Властелин мургов

— Снег, — подтвердил он, — по запаху чувствую.

Шелк неодобрительно взглянул на него.

— А тебе обязательно надо было сказать это, Дарник? — укоризненно произнес он. Дарник непонимающе взглянул на драснийца. — Ты разве не знаешь, — продолжал тот, — что стоит о неприятностях заговорить, как они тут же случаются?

— Шелк, это все чепуха.

Маленький человечек презрительно усмехнулся.

— Сам знаю. Однако на деле так оно и бывает.

Завтрак, приготовленный Полгарой, состоял из хлеба, сушеных фруктов и ветчины — завтрак простой, но вполне сытный. Покончив с едой, они упаковались, загасили угли водой из ледяной речушки, сели на лошадей и поехали вниз по достаточно крутому склону, следуя вдоль речушки, с журчанием пробивавшей себе дорогу среди белоствольных деревьев.

Дарник ехал за немым Тофом, оба несколько поотстали от других.

— Скажи мне, Тоф, — решил на всякий случай спросить Дарник, глядя на речку и покрытые зеленью и льдом валуны, — ты когда-нибудь пробовал ловить рыбу?

Гигант застенчиво улыбнулся.

— А у меня тут есть в одном из мешков леска, крючки. Может, если выдастся свободная минутка… — Дарник смолк на полуслове.

Тоф улыбнулся еще шире.

Шелк привстал на стременах, вглядываясь вперед.

— Эта пурга не дальше получаса от нас, — предположил он.

Белгарат проворчал:

— Думаю, что если разразится пурга, то особо не разгонишься.

— Терпеть не могу снега, — мрачно сказал Шелк и поежился.

— Для драснийца это странно.

— А почему же, ты думаешь, я прежде всего и сбежал из этой Драснии?

Они продолжали спускаться. Прямо перед ними над землей нависли тяжелые тучи. Утреннее солнце вначале померкло, а затем и исчезло за краем снежных облаков, застилавших все большую часть голубого осеннего неба.

— Вот оно, началось, — весело произнес Эрионд, когда в воздухе затанцевали и закружились в порывах холодного ветра первые хлопья.

Шелк с кислой физиономией взглянул на юношу, поглубже надвинул на голову свой видавший виды головной убор и поплотнее закутался в старую накидку. Потом посмотрел на Белгарата.

— Ты ничем не мог бы помочь нам в такой ситуации, как-нибудь приостановить это дело?

— Ни к чему это.

— Иногда ты меня сильно разочаровываешь, Белгарат, — сказал Шелк, еще плотнее закутываясь в накидку.

Снегопад усилился, за снежной пеленой очертания деревьев сделались неразличимыми. Преодолев около мили, путники выехали из березовой рощи и оказались в бору, среди высоченных елей и пихт. Толстые громадные деревья лишали ветер силы, снег садился на раскидистые лапы, почти не долетая до земли, покрытой многолетней сухой хвоей. Белгарат отряхнул с себя снег и огляделся вокруг, выбирая дорогу.

— Опять заблудился? — тут же подал голос Шелк.

— Нет, не совсем. — Старик обернулся к Дарнику. — Скажи, как по-твоему, сколько нам еще спускаться, чтобы выйти из зоны снегов?

Дарник почесал подбородок.

— Трудновато с ходу сказать. — Он обернулся к Тофу. — А ты что думаешь, Тоф?

Гигант задрал голову и принюхался к воздуху, а потом сделал непонятные жесты одной рукой.

— Скорее всего ты прав, — согласился Дарник и обратился к Белгарату:

— Если склон будет такой же крутизны, то, пожалуй, во второй половине дня мы распрощаемся со снегами, при условии, что не будем останавливаться.

— Тогда поехали, — сказал Белгарат и быстро поскакал вниз.

Снег все не прекращался, земля все больше покрывалась белизной, и тьма, царившая прежде под раскидистыми елями, стала уступать место странноватому рассеянному свету, возникающему ниоткуда.

Около полудня путники остановились, наскоро отобедали сыром с хлебом и снова пустились в дорогу через лес, по направлению к Арендии. Через некоторое время, как и предсказывали Дарник с Тофом, снег стал реже, но к нему примешался холодный дождь, а скоро перестали падать и отдельные тяжелые мокрые снежинки, и дальше путники ехали под непрерывным мелким дождем. Капли оседали на еловых лапах, а затем скатывались вниз. Ближе к вечеру поднялся ветер, дождь перестал, но было холодно и промозгло. Дарник огляделся по сторонам.

— По-моему, пора искать место для ночлега, — произнес он. — Я думаю, найти укрытие от ветра и набрать сухих дров нам будет непросто.

Гигант Тоф, чьи ноги свисали с лошади чуть ли не до земли, покрутил головой и затем показал рукой на густую молодую зеленую поросль в дальнем краю поляны, на которую они только что въехали. Он снова принялся жестикулировать, а Дарник некоторое время следил за его знаками, потом кивнул, и оба они поскакали в сторону густой зелени, где, спешившись, взялись за работу.

Для стоянки они выбрали полянку, огороженную молодой порослью, через которую почти не проникал ветер, а сверху защищенную кронами раскидистых елей, словно соломенной крышей. Вдобавок они согнули несколько молодых деревьев и связали их верхушки, так что получилось нечто вроде солидного купола. Потом это сооружение покрыли холстом, прочно привязали его, и вышел хороший просторный шатер. С противоположной от выхода стороны раскопали землю и обложили будущее кострище камнями.

После такого дождя трудно было найти сухие дрова в лесу, но Гарион использовал приобретенный в походе за Шаром опыт и принялся отыскивать топливо под поваленными деревьями, с подветренной стороны стволов, под камнями. К вечеру они с Эриондом собрали внушительную кучу дров и хвороста, пока Полгара и Сенедра готовились к ужину.

В нескольких сотнях ярдов вниз по склону нашли маленький родник, и Гарион с двумя кожаными ведрами пошел за водой, то и дело оскальзываясь на мокрой земле. Свет в чаще угасал быстро, и вскоре красноватый свет костра весело заплясал на ветвях елок. Пришел Гарион с двумя полными ведрами воды, раскачивающимися у него в руках.

Полгара повесила на сук свою мокрую накидку и, напевая что-то себе под нос, принялась вместе с Сенедрой колдовать над очагом.

— О, спасибо, ваше величество, — сказала Сенедра, принимая ведра у Гариона.

Улыбка у нее получилась несколько неестественная — она лишь старалась казаться веселой.

— Я делаю это с превеликим удовольствием, ваше величество, — ответил он, картинно кланяясь Сенедре. — Задача младшего повара — найти и принести воды для помощника главного повара.

Она кротко улыбнулась, чмокнула Гариона в щеку, потом вздохнула и снова принялась за овощи — гарнир к мясу, которое варила Полгара.

После ужина все сели у костра, вялые, полусонные, и некоторое время молча сидели и слушали шум ветра в верхушках деревьев и шелест капель дождя над головой.

— Сколько же мы сегодня проехали? — сонным голосом поинтересовалась Сенедра, устало прислонив голову к плечу Гариона.

— Думаю, семь-восемь лиг, — ответил Дарник. — По бездорожью много не проедешь.

— Мы поедем быстрее, когда выберемся на дорогу из Мургоса на Большую ярмарку, — добавил Шелк, и в глазах его появился блеск от одной этой мысли, а длинный и острый нос задергался.

— Выберемся, выберемся, — успокоил его Белгарат.

— Нам придется пополнить запасы, Белгарат, — сказал Шелк, и глаза его заблестели еще ярче.

— Думаю, мы возложим это на Дарника. Люди, которые вступают в деловые отношения с тобой, Шелк, потом, одумавшись, приходят в такую ярость…

— Белгарат, ты же сам вроде говорил, что торопишься.

— Не вижу связи.

— Когда за тобой кто-то гонится, всегда движешься быстрее, ты разве не замечал?

Белгарат смерил Шелка долгим неприязненным взглядом.

— Ладно, оставим это, — процедил он, а затем обратился к остальным:

— А не пора ли нам поспать? Завтра у нас долгий день.

После полуночи Гарион внезапно проснулся. Он лежал, завернувшись в одеяло, рядом с Сенедрой и слушал ее ровное дыхание и звуки капели над головой. Ветер утих, костер прогорел, лишь угли давали слабый красноватый свет. Сна как не бывало. Гарион попытался понять, в чем дело.

— Не шуми, — тихо произнес Белгарат, лежавший в дальнем углу шатра.

— И тебя что-то разбудило, дедушка?

— Ты осторожно сними с себя одеяло и положи руку на меч, — произнес Белгарат так тихо, что его слова еле достигли ушей Гариона.

— А в чем дело, дедушка?

— Слушай!

Где-то вверху во тьме дождливой ночи раздалось мощное хлопанье больших крыльев, и Белгарат с Гарионом увидели слабую вспышку красноватого огня. Снова захлопали крылья, потом все стихло.

— Шевелись, Гарион, — торопливо произнес Белгарат. — Возьми меч и прикрой чем-нибудь Шар, чтобы она не увидела его огня.

Гарион высвободил ноги из-под одеяла и нащупал во тьме меч, унаследованный от Ривы Железной Хватки.

И вновь послышалось хлопанье огромных крыльев, а затем и неприятный шипящий крик, сопровождаемый новой вспышкой красноватого света.

— Что это? — воскликнула Сенедра.

— Спокойно, девочка! — произнес Белгарат. Они напряженно прислушивались к шуму крыльев, пока он не растворился в шуме дождя.

— Что это там такое, Белгарат? — испуганно спросил Шелк.

— Это такая громадина, — спокойным голосом отвечал старик. — У нее с глазами не очень хорошо, и глупа как пробка, но все равно она очень опасна. Она сейчас охотится. Может быть, почувствовала лошадей. Или нас.

— Откуда ты знаешь, что это «она»? — спросил Дарник.

— Потому что она одна такая осталась в мире, и хотя не часто вылезает из своей пещеры, но за несколько веков людям удавалось видеть ее неоднократно, это дало почву множеству легенд.

— Мне начинает все это не нравиться, — прошептал Шелк.

— Она не очень-то похожа на драконов, как их рисуют, — продолжал Белгарат. — Но велика и действительно летает.

— Перестань, Белгарат, — ухмыльнувшись, сказал Дарник. — Драконов не бывает.

— Рад это слышать. Почему бы тебе не встать, выйти и объяснить это ей самой?

— Это то же самое создание, которое мы слышали в ту ночь над Марадором? — спросил Гарион.

— Да. Ты взял меч?

— Вот он, дедушка.

— Хорошо. Теперь потихоньку вылезай и забросай угли грязью. Свет привлекает ее, так что надо не дать углям вдруг вспыхнуть.

Гарион выбрался наружу и быстренько забросал тлеющие угли грязью.

— А эта тварь что — летающий ящер? — испуганно спросил Шелк.

— Нет, — ответил Белгарат, — это разновидность птицы. У нее длинный змеевидный хвост, а покрыта она скорее чешуей, чем перьями. И у нее есть зубы — много, все длинные и острые.

— А насколько она велика? — поинтересовался Дарник.

— Ты помнишь конюшню Фалдора?

— Да.

— Вот приблизительно с нее.

Издали до них долетел хриплый крик птицы, они увидели слабый красноватый свет.

— Ее огонь не слишком и страшен, — продолжал тихо рассказывать Белгарат, — особенно когда лес такой мокрый. Вот попадись ты ей в сухой траве, тогда придется плохо. Она большая, но не очень смелая, а на земле неповоротливая, как корова на льду. Если с ней сразиться, то особого вреда ей не принесешь. Самое большее, чего можно добиться, так это отпугнуть ее.

— Сразиться? — Шелк усмехнулся. — Ты шутишь.

— Может случиться, что и придется. Если она голодна и почувствует наш запах или запах лошадей, то продерется к нам и сквозь эту чащобу. Так вот. У нее есть несколько уязвимых мест. Хвост — прежде всего. Крылья загораживают ей обзор сзади, а когда она на земле, то слишком медленно разворачивается.

— Если я правильно понял, — сказал Шелк, — надо забежать сзади и бить этого дракона по хвосту, верно?

— Примерно так.

— Белгарат, ты не в своем уме! А почему бы не использовать волшебство, чтобы отогнать ее?

— Потому что она невосприимчива к волшебству, — спокойно объяснила Полгара. — Это одно из «усовершенствований», которые Торак и другие боги придумали после создания земных тварей. Идея создать дракона так увлекла его, что он выбрал эту тварь своим тотемом и всячески старался сделать ее непобедимой.

— И в этом один из ее самых крупных недостатков, — кисло пошутил Белгарат. — Ну да ладно. Зато эта птица-дракон неповоротлива, глупа и не переносит боли. Если действовать умеючи, можно отпугнуть ее, не причинив себе вреда.

— Возвращается! — воскликнул Эрионд.