Охотник за смертью: Восстание

Шлюпка камнем падала вниз, прямо в бушующее пламя. Сайленс вцепился в подлокотники своего кресла. Он запросил данные внешних температурных датчиков и теперь наблюдал за мелькавшими цифрами. Температура поднималась резкими скачками. Сначала она была просто высокой, потом стала слишком высокой и, наконец, невероятно высокой. Сайленс потихоньку скрестил пальцы. Маленький стройный кораблик ворвался в раскаленную атмосферу и нырнул в языки пламени, вздымавшиеся на несколько миль над поверхностью планеты. Воздушные потоки швыряли и подбрасывали его, как легкую скорлупку. Сайленс заставил себя выпустить подлокотники. Корпус шлюпки защитит их от любого жара, какой только может встретиться на твердой планете. Кроме того, есть еще защитное поле. Ничто на Геенне не может повредить их кораблику.

Теоретически.

Сам капитан не был убежден, что эта вылазка так уж безопасна. Слишком много загадок поставила перед людьми Геенна, и ни одну из них они еще не разгадали. Последней загадкой стал аварийный бакен. Сайленс попытался поерзать в кресле, но тяжелый скафандр не позволил ему этого сделать. Капитан, как и все остальные, надел тяжелый скафандр до того, как сесть в шлюпку. Персональная защита не понадобится им до самого приземления, но влезть в тяжелый скафандр трудно, даже когда у вас куча места, а в тесноте шлюпки это сделать практически невозможно.

Тяжелый скафандр представлял собой комбинацию космического скафандра, доспехов и оружия. Человек, надевший подобный костюм, мог выжить в любых, даже самых неблагоприятных условиях. Какой бы ад ни творился вокруг, внутри скафандра всегда было тихо и прохладно. Ради этого его, собственно, и создавали. Несомненно, эти костюмы были устаревшими, громоздкими и неудобными, но основную свою функцию они выполняли исправно. В последнее время они постепенно уступали место различным видам силового поля. В частности, силовым щитам. Но для космических исследователей не было ничего лучшего, чем старый добрый тяжелый скафандр. Он защищал от радиации и любых других вредных воздействий окружающей среды. Он был прочнее стали и выдерживал практически любой удар, кроме разве что прямого попадания лучевой пушки. Первоначально такие костюмы предназначались для боевых действий в особо тяжелых условиях, но оказались слишком громоздкими и потому быстро перешли в собственность космического флота. Сайленс оглядел свою команду. Вроде бы все остальные двигались в своих скафандрах легко и непринужденно. А вот он чувствовал себя мухой, попавшей в лужу смолы.

Лицо капитана было мокрым от пота, но поднять руку и вытереть пот со лба он не мог. Проклятый скафандр не был к этому приспособлен. Странно, что ему так жарко. Система жизнеобеспечения шлюпки автоматически поддерживает в ней нормальную температуру. Но стоит только подумать о том, что творится за бортом, поневоле начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке. Десантники пустили по кругу бутылку. Пить в неудобных костюмах было трудно, и большую часть жидкости они попросту проливали. Сайленсу ужасно хотелось, чтобы чертову штуковину предложили и ему, но сам попросить об этом не мог. Это было бы проявлением слабости. А в глазах команды он должен выглядеть сильным и уверенным в себе. Особенно после того, что произошло во время предыдущей высадки.

Сайленс заставил себя отвернуться от десантников. Стелмах сидел в полном одиночестве. Тихий, невыразительный человек, безличный, как хорошо вышколенный слуга. Он смотрел прямо перед собой, наверняка мечтая оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно, лишь бы не здесь. Фрост хмурилась, глядя куда-то вдаль. Ради таких мгновений она и жила. База на Геенне обещала ей хорошую логическую задачу. А если повезет, она получит возможность кого-нибудь прикончить. Удивительно даже, что Фрост еще не лопнула от счастья. Сайленсу пришло в голову, что разведчица наверняка сейчас следит за тем, что происходит снаружи. Поэтому он тоже подключился к внешним датчикам шлюпки.

Переборки как будто растворились, и перед глазами Сайленса появилось ревущее пламя. И куда бы он ни перевел взгляд, картина не менялась. Несколько раз ему, правда, показалось, будто внизу мелькнул кусочек выжженной поверхности, раскаленной, но все же чуть более темной, чем окружающее пламя. Странно, что до сих пор еще не все сгорело. Ничего живого здесь давно уже не осталось. Во всяком случае, никто и никогда его не встречал. Все уцелевшие искусственные сооружения находились глубоко под землей. На самом деле и базу тоже следовало бы построить под землей, но Лайонстон пожелала, чтобы ее соорудили на поверхности. Этот вопрос был для нее принципиальным: надо было показать, что Империя способна создать работающую лабораторию именно здесь, в самом сердце огненного пекла, куда никто другой и сунуться не посмел бы. Пока здание станции находилось под прикрытием силового поля, с ним решительно ничего не могло случиться. Если силовой колпак на месте, с персоналом все в порядке. Но даже если с колпаком что-то и случилось, здание все равно должно выдержать. Оно было сконструировано специально для Геенны с ее адскими условиями. Сайленс изо всех сил пытался сохранять оптимизм, но это ему плохо удавалось. Геенна не прощала ошибок. Малейшая оплошность могла привести к катастрофе.

— Садимся, капитан, — сказал Кросс. — Пристегните ремни. Я уже давно не сажал корабль в здешних условиях.

Сайленс отключил внешние датчики, и стены шлюпки снова сомкнулись вокруг него. Стало еще жарче. После слов Кросса все в шлюпке обернулись и посмотрели на капитана. Точнее, попытались повернуться, поскольку тяжелые скафандры почти не оставляли свободы движений. Сайленс должен был сказать что-нибудь, чтобы подбодрить людей перед высадкой. Он набрал в грудь побольше воздуха и заговорил спокойным, даже чуть небрежным тоном:

— Ребята, мы приземляемся. Включайте системы жизнеобеспечения и приготовьтесь надеть шлемы. Помните, что, хотя в тяжелом скафандре вы способны продержаться здесь порядка недели, об осторожности забывать не следует. Следите за спиной соседа, как за своей собственной. Малейшая ошибка — и вы покойники. Следите также за энергетическими кристаллами. Тяжелый скафандр потребляет очень много энергии. Даже когда вы стоите неподвижно.

Первой наружу выйдет разведчица. Она оценит обстановку и решит, можно ли продолжать высадку. На случай, если мы окажемся прямо в зоне боевых действий. Если нет, следующими высаживаются десантники и сразу занимают круговую оборону. Кросс, Стелмах и я прикроем тыл. Помните, ребята, что это не вторжение, а спасательная операция. Если кто-нибудь из вас убьет того, кого не следовало, я очень рассержусь. Мне нужны живые люди, способные отвечать на вопросы, а не продырявленные трупы. Вот так. Надевайте шлемы. Кросс, мы садимся.

Собственный шлем капитана лежал у него на коленях. Это был непрозрачный стальной шар, пристегивавшийся к скафандру специальными плечевыми застежками. Капитан поднял шлем и надел его. На мгновение наступила полная темнота. Потом все системы благополучно соединились, внешние сенсоры подключились к внутренней системе связи, и зрение возвратилось. Полный круговой обзор создавал впечатление, что шлем просто исчез, хотя капитан все еще чувствовал на плечах его тяжесть. Все остальные члены экипажа выглядели слепыми в своих непрозрачных шлемах. Кросс ощутимо нервничал. И тут шлюпка с грохотом ударилась о поверхность планеты и поехала дальше на брюхе, не в силах остановиться. Сайленс и его подчиненные удержались в креслах только благодаря необычайной прочности посадочных ремней. Шлюпку швыряло из стороны в сторону, грозя то вывалить их в проход, то швырнуть на стены. И вдруг все кончилось. Накренившись в последний раз, шлюпка остановилась так резко, будто во что-то врезалась.

Сайленс стальным кулаком стукнул по отсоединяющей ремни кнопке и вскочил на ноги. Уши наполнил скрип сервомеханизмов, передававших скафандру движения тела капитана. Он протопал по проходу к двери внутреннего шлюза. Разведчица Фрост уже ждала его там. На ее тяжелом скафандре, так же как и у капитана, были нарисованы знаки различия, но узнать ее можно было и без этого. Никто, кроме разведчицы, не смог бы так быстро подскочить к выходу. Десантники в большинстве своем еще только пытались выбраться из кресел. Сайленс дождался, пока Кросс поднимет руку, и открыл люк. Раздалось шипение выходящего воздуха, и Фрост выскочила в шлюз, захлопнув за собой люк. После томительной паузы в ухе капитана зазвучал голос разведчицы:

— Наружный люк открыт. Выхожу на поверхность.

Затем последовала еще одна пауза, а за ней сообщение:

— Никаких проблем, все чисто. Ничего не смогла обнаружить, кроме грунта и пламени. Чем-то мне это напоминает прогулку по крематорию. Добро пожаловать в ад! В это время года он удивительно хорош.

Капитан невольно улыбнулся, снова открыл дверь шлюза и махнул рукой космодесантникам, чтобы выходили. Десантники попрыгали в открытый люк, и Сайленс без колебаний шагнул следом за ними.

В первый момент он не смог разглядеть ничего, кроме моря пламени. Ярко-золотые и алые языки огня поднимались к самому небу. Вокруг двигались какие-то смутные тени. Когда управляющий тяжелым скафандром компьютер навел изображение на резкость, Сайленс признал в них членов своей команды. Капитан посмотрел вниз и лишь с трудом смог разглядеть, на чем стоит. Земля под ногами выгорела до черноты и потрескалась. Из трещин поглубже выбивались языки пламени. Показатели температурных датчиков были такими, что капитан не верил своим глазам.

«Добро пожаловать в ад, — подумал Сайленс. — Добро пожаловать в страну вечного огня и искореженной земли. По крайней мере теперь я знаю, куда попаду, когда императрица надумает меня казнить».

— Капитан, это Кросс, — прозвучал у него в ухе голос офицера связи. — Если вы уже готовы, давайте двигаться. Я садился на аварийный маяк, так что отсюда до базы всего несколько минут ходу.

— Идем, конечно, — ответил Сайленс. — Вы хороший пилот, Кросс. Ведите нас. Ребята, снимите оружие с предохранителей. Но помните, что я вам сказал о ненужной пальбе. Я — за драматическое появление, но я не желаю случайно перебить тех самых людей, которых мы хотим спасти. Вы слышите меня, разведчица?

— Не волнуйтесь, — сказала Фрост. — Людей я убиваю только в случае крайней необходимости.

— Я уверен, разведчица, что все мы испытали огромное облегчение, услышав это, — сухо сказал Кросс. — А теперь внимание! Все слушают меня. Вы пойдете за мной гуськом, держа руку на плече впереди идущего. Не отвлекайтесь и не отставайте. Здесь очень легко потеряться. Если кто-то из вас потеряет отряд, его скафандр автоматически настроится на сигнальный маяк шлюпки. Возвращайтесь и ждите нас тут. Я ничего не забыл, капитан?

— Нет, — ответил Сайленс. — Вы прекрасно справляетесь. Идем.

Он терпеливо ждал, пока все выстроятся друг за другом, а потом замкнул ряд и положил свою закованную в железо руку на плечо Стелмаха. Видеть он ее видел, но чувствовать не мог. Когда процессия двинулась вперед, капитан внезапно понял, что имел в виду Кросс, когда говорил, что в этом мире легко потеряться. Из всех чувств у него осталось только зрение. Даже на слух нельзя было больше полагаться. Единственным звуком на Геенне был рев пламени, и Сайленс автоматически выключил звук, чтобы не оглохнуть самому и не оглушить товарищей по команде, находящихся с ним на связи. Таким образом, тяжелый скафандр полностью отрезал его от мира. Ничего не поделаешь — защитная мера.

Капитан медленно тащился вслед за Стелмахом. Кругом бушевало адское пламя. Если бы не тяжелые скафандры, люди сгорели бы в считанные секунды. Несмотря на циркулировавший внутри скафандра холодный воздух, по лицу капитана градом катился пот. Не было никаких ориентиров, и Сайленс быстро потерял чувство времени. Кросс говорил, что до базы всего несколько минут ходу. Неужели прошло так мало времени? А может, Кросс заблудился и они просто бродят по кругу? Надо было перед выходом посмотреть на часы.

Внезапно до Сайленса дошло, что надо сделать, и он тихонько порадовался, что никто не видит, как он покраснел. Он переключился на аварийный канал и сразу же услышал громкие сигналы маяка. Компьютер немедленно сообщил, что база находится прямо впереди на таком расстоянии, что в любом другом месте это было бы зоной прямой видимости. Капитан увеличил до предела резкость оптики шлема и попытался разглядеть в бушующем пламени очертания станции. Вот она — огромная расплывчатая темная тень. Она приближается, становится четче… И тут вдруг Сайленс понял, что если бы все было в порядке, они просто не смогли бы подойти так близко. Защитное поле остановило бы их гораздо раньше.

Он приказал Кроссу остановиться и перебрался в начало колонны, осторожно перекладывая руку с одного плеча на другое, пока не добрался до места, где стояли офицер связи с разведчицей. Отсюда были хорошо видны стены станции — треснувшие и искореженные. А ведь наружная стена могла выдержать все, начиная от постоянного огня лучевой пушки и кончая землетрясением или ядерным взрывом. И вот эта самая стена треснула, как яичная скорлупа. Что же здесь произошло?

В стене тут и там зияли огромные дыры с рваными краями. Двери станции были распахнуты настежь, а за ними чернела темнота. Сайленс прикусил губу. Во всяком случае, в одном он может быть уверен. Это не землетрясение. Никакое природное явление не могло так разрушить стены. Здесь кто-то стрелял. Стрелял снова и снова, пока стены не треснули и нападавшие, кто бы они ни были, не смогли ворваться внутрь.

— Насколько я понимаю, такого просто быть не может, — сказал Кросс. — Я видел проектную документацию на эту станцию. Она построена таким образом, чтобы выстоять даже с отключенным защитным полем. Эти стены в десять раз крепче, чем на любой другой имперской базе. И потом, я не понимаю, зачем им вообще понадобилось отключать силовое поле?

— Вы не поняли, — спокойно сказала Фрост. — Это не они его отключили, а какая-то неизвестная нам посторонняя сила. И, судя по тому, что мы видим, эта посторонняя сила должна опережать нас в плане технологии. Тут возникает сразу несколько вопросов. Где сейчас находится это неизвестно что? Внутри базы? А если нет, то куда оно делось и вернется ли оно?

— Хорошие вопросы, — сказал Сайленс. — Но вы тоже кое-что упустили, разведчица. Силовое поле отключено, а стены в таком состоянии, что их с тем же успехом могло бы и вовсе не быть. Так почему же это здание не горит, как все остальное на этой адской планете?

— Есть лишь один способ выяснить это, — сказала Фрост, и Сайленсу не нужно было заглядывать внутрь ее стального шлема, чтобы понять, что она улыбается.

— Ведите нас, разведчица, — сказал он. — Но помните, нам нужны ответы, а не трупы.

— Да, капитан. Конечно.

Фрост обошла Кросса и нырнула в открытую дверь. Сайленс двинулся за ней. Кросс положил руку ему на плечо, а за ним двинулась и остальная цепочка. Последним шел Стелмах. Сейчас офицер безопасности вел себя очень тихо, но Сайленс был уверен, что внутри его поведение резко изменится. Помещение имперской базы не могло не быть напичкано всевозможной подслушивающей и подглядывающей техникой, о которой простым капитанам и нижним чинам знать не полагается. Ну и черт с ним. Если он может найти разгадку, он ее найдет. Не важно, какими средствами.

Осторожно оглядываясь, он вошел в широко раскрытые двери. Вокруг было тихо. И темно. Сайленс включил внешние огни, укрепленные на плечах тяжелого скафандра. Остальные последовали его примеру, и стало немного светлей. Они стояли в огромном зале. Первое, что заметил Сайленс, были струи дождя, льющегося с потолка. Он даже не сразу понял, что это работают системы жизнеобеспечения станции. Одно непонятно: почему вода не испаряется? Сайленс проверил внешнюю температуру, и цифра, появившаяся у него перед глазами, оказалась неправдоподобно маленькой. Несмотря на бреши в стене и распахнутую дверь, здесь было всего на несколько градусов теплее, чем полагалось бы. Но это же невозможно! Силовое поле отключено, стен все равно что нет, а значит, никакая система не в состоянии поддерживать здесь нормальную температуру.

— Разведчица, проверьте показания температурного датчика. Что вы видите?

— То же, что и вы, капитан. Стандартная температура, разрази ее гром! Я бы поклялась, что силовое поле все еще включено, но мои приборы его не регистрируют. А еще здесь нормальная гравитация и пригодная для дыхания атмосфера. Только не спрашивайте меня, откуда они взялись. Если надо, мы можем выжить здесь без тяжелых скафандров.

— Даже и не думайте! — быстро сказал Сайленс. — И не смейте снимать шлем. Раз мы не знаем, как поддерживаются эти условия, то не знаем и того, в какой момент это прекратится. Кроме того, я настаиваю на выполнении всех карантинных мер. Так что никаких нарушений целостности скафандра! Всем ясно?

Со всех сторон немедленно последовали утвердительные ответы. Фрост что-то неразборчиво проворчала, но этого следовало ожидать. Сайленс оглядел огромный пустынный зал.

— Десантники, займите круговую оборону. Разведчица, не уходите слишком далеко. По крайней мере пока. Стелмах, ни к чему не прикасайтесь. Теперь вы, Кросс. Вы были здесь раньше. Первое впечатление?

— Разгром, — ответил Кросс. — Кто бы тут ни был, они разнесли буквально все. Больше я ничего не могу сказать.

Сайленс вынужден был согласиться с этой оценкой. Зал выглядел так, будто кто-то бросил в него гранату. Или несколько гранат. Опрокинутая мебель валялась где попало, причем большая часть ее годилась лишь на растопку. Главный пульт — огромная плита из железного дерева — треснула посередине, как будто на него уселся кто-то невообразимо тяжелый. Все приборы, естественно, вышли из строя. Нигде не было никаких признаков жизни. Через широкие трещины в наружной стене виднелось адское пламя. Но почему-то жар этого пламени не проходил внутрь станции. С потолка продолжал литься дождь, и на полу там и сям стояли лужи и маленькие озера.

— Ни тел, ни крови, — доложила Фрост с противоположного конца зала. — Но кто-то здесь сражался. На потолке и стенах видны следы попаданий из дисраптера. Но не понятно, попал ли стрелявший в кого-нибудь.

Сайленс поднял голову и взглянул на обгоревшие дыры в потолке. Фрост всегда замечала что-нибудь такое, что ускользало даже от его внимания.

— Но почему на потолке? — внезапно спросил Стелмах. — Какого роста были нападавшие?

— Давайте просто посмотрим и подумаем, — сказал Сайленс. — Пока еще не очевидно, что их вообще кто-то атаковал. Может, мы наблюдаем оригинальный случай клаустрофобии. Согласен, это маловероятно, но нам следует учесть все возможности. Фрост, просканируйте-ка эти дыры в потолке. Я хочу знать, давно ли они появились. Стелмах, попробуйте найти где-нибудь работающий терминал и добраться до главного компьютера станции. Вдруг в их журнале есть какой-нибудь ключ к разгадке? Кросс, как вышло, что увлажнители все еще работают? Ведь вода в них давным-давно должна была кончиться!

— Увлажняющая система связана напрямую с большим подземным озером, — объяснил Кросс. — Это глубоко, но воды там несколько миллионов тонн. Так что дождь здесь может идти практически вечно. Вечный дождь на планете адского пламени! Это похоже на чудо.

— Только не надо нам религиозных речей, — заявила Фрост. — Еще не хватало, чтобы меня стошнило в этом дурацком шлеме!

— Сюда! — позвал их внезапно Стелмах. — Я что-то нашел!

— Не двигаться! — резко сказал Сайленс. — Ничего не трогать! Разведчица, проверьте, что там у него.

Услышав приказ, Стелмах замер рядом со сломанным пультом. Фрост подскочила к нему и некоторое время внимательно изучала находку.

— Это рука, капитан. Человеческая. Без скафандра. Никаких ловушек я не вижу, и приборы мои их тоже не регистрируют. Помогите мне отодвинуть пульт, Стелмах.

Две фигуры в громоздких скафандрах неуклюже двинулись вокруг огромного стола, из-под которого действительно торчала бледная человеческая рука. Сайленс и Кросс подошли, чтобы помочь им. Все вместе, даже используя силу сервомеханизмов, они с трудом приподняли массивный пульт и осторожно отставили его в сторону. А потом замерли, уставившись на то, что открылось их взгляду.

Когда-то это была женщина, но теперь от нее мало что осталось. Кроме разве что костей. Они были свалены кучей и блестели, как полированные. Только на найденной ими руке да еще на лице оставалось немного плоти. Длинные волосы были практически нетронуты, но череп кто-то вскрыл и вынул из него весь мозг. Струи дождя, как слезы, текли по запрокинутому лицу.

— Кости обглоданы, — заявила Фрост. — Судя по рваному краю оставшейся на руке плоти, это сделано зубами, а не режущим инструментом. То же самое и с черепом. Его вскрыли, не используя инструментов, с помощью одной только грубой силы. Не понимаю, почему они оставили руку и лицо…

— Возможно, их что-то отвлекло… — предположил Кросс.

— Но кто мог сотворить такое? — спросил Стелмах слабым голосом. Его явно мутило. — Какое существо…

— Отойдите в сторону и подышите, — посоветовал Сайленс. — Врагу не пожелаю блевать в тяжелом скафандре.

— Я и не собираюсь, — возмутился Стелмах.

— А вопрос хороший, — сказал Кросс. — Какое существо может питаться подобным образом?

— Да почти любое, — ответила Фрост. — Если, конечно, оно достаточно голодное. Интересно другое. Они обглодали все дочиста. Все, а не только мясо. Это очень и очень странно. Обычно разные виды употребляют в пищу разные части тела… Может, ее сначала убили, а потом пришел еще кто-то и сожрал тело.

— На этой планете нет живых существ, — сказал Кросс. — Разве что нападавшие привезли их с собой.

— Вы все еще считаете это проявлением клаустрофобии, капитан? — поинтересовался Стелмах.

— У меня пока нет окончательной версии, — спокойно ответил Сайленс. — Не спорю, все это чем дальше, тем больше похоже на нападение извне, но пока у нас нет никаких доказательств, что здесь побывал кто-то, кроме людей. Помните, хайдены снова на свободе. И потом, есть еще ИР с планеты Шаб и их фурии. Скажите, разведчица, могли органы, взятые из этого тела, послужить кому-то вовсе не пищей, а материалом для исследований?

— Вполне возможно, капитан. Это, кстати, объяснило бы тщательность их действий.

— Ладно, это может подождать, — решил Сайленс. — Сначала надо проверить помещение станции. Уровень за уровнем. Гипотезы будем строить потом, когда убедимся, что здесь безопасно.

Он обернулся и махнул рукой десантникам. Возглавляемый разведчицей маленький отряд двинулся в глубь станции. Чем дальше они заходили, тем страшнее становилось вокруг. Все было разгромлено, расчлененные трупы попадались все чаще и чаще. Кто-то сорвал с петель все двери, понаделал в стенах огромных дыр, разломал все приборы и расшвырял обломки по полу. Но, несмотря на разгром, ничего нигде вроде бы не пропало.

Все тела находились примерно в том же состоянии, что и первое. Количество изъятых — или съеденных — частей в каждом случае было разным, но лица неизменно оставались нетронутыми. Казалось, все они зашлись в безмолвном крике. С каждой такой находкой Сайленс чувствовал, как в нем поднимается волна холодной ярости. Это был не бой, а резня, и каждому новому лицу он клялся, что жестоко отомстит за все, что тут произошло.

Фрост выглядела всего-навсего заинтересованной, но она, в конце концов, была разведчицей. Кросс по большей части молчал. Иногда он, правда, высказывался о размере разрушений или сдавленным голосом называл имя того или иного покойника. Стелмаху сказать было нечего, но он тем не менее держался рядом с капитаном. Вооруженные космодесантники проверяли каждую дверь и каждый поворот коридора, но врага нигде не было. Отряд продолжал двигаться вглубь, в темноту. Единственным источником освещения служили наплечные фонари скафандров. По стенам танцевали слабые тени. Напряжение все возрастало. Тишину нарушали только собственное хриплое дыхание десантников да топот стальных ботинок. Разговаривать никому не хотелось. Никаких следов врага обнаружить пока не удалось, но здесь и там валялись сломанные мечи, столкнувшиеся с чем-то, что было тверже стали, да еще обгорелые дыры на потолке и стенах свидетельствовали, что кто-то стрелял из дисраптеров. Во многих местах в толстых стальных переборках тоже зияли рваные дыры. Чтобы такое сделать, нужна была поистине огромная сила. Сайленс не смог бы пробить стену, даже применив всю силу сервомеханизмов скафандра. Капитан один-единственный раз встречал существо, способное на такое деяние, и это был не кто-нибудь, а «чужой» с планеты Грендель. Созданные с помощью генной инженерии искусственные существа спали в Склепах и натворили немало бед, когда их разбудили. Эта мысль очень не понравилась капитану, и он постарался задвинуть ее в самый дальний уголок своего сознания. Пока. А дождь все не прекращался, как будто кто-то пытался смыть следы того, что произошло на станции.

На втором этаже Фрост внезапно остановилась и встала на колени, чтобы свет наплечных фонарей попал на что-то, найденное ею на полу. Остальные столпились вокруг, и в свете их фонарей стало видно, что разведчица наклонилась над лужицей какой-то темной жидкости. В течение некоторого времени Фрост внимательно изучала свою находку, потом ткнула в нее пальцем и повозила им туда-сюда. Жидкость оказалась густой и липкой. Она немедленно приклеилась к перчатке, и Фрост долго трясла рукой, чтобы избавиться от этой гадости.

— Что это, разведчица? — спросил наконец Сайленс.

— Определенно не могу сказать, капитан. Я видела еще несколько капелек поменьше, но пока не ясно, откуда они взялись. Мне кажется, что это органическое вещество.

— Кровь пришельцев? — предположил Кросс.

— Возможно, — сказала Фрост, показывая своим тоном, что не намерена строить необоснованных предположений. — Я возьму несколько образцов для анализа.

— Не забудьте о карантинных процедурах, — сказал Сайленс. — Полный цикл. На всякий случай.

— Разумеется, капитан.

«Разумеется. Она знает, что делает. Это ее работа».

Сайленс выпрямился, вдохнул как можно глубже и медленно, медленно выдохнул. Он взглянул вокруг и нахмурился, пользуясь тем, что шлем непрозрачный и никто этого не видит. Не следовало, чтобы команда знала, до какой степени он расстроен происходящим.

Они закончили осмотр в одном из контрольных центров второго этажа. Здесь царил еще больший хаос, чем в других помещениях, хотя до сих пор им казалось, что хуже уже некуда. Большая часть приборов была вырвана из своих гнезд и частично демонтирована, причем создавалось впечатление, что тот, кто это сделал, впервые видел подобную технику. Впрочем, это предположение было вполне правдоподобным. Сайленс в очередной раз вспомнил потерпевший крушение космический корабль, который они с Фрост обнаружили на Ансилии. Корабль принадлежал неизвестной людям расе и был скорее выращен, чем сделан. Единственный оставшийся в живых пришелец с этого корабля уничтожил весь персонал седьмой имперской базы на Ансилии, а саму базу трансформировал в соответствии со своими жуткими потребностями. К счастью, похоже, что это другой случай. Там все выглядело совсем не так.

— Стелмах, постарайтесь найти работающий терминал. Мне нужен их вахтенный журнал.

— Я делаю все, что могу, капитан. Многие системы все еще работают, но пока я не могу в них забраться. Не знаю, кто здесь побывал, но разнес он все основательно.

«Мне нужны результаты, а не оправдания!» — подумал Сайленс и едва не выпалил это вслух, но все же сдержался.

— Постарайтесь, Стелмах. Мы не уйдем отсюда, пока вы не испробуете все возможности.

Он оглянулся и увидел подошедшего Кросса.

— Нашли что-нибудь еще?

— Не совсем, капитан. Здесь что-то не так. Я не имею в виду то, что и так видно. Но трупов явно не хватает.

— Объясните.

— На станции работало намного больше народа, чем мы обнаружили трупов. Разве что их свалили где-то в кучу, а мы ее еще не нашли. По моим подсчетам, пропало от семидесяти до восьмидесяти процентов персонала станции. Мне кажется, что нападавшие могли прихватить пропавших людей с собой.

— В качестве заложников?

— Или для других целей.

— Есть хоть один шанс, что они все еще живы?

— Неизвестно, капитан. Их могли взять с собой в целях… изучения.

«Интересное он выбрал слово», — хмурясь, подумал Сайленс. Это могло означать все что угодно, от наблюдения до вивисекции. Но любое из этих предположений обещало капитану дополнительные сложности. Он прилетел на Геенну узнать, что именно произошло на имперской базе, а вовсе не для того, чтобы искать пропавший персонал. Но нельзя же просто так бросить этих людей! Во всяком случае если есть — пусть даже ничтожная — вероятность, что кто-то из них еще жив. Капитана разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, его долг был ясен. В первую очередь надо выяснить, что произошло на станции. Если что-то сумело до такой степени разрушить базу на Геенне, значит, оно представляет опасность для Империи в целом. Только этого Империи сейчас и не хватало. Но нельзя же бросать людей, которым грозит смерть или нечто худшее. Во всяком случае, Сайленс так поступить не мог. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Голова трещала. Факты. Вот что ему нужно! Не имея точных данных, нельзя принимать столь важные решения.

— Стелмах…

— Да, капитан! По-моему, у нас кое-что получается…

Сайленс и Фрост подошли к Стелмаху и Кроссу, склонившимся над приборной панелью, выглядевшей чуть получше других. Впрочем, это не означало, что она выглядит хорошо, и, судя по хитрым манипуляциям, которые оба офицера совершали с ее внутренностями, пригодность ее тоже была более чем сомнительной.

— Потерпите еще немного, капитан, — сказал Стелмах, не поднимая глаз от своей работы. — Эта штука собрана из обломков десятка разных панелей, и если нам повезет, она снизойдет к нашим мольбам и немного поработает.

— Я ему помогал, — пояснил Кросс.