Утомленная фея – 2

– Если это не липа, то страна действительно может совершить прорыв. А если липа? Во времена холодной войны спецслужбы сверхдержав частенько развлекались тем, что подсовывали противнику информацию о фальшивых успехах в научно-технической сфере. Бывало, что огромные деньги и масса труда выбрасывались на ветер в погоне за этими призраками. А сейчас? На реализацию этих проектов уйдут почти все наличные ресурсы, а провал равносилен катастрофе. Если бы была возможность попробовать только один и посмотреть что получится. Но авторы этих материалов правы, действительный успех возможен только при одновременном запуске. Можно ли им верить?

Верховный задумался. Информации о возможностях «чужаков» накопилось много, но их сущность и конечные цели так и оставались неясными. Считать их враждебными России не было оснований, но особым гуманизмом они тоже не отличались. С другой стороны эта девушка, Серафима, не вызывала чувства угрозы, а Верховный привык доверять своим ощущениям.

– Придется рискнуть! – он еще раз посмотрел на список людей, которых «чужаки» советовали подключить к реализации проекта, и нажал кнопку селектора.

Сима лежала на палубе яхты и грелась в лучах южного солнца. Краем уха она слушала, как Светка в смешных подробностях рассказывает Дику об очередной попытке местной мафии наложить дань на одно из ее предприятий. Бедные мафиози не знали, с кем связываются и получили на полную катушку.

– Видел бы ты физиономию этого олуха, когда ему обо всем доложили…, – закончила Светка, и они с Диком покатились со смеху. – Симка, кончай валяться и делать вид что дремлешь. Помнишь, как нас в Джакарте хотели в публичный дом продать?

Этот эпизод Сима помнила. Когда ее партнеры только получили защитные браслеты, было предпринято несколько рискованных экскурсий. От ощущения безопасности все впали в эйфорию и несколько обнаглели. Потом это прошло.

– Помню, как не помнить. Ты тогда еще сказала, что тебе мама запретила вступать в сексуальные связи с незнакомыми мужчинами, а потом ударила шефа этого бардака хрустальной пепельницей по голове.

– Точно! А когда у телохранителей кончились патроны в обоймах, то ты этак сурово посмотрела на них и спросила, мол, кто еще хочет попробовать комиссарского тела? Тогда эти балбесы начали выпрыгивать из окон. А этаж был второй.

– Да-а, веселые были времена. А сейчас все больше учеба и дела, дела и учеба. И времени вечно не хватает, – пожаловалась Сима.

– Можно подумать, что над тобой с палкой стоят и работать заставляют, – заявила Светка. – Не знаю как ты, а я и поразвлечься вполне успеваю.

– Завидую тебе, но надеюсь что теперь, когда удалось вырваться из-под бабусиного крылышка и у меня свободное время появится.

На океане был штиль, яхту почти не качало. Работавшие на малых оборотах двигатели выдавали себя только едва заметной вибрацией корпуса. Не далее как две недели назад судно побывало на Урале, где ему был сделан очередной профилактический ремонт. Южная база пока продолжала разнообразить их жизнь. А вот соседям-пиратам не повезло – китайцы их, в конце концов, выследили. С год назад к их острову подошла эскадра из семи вымпелов и разделала пиратскую базу под орех. Сима боялась, что уцелевшие пираты могут разболтать информацию о своих странных соседях, но обошлось без проблем. По всей видимости командование этой эскадры не испытывало особой нужды в «языках», в плен они не брали.

Сима поднялась с палубы и прошла на мостик. Ей было грустно и даже океан не смог рассеять печальных дум. Ей предстоял разговор с Верховным о тонкостях внутренней политики. С пару лет назад она насела на Контактера и попросила проанализировать проблемы человечества с точки зрения эволюционной теории.

– Неужели нет никакой альтернативы всем этим циклам, войнам, крови и грызне за место под солнцем? Откуда это в нас?

Контактер некоторое время отнекивался, ссылаясь на отсутствие надежной и достоверной информации о генезисе человека разумного. Симе пришлось прижать его к стенке и заставить выдать рабочую гипотезу на основе имеющихся косвенных данных. Суть этой гипотезы ее не порадовала. Теперь она пыталась проанализировать полученную информацию и выстроить ее в логическую схему. Сима не раз слышала, что некоторые малоприятные особенности человеческого бытия имеют причину в звериной сущности самого человека, который, суть, кровожадный хищник и прирожденный убийца. Контактер подверг сомнению этот тезис. Подавляющее большинство людей не испытывает удовольствия от убийства, вообще, а от убийства себе подобных в особенности. Напротив, даже серьезно мотивированные действия подобного плана встречают достаточно сильное внутреннее противодействие, фактически отвращение. Во все века человекоубийство приходилось обставлять кучей хитроумных обрядов, призванных загладить подсознательное ощущение неестественности происходящего. Да что там человекоубийство. У большинства народов живущих охотой существуют специфические (извинительные) ритуалы даже при убийстве крупных животных. Видимо они не входили в повседневный рацион далеких человеческих предков, и их умерщвление тоже вызывает чувство вины. Человек, понятно, далеко не вегетарианец, но и хищник он робкий и недоделанный. Тем более интересно, как такое робкое и мало кровожадное существо умудрилось превратиться в сущий кошмар для себя и всей земной биосферы.

Дело в том, что инстинктивная поведенческая программа призванная исключить возможность убийства себе подобных (а она у людей имеется) может быть заблокирована. Мозг человека отличается от мозга животных не только высоким уровнем интеллекта, а еще и не имеющей аналогов системой тормозных центров. Вообще-то говоря подобные центры являются важной составной частью центральной нервной системы всех животных и призваны гасить до 99 % всех возникающих побуждений, а пропускать только действительно важные (в данный момент). У человека такие центры вполне в состоянии заблокировать не только врожденные поведенческие программы, но и такие стержневые инстинкты как инстинкт продолжения рода, материнский инстинкт, инстинкт самосохранения. Человек вообще рождается с крайне малым набором поведенческих программ. Их заменяют стереотипы поведения, выработанные конкретными человеческими сообществами, в конкретных условиях существования. Именно они имеют приоритет. Понятно, что подобное эволюционное ноу-хау обеспечило человеку возможность рекордно быстрого приспособления к самым разнообразным условиям. Остается только вопрос, а программа «не убий» чем помешала?

Принято считать, что все дело в естественном внутривидовом отборе. Но в правомерности прямого использования дарвинизма применительно к внутривидовым разборкам есть большие сомнения. Внутривидовая борьба только ослабляет биологический потенциал вида. Ведь качества необходимые для победы во внутривидовых сражениях зачастую противоположны тем, которые требуются для выживания вида вообще. Крайним случаем такого противоречия являются различные «турнирные» приспособления, которые просто мешают животному и нередко становятся причиной его гибели в обычной жизни. Само наличие внутривидовой борьбы является верным признаком недостаточной приспособленности вида к конкретным условиям существования, а по ее накалу можно судить о степени этой неприспособленности. А уж для хорошо вооруженных доминирующих хищников, не имеющих серьезных природных врагов (в этой роли неожиданно оказался человек), внутривидовая борьба и вовсе противопоказана. Взять, например, касатку. Развитый мозг, продолжительность жизни 50-80 лет (практически как у человека). Длительное обучение детенышей. Развитая система общения. Коллективизм. Все как у людей. Но внутривидовых конфликтов нет. Нет брачных турниров. Нет территориальных сражений. Нет драк за пищу. Нет стремления к доминированию. Стаю обычно возглавляет, какая ни будь старая самка давно вышедшая из репродуктивного возраста. Все признают ее авторитет и подчиняются. Вот пример идеального приспособления к среде. А что мешает людям?

Контактер предположил, что изменение статуса человека с жалкого, вечно дрожащего за свою жизнь существа на безусловного «царя природы» произошло слишком быстро, и он просто не успел приспособиться. Такие варианты бывают. Случается, что заурядный мелкий хищник, например кошка, волею судеб (или человека) попадает в некий экзотический биоценоз и устраивает там форменный разгром. Бывает, что хищная рыба, случайно попавшая в водоем, полностью истребляет всех его обитателей и в дальнейшем пробивается чистым каннибализмом. Действительно, для того чтобы необходимые поведенческие программы закрепились на уровне инстинктов, необходима масса времени. Ведь в качестве доминирующего хищника человек выглядит не лучшим образом. У доминирующего хищника должна быть сверхнизкая рождаемость. У тех же касаток естественная рождаемость (не прирост!) составляет всего 3-4% в год. Правда в случае больших потерь в стае она может резко возрасти (в разы) и быстро восстановить ее прежнюю численность. У человека таких природных ограничителей нет и рост его популяции (при благоприятных условиях) идет по экспоненте. Нормальный хищник объективно является природным санитаром, устраняя в первую очередь слабых и больных особей. Человек же всегда норовит ухлопать лучшие экземпляры. Возникает соблазн объяснить все кровавые катаклизмы человеческой истории необходимостью регулировки численности популяций (да здравствует Мальтуз!). А коли естественных врагов у человека не осталось, то кроме него самого ее регулировать некому. Есть, правда, одно но.

Вероятно, человек и стал человеком, потому что оказался способен быстро вырабатывать оригинальные программы поведения на все случаи жизни. Так что помешало выработать сходные варианты ограничения численности популяций? Ничего. Этнографы скажут, что существует масса примеров, когда это делалось без особых проблем. Попав в действительно стесненные условия (например, на остров), человеческое сообщество очень быстро и эффективно решает проблему ограничения рождаемости через сложные обряды инициации, ограничения в браке, всевозможные табу и тому подобное. Но кровопролитные конфликты имеют место быть и в этих «райских» местах. Для их увязки с необходимостью регулировки численности популяции нет никаких видимых оснований. Так в чем же дело?

Есть одна проблема, которую достаточно трудно решить путем выработки новых стереотипов поведения. Одним из качеств необходимых для успешного доминирующего хищника является высокая стабильность генотипа. Такой хищник, по определению, не должен быть многочисленным, следовательно, возникают естественные трудности с выбором сексуальных партнеров. Инцест не должен представлять для него серьезной проблемы. В самом деле, те же касатки прекрасно существуют в условиях перманентного промискуитетного (неупорядоченного) брака в узкой группе, а никаких негативных последствий у них не фиксируется. У человека же такой устойчивости генотипа нет, отсюда и масса проблем. Биологи, изучающие популяции животных, говорят, что наличие определенного количества выродков возможно даже полезно для всей популяции в целом. С одной стороны это стимулирует эволюционные процессы, с другой стороны это можно рассматривать как естественную дань хищникам. В любом случае процесс отсева дефективных особей происходит в природе довольно быстро. Но человек неожиданно для себя оказавшийся на самой вершине пищевой цепочки, исключил себя из системы естественной отбраковки. Началось быстрое накопление отрицательного генофонда. Оптимальным решением подобного рода затруднений было бы сознательное уничтожение выродков, но этому препятствовала врожденная программа «не убий». Надо сказать, что все возможное для решения этой проблемы бескровными способами человек сделал. Быстро заметив, что близкородственное скрещивание способствует появлению выродков, он отказался от промискуитетного брака (естественного для наших предков) и табуировал (в большинстве существующих культур) все формы инцеста. Путем развития технологий он ухитрился резко повысить численность своих популяций, что тоже снижало вероятность появления выродков. Это к вопросу, что именно служило истинным стимулом прогресса. Но полностью остановить процесс накопления отрицательного генофонда эти ухищрения не смогли. Необходимо было найти пути блокировки программы запрещающей убийство себе подобных.

А поскольку нормальные члены социума не имели особой склонности к этому грязному делу, то данные функции со свойственной человеку изобретательностью были возложены на самих выродков. Часть из них обладала необходимыми для этого качествами: повышенная агрессивность, склонность к насилию, садистские наклонности и тому подобное. Трудно точно определить истинную причину появления таких качеств у некоторых дефективных особей в естественной (дикой) жизни. Возможно это специфический механизм защиты новых генетических линий, ускоряющий процесс естественного отбора. Возможно, что подобные особи должны были первыми вступать в схватку с хищниками и жертвовать собой для защиты основного генетического ядра стаи. Что гадать. В любом случае, естественный матриархат (основанный на подчинении опыту и мудрости) прекратил свое существование, а власть перешла к агрессивным самцам с серьезными генетическими отклонениями. А уже эти самцы занялись выработкой новых стереотипов поведения оправдывающих применение внутривидового насилия и блокирующих программу «не убий» у нормальных членов общества. Кому очень нравиться рассматривать эволюцию форм общественного устройства с точки зрения неуклонного улучшения качества жизни человека – на здоровье. Только пусть объяснят, почему вся история человечества выглядит как один кровавый нескончаемый сериал? Почему государства, где удавалось наладить стабильную и обеспеченную жизнь своих граждан, неизбежно заканчивали свое существование в кровавом хаосе саморазрушения? Если же рассматривать человеческую историю с точки зрения постоянной борьбы с вырождением, то все становится на свои места. Государства распрекрасно выполняли функции создания невыносимых условий жизни своим гражданам и окружающим народам и исправно провоцировали крупные периодические катаклизмы. Это приводило к неизбежному отсеву малоприспособленных неагрессивных выродков, а агрессивные уничтожали друг друга сами. Можно сколько угодно упрекать народы в любви к кровавым диктаторам и деспотам, сетовать на отсутствие у этносов инстинкта самосохранения, говорить о том, что история никого ничему не учит…. Казалось бы, народ живет нормально, у всех все есть, стабильность, живи да радуйся. Ан нет! Вдруг возникает подспудное желание «перемен». Смотрит этот народ на очередного новоявленного «реформатора» и оценивает. Сознание ищет оправдательные аргументы: этот энергичный, поведет нас к светлому будущему, обеспечит вольготную и обеспеченную жизнь. А подсознание уже все решило: этот негодяй точно подойдет, таких дров наломает, такую кашу заварит, таких дел натворит, что мало не покажется. Создается впечатление, что народ сам хочет бойни. Строго говоря, это не так. Народ хочет чистки. Недаром особой любовью народа всегда пользовались властители, которым хватало ума обеспечить такую чистку без крупных потрясений (Иван Грозный, Сталин…). Идеальный правитель должен просто периодически уничтожать большую часть политической и культурной элиты государства, преступников, гомосексуалистов, душевнобольных и всех прочих дегенератов. Народ закричит «Ура» и поставит ему памятник. Жаль, что в реальной жизни такое случается редко. Обычно происходит крупный общественный катаклизм, приводящий к гибели значительной части населения и резкому снижению жизненного уровня. Единственный позитив: от дегенератов удается таки избавиться. Думается, что современный уровень развития науки вполне может подсказать более подходящие способы решения данной проблемы. Но попробуй забрать обратно власть у выродков. Кровью умоешься. Проблема-с!

Идеальным вариантом могла бы стать стабилизация человеческого генотипа, исключающая появление нежелательных отклонений. Вот чем должны были заниматься генетики, а не дурацким клонированием. Но механизмы этой стабилизации толком не изучены. Известно, что нестабильный генотип характерен для быстро эволюционирующих видов. Видимо природа считает, что эволюция человека еще не закончена? Можно предположить, что существуют особого рода эволюционные механизмы (акселераторы изменчивости) провоцирующие дисперсию свойств до тех пор, пока вид не ощутит себя в полной гармонии со средой обитания. Тогда генотип и стабилизируется. Это к вопросу о человеческом счастье. Всем разом плюнуть на все проблемы и начать просто радоваться жизни. Вот дегенераты и сгинут. И мы сможем зажить по человечески.

Сима попыталась еще раз проиграть ситуацию на примерах. Вспомнилось, как на недавнем семинаре по Культурной Революции в Китае все ее сокурсники хихикали над имевшими там место быть перегибами. А если не хихикать, а попробовать вспомнить хронологию событий Культурной Революции? Объявляется программа «пусть расцветают сто цветов» которой фактически дается карт-бланш на любые идиотские проекты. Обрадованные дегенераты, весьма охочие до подобных забав, вылезают из щелей, где до того момента пребывали и устраивают сущую вакханалию. В пик их разгула появляются хунвейбины, которые с явным удовольствием устраивают резню, пустив всех «новаторов» и «экспериментаторов» в распыл. Затем наступает черед самих хунвейбинов. Их ликвидирует сама власть. Уцелевшие «перманентные революционеры» получают свою пулю на площади Тянь-ань-Мынь.

И пентюхи в России хихикали и крутили пальцем у виска наблюдая странные заморочки в Поднебесной. Дохихикались! Россия оказалась в дерьме, а китайцы бодро и успешно строили капитализм под руководством коммунистической партии, причем, на американские деньги. Вот что значит вовремя подсуетиться. Ох, не прост был дедушка Мао…

Интересно будет посмотреть, как будут развиваться события, когда последние представители Старой Гвардии, организовавшей этот «эксперимент», сойдут в могилу. Инерции сталинских чисток хватило на 50 лет спокойной жизни. Но вот что характерно. Сообщить народу об истинных причинах событий никто, понятно, не удосужился. Сами же китайцы, похоже, все поняли и вспоминают дедушку Мао с любовью и трепетом.

Вот и Советский Союз погубил затянувшийся период покоя и процветания. Вместо перестройки следовало провести хорошую чистку, особенно в действующей элите. Вот только волевого лидера, который бы взялся за это грязное дело, не нашлось. Иерархическая вертикаль власти, прекрасно работавшая в самые тяжкие времена, в условиях затянувшегося мира начала давать явные сбои. Разжиревших чиновников избавленных от чисток, ротации кадров и прочих прелестей сталинских времен, явно начинала тяготить ситуация, когда Большую Власть нельзя было конвертировать в Большие Деньги. Участь Социализма в СССР и всем Советском Блоке была предрешена. Перестройка проводилась самой правящей элитой сумевшей в ее ходе составить себе неплохие капиталы. В союзе с чиновниками выступили их дегенеративные союзники: криминалитет и интеллигенция. Запад, как водится, тоже подлил масла в этот огонь. Результат оказался печальным, но другим он и быть не мог.

Получается порочный круг. Чтобы избавиться от дегенератов нужны дегенераты. Чтобы защититься от дракона нужно завести дракона? Вот же дрянь какая! Либо периодические чистки по плану, либо стихийная периодическая резня, без оного. Веселенькая альтернатива. Вот и выбирай тут! А что можно предложить взамен всего этого? Евгенику? Генную инженерию? А кто будет принимать решения, в какую сторону и кого корректировать? Какими методами? У власти-то, прости господи, одни дегенераты… по определению. – У Симы возникло ощущение полного бессилия и беспросветности. – Ладно, не будем ударяться в панику. Что толку заламывать руки? Следует дождаться результатов исследований по пассионарности, тогда и посмотрим. А пока и дедовские методы сгодятся. Если….

– Симка, кончай стоять как статуя и пялиться в океан невидящими глазами. Вернись на грешную землю. Дик зацепил на крючок здоровенную рыбину и пытается вытащить ее. Спорим, что у него ничего не выйдет?

Сима с трудом вернулась к действительности. В самом деле, Дик, весь в поту, уперся ногами в борт и пытался крутить катушку своего спиннинга-переростка. Несколько минут Сима наблюдала за развернувшейся борьбой, а потом ответила. – Нет, спорить не буду. Этого пескаря ему не осилить. – Так и произошло. Дику удалось подтянуть добычу вплотную, но при попытке зацепить ее за жабры специальным багром, рыбина сильно ударила хвостом и сорвалась с крючка. Дик разочаровано выругался.

– Иншалла, – утешила его Светка, – молись Аллаху почаще и у тебя получится. Заодно и брюшной пресс подкачаешь.

Дик огляделся по сторонам, явно в поисках подходящего предмета, которым можно было бы запустить в советчика. Таковых не оказалось, и он произнес замысловатую фразу на арабском языке. Светка благоразумно не стала требовать перевода.

– Вот так всегда, – проворчала Сима про себя, – подумать не дадут.

Додумывать пришлось на лекции в университете. Профессор рассказывал о восстании «желтых повязок», случившемся в Китае во втором веке нашей эры. Тогдашние обиженные интеллигенты (даосские ученые) которых оттерли от кормушки конфуцианцы, решили заменить «синее небо» насилия на «желтое небо» справедливости. Как водится в таких случаях, кровь полилась рекой. Страна превратилась в пепелище, а население с 70 миллионов человек сократилось до 7.5 миллионов. Китаю удалось очухаться только через триста лет.

– Вот это размах. Хорошо-о-о погуляли! Нет, такие методы России не подходят. Просто людей не хватит. И так в двадцатом веке ей несладко пришлось. Уж лучше евгеника и периодические чистки, крови будет меньше.

После четвертой пары Сима, вместо того чтобы пойти на метро, направилась к Дворцовому мосту. Миновав одноименную площадь, вышла на Невский проспект. Моросил мелкий дождик весьма привычный для петербургской осени. Сима медленно шла по проспекту и вглядывалась в лица встречных прохожих. То, что она собиралась предложить Верховному, поломает судьбы многих из них. Прежде чем сделать этот шаг следовало хорошенько разобраться в своих ощущениях. Потом будет поздно заниматься рефлексией. Свою страну, Россию, она любила. Любила и свой народ, только, вообще, а вовсе не каждого соотечественника конкретно. Так далеко ее любовь не распространялась, напротив, весьма на многих она имела большой зуб. За те годы, которые она провела в Северной Столице, удалось вдоволь насмотреться на их хамство, жлобство, жадность и подлость. И никакой жалости к ним она не чувствовала.

– Все правильно. Как там говорится? Делай, что должно и пусть случится то чему суждено.

Новый раунд переговоров с Верховным состоялся на следующий день. Сима опять выдернула его из личных апартаментов. Только в этот раз он не стал оглядываться по сторонам, а сразу направился к ней. После обмена приветствиями, Сима поинтересовалась, как ему понравились полученные материалы.

– Фантастика, надеюсь что научная. Я принял решение реализовать эти проекты, несмотря на определенные опасения.

– Не беспокойтесь, Валерий Юрьевич, фирма гарантирует. Именно с этими проектами все в порядке. Если приложить некоторые усилия, их вполне можно реализовать. Настоящая проблема в другом.

– А в чем она, по-вашему, – насторожился Верховный.

– Попробую объяснить, хоть это и не просто. Вот вы, Валерий Юрьевич, убежденный солидарист. Вы пытаетесь запустить в России новую версию Солидарного Проекта в альтернативу молекулярному обществу западного типа?

– Да, точнее я хочу запустить новую версию Советского Проекта.

– Это частный случай Солидарного. Замечу, что вы существенно отклоняетесь от общемировой тенденции. Сейчас возникла мода на монархию. Раньше чтобы прогнуться перед западом все выбирали президентов, парламенты, конституционные суды и тому подобную бутафорию. Теперь же только и слышишь о появлении новых королей, императоров, шахов, коронных договорах и прочем.

Верховный рассмеялся. – Точно подмечено, все это выглядит очень уморительно. Особенно мне понравилось, как императора Китая выбирали на съезде КПК. – Потом посерьезнел. – Ты намекаешь, что мы идем по ложному пути, и нам следует присоединиться к большинству?

– Я этого не говорила. Только… вы уверены, что правильно определили причины краха предыдущей версии? Вот вы сейчас опять начнете создавать общенародную собственность, народу это обойдется дорого. А зачем? Чтобы лет через сорок-пятьдесят снова было что разворовывать? Что вы предусмотрели, чтобы исключить возможность повторения этого сценария?

Верховный мрачно насупился. – Причины ясны. Было явное предательство правящей верхушки СССР. К ней присоединился криминал и космополиты из интеллигенции. Мы провели серьезное расследование. Есть протоколы допросов, прослежены основные связи, каналы финансирования. Запад истратил десятки миллиардов долларов на разрушение Союза. Уж вы-то должны все это знать!

– Если сучка не захочет, кобель и не вскочит. Это народная мудрость, Валерий Юрьевич. Настоящая причина краха Советского Проекта была сугубо внутренней. И предательство правящей верхушки СССР было вовсе не случайным. Закон деградации правящих элит также непреложен как закон всемирного тяготения. Элита всегда стремиться свести к минимуму свою заботу о народе и не терпит контроля над собой с его стороны. А Запад просто воспользовался этой ситуацией.

– Серафима, ты утверждаешь, что Советскому Проекту был присущ некий органический дефект, который делает невозможным его реализацию в принципе? А на Западе, по-твоему, с элитой все было в порядке. Там она не деградировала?

– Да, серьезный дефект имелся, но вот с утверждением о принципиальной невозможности реализации Советского Проекта я бы не спешила. Надо только четко разобраться в причинах случившейся катастрофы и выработать механизмы, которые позволят избежать этого в будущем. Что же касается Запада, то его элита добилась высокой степени независимости от народа. Все властные структуры, которые находились на виду, были чистой бутафорией. Настоящая власть находилась в тени, была не персонифицирована, а, следовательно, и неуязвима. Все промахи власти можно было спокойно списывать на публичных марионеток. Это же, если можно так сказать, воплощенная мечта деградировавшей элиты.

– Похоже, что ты не большая поклонница демократии западного типа, – заметил Верховный.

Сима засмеялась. – Вы правы. С моей точки зрения переход к такой модели является симптомом серьезной болезни общества… звоночком с того света. Просто наступает момент, когда процессы разложения этноса достигают некого порога, когда нормальное функционирование солидарного общества становится невозможным. Вот и приходится волей-неволей переходить к атомизированному варианту… когда человек человеку волк. Это дает возможность некоторое время сохранять подобие стабильности, но ненадолго. Близкий крах неминуем.

– Серафима, а можно поподробнее о причинах перехода от солидарной модели… к либеральной?

– Очень просто. Вам не случалось видеть как пара-тройка придурков, сидящих в сторонке и хихикающих над работающими людьми, парализует работу большого коллектива?

Верховный надолго задумался. – Теперь понимаю, но ведь их можно поставить на место и не надо сбрасывать со счетов фактор воспитания….

– В Союзе семьдесят лет воспитывали, – прервала его Сима, – а результат? Нет, Валерий Юрьевич, воспитание вещь, конечно, хорошая, но действует далеко не на всех. Люди разные, а их различия фиксированы на генетическом уровне. Склонность к либерализму это вовсе не следствие неправильного воспитания, а результат генетических отклонений. Отсюда и вытекает разница в менталитете.

Солидаристы способны воспринимать окружающий мир целостно, в сложной взаимосвязи различных моментов. В это мироощущение включена окружающая природа, ушедшие в небытие и еще не родившиеся поколения. Жизнь каждого конкретного человека воспринимается как звено в цепочке протянутой из прошлого в будущее. А вне этой цепочки не имеет самостоятельной ценности.

У либералов в центре вселенной помещены они сами… как единственная абсолютная ценность. Мир деформирован и мозаичен. Соответственно либерализм… это идеология индивидуалистов: «После нас хоть потоп!», «Бери от жизни все!», «Почему мы должны заботится о потомках? Разве они что-нибудь сделали для нас?».

Человек по своей природе солидарист. А появление индивидуалистов связано с поврежденной наследственностью, дегенерацией, эволюционным откатом. Когда подобных индивидуумов становится слишком много, то начинаются неприятности. Хуже всего дело обстоит с элитой, она обычно состоит из индивидуалистов, и степень ее деградации всегда опережает степень деградации всего этноса в целом. Но пока генетическое здоровье этноса достаточно велико, то он устраивает периодические чистки своей элите. Когда же это здоровье падает ниже критической точки, то происходит закономерный переход к либеральной модели. А дегенеративная элита, получив свободу рук, меняет стереотипы поведения в этносе таким образом, чтобы ее собственное уродство не так бросалось в глаза. Так она чувствует себя комфортнее, но быстро наступает полный крах данной этнической системы.

Верховный встал, повернулся к горам и несколько минут стоял молча. Сима тоже молчала, не хотела мешать размышлениям. После затянувшейся паузы собеседник вновь повернулся к ней.

– Если тебя послушать, то выходит что и я махровый индивидуалист и дегенерат, раз уж нахожусь у власти. Так ведь получается?

Сима не стала юлить и выкручиваться. – Валерий Юрьевич, у нас ведь с вами откровенный разговор? Поэтому врать вам я не стану. Если бы вы не были индивидуалистом, то не оказались бы на вершине власти в стране. Да, вы проводите в жизнь солидарные идеи, но делаете это так, как и подобает пассионарию-индивидуалисту. В этом нет ничего странного, вполне нормальная ситуация. И… если уж совсем откровенно… у вас ведь и в личной жизни имеются определенные проблемы? Только не обижайтесь, пожалуйста.

– Что толку обижаться? Этот подход мне уже знаком. Климовщина?

– Вы говорите о Григории Климове? Да? Его теоретические построения довольно оригинальны, но грешат серьезной однобокостью. В его трактовке пассионарии-дегенераты выступают как метафизическое зло, источник всех бед человечества. На самом деле это не так. Если бы пассионариев не было, то человек до сих пор жил в пещерах. Цивилизация просто не сложилась бы, исчезни этот важный фактор развития. Другое дело, что все хорошо в меру. А перед каждым настоящим пассионарием встает вопрос личного выбора. Можно, конечно, затаить злобу на весь мир и попытаться причинить окружающим максимум неприятностей. Таких очень много, слишком много на мой взгляд. А можно плюнуть на личные проблемы и обиды и направить свою энергию на службу своему народу и человечеству. Помните у Климова: самые лучшие святые, мол, получаются из самых крупных чертей. А каков ваш выбор?

– Ты сама знаешь. Свой выбор я уже сделал, только… неприятно мне это. Чувствуешь себя чудовищем.

– Перебьетесь! Засуньте свои комплексы куда подальше и делайте, что должны. Все мы по-своему чудовища.

– Понимаю, – Верховный внимательно посмотрел на Симу, – у каждого свои скелеты в шкафу.

Сима без труда вычислила ход его мыслей, но не стала оправдываться. – Зачем разочаровывать человека? Так даже пикантнее.

– Хорошо, Серафима, догадываюсь, что у тебя готов очередной план?

– Это трудно назвать планом, но нечто подобное имеется. – Сима спокойно изложила приготовленную концепцию.

– Д-а-а, и по советским, и по западным меркам… это можно считать людоедской доктриной.

– Все относительно, ведь с определенной позиции она выглядит предельно человеколюбивой. Надо только правильно расставить приоритеты. Что я, собственно, и сделала. Так как, возьметесь ее реализовывать?

– Мне надо подумать. Крови я не боюсь, но…

– Тот, кто представляет себе солидаризм как нечто благостное, простирающее свои защитные крыла над всеми и вся, совершает серьезную ошибку. Солидаризм, это, по сути, просто стратегия коллективного выживания. Он может быть очень жесток. Степень этой жестокости напрямую зависит от конкретной жизненной ситуации. Помните, в середине 80х годов в советском прокате шла лента Имамуры «Легенда о Нараяме». В ней была показана жизнь затерянной в горах японской общины. Земли, как Вы сами понимаете, с гулькин нос. Да и та… заставляет желать лучшего. Количество возможных едоков строго ограничено. Большую часть новорожденных мальчиков приходится просто убивать. Собственно, сам фильм начинается со сцены перебранки из-за трупика младенца оттаявшего весной на соседской территории. Соседей же возмущает вовсе не сам факт убийства ребенка, а то, что его перебросили через межу. Новорожденных девочек не убивают, а выращивают до того момента, когда их можно продать в ближайший райцентр… в публичный дом. Вырученные же деньги идут на уплату налогов. Достигших 70 летнего возраста стариков по первому снежку полагается относить на деревенское кладбище к горе Нараяма и оставлять там умирать. Сия обязанность возлагается на старшего сына. Весьма колоритен эпизод с семьей местных придурков, которые пренебрегли негласным соглашением по ограничению рождаемости и, как следствие, вынуждены были пополнять свой стол мелким воровством у соседей. Собравшиеся односельчане закопали их живьем в землю. А в целом в деревне живут вовсе не бездушные монстры, а нормальные, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь соседу. Престарелая главная героиня в свое последнее перед Нараямой лето спешит устроить все дела своих детей. Ее старший сын очень любит мать и переживает.

Это все тоже солидаризм. Он довольно безжалостно отсекает крайности. Конечно если простору побольше, то в убийстве стариков и детей не возникает необходимости. Но всевозможные «никчемы» подвергаются в общине выраженному остракизму. Подобная же участь грозит и слишком сильным и прытким, пытающимся навязать обществу свои правила игры. Их тоже могут, как минимум, изгнать из общины, дабы не мутили воду. Таким образом, солидаризм направлен, преимущественно, на сохранение основного ядра общества. Безбедное же существование и даже само выживание крайностей, отнюдь, не гарантируется.

Либерализм же, напротив, направлен именно на поддержке крайностей. С одной стороны это элита, которая перераспределяет в свою пользу большую часть общественных ресурсов. С другой стороны всевозможные придурки, преступники, извращенцы…. Подразумевается, что нормальные могут прокрутиться сами. Причем столь явная забота либералов о всевозможных уродах подается как высшее достижение цивилизации. Климов, например, объясняет этот феномен известной солидарностью дегенератов. Мол, дегенеративные элиты воспринимают отбросы общества как своих кровных братьев, «родственные души». Понятно, что при таком подходе к делу здоровое ядро общества будет постепенно сокращаться. В конечном итоге останется только элита в окружении сборища больных недоумков. Если, конечно, все не рухнет раньше. Не слишком-то приятная перспектива.

Правда если поразмыслить, то и от либерализма бывает некоторая польза. Ведь идея прогресса ради прогресса абсолютно чужда солидарному обществу. Не-то чтобы оно вовсе не было способно к динамичному развитию. Но таковое динамичное развитие возникает в солидарном обществе только в ответ на весьма конкретные исторические вызовы или реальные опасности. Ежели таковых не наблюдается, то никто и не станет тратить энергию и не возобновляемые ресурсы на какой-то там мифический прогресс. «От добра… добра не ищут», вот основное кредо солидаризма. В спокойное время, понятно. В другие же времена оно часто заменяется на принцип – «делай… или умри». Приходится признать, что многими достижениями прогресса, особенно технического, человечество обязано именно либеральным обществам. Так сказать их прощальные подарки перед гибелью. Только стоило ли так гнать лошадей с этим самым прогрессом? Может медленно, но верно – получше будет?

С минуту длилось молчание. Потом Сима сказала, –Не надо отвечать, я все понимаю… вернемся к этому вопросу позднее. Через неделю? Договорились!

Сима хотела закончить разговор и отправить собеседника домой, но тот жестом показал, что повестка дня не исчерпана. – Давно хотел спросить. Почему вы два года назад прекратили свои передачи по теле– и радиоканалам?

– Чтобы мир в техническом плане в позапрошлый век не откатился. Кошмар, но некоторые ретивые правители начали и радиоприемники у населения изымать. Что оставалось делать?

Снова они встретились только через полторы недели. Разговор получился довольно тяжелым, но согласие было достигнуто.

Сима валялась на диване и читала трактат Сунь Цзы «Искусство войны» на китайском языке. Видно бумагу в те времена ценили, ибо текст состоял из коротких тезисов, сам трактат был довольно коротким. По замыслу автора мысли вбивались в голову читателя как гвозди в доску. «Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости», – неплохо сказано. Закончив чтение, Сима с сожалением отложила книгу, поднялась с дивана и со вкусом потянулась. Тело требовало движения, поэтому настала очередь спортивного зала: больше часа разных упражнений, плюс бассейн и сауна. Потом обед и чай. В воскресенье можно было никуда не торопиться и все делать со вкусом. Прихлебывая чай, Сима боролась с собой. – Пойти поработать или позволить себе посибаритствовать до вечера? Выходной день, как-никак. Ладно, ежедневную сводку просмотрю и шабаш. – Заключив сделку с совестью, направилась к компьютеру, где быстро просмотрела текущие материалы.

– Ничего экстраординарного, обычная рутина. Впрочем,… Контактер, эта эпидемия в Северной Америке, что в ней такого тревожного, коль ты включил ее в сводку?

– Необычно высокая смертность. Собственно, выживших нет вообще. Хочу обратить внимание, что первые случаи заболевания отмечены в районе городка Фредерик. Рядом с этим городком был расположен Форт-Детрик, крупный центр по разработке биологического оружия. Он был взорван по твоему приказу в числе прочих военных лабораторий США.

– Ага, а приказа о последующем обеззараживании местности я, конечно, тебе не отдавала. А сам ты не спросил.

– Верно, такого приказа я не получал.

– Зато ты получил указание предупреждать меня об наиболее опасных последствиях моих приказов.

– Энергетические заряды, которые уничтожили лаборатории Форт-Детрика, были размещены таким образом, чтобы практически полностью исключить возможность выживания микроорганизмов, над которыми там работали. Следовательно, высокой степени прогнозируемой опасности не было. Могу предположить, что на объекте имелось хорошо засекреченная лаборатория, информация о которой отсутствовала в файлах базы и других источниках, которые были мне известны.

– Секретная лаборатория говоришь? И эта дрянь могла там остаться? А кто-то особо любопытный туда пролез и…. Может быть, может быть… обшарь там все, попробуй отыскать это место. А что, кстати, за вирус? Есть информация?

– В том и дело что симптомы болезни очень необычны. Ни один из патогенных микроорганизмов, о которых мне известно, не дает такой симптоматики. В инкубационном периоде он никак себя не проявляет, человек чувствует себя прекрасно, а потом просто падает и умирает в несколько секунд.

– Понятненько, то есть единственным симптомом болезни является летальный исход? Так…. Ты ищи первичный источник заражения, а я выберусь посмотреть, что там происходит. Моя защита достаточно надежна?

– Безусловно, рекомендую только переключить ее в режим максимальной биологической безопасности. Будут уничтожаться все микроорганизмы, пересекающие границу защитного поля.

Получив от Контактера координаты городка Фредерик, Сима связалась со Светкой через браслет.

– Светик, привет! Ты не очень занята? Мне надо заглянуть к тебе… по делу, – подруга не возражала.

Минуты через три Сима уже ловила такси на улице Сан-Паулу, а еще через пятнадцать минут вышла из машины перед воротами знакомой виллы. Охрана, знавшая ее в лицо, почтительно поздоровалась и пропустила внутрь.

– Где хозяйка? – поинтересовалась Сима у одного из церберов.

– В бассейне, – ответствовал тот.

Сима кивнула и направилась по дорожке петляющей вокруг аккуратно постриженных деревьев и цветочных клумб. До бассейна было метров семьдесят. За очередным поворотом дорожки открылась ярко-голубая поверхность воды. Светка была в бассейне – плыла ленивым брассом. Сима помахала ей рукой, обошла бассейн по периметру и уселась в пляжное кресло возле столика с напитками. Подскочивший халдей спросил о желаниях уважаемой гостьи и в соответствии с ними налил бокал мангового сока со льдом. Пока Сима тянула сок через соломинку, Светка вышла из бассейна, наскоро вытерлась предложенным халдеем полотенцем и села рядом.

– Привет! Давненько ты тут не появлялась. Что случилось?

– Здравствуй! Сама знаешь, что у меня со временем вечная проблема. Тружусь как пчелка, света белого не вижу. А ты тут сибаритствуешь, обленилась, мышей ловить перестала. В твоей Америке бог знает что твориться, а ты в бассейне барахтаешься.

– Д-а-а? – заинтересованно протянула Светка. – Ты мне не мораль читай, а пальцем покажи.