Мангушев и молния

– Это не считается. Это – от радости. Сильно-сильно обхватила девочка маму за шею и прижалась к ее щеке.

– А ты будешь каждое утро заплетать мне цветок? – спросила девочка, немного подумав.

– Конечно, – сказала мама, – конечно буду.

– Ой, как хорошо! – вздохнула девочка.

Долго они так сидели и было им очень тепло.

Может быть, солнце вовсю припекало?

А еще там светились горы и не хмурился сказочный лес.

Свежая Булка

– Расскажи мне сказку, – попросил меня маленький Сашка перед сном.

– А ты будешь после этого спать? – спросил я его очень строго.

– Конечно же буду.

– Ну, тогда ладно. А о чем тебе рассказать сказку?

– О булочнике белом.

– О булочнике по прозвищу Свежая Булка?

– Да.

– Ну, тогда слушай.

В маленьком городе, на берегу моря, жил булочник по прозвищу Свежая Булка. Свое прозвище он получил за то, что у него в булочной всегда были вкусные и свежие булки. А какие у него были печенья и пирожные – закачаешься. А торты – пальчики оближешь.

Для каждого торта он каждый день готовил новый и вкусный крем, и украшал его кусочками ананаса, засахаренными фруктами – цукатами или жаренными орешками.

Ни один торт не похож на другой. Все они отличаются друг от друга и вкусом и внешностью.

Часто он делал торты в виде старинных замков, сторожевых башен, крепостей и парусных кораблей.

Больше всего на свете булочник Свежая Булка любил выставить свои булочки, пирожные и торты на тот прилавок, что размешался на его подоконнике и наблюдать, как на них смотрят дети. У детей при этом были такие чудесные восхищенные глаза, что сердце Свежей Булки переполнялось гордостью.

А когда они ели его печенья и пирожные и смеялись от удовольствия, то он смеялся громче всех, потому что для него наступала самая счастливая минута.

И вот однажды, рано утром на прилавок к Свежей Булке присела маленькая фея из Страны Эльфов. На спине у ней были крылья как у большой стрекозы, а ростом она была с маленькую птичку.

Увидев фею, Свежая Булка очень удивился, а потом спохватился, раскланялся и сказал, что приветствует фею из Страны Эльфов на своем подоконнике и просит ее попробовать шоколадное печенье и ореховое пирожное.

Дело в том, что крем для этого орехового пирожного Свежая Булка приготовил минувшей ночью и поэтому, хоть он и был в нем уверен, немножечко волновался и ему очень хотелось, чтоб пирожное кто-нибудь попробовал.

К счастью, все обошлось. И печенье, и пирожное очень понравились маленькой фее. Улетая, она сказала:

– Спасибо тебе, булочник по прозвищу Свежая Булка. Твои печенья и пирожные просто чудесны. И за то, что ты угостил меня ими, я подарю тебе волшебную палочку. Все, чего ты коснешься этой палочкой, сразу же превратится в торт, пирожное или печенье. Тебе больше не придется целые ночи напролет выдумывать новые кремы.

С этими словами фея улетела, а на подоконнике осталась лежать маленькая волшебная палочка. Размером она была со спичку, но то была самая настоящая волшебная палочка: как только она коснулась подоконника, он тут же сделался сахарным.

Свежая Булка не знал что ему делать. Сначала он обрадовался – ведь теперь все ночи напролет можно будет спать и не мучиться, выдумывая новые кремы, но потом он огорчился, потому что только тогда, когда, промучившись целую ночь, он выдумывал новый крем или торт, он и бывал по-настоящему счастлив. Что же делать?

Пока Свежая Булка размышлял, как ему поступить, из-за подоконника осторожненько показались две лохматые мальчишечьи головы.

Мальчишки слышали весь разговор Свежей Булки с феей и видели, как она подарила ему волшебную палочку, и теперь их глаза горели любопытством.

Как только Свежая Булка замешкался, проказники схватили волшебную палочку и пустились наутек.

Отбежав от булочной несколько кварталов, они остановились, отдышались и тут же решили проверить волшебную палочку. В маленьком скверике они дотронулись палочкой до каменной вазы с цветами, и ваза немедленно обратилась в прекрасный торт; стоящая рядом скамейка сразу же стала шоколадной, а памятник Джеку-Клешне Непобедимому с первого же разочка сделался Джеком-Клешней Непобедимым, но только из пастилы с цукатами!

Мальчишки попробовали торт, отломили от скамейки по порядочному куску шоколада и отковыряли у Джека Непобедимого с башмаков ананасовые пряжки.

Подкрепившись, они продолжили свои проказы. Они подобрались совсем близко к полицейскому, стоящему на углу улицы, и украдкой дотронулись палочкой до его дубинки и пистолета. Пистолет превратился в пирожное, а дубинка – в трубочку с кремом.

Полицейский, увидев, что стало с его вооружением и никого при этом не обнаружив, ощутил себя просто больным и позвонил об этом в полицейский участок.

Правда, прибывшая для замены его полицейская смена так же скоро осознала, что в одной руке она сжимает удивительных размеров леденец, а в другой – кусок пирога. От таких превращений прибывшая смена сразу же и надолго лишилась рассудка. Собственно, с этого в городе и начались чудеса.

Мэр города, всеми уважаемый доктор многочисленных наук, при выходе из здания мэрии сел не в автомобиль, а в искусно приготовленный торт со взбитыми сливками. Сливки он попробовал сразу же после того, как попытался захлопнуть за собой дверцу.

Через какое-то время все старинные пушки на набережной оказались шоколадными, а солдаты городской стражи съели свои винтовки раньше, чем им успели объяснить, что едят они, что бы там не говорилось, не овсяное печенье, а военное имущество, временно, из государственных соображений, в него превращенное.

В городской ратуше заседатели однажды так и просидели целый день на мармеладных креслах за мармеладными столиками. Говорят, при этом они призывали народ сплотиться перед лицом мармеладной опасности, а военный флот королевства, гремя обоими бортами – по тридцать два залпа с каждого – покинул гавань после того, как его краса и гордость – фрегат «Блеск Победы» – в одно мгновение стал сахарным и растаял вместе с причальной стенкой и адмиралом на борту.

А что же жители города?

А жители города просто лишились сна: дни и ночи они теперь были заняты тем, что тащили в свои жилиша и складывали там про запас обломки шоколадных скамеек и пушек, большущие куски карамели и трюфелей, которые раньше были просто кусками стекла и булыжника, и огромные куски пирога, который раньше был просто газоном. Каждый что-то куда-то тащил.

– Что вы наделали! – воскликнул Свежая Булка, когда обнаружил обоих озорников, занятых превращением в рахат-лукум летнего королевского дворца.

Булочник Свежая Булка давно понял, что приключилось. С тех пор как у него исчезла волшебная палочка и в городе начались чудеса, он только и делал, что искал похитителей. И он их нашел. Он схватил мальчишек за руки и отобрал у них волшебную палочку.

– Посмотрите, что вы наделали! – воскликнул булочник Свежая Булка, – Посмотрите, что стало с городом и горожанами! Их охватило безумие! Они теперь могут только тащить и есть! Они съедят все! Весь город! Весь мир! Что вы наделали!

Проказники повесили головы. Им стало очень стыдно. Только теперь они поняли, к чему привели их шутки. Только теперь они поняли, что натворили: все в городе было съедено, вырыто, спилено, стащено.

Свежая Булка не умел долго сердиться. Он отпустил мальчишек восвояси сразу же, как только они во всем раскаялись, и отправился к себе в булочную.

Там он пододвинул к старенькому шкафу стул, взобрался на него и, с трудом дотянувшись, спрятал на самом верху волшебную палочку, положенную в специальную тряпочку. Я думаю, что она лежит там и по сей день…

Когда я рассказал эту сказку, я заметил, что мой маленький Сашка давно уже спит, прижавшись к подушке мягкой щекой. Дышал он спокойно и ровно, а на губах у него то и дело появлялась улыбка. Что-то ему снилось. Может быть, волшебный город с горожанами, а, может быть, волшебные пирожные и торты великого булочника Свежей Булки?..

Юный Бриг

День клонило ко сну, как мальчишку, накупавшегося до синевы; свое золото солнце мешало с волнами и качалось сквозь мачты на рейде.

Юный Бриг смотрел только в море. Он решил не спать и мечтать, промечтать всю ночь до рассвета.

Он родился совсем недавно, но уже столько долгих дней и ночей на него летел ослепительный мир, крепко замешанный криками чаек и солеными молодыми ветрами в вечном шуме трудяги прибоя.

Бриг ждал своего ветра. Шквала, моря. Он шептал, как в бреду:

– Море… мое море… – и мечтал удариться в бурю, прыгать, дьяволом выть, драться-драться с крутыми волнами.

Грудью о них, а потом лететь…

С гребня на гребень.

А потом – падать. Пьяный ветер в лицо, пляшет палуба и дрожит, бьются в борт водяные громадины, а ты на такой узкой линии, покачиваешься – туда-сюда, – между жизнью и смертью, на такой незначительной грани, «жить на грани, всегда значит – жить!» – так говорили люди, и Маленький Бриг жадно их слушал, и от этого ныли, дрожали и скрипели крылатые мачты, колотилось бесстрашное сердце. Он был очень жадным – этот Бриг.

Он подслушивал хриплые сказки матросов о далеких, чудесных странах, о морях, ни на что не похожих:

– Далеко, там за морем Красным, где прибой тоже красный-красный, будет Синее море, как небо, как бездонное синее небо… Дальше Черное море будет, как душа портового скряги… Потом будет желтое море, все там желтое, даже туман и тучи… Аза ним есть Горящее море… Ночью… ночью горит, как дышит… в тихом, белом огне… Карамба! Дева Мария! Там чудеса в каждой капле!

Ох, как слушал их Маленький Бриг!

Ну, а сколько раз он дрался с пиратами? Залп! Бортами сцепились! Держать! Скрежет мерзкий зубов и бортов. Пистолеты! Скорей! Ну, скорей же! Пуля, порох! Теперь выше! Целься выше в него! А он целит в тебя! И ты видишь его глаза! Не дрожать! Выше руку и плавно! Выжимай плавно! Выстрел! жив? А теперь все за пояс! И в ножи!

Визг, схватились и катятся, катятся! Дикий визг человечьего тела…

И один всегда, умирая, за собой тянет другого, и хрипят борт о борт корабли…

А как ждал он встречи с Голландцем? С этим старым, несчастным скитальцем. И с его безумным, проклятым капитаном. Он и его корабль остались в море навсегда.

Туман. Одинокая рында. Два удара. Еще два удара. Простуженный голос впередсмотрящего: «Слушай!»…

И вдруг! Нос в нос! Из тумана! И растет! Надвигается! Корабль! Рваные паруса! Уже, кажется, нет спасенья! Сейчас будет удар и крики! «Право на борт! Навались!» Треск! Вода! А на том корабле люди – Они очень спокойны… И они вас не видят…

Все исчезло в тумане. В душном тумане. Совсем нечем дышать. Этот туман вытягивает мужество из твоего сердца.

Кажется, вот теперь из тебя вырвется крик, но это не крик, это хриплый вздох.

Жадно слушал людей Бриг. Жадно. И верил. Верил в то, что он станет большим, что он вырастет невероятно, и вот этот худенький мальчик, тот что держит его, прижимая к груди, станет на нем бесстрашным капитаном. Вы послушайте, как бьется сердце. Нет, оно никогда не обманет…

День клонило ко сну, как мальчишку, накупавшегося до синевы; свое золото солнце мешало с волнами и качалось сквозь мачты… сквозь мачты…

Про люстру

– Расскажи мне про чего-нибудь, – попросил маленький Сашка.

– Про что «чего-нибудь»?

– Про что хочешь, – сказал он, а потом подумал и говорит, – А про что можно рассказать?

– Да, про что угодно. Хочешь, про люстру расскажу?

– Ну, давай.

Жила-была одна моя знакомая Люстра. И захотелось ей снести яйца. Пошла она в то помещение, где все люстры несут яйца, села там и снесла. Яиц было десять. Люстра пересчитала яйца, распушила свои висюльки, осторожно уселась на яйца сверху и давай их высиживать. Скоро из них вылупились маленькие люстрята. Да, такие шустрые, только вылупились и принялись бегать. Насилу она их собрала. Некоторые из них были страшно талантливы. Когда пришло время им висеть, они очень талантливо висели. А одна маленькая люстрочка была просто прекрасна. И была она прекрасна, как фонтан. Многие ходили вокруг и говорили: «Да это же не люстра, это просто фонтан!»

Сашка выслушал, посмотрел на меня хитро и говорит: «Все-то ты врешь!»

Ведьмочка

В большом белом городе, только на самой его окраине, рядом с лесом и болотом жили две ведьмы: ведьма-бабушка и ведьмочка-внучка.

А родители маленькой ведьмочки, молодые черти, вечно где-то летали-мотались.

– Ну-ка, посмотрим, – говорила хрипло с утра бабушка, – где там шляются твои черти-родители? Ну-ка, сказочный ящик, попробуй только не покажи! – и била по ящику крепкой ладонью.

– Ему же больно! – думала при этом маленькая ведьмочка и очень жалела сказочный ящик.

– Глупости! Ерунда собачья! – говорила бабушка, – Пусть только попробует не показать!

А бабушка у маленькой ведьмочки была очень грозная и очень авторитетная, и ящик сейчас же показывал где находятся черти-родители, хотя маленькая ведьмочка – тут она обязательно бы вздохнула – и так была уверена, и без ящика, что ее родители – молодые обормоты и шалопаи – в этот самый момент, далеко-далеко, делают очень нужные и полезные гадости.

Маленькая ведьмочка всегда была немножко печальной. Даже когда бегала по улицам и делала всем свои мелкие пакости.

Ей совсем не хотелось каждый день делать бабушке и всем остальным эти мелкие пакости. Но разве ведьма бывает без пакостей? Да и бабушка всякий раз им так радовалась.

– Ах ты маленькая чертовка, пакостница! Ну, тютелька в тютельку я! – восклицала бабушка.

Потом она махала руками, смеялась и тут же бросалась обнимать и целовать маленькую ведьмочку.

Маленькая ведьмочка любила свою бабушку и жалела ее и, чтоб доставить ей удовольствие, каждый день прямо с утра придумывала разные мелкие пакости.

– Вся в меня! – говорила бабушка своим знакомым ведьмам, – Ну, ни капельки не похожа на своих обормотов-родителей!

– Куда там, к чертовой матери, – улыбалась бабушка, – я в детстве была такой же бесенок!

– Правда, – с удовольствием добавляла бабушка, – из этого ничего путного не получилось.

Надо вам сказать, что у маленькой ведьмочки была одна настоящая мечта. Она мечтала, чтобы бабушка, хоть когда-нибудь, заплела бы ей в волосы большой бантик. У всех же такие красивые бантики!

Но бабушка не любила на голове эти глупости. Недаром она слыла жуткой каргой. Она в своем детстве, в первый же день, сорвала с головы бантик и никогда его в жизни больше не надела.

– Не надо третировать ребенка! – говорила она старым ведьмам, – Пусть растет, как трава вдоль забора, крепче будет.

И маленькая ведьмочка знала, что с бабушкой насчет «травы вдоль забора» спорить не стоит. Да она и не решилась бы никогда сказать бабушке, что ей очень хочется хоть один раз надеть эту глупость на голову.