Счет девять

– Ты не просила меня прийти, – напомнил я. – Ты пожелала одна красоваться на фотографиях. Тебе понадобилась известность. Ты была красоткой вулканического темперамента, готовой перевернуть женщину вверх тормашками и трясти, пока двухметровое духовое ружье не выпадет у нее из-за пазухи, и…

– Довольно! – рявкнула Берта.

– Внизу, возле двери лифта, приглашенных проверяла ты?

– Да! – огрызнулась она. – Но не спрашивай, почему я не вычеркивала их из списка гостей, не то я стукну тебя прямо здесь, при всех.

– Я и не собирался, – сказал я. – А поставщики провизии? Как они поднимаются наверх? Есть тут боковой лифт?

– Нет, – ответила она. – Только один лифт. На нем все поднимается и все должно опускаться.

– Так будь добра объяснить мне, как некто вытащил вон контрабандой неразъемное полутора– или двухметровое духовое ружье из цельного куска дерева?

Берта взглянула на меня, ее маленькие глазки сверкнули.

– Ты можешь ошибиться и позволить непрошеным жуликам войти, – продолжил я, – но я не считаю тебя настолько глупой, чтобы позволить кому-нибудь выйти с духовым ружьем, не заметив его.

Берта обдумала мои слова, затем медленно усмехнулась.

– В таком случае оно спрятано, – изрекла она, – и должно быть где-то в квартире.

– Если кто-либо не вытащил его через крышу.

Берта сказала:

– Он послал за своим страховым агентом. Хочу сделать ему заявление. Буду рада, когда он придет и я смогу убраться к чертям.

– А как насчет полиции?

– Об этом ни слова, – сказала Берта. – Он не желает слышать о полиции. Хочет сохранить это в секрете. Ну а ты, черт побери, что и кому хочешь доказать?

– О чем ты?

– О Филлис Крокетт, дорогой мой, – сказала Берта. – Она с тебя глаз не сводила и вела себя так вызывающе, что противно смотреть. Боже мой, я не понимаю, что ты с этого поимеешь. Ты же мальчик-с-пальчик. Дин Крокетт может поднять тебя одной рукой. Он сделает из тебя два пирога с потрохами.

– Только полтора, и без начинки, – уточнил я.

– Хорошо, полтора без потрохов, – сказала Берта. – Но… – Она вдруг замолчала и задумчиво оглядела миссис Крокетт. – У Дина Крокетта есть все для семейного благополучия, – изрекла она. – А у его жены ничего нет.

– Ты хочешь наставить меня на путь истинный? – спросил я Берту.

– Да. Я хочу, чтобы ты поговорил со страховым агентом, когда он придет. Лучше, если это сделает мужчина.

Дверь лифта открылась, и в сопровождении Мелвина Отиса Олни из него вышел человек в строгом сером костюме. Он выглядел так, будто собирался лечь спать, но его подняли и велели прийти сюда. Крокетт поверх голов подозвал нас и представил. Страхового агента звали Уильям Эндрю. Он сделал какие-то записи и начал задавать вопросы.

– Во сколько вам обошелся нефритовый Будда? – спросил он Крокетта.

– В девять тысяч, – ответил тот не моргнув глазом.

– Резной нефрит?

– Нефрит очень высокого качества, – уточнил Крокетт. – Во лбу рубин.

– У вас недавно украли такого же нефритового Будду? – спросил страховой агент.

– Да. Это был его двойник.

– Они похожи?

– Да.

– Во всех деталях?

– Я сказал вам, это близнецы.

– Но того вы оценили в семь тысяч пятьсот, – заметил страховой агент.

Крокетт поморгал с минуту, но быстро нашелся:

– Девять тысяч долларов – это общая сумма, в нее входит стоимость и нефритового Будды, и духового ружья.

– Понятно, – согласился страховой агент. – Девять тысяч долларов за оба предмета. Значит, за духовое ружье – пятнадцать сотен.

– И еще стрелы, – добавил Крокетт.

– О да. Сколько стрел?

– Шесть.

– Вы можете определить, сколько за духовое ружье и сколько за стрелы?

– Нет, – коротко сказал Крокетт. – Не могу. На самом деле обе вещи бесценны. Стрелы пропитаны ядом, который не полагается ввозить в нашу страну. Это полностью оснащенное духовое ружье абсолютно уникально. Его невозможно заменить. Это…

– Знаю-знаю, – прервал страховой агент. – Я просто пытаюсь обосновать оценку для нашей компании. Все в порядке. Пятнадцать сотен за духовое ружье со стрелами и семьдесят пять – за нефритового Будду. – Он взял кожаный чемоданчик-«дипломат», вынул из него бланк и начал торопливо писать, используя «дипломат» как письменный стол.

– О, необязательно делать это сейчас, ночью, – вдруг смягчившись, разрешил Крокетт. – Я, знаете ли, очень разволновался. В сущности, звонить вам особой нужды не было, но…

– Нет-нет. – Страховой агент ненадолго оторвался от писания, чтобы взглянуть на Крокетта с приятной улыбкой. – Мы для этого и существуем, такое обслуживание мы и стараемся обеспечить… Подпишите здесь, мистер Крокетт, и мы пришлем чек по почте. Больше мы вас не побеспокоим.

Крокетт прочел заявление и подписал его. Страховой агент открыл свой «дипломат», сунул в него бумагу, поклонился каждому, произнес: «Доброй ночи… Хотя правильнее сказать, с добрым утром» – и направился к лифту.

Берта выглядела «умирающим лебедем», поэтому я сказал Крокетту:

– Я полагаю, нам тут больше делать нечего.

– Какого черта нечего! – огрызнулся он. – Я хочу вернуть свое имущество.

Я улыбнулся Берте и пояснил Крокетту:

– Коммерческий директор фирмы – она.

– Что вы имеете в виду? – спросил Крокетт.

– Я имею в виду, – ответил я, – что вы наняли наше агентство, чтобы не пропускать незваных посетителей, а не для того, чтобы вернуть украденную собственность. Если хотите поручить нам отыскать ваши вещи, то это отдельная работа.

Его лицо вспыхнуло, он шагнул было ко мне, но остановился.

– Будь я проклят, вы правы, – сказал он. – Полагаю, я должен перед вами извиниться, Лэм. Я недооценил вас, когда встретил.

– Оставим это, – промолвил я.

Берта произнесла с гордостью:

– Насчет Дональда многие ошибаются. Он невысокого роста, но крепок и умен как черт.

– Смени пластинку, Берта, – попросил я.

– Я-то насчет него не ошиблась, – сказала Филлис Крокетт, подавая мне руку. – Я сразу узнаю талантливых людей. Доброй ночи, мистер Лэм. Я рада была познакомиться с вами. Уверена, что утром мой муж обсудит с миссис Кул все деловые вопросы. – Она повернулась к Берте: – Доброй ночи, миссис Кул.

Я крикнул Мелвину Отису Олни, провожавшему страхового агента:

– Задержите лифт, Олни, мы спустимся вместе и сэкономим один спуск.

– Хорошо, задержу, – пообещал Олни.

Я постарался избежать рукопожатия Крокетта, чтобы не дать ему возможности покалечить мне руку. Мы пожелали друг другу доброй ночи, вошли в лифт, и дверь закрылась. Страховой агент посмотрел на меня и улыбнулся:

– Возьмите мою визитную карточку. Я знаю ваше агентство, но буду рад получить вашу личную визитку, если вы не против. Просто чтобы иметь точные сведения.

Я дал ему одну из наших карточек. Мы спустились в вестибюль, и Олни повел частный лифт обратно вверх.

– Вы с этого много имеете? – спросил я Уильяма Эндрю.

– Слава богу, да, – ответил он. – Перепадает все время. Возьмем хотя бы Дина Крокетта. Он набивает квартиру редкостями, которые насобирал в разных частях света. Время от времени возвращается домой и начинает просматривать свои сокровища. Думает, что они стоят миллион долларов. А мы даже не пытаемся предложить снизить цену. Это хороший бизнес. Никто не украдет это барахло целиком, но часто то одно, то другое пропадает, и мы выплачиваем завышенную страховку. Но страховые взносы у нас так велики, что выплаты окупаются с лихвой. Ко всеобщему удовольствию. Мы можем влипнуть только в случае пожара. Но дом Крокетта пожаробезопасен… Мы готовы оценить его «сокровища» в миллион долларов, но если он завтра умрет и его движимое имущество пойдет с молотка, знаете, сколько удастся выручить за все это? – Эндрю постучал по чемоданчику-«дипломату», куда он спрятал заполненное Крокеттом заявление. Я ничего не ответил, и Эндрю продолжил: – За все охотничьи трофеи – не больше десяти тысяч долларов. Это духовое ружье он раздобыл в куче утильсырья и хлама. Заплатил только за провоз.

Глава 4

Когда я на следующее утро вошел в контору, Элси Бранд сказала:

– Берта рвет и мечет.

– Чего ей надо?

– Тебя.

– Зачем?

– Кража на приеме.

– Я думал, она сама собирается заняться этим, – усмехнулся я. – Газеты намекают, что была нанята только она.

Элси обычно старается не обсуждать наши с Бертой отношения, но на сей раз сказала сдержанно:

– Сегодня утром она иного мнения.

– Прекрасно. Отправляюсь к ней.

Я подошел к кабинету Берты, выполнил церемонию стука в дверь и вошел.

– Боже мой! Ты пришел почти вовремя! – истерически завопила Берта.

– Что стряслось на сей раз?

– Этот проклятый Будда и духовое ружье.

– Ну и что с ними?

– Мы должны их вернуть.

– А на деле он вовсе не желает их возвращать, – сказал я. – Если Крокетт получит ружье и Будду обратно, ему придется вернуть страховой компании девять тысяч долларов.

– Мне он сказал, что хочет их вернуть.

– Так почему бы не вернуть ему их?

– Не гни со мной такую линию. Как ты, черт побери, собираешься найти эти вещи? Пока ты не втерся в агентство, у меня был почтенный, заурядный бизнес. Учет векселей, подготовка счетов, проверка свидетельств.

– И заурядные доходы, – напомнил я.

– После того как ты начал работать на меня по своим методам, мы приобрели славу сумасшедшего дома.

Я посмотрел на ее кольца с крупными бриллиантами. Берта проследила за моим взглядом и вдруг оскалилась:

– Ладно, Дональд. Подо мной земля закачалась. Каким образом ты сумеешь провести подобное дело, не привлекая полицию?

Она оттолкнула свое скрипучее вращающееся кресло от стола, встала и принялась ходить взад-вперед по кабинету странной походкой – крупным шагом вперевалку.

– У него было пятьдесят два гостя, – сказал она. – Нет, еще больше. Шестьдесят два. Все с приглашениями. Я следила за каждым из них. Все они, как он сказал, «столпы порядочности»… И один из этих чертовых «столпов порядочности» украл нефритового Будду и духовое ружье. Теперь Крокетт желает их вернуть. Что ты сможешь предпринять, если нельзя обращаться к полиции? Без нее ты даже не проверишь ломбарды, а эти вещи в ломбард не попадут. Они уже в частной коллекции одного из этих гостей.

– Если это духовое ружье не находится в квартире Крокетта, спрятанное где-нибудь под кроватью или в другом укромном месте, – предположил я.

– Нет, – опровергла она. – Я намекнула, что один из гостей мог его спрятать, и они сегодня утром перевернули весь дом. Заглянули в каждый уголок.

– Попробуй дать объявление в газету, – предложил я. – «Просьба к тому, кто неумышленно ушел с редкой вещью с приема, устроенного общеизвестной светской особой, сообщить через почтовый ящик 420 за вознаграждение…»

Берта одарила меня свирепым взглядом:

– Не шути.