На другой день мой сын Сема с кем-то договорился в порту, и к нам прибыл бот с товарами для колонии. Среди фруктов и овощей оказались два довольно тяжелых ящика. По совету сына Амирама многоопытного Игаля, мы выбрали огневую точку не на Мраморной горе - самой высокой точке острова Мрым, где ее тут же начнет искать полиция, а на другом холме, среди оливковой рощи. Таня тут же придумала, как замаскировать дот - мы подкопали одно из деревьев так, чтобы его корни оказа-лись на спешно изготовленной в моей мастерской стальной раме. Эта рама, поста-вленная на ролики, могла сдвигать взрослое дерево над свежим карьером, обнажая ствол крупнокалиберного турельного пулемета в сторону рейда. А сдвинешь раму обратно - растет себе дерево рядом с производственной ямой. А из той потайная дверь под корни. Конечно, секрет полишинеля, если придут с миноискателем, но лучше замаскировать так, чем никак. "Рыбаки" так же открыто наблюдали за наши-ми строительными работами, как подглядывали за каждым еврейским поселением в Израиле. И хорошо, что видят что-то непонятное, думал я. Меньше вероятность нападения. И, как всегда, ошибся...
***
"Ты узнал меня, аба? - парень со шрамом из Газы нагло присел за наш столик в пор-товом ресторане. - Я слышал, у тебя есть еще несколько моделей вроде той, что прозевали мы, а? Говорят, ты на деньги, полученные от продажи "Арабеллы" купил целый остров? Видишь, я хорошо знаю про твой бизнес. Как насчет того, чтобы продать или подарить мне пару таких же моделей?" "Я тебя узнал давно, - наугад сказал я. - На палубе сейнера, что околачивается у наших берегов." "Да ну? - замет-но смутился он. - У вас что, особая оптика, адони?" "У нас все необычное, - зло ска-зала Таня. - Поэтому передай своему болгарину, чтобы уносил ноги, если ему дорога его жизнь и имущество. И чтобы он больше не связывался с такими тупыми подон-ками, как ты." "А тебя, Бергер, - нисколько не смутился уважаемый во всем мире те-ррорист, - мы тоже не забыли. Мой брат до сих пор хромает после встречи с тобой на том пляже. И двое других наших ребят... Когда я приду за моделью этого толстяка, я не забуду побеседовать с тобой лично. И наша встреча очень тебе не понравится. Ты меня надолго запомнишь." "Еще меньше понравится тебе встреча со мной, пари-ровала Таня. - Жаль только, что ты не сохранишь о ней память вообще." Араб в яро-сти схватил Таню за кисть на столе. Я сходу врезал ему кулаком прямо по шраму, пока Феликс отбивался от троих, вскочивших с соседнего столика. К нам на помощь поспешили мужчины нашей колонии. Арабов мы вышвырнули за дверь, оказавшись все на берегу, где у самой воды стояли столики. Летели стулья, визжали женщины, где-то уже выла полицейская сирена.
Когда показалась мигалка, наш катер уже отходил в море. Следом к сейнеру шел катер с орущими нам что-то "рыбаками".
***
Наутро пираты сменили место стоянки и бросили якорь прямо напротив поселения. Пушку нагло расчехлили и нацелили на только что построенную крохотную синаго-гу - гордость Офира. Как и в Газе, тут же началась эвакуация женщин и детей в древные катакомбы, а Рома, Сема и Игаль отодвинули маслину и прицелились в артиллерийский расчет на вражеском корабле. Там в неестественном возбуждении носились десятки обвешанных оружием палестинцев.
В полиции на бесконечные звонки Амирама отвечал автоответчик. "Если бы они хо-тели нас защитить, - сказал он, - то их патрульный корабль был бы здесь с ночи - по-сле вчерашней драки. Кому-то выгодно оставить нас один на один с этим зверьем... Все как всюду и всегда!"
Мы с Таней уселись на ее мотороллер и уехали в неизвестном для Амирама направ-лении. Он только проводил нас недоумевающим взглядом.
В гроте так же тихо стояла подсвеченная голубым синяя вода, в которую была слов-но впаяна лодочка. Мы впрыгнули на ее крышу, откинули люк, завинтили его изнут-ри, уселись в кресла и выпустили воздух из ходового цилиндра. Тотчас перед нами открылось сияющее голубыми сполохами отверстие грота. Зажужжал винт, выводя лодочку наружу. На глубине сорок метров Таня выключила мотор и перевела судно в номинальный режим полета.
***
Начал пулемет с сейнера. От пуль со звоном посыпались обломки черепичных крыш и стекла окон. С холма ответил наш пулемет, прошив очередью рубку и разогнав ара-бов, окруживших пушку. И тогда с судна с шипением полетела первая противотан-ковая ракета. Она уничтожила наш продовольственный склад, изуродовав оскол-ками нарядную новенькую синагогу. Пули сыпались на поселение градом - из авто-матов в ярости стрелял весь экипаж сейнера. Вторая ракета испарила наше пулемет-ное гнездо. Расчет успел спрятаться в котлован. Пираты готовились к высадке. Ам-ирам лихорадочно собирал свое вооруженное пистолетами воинство и рассаживал их по домам. Но ему было ясно, что сражение проиграно, и что, если не появится гре-ческая полиция, будет резня...
***
Сейнер вскоре появился на экране сонара. Прибор управления торпедной стрельбой исправно мигнул на дисплее компьютера готовностью к залпу. Мы переглянулись в нерешительности. Одно дело ругать террористов, даже подраться с ними, а другое - вот так, одним нажатием нетерпеливо мигающей зеленой кнопки прекратить жизнь сразу десятков людей. "Там твоя белочка, стиснула зубы Таня. - Там мой Феликс, там Амирам, там дети. - А террористы? Аллах им в помощь!"
Она нажала кнопку. Лодочка содрогнулась и накренилась. Мы перевели ее на полет с максимальной скоростью, удирая от гидравлического удара. Когда он словно искри-вил пространство вне и внутри лодочки, мы повернули назад, огибая то, что недавно было ясной целью, а теперь исчезло с экрана сонара.
***
Когда третья ракета подняла тучей черных обломков наш катер, Амирам снова стал лихорадочно вызывать по мобильнику полицию. Ласковый женский голос автоответ-чика поблагодарил его за доверие и попросил оставить сообщение. Теперь можно было только молиться, так как пираты лихорадочно садились в свой катер, зараннее празднуя победу выстрелами в воздух и размахивая палестинскими флагами, хотя на мачте по-прежнему был болгарский.
И тут, сотрясая, казалось, весь белый свет, раздался чудовищный взрыв. В море вста-ла белая стена пены, в которой исчезло все сразу - флаги, ухмыляющиеся рожи, автоматы. Волна ударилась о пирс поселения и залила до краев галечные пляжи острова Мрым. Когда ветер унес в море дым и пар, на рейде не было ничего, кроме сияния голубого моря и тревожно носящихся над обломками чаек. Не было ни одного раненного, которому можно было оказать гуманитарную помощь. Вообще ничего, что напоминало бы о пиратах. Амирам протер глаза и вознес благодар-ственную молитву. К нашему затонувшему катеру робко стекались люди впервые решительно защищенного еврейского поселения.
***
Мы перешли на горизонтальный полет с малой скоростью и стали искать обломки. Сначала не было ничего - словно сейнер этот просто приснился. Торпеда, способная вывести из строя крейсер, оказалась избыточно мощной для такой цели. Потом я уви-дел небольшую акулу с человеческой ногой в пасти. Акула жрала террориста так же лихорадочно, давясь и дрожа всем телом, как он совсем недавно торопился на рас-праву с беззащитными перед десятками автоматов людьми. Обломки были едва за-метны на дне среди вулканических нагромождений исполинских камней. Мы с Таней переглянулись. Лодочка легла на обратный курс.
Глава вторая. Пополитика
1.
"Я ничего не могу вам сказать, - говорил Амирам полицейским чинам. Когда нас начали обстреливать из пушки и "базук", я увел народ в катакомбы. Как только все утихло, мы вышли. Пиратского корабля нигде не было. Мы решили, что это вы его отогнали..."
У нашего раскуроченного взрывом причала покачивались два полицейских катера.
По всему поселению рассыпались эксперты, изучая последствия обстрела с моря греческого острова в частном владении, что вообще бывает совсем не часто.
После уничтожения сейнера и до прибытия полиции, которую мы больше вообще не звали, все население острова Мрым копалось в наших огневых точках, отыскивая стрелянные гильзы. Мы с Таней увезли их в грот вместе с пистолетами и останками пулемета. Если найдут грот и лодочку, хуже все равно не будет - семь бед, один ответ...
Впрочем, полиция, по-моему, не верила ни одному нашему слову. Всех, включая де-тей, по одному вызывали в каюту на катере и расспрашивали, что кто видел.
Особенно долго была на допросе Таня - именно ее израильские СМИ подозревали в потоплении исчезнувшего рыбацкого судна с командой из палестинцев Газы. Никого не смущала численность команды сейнера - семьдесят человек, как и наличие на нем пушки и других признаков военного корабля. На передаче "Пополитика" главное ми-ролюбище сказало, что такая зловещая личность, как Танья Бергер, боевик КАХа, просто не могла не иметь отношения к диверсии на судне, имевшем несчастье вести мирный промысел на траверсе острова, оккупированного правыми экстремистами, от которых с облегчением избавился Израиль.
В программе Ингрид Бернс прокручивались сцены спора Тани с миролюбцем. Сама Ингрид не сомневалась, что Бергер, как представитель международной террористи-ческой организации КАХ, должна быть, как минимум, депортирована из Греции.
Владимир Сырых в своей передаче высказал мнение, что поселенцы, отчаявшись за-цепиться на арабской земле, теперь рассеются по всему миру, сея смерть окружаю-щему населению, как до того третировали мирных палестицев. Он предостерег Рос-сию от предоставления Бергер политического убежища, если та захочет вернуться на родину.
Греческое же правительство заявило, что у него нет никаких основании считать поселившихся на его острове израильтян экстремистами. Министр иностранных дел подтвердил факт нападения так называемого сейнера на греческий остров и прямо обвинил военно-морские силы ЦАХАЛа в атаке на судно палестинских террористов в греческих водах - в порядке защиты своих поселенцев или возмездия. Этому спо-собствовало обнаружение обломков сейнера. Миролюбище тут же заявило, что это именно Бергер доставила под днище сейнера мину неслыханной мощности.
Но те же эксперты установили, что сейнер поразила торпеда выпущенная с подвод-ной лодки. Мало того, они идентифицировали ее осколки - советского производства! Это вроде бы сняло подозрения с Израиля. Такие торпеды, кроме стран СНГ, были на вооружении не только арабских стран, но и, например, Болгарии, под флагом ко-торой плавал сейнер.
Дело все более запутывалось.
Между тем, мы занялись восстановлением разрушенного врагом народного хозяйст-ва. На компенсацию от страховки я купил новый катер, просто яхту, знаете ли, по сравнению с усопшим. Заодно мы заказали детали для солнечно-ветровой электро-станции, по Таниной идее. Она вся ушла в ее осуществление.
Амирам развернул работы по своей ферме. На посевные работы были мобилизованы все экстремисты, включая детей. Теплицы все больше походили на захваченные арабами. В конце концов, заявил халуц, там, где поселяются свободные евреи, все начинает цвести, а там, куда приходят арабы - все горит... Поскольку арабов уже до-ели акулы, все действительно зацвело. Была построена гостиница для туристов. И вся колония была трудоустроена. Через год Амирам восстановил свои поставки парт-нерам в Европе.
Когда начинался пляжный сезон, мы проводили его на собственных морских угодь-ях. Никаких подозрительных судов не было больше и в помине. Впрочем и полиция перестала бороздить наши воды - от греха подальше... Шутки шутками, а кто этих жидов знает - шандарахнут себе торпедой и скажут потом: ничего не знаем, сидели себе в катакомбах, не шалили, никого не трогали, починяли примусы... Пользуясь такой дурной славой, мы вчетвером обнаглели и вовсю гоняли нашу лодочку, любу-ясь подводными пейзажами - благо не надо было тратиться даже на горючку. Все было просто замечательно, пока Амирам не затосковал по Израилю и не собрался хоть издали посмотреть на свою землю под пятой врага.
2.
Как потом выяснилось, его очень хорошо приняли в эвакуированном поселении. Но все постройки показались ему бездушными и искусственными, а предприятия, спеш-но возведенные на пожертвования миротворцев со всего света, оказались без Амира-ма неконкурентоспособными и убыточными. Сам он ходил в героях сопротивления депортации. Сыновьям нашего сабры особенно не понравилось, что ни у кого нет сомнения, что семьдесят "рыбаков" угробил на рейде острова Мрым именно их отец, хотя тот сам ломал голову, откуда могла придти такая грозная и тотальная помощь. За все годы достаточно жесткой конфронтации на своей земле в Газе было неписан-ным правилом, с обеих сторон, избегать массовых жертв. И палестинцы, и поселен-цы много раз могли устроить друг другу микро-Хиросиму, но никогда не шли на та-кие крайние меры. Так, постреливали, взрывали джипы, разрушали строения - не бо-лее того. И вдруг - одним выстрелом - семьдесят человек! Амираму сказали, что прямо напротив его бывшего дома поставлен памятник жертвам чудовищного пре-ступления сионистов, что на траурном митинге по случаю открытия этого памятника миролюбище объявило его и Таню военными преступниками и призвало Интерпол арестовать их и судить в Гааге.
Но Израиль отказался официально преследовать поселенцев, покинувших его неме-рянные просторы. Сам факт их эмиграции послужил мощным стимулом поселен-чества. "Вы выгнали из Израиля лучшего из нас, - говорил председатель Совета посе-лений на передаче "Пополитика". - Тот факт, что вы преследуете его и за рубежом, убеждает нас, что он вовсе не добровольно покинул Родину!" "Но ты не станешь от-рицать, - мягко настаивал ведущий, что Амирам Эйдель встал на путь геноцида. Массовое уничтожение рыбаков только за то, что они палестинцы из Газы, свиде-тельствует о том, что эта группа лиц сделала террор образом своей жизни." "Наско-лько я знаю, возражал председатель, - мар Амирам Эйдель, в отличие от многих других поселенцев, которых вы согнали со своей земли, не только восстановил на ос-трове свои предприятия, но и расширил их. Когда и где ему заниматься террором, что за чушь!" "Чушь плетешь ты! - орал волосатый депутат. - А кто, по-твоему, пе-ребил сотни палестинцев около своего острова?" "Уже сотни? А я-то думал - тыся-чи... А как эти миллионы "рыбаков" попали туда, не скажешь?" "Скажу! Но сначала я скажу, кто ты и твоя родня..."
Амирам смотрел это в салоне своего друга, не веря своим ушам. "Мы все гордимся тобой, - тихо сказал старый Давид. - Мы бы никогда не решились так ответить на нападение, опасаясь реакции властей. Ты выбрал свободу от наших левых оппор-тунистов и воспользовался ею. И нет ничего убедительнее для той мрази, что живет сейчас на нашей земле, чем такая демонстрация решимости. Казалось бы, где твой остров, а где мы! А мы вот сразу почувствовали здесь, что нас боятся. Прекратились обстрелы, нападения на наших рабочих на границе. Спасибо тебе... Но будь ос-торожен. На митинге все грозились отомстить тебе. И зачем ты только приехал?.." "Я не смогу жить без Израиля... - глухо сказал халуц. - Там почти точно такая же зе-мля, там никто мне больше не угрожает, вокруг только евреи и только друзья, но я ощущаю себя деревом, вырванным с корнем и посаженныме в другую почву. Всю жизнь я не мог понять тоски олим по своей холодной голодной России. Ведь им бы-ло плохо на родине, думал я, а тут стало хорошо. В чем же дело? Вот мне как-то Феликс сказал: за одно благодарен судьбе, что не уехал в Израиль в семидесятом го-ду, когда мог, да не решился, а только в девяностом. Двадцать лет жизни себе пода-рил. Я его спрашиваю: а что пять лет после алии - не жизнь? Господи, как он на меня посмотрел, Давид! Они там, на острове, кайфуют себе, очень довольны. У них уже родины нет и никогда не будет. А мне..." "Так возвращайся. Никто всерьез тебя ни в чем не подозревает. Доказательств-то нет, что это вы напали на сейнер, а не они на вас. И никто не верит, что с острова можно было долбануть торпедой. Это же сколько надо иметь аппаратов по периметру!" "Давид, поверь. Я знаю об этой ис-тории не больше твоего..." "Как это? Ты же был на острове, когда рвануло?" "Я не просто был. Я молился, так как больше ничего не оставалось делать. Полиция поче-му-то самоустранилась, наш пулемет пираты накрыли с первого залпа. А потом при-готовились к высадке. Если верить телевидению, их было семьдесят человек. Все с опытом боевых действий и с врожденной дикой злобой против нас. На что мы могли надеяться с нашими семью пистолетами против семидесяти автоматов, пулеметов, пушки и нескольких базук? И тут - раз!! И ничего и никого нет. Пар и дым над во-дой. Все. Ни одного. Ни живых, ни мертвых. Вот были они два месяца то в одной точке рейда, то в другой. И вот - пусто... не передать, что я испытал. Я же не такой верующий, как мой Офер. Это он сразу сказал, что это гром с ясного неба, Всевы-шний спас." "И он прав..." "В конечном итоге, да, но я все пытаюсь понять, откуда пришла торпеда. ЦАХАЛ? Маловероятно. Ни одна его лодка ни за что не стала бы патрулировать ради нас около чужого острова, когда у своих берегов неспокойно. Греки? Тем более. Нужны мы им..." "Осколки торпеды нашли?" "Нашли. Это была русская торпеда..." "А им-то зачем такое дело?" "В том-то и дело, что уж кому мы до лампочки, то..." "В лучшем случае. Я говорю, в лучшем случае русские просто наб-людали бы за резней. А то бы и помогли своим палестинцам, как всегда." "Вот имен-но! Давид, ты меня знаешь. Я врать тебе не буду. Не стрелял я по сейнеру. И не уве-рен, что решился бы. Я не так воспитан, чтобы одним движением отправить на тот свет семь десятков живых людей..." "Кто-то из твоих людей? Тайком от тебя, а?" "Это невозможно. Я был старейшина колонии. Я знал всех, и все мне доверяли. За-чем им было скрывать от меня? И как? Крошечный остров - все у всех на виду..." "Такой-то говорит, что это Бергер... Кто это?" "Танья?.. Пожилая женщина... дейст-вительно в прошлом инженер... Нам недавно солнечную электростанцию соорудила. Работает, представляешь? Она... Давид, она действительно могла нажать на курок... Это такая... Танья, одним словом. Русская." "Вот и сходится все. Купила у русских торпеду, замаскировала ее под водой и - долбанула. Молодец." "А что? Надо будет ее порасспросить. Только... как это "купила", Давид? В дамской сумочке провезла через таможню торпеду, которой, как говорят греческие военные, можно было взор-вать крейсер... Нет, это чепуха. Выдумки этого демагога, не более..."
"Кто там? Амирам, беги!! Ацилю!! (помогите) Ацил-лю!!! Амирам..."
3.
"Танья, это я... Меня похитили... Они забыли отнять у меня мобильник... Заперли в моей бывшей теплице, глаза бы не смотрели, во что они ее превратили... Завтра меня собираются судить около памятника "рыбакам" сейнера, а послезавтра, точно в годовщину - казнить... Двое... По-моему, в основном спят... Да... Я потому и звоню, что знаю выход из теплицы, которого не знают они. Нет, конечно... Какой там под-земный ход! О чем ты говоришь? Замок у меня? Просто отверстие от конвейера, что был когда-то. Потом переставили. К морю? Пожалуй, да... Вот к границе бесполезно, там народ просто кишит... Километр? Проплыву, пожалуй. Завтра ночью? Танья, у них новый патрульный корабль, купили у России. Хвастались, что настоящий морс-кой охотник. Откуда я знаю? Я тебе специально это произнес по-русски, ты должна знать... Как же вы подойдете? Нет, ЦАХАЛ тут больше не патрулирует согласно по-следнему договору. Только их охотник. Чему ты радуешься, хамуда? Подожди... Они все освещают прожектором, вот я и сейчас вижу. Подойти невозможно. А за бывши-ми нашими водами египтяне шастают. Тоже от них слышал... Мирный процесс, вто-рой этап. Да... Во сколько? Хорошо. Я думаю, часа мне хватит. Я понял - все время курс на Полярную звезду. А течения? Откуда ты знаешь о сегодняшних течениях? Ясно. Фонарик? Есть. У них же и украл. Балаган жуткий, все всюду валяется. Хо-рошо. Но... на чем вы придете? На нашей новой яхте? А они ее не утопят? Не зах-ватят ее вместе с вами, хас вэ халиля... (Боже упаси), чтобы казнить не только меня? Нет? А на чем? Как это, не моя забота? Танья?!"
"Ты с кем там болтаешь, саба (дед)?" "С кем мне говорить? Я молюсь..." "Таким как ты ни один бог не помогает, можешь даже не молиться. Ты хоть знаешь, что тебя ждет?" "Мне все равно..." "Тогда я тебе не скажу." "И не говори." "Но я все-таки скажу, чтобы ты тут не молился, а представлял. Тебя привяжут вон к той лодке. А на дне будет взрывчатка. Заведут мотор и отправят в море. Чтобы ты испытал то же, что мой дядя, которого ты убил..." "Спасибо." "За что же?" "За все. За вас на моей зем-ле, за бесконечную ложь, которую вы вечно про нас выдумываете, и сами же ей искренне верите, за вашу злобу и жажду крови. Только ничего у вас не выйдет." "С тобой? Почему?" "Я очень старый. Мне все равно умирать. Ну, отомстите вы мне, хотя и мстить-то не за что..." "Тебя будут судить. Ты можешь оправдываться. Но имей в виду, тебе все равно никто не поверит. Тебя считают чудовищем даже евреи. Ты ведь знаешь, что говорят о тебе и этой Бергер израильские газеты и телевиден-ие?" "Представляю. Они вечно говорили обо мне одни глупости." "Вот как! Ты не веришь своим газетам?" "Я верю только в Бога." "Дьявол верит в бога. Интересно. Тогда молись, я не стану тебе мешать..."
***
"Тебя судит народ, - важно сказал палестинский офицер. - Шестьдесят четыре се-мьи, которые ты оставил без мужей, отцов или сыновей. Мы не стали звать твоих друзей-корресподентов. Тут только твои жертвы. Но ты можешь оправдываться, Ам-ирам. Мы справедливые люди. Говори." "Не давайте ему говорить! - толстая же-нщина в платке прорвалась через охрану и ударила Амирама по лицу сразу двумя кулаками. - Почему он не выслушал моего Ахмада прежде чем убил его, не оставив мне даже кусочка, чтобы похоронить?" Все прочие женщины тоже пронзительно за-кричали, перебивая друг друга. В Амирама полетели камни. Охранники уложили его на землю и уселись вокруг.
"Мы решили судить его судом нашего народа, - снова начал было офицер, но под-нялся такой шум, что он не мог продолжать. - Вы же сами хотели..." "Нет! Они не достойны суда! Их надо убивать так, как они убивают нас! кричали со всех сторон. - Этот старик - символ поселенчества, - влез на стол-трибуну тощий оратор. - Уби-вая его, мы убиваем их всех..." "Ты десять лет работал у меня, Азми, - крикнул Ами-рам. - Не ты ли всегда говорил, что без меня твоя семья умрет с голоду?" "Потому, что именно ты захватил мою землю. Где еще я мог бы работать?" "Рядом с нашим поселением были тысячи дунамов свободной земли. Кто мешал тебе или любому из вас построить такие же теплицы?" "Ты... вы все паразиты! - вызверился оратель. - На вас вечно кто-то работает. За это вас ненавидит весь мир!" "Смерть! Смерть!! Смерть!!!- кричали со всех сторон. - Казнить его немедленно..." "Мы казним его завтра в десять, - надрывался офицер. - Точно в годовщину гибели от его руки на-ших праведников!!" "Правильно!" "Так и сделаем!"
С тем и закончился демократический суд по-палестински.
4.
Стало отказывать дыхание. Чем дальше от берега, тем сильнее вода захлестывала его раскрытый от напряжения рот. Амирам не верил, что его найдут среди этой тьмы и спасут. Он плыл и плыл только для того, чтобы умереть не насильственной смертью. В теплице остался искусно сделанный из старой ботвы муляж, накрытый одеялом. Старик плыл уже второй час. Плеск воды и собственное хриплое дыхание казались уже оглушительными. Но еще громче был противоестественный в этой черной зыбкой пустыне сигнал запрятанного в непроницаемый мешочек мобильника. Амир-ам повернулся на спину и нажал кнопку. "Мы уже на месте, - спокойно сказала Таня. - По всем расчетам и ты где-то рядом. Держись. Охотник видели. Ты все время плыл прямо на Полярную звезду, как мы условились?" "Да..." "Тогда зажги фонарик и подними его над волнами на вытянутой руке. Держи столько, сколько сможешь. Ес-ли услышишь мотор, любой! немедленно туши огонь и замри. Это не мы." "А вы на чем?" "Увидишь, когда мы тебя найдем..."
***
"Он сбежал! - срывающимся голосом кричал офицер-"судья" командиру морского охотника. - Да, только в море! Нет, нет! На песке мы обнаружили его следы. Самый вероятный для него ориентир - Полярная звезда. Он плывет уже около часа. Так что сейчас он как раз где-то около вас. Мухаммад, слушай, эксперты сказали, что сейнер потопила подводная лодка. Ты сможешь справиться с лодкой?.." "Я? Ты шутишь? А для чего же русские сделали этот корабль, а международная комиссия поручила нам патрулирование путей контрабанды оружия и наркотиков? В том числе и на подвод-ных лодках. У нас тут никто не проскочит..." "Мы выслали в погоню целую флоти-лию наших катеров. Не примите нас за врага, Мухаммад!" "Тогда поднимите на каждой вашей мачте фонарь, чтобы я вас ненароком не утопил. За сионистом они будут идти без огней..."
***
Амирам дважды гасил свет и замирал, когда неподалеку, переваливаясь с борта на борт проходил красивый боевой корабль, освещая волны слепяще-белым лучом про-жектора. Со стороны берега нарастал стук множества моторов и появились огни на мачтах. Все кончено, подумал он. Они обнаружили побег и обо все догадались... На-до найти в себе силы нырнуть и не выныривать. Впрочем, сил и так было немного, а после обнаружения погони и вовсе не стало. Старик стал захлебываться и неистово кашлять. Потом его вырвало проглоченной горько-соленой во-дой. Волны теперь словно нарочно все сильнее били со всех сторон, требуя его в пучину.
"Амирамчик! - он решил, что бредит. Таня стояла, как ему показалась, на поверх-ности воды, аки посуху... - Вот и мы. Давай руку..."
Он больно ударился коленкой обо что-то твердое. Тотчас его подхватили под руки и чуть ли не швырнули в ярко освещенный люк. А лодочку тут же накрыл слепящий луч прожектора. Охотник мчался прямо на них.
***
Мы с Таней лихорадочно завинчивали крышку люка.
"Погружение," - сама себе приказала она, падая в кресло рулевого и нажимая нуж-ную кнопку. Амирам плюхнулся рядом, дико оглядываясь по сторонам.
Лодочка легла на свой изумительный вираж и понеслась вокруг охотника, оглушаю-щего нас своими винтами. Она оказывалась то у самой поверхности, то у близкого здесь дна, пока не заняла нужную позицию.
"Пуск, - сжала зубы такая экстремистка, о какой и не мечтала полузабытая КАХ. - Я вам покажу Амирама нашего казнить..."
Лодочка вздрогнула и накренилась, уносясь от гидравлического удара на глубину. Выпущенная ею акустическая торпеда унюхала сначала турбулентный след от бе-шенно вращающихся винтов охотника - километровое бревно в морской толще. До-стигнув его, торпеда повернула туда, где бревно плотнее, и уверенно понеслась со скоростью сорок пять узлов за охотником. Достигнув его винтов, она не стала об них мараться, а поднырнула под днище корабля-цели и на глубине пять метров под ним совершила акт самоубийства, ради которого и была создана.
***
"Есть! Вот они!! Я их вижу, они вытаскивают старика из воды! Сейчас я им!.. - восторженно кричал по радио командир флагмана палестинского флота Мухаммад. - Ты был прав. Минисубмарина, представляешь? Успели погрузиться. Теперь я их враз укокошу. Торпеда сама пойдет на гидравлический след от их винта, а потом на его шум. Им не уйти. Что слышишь?" - переключился он на внутреннюю связь.
"Ничего не слышу, командир, - сказал акустик. - Нету тут никакой лодки..." "У тебя все исправно?" "Конечно. Вчера я израильскую субмарину вдесятеро дальше услы-шал!" "Ничего не понимаю... Легли на дно? Вот так сразу? Щупай сонаром!!"
"Ну что, Махаммад? - горел "судья" - Где же твои хваленые возможности? Она только что промчалась у меня под килем. Ты чему учился в Балтийске? Девок рус-ских щупать или воевать?" "Как это промчалась? - похолодел лучший офицер, гор-дость нарождающегося палестинского флота. У нас установлен новейший акус-тический ловитель. Я слышу шум каждого из винтов твоих катеров. Компьютер по-казывает мне даже мощность ваших моторов, а ты мне врешь, что видел лодку, которая промчалась. Это какой же шум она должна создавать, ты хоть сообра..." "Вон она! - крикнул прямо в ухо командиру рулевой. - Выскочила, как дельфин..."
Действительно, из волн показалась и тут же исчезла в пучине странная конструкция с черными крыльями. За стеклом затененной кабины Мухаммад успел увидеть в мощ-ный бинокль подсвеченное приборным пультом лицо белокурой женщины в кресле рулевого. Рядом с ней прямо на Мухаммада смотрел Амирам.
Бергер, пронеслось в мозгу командира. Та самая... Нам конец... "Торпеда - твось! - заорал он. - Пли!!" Из палубного торпедного аппарата исправно плюхнулась в волны черная блестящая туша и понеслась черт знает куда. Это была точно такая же умная и быстроходная акустическая торпеда, что настигала охотника, но лодочка не имела гребного винта. А посему никакого бревна под водой за ней не было. Так что па-лестинская торпеда советского производства обескуражено повертела рылом, нюхая подводный мир, унюхала только бревно родного корабля и повернула за ним. Куда же еще, скажите на милость?
Но было поздно.Черные волны стали ярко-оранжевыми, отражая чудовищный взрыв. Вся флотилия немедленно опрокинулась. Из контуженных людей, оказавшихся за бортом в километре от берега Газы, не спасся ни один...
Дважды обманутая торпеда пронеслась под тем, что было флотилией и еще долго мчалась, матерясь сквозь зубы, неизвестно куда, пока не израсходовала запас хода и не затонула от нечего делать...
Израильские вертолеты, срочно вылетевшие на место видимого издалека взрыва, до-лго кружили над водой со своими прожекторами. Они обнаружили несколько плава-ющих вверх килем палестинских военных катеров и десятка два трупов. От морс-кого же охотника осталось абсолютно то же, что от сейнера у острова Мрым - клюм!
***
Многотысячная взбудораженная толпа на берегу, жадно ожидающая поимки дерзко-го беглеца, едва не избежавшего справедливого возмездия, в один голос вскрикнула, увидев белую вспышку на горизонте, напоминающую разряд молнии над морем. Че-рез несколько секунд, когда берега достиг грохот взрыва, этот крик перешел в сте-нания женщин, чьи мужья и сыновья были в этот момент к море. Плач достиг куль-минации, когда по радио передали сообщение израильских пилотов - ни одного жи-вого. А потом передали мнение миролюба, что это была такая же торпедная атака поселенцев, что и у острова Мрым. Это немедленно породило слух, что сейчас будет торпедный удар неслыханной мощности по берегу. Началась паника, давка, пробки на дорогах. Захваченное недавно поселение Амирама опустело первым. Потом бросился в бега весь город Газа. Собственный опыт ничто против искусной пропа-ганды. Ни один из бежавших и мысли не допускал, что евреи способны скорее на самооборону, чем на возмездие, что без похищения Амирама и угрозе его жизни прекрасный морской охотник не вызвал бы у нас никаких отрицательных эмоций, а азартные преследователи нашего старикана вообще сами себя утопили своими же убеждениями, следуя логике нашего, умнющего и честнющего миролюбища евре-йской совести прогрессивного человечества, на нашу голову!
***
Поскольку в результате всех этих безобразий столь же суровый, сколь и справедлив-ый приговор палестинского народного суда, к искреннему огорчению друзей этого народа во всем мире, явно откладывался, подсудимый громко храпел в своем кресле, вздрагивая во сне. Таня тоже стала отчаянно зевать. Я сменил ее у пульта управления полетом.
"Если эта история когда-нибудь станет достоянием гласности, улыбнулась она, - я войду в книгу рекордов. Ни одна женщина не положила столько террористов."
"Но только дело в том, что в Портсмут, - пропел я, - мы не вернемся никогда. Спи. нам еще пилить и пилить..."
А я, поставив лодочку на автопилот, привычно окунулся в мир моих любимых благо-родных корсаров и их гостей.
В роскошной капитанской каюте ветер колебал занавески больших кормовых окон. Разрезая ровные волны, фрегат на всех парусах шел к Подветренным островам. Здесь тоже не было шума винтов, а кильватерная струя за его кормой голубела, сливаясь вдали с густой синевой океана. Умная советская торпеда ни в жизнь не унюхала бы "Арабеллу"!
Негр-слуга в белой куртке подал обедающим очередную бутылку золотистого канар-ского вина, в дополнение к рому, сахару и лимонам. "Я полагаю, сильно волнуясь, сказала Арабелла, - что миледи Бергер и мистер Зиновий Мрым поступили пра-вильно, утопив вражеский корабль. Шло морское сражение, в котором побеждает более решительный и искусный. Я не могу понять, почему им следовало уйти с поля боя." "Потому, - лорд Джулиан Уэйд нервно теребил локоны своего парика, - что миледи достоверно знала о своем абсолютном преимуществе перед врагом. Она знала, что ее корабль неуязвим для врага и что ей можно не опасаться ответного уда-ра. Это то же самое, что расстрелять испанский галион из всех пушек "Арабеллы", хорошо видя, что он безоружный. По-моему, они совершили подлый поступок, достойный пиратов самого низкого пошиба, а не друзей капитана Блада!" "Весьма сожалею, милорд, - слегка поклонился в его сторону капитан, - но я склонен согласиться с бывшей мисс Бишоп, которая оказала мне честь стать миссис Блад. У арабского капитана были недвусмысленные намерения беспощадно потопить еврей-ский корабль, которым командовала миледи. И он сделал все возможное, чтобы осу-ществить свой план. Его люди по нерасторопности, а не из милосердия не рас-стреляли лодочку, когда миледи поднимала на борт Амирама. Они беспощадно открыли ураганный огонь изо всей располагаемой артиллерии, достоверно зная, что ей в этот момент ответить нечем. Да, этот огонь не причинил вреда ее кораблю она успела увести его под воду. Но это скорее свидетельство ее искусства, чем благородства ее врага. В морском бою каждый действует как умеет. А потом... На войне каждый воюет располагаемым оружием для уничтожения противника. Если тот, навязывая смертельное сражение, понятия не имеет о боевых возможностях того, на кого он напал, это вовсе не основание щадить его во время боя." "Палестинский командир проявил невежество? - пожал плечами шкипер Питт. - Я не согласен. Ни один израильский, британский, испанский или любой иной корабль в той же ситуации не справился бы с кораблем миледи. Только, насколько я понимаю, она сама никогда не применила бы свое грозное оружие против любого из этих кораблей потому, что только арабов, и не без более чем веских на то оснований, считала своими врагами." "Именно поэтому, - кивнул Блад, - я и считаю, что в этой ситуации бой велся на равных. Ваша светлость забывает о немаловажном обсто-ятельстве. Миледи была на месте сражения с целью спасения человеческой жизни, а ее враг преследовал противоположные цели!" "А арабы с катеров?" "Они понесли такое же заслуженное наказание, как головорезы дона Диего де Эспиноза-и-Вальдеса после успешной резни на острове Барбадос!" "Прежде всего за то, что они арабы? - лорд Джулиан воздел над столом руки в кружевных манжетах. - Как любой испанский корабль на вашем пути?" "И поэтому тоже, коль скоро идет война. Но в данном случае миледи, к тому же, достоверно знала, что те, кто послал капитана Мухаммада в бой, приговорили к смерти ограбленного ими же и заведомо невино-вного старого фермера!.. А вся флотилия катеров просто устроила азартную охоту за ним. Я бы на месте миледи поступил точно так же."
5.
"Ты маньяк! - кричал на обескураженное миролюбище в студии "Пополитики" ара-бский депутат единственного в своем роде парламента. - Раньше, когда ты обвинял в зверском преступлении вашей военщины против мирных палестинцев у острова Мрым какую-то Бергер, я думал, что следует перечитать Фрейда влюбился наш друг в русскую блондинку. Можно понять, у нас полно русских жен в арабских се-мьях. Когда ты сказал что эта чуть ли не старуха подплыла с миной к нашему сей-неру и уничтожила семьдесят наших братьев, я решил, что твоя болезнь уже необра-тима. Но когда ты обвиняешь ее же в теракте у берегов Газы, я понял, что ошибся. Перечитать надо не Фрейда, а Бен-Гуриона и прочих ваших хитрецов! Ты намеренно уводишь мировую общественность от истинных виновников очередной и еще более ужасной трагедии! Твоя блондинка приплыла сюда из Греции с торпедой в зубах и утопила самый совершенный корабль, не будучи замеченной, так? Так, я спраши-ваю? Вы - нация наглых мистификаторов. Но и мы не дикари африканских джунг-лей, которых можно купить за бусы..." "Я не говорю, что она приплыла сюда с ак-валангом. Я утверждаю, что у нее есть подводная лодка, которая утопила сначала сейнер, а потом и этот корабль. Надо..." "Откуда у частного лица подводная лодка? болезненно поморщился от вопиющего невежества собеседника израильский мор-ской офицер. - Любая лодка стоит минимум десятки миллионов долларов и управ-ляется экипажем высококвалифицированных специалистов? Кроме того, ни мы, ни египетские патрульные корабли, ни сам коммадор Мухаммад Дарвиш не сигнали-зировали никуда об обнаружении шума винтов какой-то подводной лодки в этих водах. Современные гидроакустические средства могут..." "Потому я и утверждаю, - кипел арабский депутат, - что это сделал ты на своей подводной лодке, а не какая-то старуха. А ты с ним сговорился за нашей спиной! Все вы только на словах за мир с нами, а на деле способны на самые чудовищные преступления." "Это просто реванш поселенцев, - робко перебил арабского властителя израильского эфира миролюб но-мер два. - Сначала уничтожить лучший корабль наших партнеров по мирному процессу, - начал он на глазах распаляться, - а потом распространить слух, что следу-ющий торпедный удар будет по прибрежному поселению, возвращенному законному владельцу. В результате началось массовое бегство мирных жителей не только из поселения, но и из Газы. Вы этого добивались? - накинулся он на одетого в рели-гиозную униформу правого депутата того же парламента непонятно какого народа. - Для этого твои зарубежные фанатики собрали деньги на подводную лодку и наняли для нее экипаж?" "Ты еще глупее твоего босса, который безобидное правило "шер-ше ля фам" распространяет на стратегические отношения двух воюющих сторон. Да, мы считаем, что трансфер евреев из прибрежных поселений сектора Газы был прес-туплением, но..." "Преступлением!? - завизжал араб. - Мы взрывали ваших посе-ленцев, как вы наши корабли? Никакие американские евреи никогда не дадут посе-ленцам миллионы на подводную лодку. Шекеля не дадут! Как будто ты этого не знаешь... Преступник сидит тут, - он ткнул пальцем чуть не в лоб военного. - Сна-чала он посылает лодку в Грецию, чтобы отвести от сбежавших туда поселенцев мифическую угрозу их благополучию от болгарского сейнера с палестинским эки-пажем. А потом приказывает ей же уничтожить одним взрывом весь наш флот, соз-данный согласно международным соглашениям, подписанным насквозь фальшивым Израилем. Раис прав - ни одному вашему слову, ни одной вашей подписи верить нельзя!!" "Ваш флот? - захихикал нейтральный депутат. - Уточни, пожалуйста, какой флот для тебя-израильтянина ваш? Ладно, это уже общее место, кого именно ты представляешь в Кнессете. Я хочу поддержать мысль, что тут не обошлось без той колонии, что названа островом Мрым. Смотрите, сначала взрыв сейнера именно там. А старейшина и все послушное ему население колонии ничего не видели и не слышали, так? Потом тот же Амирам Эйдель посещает Израиль, где его, судя по всему, похитили боевики, хотя ни один палестинский источник этого не подтвер-ждает, верно? Но зачем-то ночью в море выходят все военные катера Автономии. С какой целью? Почему не предположить, что в поисках бежавшего из плена Амирама Эйделя? Заметьте, снова угроза не Израилю, а этой же колонии, более того, ее старейшине. И снова удар сокрушительной силы. Мы никогда не наносим таких ударов. Я не знаю, кто, мужчина или женщина, пустил эту торпеду, но что это акция колонии, а не ЦАХАЛа, у меня не вызывает сомнений." "Значит, вы намеренно осно-вали эту колонию и вооружили ее подводными лодками, чтобы умывать руки после каждого нападения на нас?" "Остров Мрым, - вступил в разговор представитель Интерпола, - имеет всего три километра в длину и два в ширину. Там негде прятать подводные лодки. Остров куплен за более чем умеренную цену частным лицом - чемпионом мира по судомоделизму Зиновием Мрымом. Его состояние отнюдь не по-зволяет колонии содержать подводный флот. После первого инцидента мы тщатель-но обыскали остров с берега и с моря. Там абсолютно негде спрятать субмарину." "Я ручаюсь, - перебил его военный, что это была не субмарина! Через пять минут пос-ле взрыва мы прочесали вертолетами с гидроакустическими буями огромную терри-торию. Не бывает лодок без шума гребных винтов." "Коммандос с миной?" - предположил нейтральный депутат. "В радиусе пяти миль от эпицентра взрыва не было обнаружено ни одного судна, способного выпустить аквалангиста и принять его на борт." "Она фанатичка! - прорычало миролюбище. - Могла привязать взрыв-чатку к своему телу и взорваться вместе с кораблем!.." "...идущим со скоростью два-дцать семь узлов? На это не способен ни один фанатик, - парировал военный, а араб-ский депутат хлопнул себя по лбу: "Маньяк! Если кто фанатик, так это ты!" "Подож-дите, - не сдавался левый интеллектуал. - Я изучил досье Бергер. В Советском Союзе она была одним из виднейших специалистов в области проектирвования именно подводных лодок в таком-то институте." "Мы тоже изучали ее досье, - сказал пред-ставитель контрразведки. - Ее выгнали из этого института за сионизм почти трид-цать лет назад. Вы встречали среди наших олим специалиста, способного восста-новить свои знания уже через пять лет никайона (уборки) в Израиле? А Бергер и дня не проработала здесь инженером. Обычная оля. Никайон все десять лет на родине. Эту версию мы даже не отрабатывали." "А что она недавно делала в Севастополе? - уже хрипел миролюб. - Изучала развалины Херсонеса? Ей мало Родоса?" "Она при-езжала с мужем и посетила его родной дом, где теперь живут татары. Там тоже мусу-льмане постепенно восстанавливают статус-кво..." "А чем занимается родственник ее мужа в Севастополе?" "А! Ремонтная база ржавого украинского флота. Этот след могут взять только дилетанты из ваших активистов, господин депутат..." "Вот види-те, - торжествовал араб. - Все пути возвращают нас к моей мысли. А все ваши бред-ни - обычное еврейское коварство..." "Из всех услышанных здесь бредней, - заметил правый депутат, - меня заинтересовал только один факт. Бергер, которой вы припи-сываете чудовищные преступления, будучи чисто русской, прошедшей гиюр только в Израиле, пострадала за сионизм в самый тяжелый для нас период его истории. И именно ее, узника Сиона, вы не только не использовали как уникального специа-листа в нашей промышленности или науке, не только выкурили из еврейской страны, но и неустанно преследуете за рубежом. Я вижу тут только проявление твоей злопа-мятности после ее победы в вашей дискуссии на похоронах убитой молодой посе-ленки и..."
6.
Яхта покачивалась на волне прямо напротив потайного грота, о котором теперь зна-ли уже не четверо, а пятеро колонистов. Мы с Таней вынырнули и поднялись на па-лубу по кормовому трапу, снимая акваланги. "Ну что? мобильник из грота был по-чти не слышен. - Видно что-нибудь?" "Отлично, белочка, - сказал я. - Когда шторка задернута - абсолютная иллюзия сплошных камней." "Мы подплыли вплотную к за-навесу, - добавила Таня, - и не обнаружили входа в грот, пока не ощупали пластик. Но не может же Интерпол ощупать под водой каждый камень побережья острова." "Да, - заметил Феликс. Но и мы не можем больше пользоваться лодочкой. А я уже так привык к прогулкам на ней..."
"Танья, - сказал Амирам из ходовой рубки. - На горизонте патрульный катер. Идет к нам." "Спокойно, - вгляделась туда же Таня. - Белка, ты проследи, чтобы шторка бы-ла закрыта. А мы идем ему наперерез, чтобы он не понял, где именно мы стояли. Стоп, Амирам. Вот тут бросаем якорь, надеваем акваланги и занимаемся чем-то по-дозрительным. Смотри-ка, всполошились. Поймали проклятых сионистов с поличн-ым. Прячем акваланги... Да нет, так они их не найдут, пусть торчит ласта..."
"Береговая охрана Греческой Республики, - прорычал офицер, тревожно вглядывясь во всемирно известную теперь, но так и не пойманную экстремистку. - С нами Ин-терпол. Прошу не двигаться с места и объяснить, чем вы тут занимались и почему поспешно прекратили свои погружения, увидев нас. Куда вы спрятали снаряжение?"
"Так вы же нас совсем заманали, - улыбалась им Таня. - Мы уже любого боимся. Чем занимались? А чем вы занимаетесь на своей яхте в свободное время? Подводной охотой."
На палубе катера шестеро крепких парней споро надевали акваланги, один за другим падая спиной за борт и направляясь к береговым скалам в поисках грота, о котором трещал уже весь проарабский мир. Впрочем, другого на нашей планете, как известно, не наблюдается...
Матрос обнаружил наши акваланги и водил по ним каким-то хитрым прибором. Мы хмуро следили за его манипуляциями. Амирам покинул рубку и стоял рядом.
На бесконечных допросах в полиции он отрицал факт своего похищения. По его вер-сии, бывший поселенец хотел просто поклониться родному дому, но, не зная нынеш-них границ, заблудился и попал на территорию, контролируемую Арафатом. Опаса-ясь, что его захватят и обвинят в том, что случилось у острова Мрым, он украл лодку и на веслах вышел в море, надеясь достичь израильского берега. Но тут произошел страшный взрыв, он потерял сознание, а когда очнулся, то его лодку отнесло тече-нием черт знает куда, а сам он оказался на судне среди каких-то подозрительных личностей, которых он счел контрабандистами. Амирам будто бы пообещал им хо-рошее вознаграждение, и они доставили его к нашему острову, где я расплатился с какими-то арабами, пожелавшими остаться неизвестными. Никаких подводных ло-док Амирам, естественно, не видел. Да и как он мог их обнаружить, если их не нашли даже израильские вертолеты?..
Доказать что-то другое пока не удавалось. Тем более, что ни одной версии, кроме со-вершенно фантастического предположения одного из депутатов Кнессета о колони-стке Бергер на собственной подводной лодке, не было. Тем не менее, Интерпол без конца устраивал на острове облавы, внезапно появляясь то на вертолете, то, как сей-час, на катере. Таня, в свою очередь, без конца его разыгрывала. Она разыскала еще один грот, ничуть, кстати, ничуть не хуже нашего, бездарно замаскировала вход в него и попросила нас наследить вокруг, чтобы все можно было обнаружить при обследовании каждого камня острова, как хвастался Интерпол. Его агенты почти сразу нашли этот грот, выплыли из него наружу, влезли обратно и честно доложили, что никаких следов лодки там нет.
Что же касается настоящего грота, то на скале над ним мы поставили маяк, который, как известно надо обслуживать. Так что следов тут было еще больше, чем около гро-та фальшивого. Тем более, что под маяком мы устроили кафе с автостоянкой. Так что туда многоопытные эксперты и не приближались. А мы радовались, что умнее всех на свете и всячески придуривались, кто во что горазд.
Вот и теперь мы так лихорадочно вылезали из воды, снимали и прятали акваланги, что не было сомнений - грот с лодкой где-то здесь. Несчастные аквалангисты на пределе воздуха выплыли обратно через два часа наших бесед с полицией и Интер-полом, чтобы ответственно заявить - опять ничего. То ли у этих евреев никакой лод-ки нет, то ли они слишком хитрые для мирового сообщества, одержимого неустан-ной борьбой с самым опасным явлением в истории человечества - еврейским посе-ленчеством в до сих пор так и не освобожденной от жидов Палестине...
Глава третья - и последняя. Вне пополитики
1.
Почти полгода после этого нас никто больше не беспокоил. Мы решили, что победи-ли, и враг бежит, бежит, бежит... И что пора поплавать на лодочке, коль скоро ее у нас нет, как и было авторитетно доложено всему прогрессивному человечеству. Мы вчетвером впервые вышли в голубой мир наших территориальных вод, когда трево-жно замигали подводные маяки. Пришлось вернуться. Амирам сказал, что к нам идет в надводном положении минисубмарина, которую он заметил слишком поздно. Я поспешно задернул шторки, мы поднялись на скалу и уселись в нашем кафе с пивом из общедоступного холодильника. На острове Мрым вообще было то, что наш Ни-кита Сергеевич назвал бы коммунизмом, а Амирам - киббуцем без придури.
К нашему изумлению и ужасу стучавшая своим дизелем на весь белый свет чужая лодка остановилась прямо напротив нашего грота и погрузилась. Мы тщетно вгляды-вались в волны, перегнувшись через перила. Она вообще больше на поверхности не появилась. Не было и никаких следов пребывания построронних в нашем гроте, хотя шторка была отодвинута, а значит наш секрет раскрыт - водолазы с чужой лодки всплывали в гроте, видели нашу, но обследовать ее не решились, резонно опасаясь, то тут все заминировано. У них вообще была, по всей видимости, ограниченная задача - найти грот и убедиться, что в нем что-то есть. Вот они и убедились...
Часа через четыре, уже к вечеру, на горизонте показались знакомые нам по прежним визитам патрульные корабли, все сразу. Их обогнали два вертолета, которые зависли над островом. Из них, как в кинобоевиках, посыпались на канатах черные комман-дос. Мы пятеро наблюдали это эффектное зрелище с высоты нашего кафе. А на запя-стьях я уже ощущал неуютную сталь наручников...
"Как ни болела старушка, а представилась, прости Господи, - невесело пошутила Та-ня. - Суждено мне все-таки побывать в Гааге..."
"До них, наконец, дошло, - сказала Изабелла, - что мы ведь где-то стояли прежде, чем спешно перешли в другое место и стали там их мистифицировать."
"Дошло не без нашего миролюбища," - сказал я. "Безусловно, - кивнул Феликс. - Я всегда говорил, что это самый умный из наших противников." "И из врагов своего народа, - закончил наш анализ Амирам. - Жаль, что Таня только пошутила с ним..."