Помоги проекту - поделись книгой:
Дарья Гущина
Дитя магии
Моим родным и близким
Отдельное спасибо А. Л. И Valle: без вашей настойчивости и поддержки мне вряд ли удалось бы закончить эту книгу
…Одиноким быть не может тот,
Чей дух с Природою один язык найдет.
Пролог
ИРОНИЯ СУДЬБЫ
Теплая южная ночь… Чудесные запахи мокрой травы, влажного леса и дождя наполняют воздух, в котором витает предчувствие чего-то светлого и загадочного. Тихие нежные звуки, напоминающие голоса перешептывающихся фей, перебегают от дерева к дереву, от цветка к цветку, ото сна ко сну, наполняя предрассветную тьму тайнами…
Дождь постепенно усиливается, плавно переходя в грозу. Яркий жутковатый свет ветвистых молний раскалывает ночь на части. В двух отдаленных домах проскальзывают тусклые пятна оконных глаз. И пока их обитатели заняты своими делами, дома с любопытством наблюдают за двумя падающими звездами, которые можно разглядеть на ночном небе сквозь обрывки туч. Они стремительно летят, растворяясь в дождливой мгле, и оседают на мокрых крышах жгучими слезами.
Шум дождя сливается с мимолетной тишиной, когда природа вокруг древнего замка застывает и благоговейно прислушивается к плачу новорожденного.
А в окне появляются тени, склоняющиеся над колыбелью.
— Прелестное маленькое чудо! — сказала пожилая женщина, чье лицо хранило следы невероятной и яркой красоты, и ласково провела рукой по розовой щечке ребенка, быстро вытирая слезы умиления со своих светящихся радостью глаз. — Поздравляю тебя, сынок! Ты уже решил, как назовешь ее?
— Пока еще нет. — счастливый отец с нескрываемой гордостью посмотрел в озорные детские глазищи, — думаю, что это стоит сделать Лане. Все-таки матери виднее…
— Ты расстроен, — тонко подметила новоиспеченная бабушка, — ты ведь хотел сына…
— Не в этом дело, мама, — он покачал головой, — просто я чувствую что-то… Скоро нас ждет неприятный сюрприз…
— Ну, это вряд ли. Вы так ждали этого ребенка. По древнему пророчеству, малышка является самым сильным магическим существом на земле… Дитя магии стихийных сил. — С этими словами бабушка взяла малышку за руку. — И наличие этих сил можно легко проверить…
Пожилая волшебница закрыла глаза и что-то тихо пробормотала. В ее руке появилось зеркало, которое она и поднесла к любопытному личику ребенка. И то, что отразилось на голубоватой поверхности, заставило всех одновременно вскрикнуть. Зеркало выпало из морщинистой руки, и звон разбитого стекла слился с чьим-то тихим стоном ужаса.
— Этого не может быть… — пролепетала красивая молодая женщина, сидящая на постели, которая стояла рядом с колыбелью. — Этого не может быть…
Муж немедленно бросился успокаивать ее, мягко заставив снова лечь, а потом грозно посмотрел на свою мать.
— Что все это значит? — резко спросил он. — То, что мы видели…
— Зеркало никогда не обманывает, — хладнокровно ответила пожилая дама, — ваша дочь — человек!
— Но в пророчестве было сказано, что от брака самой сильной ведьмы и самого могущественного мага родится… — прошептала Лана.
— Это проклятие, — яростно перебил ее муж. — Этот ребенок — проклятие нашего рода!
— Чтобы я больше никогда не слышала этих слов, — нахмурилась бабушка, — а тебе, Ян, скажу следующее, и ты будешь меня слушать! В том, что произошло, девочка виновата меньше всего! Она еще совсем кроха, чтобы что-нибудь понимать, поэтому простит вам эти слова и забудет увиденное. А вы вырастите малышку, относясь к ней с любовью, иначе оба будете иметь дело со мной! И растить будете, как человек человека. Она не должна ничего знать ни о ваших способностях, ни о том, кем должна была родиться. Понятно?
Подавленные авторитетными словами старой волшебницы, молодые родители кивнули.
— Я буду часто навещать ее и если что-то замечу… — В ее глазах полыхнула угроза, что сменилась безграничной нежностью, когда она, прощаясь, склонилась над девочкой. — Ну, милая, не скучай! Бабушка тебя очень-очень любит и никогда не бросит! И не забудьте призвать ей хранителя. Если она не ведьма, это вовсе не значит, что ей не нужна помощь высших сил!
С этими словами она поцеловала розовую щечку внучки, сухо попрощалась с молодой парой, открыла входную дверь и бесшумно растворилась в предрассветной мгле. А они еще некоторое время сидели молча, наблюдая за безмятежно спящей дочкой.
— Что же случилось? — тихо спросила Лана, не решаясь даже дотронуться до ребенка.
— Послезавтра я посоветуюсь с духами предков, — со вздохом ответил Ян, — может быть, им что-нибудь известно… Но мать права. Это наше дитя, мы не вправе от нее отказываться…
— Ирония судьбы, — Лана с грустной усмешкой покачала головой, — у самых сильных волшебников родился слабый и ни на что не способный ребенок… Дитя магии… Магии проклятия…
— Может быть, не так уж все и плохо, — бодрым голосом отозвался ее муж, — вдруг зеркало все-таки ошиблось и у малышки есть предрасположенность к магии. Помнишь, мама однажды рассказывала, что у меня тоже не сразу обнаружили магические способности…
— Что толку обманывать себя, — печально ответила Лана, — зеркало не врет… Аура, которую мы видели, не была аурой волшебника…
— Но все же это наша дочь…
— Дочь… — ей с видимым трудом далось это слово, — дочь… Ну, что ж… Если уж она не вырастет великой ведьмой, пусть вырастет просто хорошим человеком.
В этот момент девочка распахнула огромные голубые глаза и с ясной улыбкой протянула ручки к родителям. Они, оттаяв, невольно улыбнулись, переглянулись и склонились над ней.
— Красавица! — Отец вдохновенно улыбнулся. — Совсем как мама! Вырастет — отбоя от кавалеров не будет! Кстати, и над именем надо подумать…
— Потом, — устало ответила Лана, — все потом. А лучше всего, если мы спросим совета у духов семьи. Тут случай особый, и защита ей понадобится особая…
ГЛАВА 1
О пользе ночных прогулок и о вреде чрезмерного любопытства
— Дей-ли!!! Вы знаете, сколько сейчас времени?!
Это она мне… С трудом подавив в себе недостойное желание трусливо сигануть через подоконник и скрыться в ближайших кустах, покорно спрыгиваю на пол и, пока еще не все потеряно, невинно опускаю глазки, прикидываясь пай-девочкой.
— Знаю, мама. — Мой нарочито скромный голос явно не соответствует костюму, и мама не преминула это заметить.
— Святые боги, Лекс, посмотри на себя, как ты одета?! И где это, скажи на милость, ты бродила всю ночь?!
— Всю ночь? — Отчаянно пытаюсь изобразить оскорбленное достоинство. — О чем ты?! Я всего лишь выбралась на утреннюю пробежку…
— Ой, не ври мне, — спокойно пригрозила мама (вот так всегда: чем больше я вру, тем легче она меня подлавливает). — Какая может быть пробежка после восхода Красной звезды?!
— У меня бессонница…
— Твой отец всю жизнь мучился от нее и как раз в это время начинал видеть первые сны.
Я принялась мучительно соображать, как же выкрутиться, но моя обычно богатая фантазия нашла самое неподходящее время для того, чтобы впасть в тупой ступор. А мама, понимая, что мне нечем крыть, молча стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня неподкупными глазами трезвого прокурора.
— Э-э-э, — отчаянно пытаюсь прервать затянувшуюся паузу, — а ты что здесь делаешь в такую рань и в таком виде?
Мама, купившись-таки, теряется и смущенно оглядывает себя с головы до ног, а я проворно проскальзываю мимо нее и пулей взлетаю по лестнице.
— Не думай, что на этом все закончится! — грозит она мне вслед. — Отец обо всем узнает, так что советую придумать более правдивые отговорки! Но накажу я тебя в любом случае…
Громко хлопаю дверью своей комнаты, прерывая гневную речь, и с размаха кидаюсь на постель. Блин… Почему, ну почему им приспичило так рано закончить концерт?! Обычно я возвращаюсь домой за час до рассвета, когда мои предки благополучно досматривают последние фрагменты десятых снов. Лишь один раз я вот так же в коридоре напоролась на папу, но успешно соврала ему про какого-то вора, якобы бродящего по холлу и до смерти меня перепугавшего. А то, как я была одета, он спросонья и не заметил. А не то шороху бы было… На большее папа, конечно, тоже способен, вот только на мне пока почему-то не практикует…
Запоздало сообразив, что утром отец может запросто зайти в мою комнату и увидеть, в чем шатается по ночам его любимая маленькая девочка, я иду на героический шаг: сползаю с постели, снимаю драные кожаные штаны и куртку (а в чем еще скромной девушке из интеллигентной семьи богатых коллекционеров ходить на концерт?!), прячу их куда подальше и даже умудряюсь уговорить себя принять ванну. Вода, разумеется, уже давно остыла, но деваться-то некуда. Ругаясь сквозь зубы, я кое-как моюсь и сразу же заворачиваюсь в теплый халат. Меня всегда раздражало то, сколько времени приходилось убивать на приличный вечерний макияж, но вот смывать его было подлинным наказанием. И с прической то же самое… На ощупь добираюсь до кровати, без сил падая на одеяло. Все, меня нет, я умерла, а тех, кто потревожит покой почивших с миром, ожидает, по меньшей мере, крупный скандал…
— Лекси, ты все еще спишь? — Доносящийся из коридора смутно знакомый голос сопровождается негромким стуком.
— А что, черт возьми, я еще могу делать в собственной комнате в такую рань??? — громко ору спросонья, от неожиданности подскакивая на матрасе, скатываясь на пол и больно ударяясь известным местом: ну вот, как чувствовала…
Из коридора доносится звучный смех, и я с ужасом понимаю, что опять накричала на любимого родителя…
— Посмотри на часы, дочь, — с улыбкой советует отец, — и скажи, что я разбудил тебя рано.
Бросив быстрый взгляд на настенные часы, я хватаюсь за голову: черт, ведь уже давно перевалило за полдень! А ведь совсем скоро у меня состоится катастрофически важная встреча! Еще вчера вечером, получив долгожданное письмо и узнав о ней, я от радости едва не посшибала с потолка всю штукатурку, и целый день буквально порхала по дому.
Быстро вскочив на ноги, я ворвалась в ванную, по дороге выпутываясь из одеяла и спотыкаясь о разбросанные вещи (из-за чего едва не проломила дверь лбом), моментально умылась и снова заметалась по комнате, по пути находя и натягивая на себя первую попавшуюся одежду.
Отец, некоторое время с подозрением прислушивавшийся к грохоту, поинтересовался:
— Лекси, ты встала? К тебе можно зайти?
— Извини, папа, я еще не готова…
Он же, тонко подметив в моем голосе нервные нотки, без разрешения вломился в комнату, застав меня на подоконнике
— Что это значит? — грозно нахмурился папа.
— Я убегаю, у меня дела, — торопливо посылаю ему воздушный поцелуй, — потом поговорим…
— А ну вернись… — попытался остановить меня родитель, подбегая к окну, но поздно: я, уцепившись за плющ, мгновенно сползла вниз и испарилась в ближайших кустах.
— Маленький сорванец!!! — доносится до меня рассерженный вопль отца. — Эх, Лекс, Лекс…
Да, я такая и ничего не могу с собой поделать… Сколько себя помню, всегда где-то бегаю, теряюсь, пропадаю. Моим родителям надо памятник при жизни ставить за то, что меня терпят и еще не потеряли надежды образумить. Только напрасно все это, потому что против природы не попрешь, особенно против моей. Меня всегда интересовало: в кого же я такая? Родители, конечно, тоже далеко не ангелы, но отличаются редким домоседством, постоянством, уравновешенностью характеров, а я и дня не могу просидеть в четырех стенах. А если иногда приходится (или погода не шепчет, или предкам в кои-то веки приспичит провести воспитательные процедуры) — то непременно с кем-нибудь от души поскандалю. Бабушка называет меня человеком, у которого в голове свистит ветер, за спиной трепещут крылья, а ноги спотыкаются об облака седьмого неба. А папа ехидно добавляет, что кое-откуда выглядывает известного вида хвостик…
Кстати, о ногах. Задумавшись, я, как всегда, не замечаю выскользнувший на тропинку коварный корень и с разбега падаю носом в траву. Вот почему я ненавижу опаздывать! Приходится так торопиться, что обо всем забываешь, а это чревато неприятными последствиями. Да еще и время в такой момент всегда бежит на редкость быстро, а у меня в запасе осталась всего лишь одна минута… Итак, ключ на старт!
Вот и наш любимый Дуб-прародитель. А вот и он… Святые боги, как сильно он изменился! Прошло каких-то два цикла, а он умудрился прилично перерасти меня! Теперь, чтобы повторить старый трюк, придется попрыгать… Примерившись, я пулей вылетаю на поляну, запрыгиваю на его спину и закрываю ладонями его глаза.
— Лекси? — Он легко развел мои руки и обернулся.
Так, оказывается, теперь мне еще и голову нужно задирать, чтобы посмотреть ему в лицо… В общем-то, не так уж он и изменился. Только в глубоких карих глазах потух прежний шаловливый огонек, и они смотрят прямо и серьезно.
— Что они сделали с тобой? — вырвалось у меня.
— Помогли повзрослеть, только и всего, — Макс, мой старый добрый приятель и непременный участник всех хулиганских проделок, едва заметно улыбнулся и принялся осторожно вытирать с моей измазанной щеки земляную полоску, — а вот ты ничуть не изменилась… Только стала еще красивее, если это возможно…
— Перестань! — притворно дуюсь я, с непривычки немного смущаясь под его восхищенным взглядом. — А не то…
— …сейчас получишь? — рассмеялся он, и я с облегчением начала узнавать в этом внешне холодном и невозмутимом щеголе прежнего Макса, которого я знала всю свою сознательную жизнь. — Ты даже не представляешь себе, как мне не хватало этих слов…
Мы крепко обнялись, и от умиления я едва не пустила горючую слезу. Черт возьми, как все просто и сентиментально! Мы жили по соседству, родились с разницей в один день, но вместе справляли дни рождения, вместе росли, вместе озорничали, вместе получали от родителей на орехи и помогали друг другу переносить наказания. А потом ему зачем-то приспичило поступать в университет. Я вот, к слову, предпочитаю издеваться над своими преподавателями, находясь у себя дома… Там, как известно, и стены за компанию… Да и думаю, что родители никогда не рискнут отправить меня учиться в общественное место. Чтобы не позорила ни их, ни себя…
И мы не виделись два долгих цикла. Он, как и всякий нормальный парень, писал редко, но, как хороший друг, много и обо всем. Но вот выбраться сумел только сейчас, да и то…
— Сегодня вечером я возвращаюсь назад, — тихо оповестил Макс.
— Зачем? — вытаращилась я. — Ты же только что приехал…
— Я же тебя предупредил, — он положил руки на мои плечи и внимательно посмотрел в глаза, — у меня нет ни одного свободного часа. Даже каникулы у нас умудряются превращать в учебную процедуру… Но я так соскучился по тебе, честное слово! Если бы они посмели не отпустить меня, я бы со спокойной душой забрал документы… Лекси, ну почему ты тогда не поехала учиться вместе со мной?
— Ты действительно считаешь, что мы бы там учились? — шаловливо улыбаюсь я.
— Да, действительно, — весело смеется друг, — нас бы отчислили за поведение через треть цикла максимум!
— Да и эти проклятые серые стены не для меня, ты же знаешь, — бросаю задумчивый взгляд на голубое небо.
— Знаю, — согласно кивает он, — еще как знаю…
Мы побрели по лесу, взявшись за руки. Нам многое нужно было обсудить, многое вспомнить, многим поделиться, о многом помолчать… И это молчание стало первым признаком того, что все хорошее имеет вредное свойство однажды заканчиваться.
— Сейчас?.. — Не решаюсь посмотреть на него, да и он старательно отводит глаза.
— Время. — В его низком хрипловатом голосе явственно проскальзывает глубокая горечь,
— Не исчезай больше так надолго, ладно? — пряча слезы, прошу я. — А то сама приеду тебя навестить…
— Хорошая мысль! — расцветает в счастливой улыбке друг. — Ловлю на слове! Знаешь, как я буду рад тебя видеть?! Только напиши мне, чтобы я тебя встретил!
— Договорились!
Ударяем по рукам и крепко обнимаемся.
— Береги себя, а главное, своих родителей, — советует Макс. — В следующий раз обязательно загляну в гости, и если у них будет хоть на один седой волос больше, ты…
— …получишь, — весело заканчиваю я.
Друг на прощание целует меня в щеку и торопливо удирает с холма. А вот я не могу сдвинуться с места. Мне его страшно не хватает, и я ничего не могу с этим поделать! Стою и смотрю вслед другу до тех пор, пока не поднимается примятая его шагами трава, и только потом вспоминаю, что, по-хорошему, мне нужно появиться дома до темноты, а по дороге желательно бы придумать правдивую легенду, объясняющую мои ночные похождения…
Да вот только именно с этим и не было согласно мое романтическое настроение. И вместо того чтобы сидеть в четырех стенах и думать о грустном, отчаянно хотелось до рассвета бродить по лесу, мечтательно улыбаться далеким, призрачным звездам и слушать шепот деревьев, произносящих его голосом мое имя…
Поделиться книгой: