял, молча размышляя, ругательства срывались с его уст, словно пузыри пены с кипящего котла. Они составляли единственные звуки в пустынной теперь комнате. Наконец он повернулся и подошел к внешне ничем не выделяющейся секции стены. Нажав скрытую кнопку, он заставил зернистую панель уйти в потолок и открыть сложный письменный стол. Над всей прочей аппаратурой господствовал тонкий корпус межзвездного передатчика. Он нажал кнопки, повернул диски, настроил параметры. Внезапно экран вспыхнул огненным шаром разноцветных помех. Он удовлетворенно хмыкнул и взял небольшой микрофон:

– Дайте, пожалуйста, шестой канал. Срочно. Я желаю говорить по прямой связи лично с мадам Рашалейлой Нуаман, на Ниневии, в системе Сириуса.

Из крошечного репродуктора, установленного сбоку от рябившего на экране радужного потока, дошел тихий голос:

– Вызов произведен, сэр. Минуточку, пожалуйста.

Несмотря на невероятные расстояния, легкая задержка вызывалась всего лишь необходимостью передавать вызов через полсотни ретрансляционных станций. Время же передачи, благодаря применению концепций "меньше-чем-пространство", было почти мгновенным.

Изображение начало приобретать четкость, и вскоре он оказался лицом к лицу с одной из десяти самых богатых гуманоидных самок во вселенной.

Она лежала на своего рода кушетке. С одной стороны он легко различал мускулистую голую ногу того, кто там держал ей микрофон портативного передатчика. На заднем плане виднелась пышная зелень, разросшаяся до фантастических размеров и форм из-за отсутствия ограничений тяжелой гравитации. За ней, как он знал, находился купол, ограждавший все это от безвоздушной пустоты, являвшейся нормальной атмосферой Ниневии.

Природа вступила в бой с хирургией, когда женщина растянула губы в зубастой коварной улыбке. На этот раз хирургия победила. Улыбке предназначалось быть соблазнительной, но для знающего она выходила только злобной.

– Ах, это ты, дорогой Макси! Какой приятный сюрприз! Мне всегда так радостно видеть тебя! Надеюсь, с твоим прекрасным телом все благополучно, равно как и с делами?

– Со мной все благополучно, только когда дела хороши. В данную минуту они обстоят сносно, Раша, только сносно. Однако я надеюсь, что они очень скоро сделают внезапный скачок к лучшему. Видишь ли, у меня только что вышел очень интересный разговор с двумя господами… или с тремя, если считать и рыжего…

Нуаман попыталась излучать ауру безразличия, но хирургия не могла скрыть того, как напряглись мускулы ее шеи.

– Я уверена, что разговор вышел очень интересным, и надеюсь, что он окажется прибыльным для тебя. Но твой тон, кажется, подразумевает, что, по твоему мнению, это как-то касается меня.

– Да? Не припомню, чтобы я говорил что-то, способное привести тебя к такому выводу… дорогая. О, это не тот рыжий, о котором ты думаешь. Того твои громилы убрали… несомненно, в полном соответствии с инструкциями.

– Ах, Макси, о чем таком ты думаешь? С какой стати кому-то из моих помощников находиться на Мотыльке? Как тебе хорошо известно, мои дела на этой планете невелики. Именно ты-то и блокируешь все мои попытки расширить там свои интересы. В любом случае, я вообще знаю мало рыжих… и, разумеется, не припомню ни одного, кого хотела бы убить. Наверное, немного намять бока, но не убить. Нет, дорогой, ты ошибаешься. Что за странный разговор! На этой вашей жалкой влажной кучке грязи нет ничего, рыжего или иной масти, из-за чего я рискнула бы пойти на убийство.

– Угу-м. Даже ради этого, хаса? – Он поднял карту, сложенную так, чтобы не было видно, что внутри.

Это не имело значения. Она узнала ее, что и говорить! Она резко уселась и нагнулась вперед так, что ее лицо, похожее на маску ведьмы, заполнило весь экран.

– Где ты ее достал? Она принадлежит мне!

– А вот в этом, Раша биби, я сильно сомневаюсь. И сядь чуть подальше. Крупные планы, знаешь ли, не твой конек. – Он сделал вид, что изучает карту. – Боюсь, что никакого имени тут нет. И кроме того, я получил ее от живого рыжего. Юнца, на самом-то деле. Ему довелось случайно проходить мимо как раз тогда, когда твоим "помощникам" случилось совершать против первоначального владельца действия сомнительной законности. Или этот юноша необыкновенный молодец… во что я склонен верить… или же двое помощников, которым ты поручила это задание, были болванами очень низкого класса… во что я, по зрелым размышлениям, тоже склонен верить. Я вижу, что они были твоими ребятами. Это дело носит типично твой наглый почерк. Я всего лишь хотел удостовериться. Теперь я это сделал. Спасибо тебе, дорогая Раша. А теперь, сикудзури.

Он оборвал ее, не дав закончить ругательства, и отправился искать Сиссиф.

В общем и целом, день вышел довольно неплохим.

3

На Ниневии Рашалейла Нуаман, матриарх и глава одного из самых больших частных концернов в Содружестве, и одна из десяти самых богатых гуманоидных самок в известном космосе, выла от бешенства. Она пнула стоявшего поблизости голого слугу, державшего в неделикатном месте портативный приемник. Несчастная машина упала в бассейн с мутировавшими золотыми рыбками. Те испуганно метнулись в укрытие среди пастельных водяных кувшинок. Множество очень редких и дорогих бокалов из опалина было разбито о каменную дорожку.

Утолив на какое-то время свой гнев, она уселась в шезлонг и потратила пять минут на укладку растрепанных волос. На этой неделе они были оливковыми. После того, как Раша привела себя в порядок, она почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы встать и пойти к главному зданию.

Как этот гнусный ублюдок Малайка прознал о карте? И как она попала к нему в руки? Или может быть… может быть, все случилось совсем наоборот? Двое упомянутых им с такой фальшивой небрежностью господ – это, несомненно, тот субъект Цзе-Мэллори и его приятель-жук. Но кто этот новый "рыжий"? Кто сумел так потрясающе быстро поломать то, что всего несколько минут назад было сравнительно гладкой, заурядной операцией? И это сейчас, когда Никососу всего два дня пути до Мотылька! Это просто невыносимо! Она сгребла мимоходом букет бесценных йирбиттиумских цветов-труб, рвя в клочья карминные листья. Изящные, похожие на трубы лепестки посыпались на землю. Кому-то, определенно, да, определенно, следует спустить шкуру!

Она протопала в гостиную, служившую ей по совместительству кабинетом, и безутешно рухнула в белое облегающее меховое кресло. Голова ее упала на правую ладонь, в то время как левая рука нервно пощелкивала по столу из чистого корунда. Яркое мерцание ртути было единственным движением в волноизолированном помещении.

Это определенно невыносимо! Ему это так не пройдет. Сам будет виноват, да, сам, если операция с одним убийством развернется в дело со множеством смертей. Она может даже распространиться на его собственное прелестное тело, а это ли не печально. Из него выйдет прекрасный труп.

Так не сиди тут, сложа руки и брызжа слюной, сука. Кроши их! Она нагнулась над столом и нажала кнопку. На экране перед ней появилось худое усталое лицо.

– Драйден, свяжитесь с Никососом и скажите ему, чтобы он не приземлялся в Дралларе. Пусть вместо этого следит за всеми звездолетами на парковочной орбите вокруг планеты и держится наготове. За любым, улетевшим в направлении Зараженной Зоны, он должен следовать, держась как можно ближе к нему, но в то же время всегда за пределами непосредственного диапазона детектора. Если будет жаловаться, скажите ему, что я понимаю, что это трудная задача, и пусть он просто делает все, что в его силах. – "После я всегда могу уволить его", – мрачно подумала она. – Если он будет нажимать, требуя объяснений, скажите ему, что из-за непредвиденных и непредотвратимых обстоятельств планы изменились. Он должен следовать за тем кораблем! Я гарантирую, что такой будет, и, вероятно, скоро. Он направится к планете, куда Никосос первоначально должен был найти путь по карте. Теперь же ему придется лететь, не имея собственных координат. Все ясно?

– Да, мадам.

Она оборвала его, прежде чем он успел добраться до второго "м".

Ну, она сделала все, что могла, но это казалось чертовски малым! Ощущение своего сравнительного бессилия умножало ее ярость и соответствующее желание сорвать на ком-то злость. Давай-ка посмотрим. Кто там под рукой? И заслуживает? Гм. Идиот, напортачивший с этими двумя убийцами? Прекрасный выбор! Ее племянница? Эта пустоголовая дуреха. И подумать только, ведь в один прекрасный день ей, может быть, придется взять на себя руководство фирмой. Когда она не способна проконтролировать даже простого изъятия. Она нажала другую кнопку:

– Пусть Телин ауз Руденуаман явится ко мне в кабинет в… пять часов завтра утром.

– Да, мадам, – ответил репродуктор.

Вот если бы теперь еще кого-нибудь. Возможно, уничтожить одним махом чью-то удачную карьеру? Но, если по справедливости, то нет никого, заслуживающего от нее хорошей взбучки. Не то, чтобы она стала принимать это во внимание, если бы ее особенно допекло, но верность сотрудников можно гарантировать только равной смесью страха и наград. Нет смысла перебирать с первым. Нет, надо смотреть фактам в лицо, в чем она действительно нуждалась, так это в развлечении и отдыхе. Будем надеяться, что этот хлыщ ван Клееф окажется сегодня ночью в приличной форме. Лицо ее внезапно расплылось в улыбке. Несчастную кнопку снова надавили.

– Отмените последнее распоряжение. Пусть моя племянница явится завтра в пять часов… но ко мне в спальню, а не в кабинет.

– Отмечено, – коротко сказал репродуктор.

Рашалейла откинулась на спинку кресла и роскошно потянулась. Она определенно почувствовала себя лучше. Она знала, что племянница безнадежно влюблена в ее текущего жиголо. Почему, она хоть убей не могла понять, но это факт. Интересно будет посмотреть, сумеет ли завтра эта девчонка сохранить бесстрастное выражение лица, когда на нее накричат перед ним. В то время, как он сонно шевелится в постели ее тетки. Это укрепит ее характер, безусловно укрепит. При этой мысли она хихикнула, и даже в пустой комнате звук этот был не из приятных.

4

Бран Цзе-Мэллори и Трузензюзекс не спеша прогуливались в направлении к своим номерам по извилистым маршрутам рынка. Ночью он делался вдвое более шумным и путаным, нежели днем. Сверкающие огни моторизованных ручных тележек и флюоресцирующие лоточники немало усиливали атмосферу неуправляемой анархии. И все же они не нуждались в услугах Флинкса. Каким бы ни был маршрут извилистым и запутанным, один раз пройдя его, транкс всегда может возвратиться тем же путем.

– Ну, брат, – обратился Трузензюзекс, уворачиваясь от тележки продавца игрушек, – что ты думаешь о нашем друге-коммерсанте?

– Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы наш другой друг, необычный юноша, был лет на двадцать постарше и на его месте. Он наверняка частичный телепат. Я чувствую это. Но такие желания бесполезны. Хаос. На Вселенную! – добавил он вполголоса.

– На Вселенную! – отозвался Трузензюзекс. Оба улыбнулись только им понятной шутке, имевшей более глубокое значение, чем предполагал поверхностный юмор. – Этот человек кажется настолько заслуживающим доверия представителем своей профессии, какого мы вообще можем найти, и у него есть нужный нам корабль. Я, конечно, еще не могу сказать наверняка, но при данных обстоятельствах мы, по-моему, очень хорошо отделались. А присутствие юноши на судне послужит сдерживающим фактором. Он, кажется, тоже доверяет этому торговцу.

– Согласен. Присутствие этого паренька внесет элемент неопределенности, если и ничего другого.

– Определенный фактор неопределенности. Очень подходит к этому предприятию, во всяком случае, пока! – Инсектоид покачал головой, намеренно копируя человеческий жест. – Но пока оно стало причиной трех смертей. Надеюсь, что других не будет.

– Так же как и я, брат, так же, как и я. Мы с тобой повидали уже слишком много смертей. – Трузензюзекс не ответил, так как сосредоточился на трудной развилке у них на пути.

Цзе-Мэллори механически последовал за ним. Шум и огни имели тенденцию гипнотизировать, и он позволил свои мыслям унестись далеко-далеко…

5

Картина, которую они видели на обзорном экране стингера, ничем не отличалась от светившейся на экранах всех членов оперативной тактической группы. Она показывала высокого, худого орниторпа с преимущественно черно-желтым оперением. Существо это обладало от природы высоким достоинством, которое ему в настоящее время с трудом удавалось сохранять. Нелегко быть достойным, когда умоляешь.

Мичман Бран Цзе-Мэллори, двадцати шести лет от роду, Четвертая Боевая Группа Шестого Корпуса Мироблюстительной Руки Объединенной Церкви, смотрел, как унижается военный губернатор голубой планеты внизу, моля о помощи их собственного командующего. Гнев и стыд смешались в его безотчетно пересохшем горле, когда он следил за ходом разговора.

– Майор Гонсалес, – снова завел свою песню орниторп. – Я прошу Вас в последний раз, а потом буду вынужден пойти и сделать все, что могу, для своего народа, даже если это всего лишь гибель вместе с ним. Вы используете имеющиеся в вашем распоряжении силы, чтобы вмешаться и предотвратить резню?

Голос Командующего Оперативной Тактической Группой майора Хулио Гонсалеса просочился сквозь решетку маленького репродуктора, применяемого для межфлотских частот. Он был хладнокровным и сдержанным. Брану хотелось разнести вдребезги репродуктор и вещавшее через него отвратительно-надменное лицо.

– А я вынужден еще раз напомнить вам, губернатор Боло, что как бы сильно я не сочувствовал вашему бедственному положению, я ничего не могу поделать. В конце концов, моя группа вообще оказалась здесь по чистой случайности. Мы занимались патрулированием, охраняя мир, и остановились у вашей планеты только для того, чтобы нанести обычный визит вежливости. Прилети мы неделей раньше или позже, мы даже не стали бы свидетелями этой несчастной ситуации.

– Но вы ведь оказались здесь и вы стали свидетелями, майор, – начал в семнадцатый раз губернатор, – и…

– Пожалуйста, сэр, я и так уж чересчур долго слушал. Церковь и Содружество уже давно заключили мир с ААннской Империей…

– Ничего себе мир! – буркнул где-то по связи несдержанный голос. Если Гонсалес и услышал его, то не подал вида.

– …и я отказываюсь подвергать опасности этот мир, вмешиваясь в дело, которое меня не касается. Вступление в бой на любой стороне было бы равнозначно акту войны. К тому же, я действовал бы в прямом противоречии с моими приказами и задачами этого патруля. И вынужден отказаться это сделать, сэр. Надеюсь, вы войдете в мое положение.

– Ваше положение! – возмущенно охнул губернатор. Голос его заметно ломался под напряжением последних нескольких дней, ему пришлось бороться с собой, чтобы и дальше излагать свои мысли на симворечи. – А что насчет этих гиджиппов ААннов там, в космосе? Открытое нападение на беспомощную колонию. Вы говорите: "Акт войны"! А разве это не прямое нарушение вашего драгоценного Договора? Того, который "ваш" патруль предположительно охраняет?

– Если ваши претензии справедливы, я уверен, что арбитры Договора вынесут решение в вашу пользу.

– В чью пользу?! – взревел губернатор. – Вы ведь наверняка знаете, что делают ААнны с покоренными планетами! Особенно с имевшими дерзость сопротивляться. Если не останется в живых никого из нас, способных принять благоприятное решение арбитражной комиссии, то что толку в вашем проклятом Договоре?! Или память о нас получит возмещение?

– Я искренне сожалею, губернатор. Я желал бы иметь возможность помочь вам, но…

– Пошлите всего один из ваших кораблей, символическую демонстрацию поддержки, – воскликнул губернатор. – Они могут заколебаться…

– Я же сказал, что сожалею, губернатор. Мне крайне тяжело. Всего хорошего, сэр. – И Гонсалес прервал связь.

Бран услышал сверху и сзади голос своего юного брата по кораблю. Сине-зеленый хитиновый покров инсектоида делала еще более великолепным охватывающая его цилиндрическое тело серебряная боевая сбруя.

– Это, – произнес холодным ровным голосом Трузензюзекс, – вполне возможно, был самый тошнотворный образчик риторической бессмыслицы, какой я когда-либо имел несчастье слышать.

Бран согласился. Он обнаружил, что ему все труднее и труднее сдерживаться. Даже без повышающих восприятие наркотиков, стремление убивать начало потихоньку горячить ему кровь. На это его толкал мощный импульс справедливого негодования.

– Ведь невероятно, чтобы у местных?..

– …не найдется и одного шанса, – закончил Трузензюзекс. – Их превосходят в численности и в вооружении, и у них вообще нет регулярных вооруженных сил. Что ААнны, несомненно, хорошо знали заранее. Я даже сомневаюсь, что у них есть корабли с КК-двигателями. У них всего лишь колония, и много кораблей им не нужно.

– Типично ААннский маневр. Черт бы побрал этих антропоморфных ублюдков! Всегда норовят куснуть с краю. Желал бы я, чтобы они выступили в открытую и прямо сказали, что намерены оспаривать у нас эту часть галактики. Пусть встанут и дерутся как мужчины!

– Чего не может случиться, брат, потому что они явно не мужчины. И я имею в виду не только их физиологию. По ААннским стандартам, установленным их философией "вечной войны как естественного положения вещей", любое преимущество, какое ты сумеешь получить над противником, является, по определению успеха, этичным. Они не безнравственны, у них просто нет нравственности. Нападение из-за угла – их кусок сахара, извиняюсь, хлеба.

– Если бы майор согласился помочь, я уверен, что штаб задним числом одобрил бы его действия, – сказал Бран. – Разумеется, публично ему бы выразили порицание, но ручаюсь, в частном порядке Маршал Н'Гара одобрил бы.

– Может, и одобрил бы. А может, и нет. Когда солдаты становятся старше и могущественней, их характер склонен делаться все более и более переменчивым. Я не могу себе представить, чтобы душка Гонсалес рискнул помочь кучке нелюдей, особенно не из Содружества. Он чересчур любит свое шотландское виски и импортные земные сигары. Кроме того, чтобы предпринять такие действия, требуется хоть малость воображения, качества, которого нашему командиру, к сожалению, не хватает. Смотри. Уже начинается.

Бран поднял взгляд на огромный боевой экран над средствами связи. Там, в пустоте космоса, множество кораблей, изображаемых только призрачными точками, разворачивались на тысячи километров в построение для боя, который окажется примечательным только своей краткостью.

Местные где-то наскребли шесть годных для выхода в космос кораблей. Он готов был поставить на кон годовое жалование, что ни один из них не был настоящим военным кораблем… Скорее всего, полицейские катера. Напротив, хорошо вымуштрованные, в высшей степени дисциплинированные силы ААннов выстраивались в один из своих характерных четырехгранников. Около пятнадцати ударных кораблей, пара эсминцев, два раздутых зерна, которые он в обычной боевой ситуации счел бы дредноутами. Более тонкие приборы на большом пульте сообщали точнее: та же самая масса, малые гравитационные колодцы. Десантные суда, содержавшие в себе дюжины маленьких, сильно экранированных десантных челноков.

Он видывал и прежде ААннские оккупационные силы в действии. Несомненно, члены первой атакующей волны сейчас с комфортом отдыхали в своих трюмах, тихо напевая про себя и ожидая, когда начнется "битва", удостоверясь, что их доспехи надраены до блеска, а нейрохлысты полностью заряжены…

Он бухнул кулаком по пульту из дюралесплава, содрав кожу на мягкой стороне запястья. В челанксийском отряде имелось десять стингеров и крейсер, более чем достойные соперники для ААннов, даже без сомнительной "помощи" местных. Но еще до того жалкого спора несколько минут назад он знал, что майор Гонсалес пальцем не шевельнет в своей обшитой деревянными панелями каюте на "Альтаире" для вмешательства в любой конфликт, где не подвергались прямой угрозе интересы челанксов. Он вдруг застыл от неожиданно пришедшей в голову мысли. Конечно, если бы можно было навязать такое столкновение, что возникнет подобная угроза… все равно никакой верной гарантии… определенно, военный трибунал… увольнение из рядов Корпуса… 300.000 разумных существ… лагеря уничтожения… Он вдруг перестал быть таким уверенным, что ему хочется в конце концов стать капитаном. И все-таки ему нужно согласие…

– Бран, у нас, похоже, разладился двигатель.

– Что? Я не…

– Да, никаких сомнений в этом. Похоже, нас неудержимо несет в район предстоящего боя. И на полной скорости, никак не меньше. Крайне необычное и неудобное происшествие, ты согласен, не так ли?

– О! О, да. – Лицо его прорезала острая, как ятаган, псевдоулыбка. – Я вижу, что мы не в состоянии это предотвратить. Чертовски злополучное положение. Нам, естественно, придется срочно приготовиться к защите. Не думаю, что ААннские компьютеры будут слишком тщательно разбираться, что за корабли залетают в район их прицела.

– Правильно. Я как раз собирался подвергнуться своим инъекциям.

– И я тоже. – Он откинулся в амортизированном кресле и почувствовал, как поле, дававшее им возможность маневрировать на высокой скорости, мягко сжало его. – Лучше поспешить с этим.