Дневник загорающей

– То есть тот случай был каким-то особенным?

– Еще бы! Мне подсказали, на какую лошадь ставить, и я выгреб все, что у меня было в бумажнике.

– Лошадь выиграла забег?

– Да. Выигрыш составил двадцать два доллара семьдесят пять центов на каждые два доллара. А я сотню поставил!

– Неплохо, – заметил адвокат.

– Я выиграл на скачках, но потерял работу, – ответил Баллард. – В какой-то момент я думал, что мне пришел конец, но выплыл. Теперь все в порядке. Если бы я остался в банке, то так бы и работал инспектором с мизерным жалованьем.

– Мы можем поговорить о том, что произошло в тот день? – спросил Мейсон.

– Зачем?

– Хочу, чтобы у меня в голове сложилось представление о происшедшем.

– Да ничего особенного, в общем-то, и не было. Пролистайте старые газеты – вот и весь рассказ. Или почти весь рассказ.

Мейсон показал пальцем из окна на свою машину.

– Я попросил ее заправить. Вы торопитесь?

– Нет, – ответил Баллард, оценивающим взглядом осматривая Мейсона. Наконец, он отложил в сторону лист, на котором записывал цифры.

Баллард встал со стула и Мейсон увидел, что у него короткие ноги, но широкие плечи и большая голова. На вид ему быдло лет пятьдесят пять. Серые глаза прямо смотрели на собеседника из-под густых бровей, короткие волосы уже поседели. По Балларду сразу же становилось понятно, что он работает с цифрами и признает только правильный или неправильный результат, для него не существует слова «приблизительно», есть только один точный ответ.

Мейсон опустил глаза на письменный стол, где лежало несколько ведомостей и листов бумаги. Он обратил внимание, что каждая циферка выведена с каллиграфической четкостью.

– Я как раз собирался закрываться, – сообщил Баллард. – Я стараюсь каждый вечер забрать наличку до десяти. Оставляю только мелочь, чтобы было чем давать сдачу клиентам. Обычно бензоколонки обворовывают где-то около полуночи. Я этим артистам ничего не оставляю. С тех пор, как слухи об этом распространились по округе, они даже и не пытаются ко мне заглядывать.

– Понятно. Расскажете мне о краже в банке?

– Вначале мне надо знать, зачем вам эта информация.

– Хочу выяснить, кто же на самом деле был виновен.

– Вы не думаете, что Дюваль провернул то дельце?

– Так решили власти.

– Но вы с ними не согласились?

– Пока мне не на чем строить выводы. Пытаюсь не формулировать окончательное мнение.

– Понятно.

– Возможно, если вы не хотите говорить о деньгах, мы могли бы поговорить о Дювале. Что он за человек?

– Вопрос века.

– А ответ?

– Ответа нет.

– Почему?

– Его невозможно классифицировать. На него трудно навесить этикетку.

– А если попытаться?

– Спокойный, жизнерадостный. У него было много друзей и он обожал свою дочь. Жена умерла, когда девочке было десять лет и Колтон Дюваль решил пожертвовать всем ради воспитания дочери. Он был ей и отцом, и матерью. Я считаю, что подобное практически невозможно.

– Результат получился плачевный? – спросил Мейсон.

– Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом «плачевный». У Дюваля были свои идеи. Он утверждал, что люди не могут чувствовать себя свободно, пока не породнятся с природой. Он считал, что каноны традиционного поведения, вежливости и этикета – проявление лицемерия.

– Почему?

– Он заявлял, что люди должны быть полностью естественными, а их поведение отражать их личность вместо того, чтобы подделываться под какой-то общепринятый устой или правило.

– Немного чокнутый?

– Нет. Он умел внушать доверие. Ты сразу же начинал его слушать, а потом кивать головой вместо того, чтобы прямо заявить, что нельзя так воспитывать дочь.

– Дочь его любила?

– Обожала.

– А что с деньгами? Их прихватил Дюваль?

– Не вижу, как бы он мог это сделать. Если уж быть полностью честным, я не представляю, как вообще кто-либо мог их свистнуть.

– Объясните почему?

– Множество факторов, всяческие проверки и предосторожности. Это было невозможно.

– Но, тем не менее, случилось.

– Как они утверждают.

– Дюваль не мог украсть деньги?

– Никто не мог. Это подобно тому, как наблюдаешь за иллюзионистом на сцене. Он делает то, что, по всей вероятности, не может происходить, но ты все равно сидишь и смотришь, как происходит именно это.

– Если вы расскажете мне, что же все-таки случилось, я, не исключено, предложу вам решение проблемы, – сказал Мейсон.

Баллард с минуту молчал, затем начал рассказ:

– Это произошло где-то часа в два. В те дни наш филиал в Санта-Ане выплачивал зарплату большому числу государственных служащих, и нам, в головной конторе, приходилось переправлять туда огромные суммы наличных денег. Там располагался авиационный центр, где работало много людей. У нашего филиала в Санта-Ане вообще был прекрасный оборот и приходилось переводить наличные туда-обратно два или три раза в месяц. Мы считали, что используем безопасный способ перевозки. Банк закупил бронированные машины с отдельными ящиками для наличных денег. Такие машины разрабатывались специально для финансовых учреждений. Ключи от этих ящиков с наличными были только у руководства и контролеров. Водитель ключа не имел. Это специально придумали на случай остановки машины грабителями где-то в пути: бандитам все равно будет не забраться в интересующий их ящик. Машина также оснащена рацией, работающей на коротких волнах. О ней никто не знает и настроена рация на ту же частоту, что и та, на которой ведут переговоры полицейские патрульной службы. Если кто-то в пути пытается остановить машину, водитель нажимает всего лишь на одну кнопку – и по всей полицейской сети начинает воспроизводиться послание с сообщением номера машины и заявлением, что она попала в беду. Полиции потребовалось бы только позвонить в банк диспетчеру, и тот по номеру машины сообщил бы маршрут, по которому движется машина, и ее примерное местонахождение в данный момент.

– Продолжайте, – попросил Мейсон.

– А вот как мы пересылали деньги. Один клерк, отвечающий за отправку наличности, составлял пакет. За ним неотрывно следил контролер. Незадолго до этого банк заказывал бронированную машину. Она останавливалась с задней стороны здания банка. К этому времени у клерка и контролера все было готово: наличные укладывались в коробку, которая обертывалась специальной бумагой и запечатывалась сургучом. Клерк, составлявший пакет, ставил на сургуч свою личную печать, контролер – свою. Затем они вместе отправлялись к бронированной машине. Предварительно два вооруженных охранника проверяли, безопасно ли выносить наличные. Через какое-то время после того, как уже участвовал в отправке миллионов долларов, ты просто начинаешь относиться к этим мероприятиям, как к отправке партии моркови или какого-либо другого товара.

Мейсон понимающе улыбнулся.

– В тот день я поставил на скачках и – ну надо же, не повезло Дюваль упаковывал большое количество наличных как раз тогда, когда шло сообщение с ипподрома. Мистер Мейсон, вы сами что сделали бы? Я получал маленькое жалованье и поставил на эту лошадь целую сотню. Я знал, что если она выиграет – я здорово заработаю. Потеря ста долларов для меня была бы очень тяжелой. Цены постоянно растут, а я, в общем-то, едва сводил концы с концами. С другой стороны, если такому банковскому служащему дать лишнюю тысячу – это уже что-то! Тот забег для меня очень много значил.

Мейсон кивнул.

– Я вышел в застекленный кабинет. Клянусь, что все равно мог видеть, что делает Дюваль. Мистер Мейсон, он брал пачки наличных, проверял и складывал в коробку. Мы уже до этого пересчитали все купюры и разложили их по пачкам. Единственное объяснение: он заранее заготовил погашенные чеки, вынув их из ближайшего ящика. Он нагнулся, закрывая от меня мусорную корзину, которая стояла под столом, взял деньги, уже упакованные в коробку, и бросил их в мусорную корзину, а вместо них положил погашенные чеки. Если это так, то признаюсь честно, мистер Мейсон, он здорово нагрел меня. Это была бы самая хитрая работа, которую я когда-либо видел. Все было очень естественно, как всегда. Конечно, я слушал, как проходит забег – и когда лошади стали приближаться к финишу, конечно, я очень волновался. К тому же, потребовался фотофиниш и мне пришлось ждать, чтобы узнать, моя ли лошадь выиграла. Я, наверное, состарился на несколько лет, ожидая окончательных результатов. Когда выяснилось, что я выиграл, я весь дрожал и обливался потом, словно только что изрядно поработал лопатой.

Мейсон кивнул с симпатией.

– Дюваль, конечно, знал, чем я занят, но ничего не сказал. Он меня покрывал, и я ему благодарен. У меня не было повода относиться к нему с подозрением. К тому времени я работал с Дювалем уже пять лет. Вместе мы переслали миллионы долларов наличными. Так что я просто поставил свою печать на пакет и мы отправились к бронированной машине. Я открыл ящик для наличности, мы положили туда коробку, отметили время и сообщили диспетчеру, что машина отъехала. Затем мы вернулись к работе. Во второй половине того дня я уже не мог сконцентрироваться на своих обязанностях. Я думал, как буду тратить деньги, выигранные на скачках. Я хотел купить новую удочку и спиннинг – планировал отпуск. Я раньше любил рыбачить.

– И до сих пор увлекаетесь рыбной ловлей? – поинтересовался Мейсон.

– Времени нет, а то бы с удовольствием. Когда работаешь на себя, то столько всяких забот набегает!

– Я вижу, моя машина готова, – заметил Мейсон. – Я схожу заплачу и отгоню ее, чтобы освободить место.

– Куда вы едете? – спросил Баллард.

– В Беверли-Хиллс.

– А меня не подбросите? Моя машина сейчас на ремонте и я собирался брать такси. Уже поздно, а у меня с собой много наличных, так что я не хочу идти пешком четыре квартала до автобусной остановки, а потом еще пять кварталов до дома.

– Естественно. Поехали.

Баллард быстро засунул несколько листов с цифрами, кассовый рулон и холщовый мешок в небольшую черную сумку. Из нее он достал маленький револьвер и переложил его в карман пальто. После этого он сел в машину Мейсона.

– Надеюсь, я вас не напугал видом оружия, мистер Мейсон. В последнее время было совершено несколько нападений на бензоколонки и в полиции посоветовали, чтобы я купил револьвер и все время носил с собой.

– Конечно, я все понимаю, – перебил его Мейсон, вписываясь в поток автомашин.

– Похоже, молодежь сейчас не любит трудиться, – продолжал Баллард. Хотят получать, не работая, да и пострелять не прочь. У меня нет детей. Жена умерла вскорости после кражи в банке. Тогда на меня разом навалились все проблемы.

– Что-нибудь еще вспомните о Дювале? – спросил Мейсон через несколько минут.

– Теперь вы уже все знаете. Когда клерк в Санта-Ане вскрыл пакет, там были только погашенные чеки.

– Или он так заявил, – заметил Мейсон.

– Нет – это и решило дело. Деньги по этим чекам выдали в нашем банке в Лос-Анджелосе. Некоторые из чеков были зарегистрированы всего за час до того, как мы отправили пакет. Так что подозрение с клерка в Санта-Ане сразу же было снято.

Мейсон обдумывал информацию.

– Ладно, Баллард, – наконец сказал он, – все это вполне определенно кладет ответственность с одной стороны на вас, а с другой – на Дюваля.

– Правильно, – согласился Баллард. – Именно так и решила полиция.

Они снова замолчали. В конце концов снова заговорил Баллард:

– Конечно, если бы деньги взял я, Дюваль бы, определенно, был моим сообщником. Мы бы вдвоем провернули дельце и разделили добычу. Но если украл Дюваль, он мог воспользоваться моей небрежностью. Именно Дюваль отвечал за упаковку наличности. Он заявил, что положил деньги в пакет.

– А вашей обязанностью было следить за ним.

– Да.

– Но если вы пренебрегли своей обязанностью, Дюваль мог увести деньги.

– Он так и сделал.

– Мог сделать.

– Да.

– Но если бы кражу задумали вы, то Дюваль обязательно должен был бы об этом знать?

– Несомненно.

– А как насчет подмены? – спросил Мейсон. – Подмены пакетов?

Баллард покачал головой.

– Невозможно. Это должны были быть или Дюваль, или я, а я мог быть только в сговоре с Дювалем.

– Почему вы заявляете, что нельзя было подменить пакеты?

– Потому что водитель ни разу не останавливался с того момента, как уехал из нашего банка, и пока не приехал в филиал в Санта-Ане, а если бы и остановился, он все равно бы не добрался до ящика с наличностью.

– А если бы у него был ключ?

– У него не было ключа.

– Предположим, был. Ему каким-то образом удалось...

– Хорошо, я отвечу на это вопрос, – прервал Баллард адвоката. Предположим, у него был ключ, он остановил машину и у него уже был приготовлен пакет. Он все равно бы не смог это сделать.

– Почему?

– Если бы в пакете лежали газеты, книги или еще что-то в этом роде да, не исключено, что смог бы, но вспомните – пакет оказался заполнен погашенными чеками, которые находились в нашем банке! Водители никогда не заходят в банк.

– И он никак не мог зайти внутрь?

– Нет. Через ту боковую дверь производится только отправка и получение грузов.