Помоги проекту - поделись книгой:
– Дорогая, вам нужно сделать небольшой укол, – пробормотал он, стараясь, чтобы его голос звучал ласково. – Обещаю, милая, больно не будет…
Мистер Твизуэл не стал дожидаться, пока Дорис Кроули сделает свое привычное дело – вколет пациентке дозу успокоительного. Он выбрался из ямы, отряхнул элегантные брюки и оглянулся с тревожным чувством, не оставлявшим его с того самого момента, как он сел в машину. Ему показалось, что неподалеку от покосившейся ограды стоит какой-то человек в монашеской рясе.
– Эй, кто вы?! – встревоженно спросил мистер Твизуэл, чувствуя, как непривычный холодок скользит по его грузному телу.
Но кем бы ни был этот странный человек, он не откликнулся на вопрос мистера Твизуэла. Через несколько секунд загадочный незнакомец исчез, словно растворился в кладбищенской ограде.
Мистер Твизуэл тряхнул лысой головой и тихо пробормотал, пытаясь раздавить внезапный страх, как назойливую букашку:
– Пора на покой.
Чего-чего, а покоя с тех самых пор мистер Твизуэл лишился окончательно и бесповоротно. Вначале он думал, что его неадекватное состояние объясняется потрясением из-за безумия жены, в которое она впала после того, как узнала, что Фокси Финча больше нет в живых.
Мистер Твизуэл зачастил к психоаналитику, надеясь, что Дорис Кроули объяснит ему, что с ним происходит, и поможет излечить эту странную болезнь. Но, наблюдая за Ричардом Твизуэлом, Дорис только разводил руками: в его практике ничего подобного не бывало. И вообще, то, что происходило с его клиентом, больше смахивало не на душевную болезнь, а на вмешательство высших сил, в которые сам Дорис Кроули никогда не верил…
Мистер Твизуэл сильно сдал в последнее время. Он даже похудел, чему раньше не способствовала ни одна диета. Нижние веки болтались под его маленькими глазами, как два пустых мешка, а взгляд напоминал зверя, запертого в клетке. Мистеру Твизуэлу действительно пришлось уйти на покой, поскольку работать в его состоянии было попросту невозможно.
А происходило с ним вот что.
С той самой ужасной ночи, когда мистер Твизуэл расправился с любовником жены, а саму ее выкопал из могилы, ему стали видеться странные вещи. Все его страхи, упакованные в короба и лежавшие на антресолях подсознания, одним махом раскрылись и вывалились наружу.
Ни дня не проходило без того, чтобы мистер Твизуэл не столкнулся с каким-нибудь своим страхом. Он просыпался в холодном поту и обнаруживал свою постель кишащей муравьями, которых он с детства боялся, как огня. Он переходил дорогу, и мимо него проносился желтый автомобиль с пестрым клоуном на задней дверце – одним из самых жутких воспоминаний его детства. Он открывал кран, и из него текла жидкость, по цвету и привкусу напоминавшая кровь. Он ел десерт, и на дне бокала обнаруживал мертвых насекомых…
Мистер Твизуэл уже не снимал телефонную трубку, потому что в ней раздавалось гнетущее молчание. Шторы в его доме были задернуты даже днем, потому что о его окна постоянно бились своими крылами жирные черные вороны, бог знает откуда взявшиеся в этих краях. Он перестал выходить на улицу, потому что и там его постоянно подстерегали те страхи, от которых, как ему казалось, он давно избавился с помощью мистера Кроули…
В один прекрасный день мистер Твизуэл понял, что жить, а точнее, существовать в вечном страхе он больше не может. Он понял, что единственный выход из создавшегося положения – замолить свои грехи, которых у него было немало.
Мистер Твизуэл отправился к духовнику, которого порекомендовали ему знакомые, но и тут получил от ворот поворот: одна из статуй, стоявших на входе в монастырь, куда он отправился, жутко на него оскалилась, отчего мистер Твизуэл, естественно, впал в панику.
Так и не дойдя до духовника, он направился в больницу к жене, где, стоя на коленях, пытался вымолить у нее прощение за содеянное. Но Лиза Твизуэл не смогла бы простить его, даже если бы захотела, ибо в этой безумной женщине, которая предстала перед Ричардом Твизуэлом, не было ничего от прежней Лизы. Она только смеялась и хлопала в ладоши, не признав в этом тощем старом господине своего мужа.
Полный отчаяния, мистер Твизуэл вернулся домой. Служанка, заменившая ему сбежавшую Юй-Синь, как обычно, приготовила на горячее большую тарелку супа. Но когда мистер Твизуэл приподнял мельхиоровую крышку, он увидел то, что окончательно подкосило его и без того слабое здоровье. С белоснежного дна фарфорового блюдца на него смотрели серые, как сталь, глаза Фокси Финча, исполненные гнева и ненависти…
Мистер Твизуэл уронил крышку и почувствовал, как его сердце сжимает ледяная рука. Последним, что увидели его сузившиеся от боли глаза, было мертвенно-бледное лицо человека в монашеской рясе, того самого, что мистер Твизуэл встретил на кладбище неподалеку от Нечистого монастыря…
Говорят, что месть – блюдо, которое подают холодным. Но в случае с мистером Твизуэлом провидение сыграло злую шутку – ему пришлось отведать это блюдо горячим, как дымящаяся тарелка нетронутого супа…
Вега Дэвис выпустила губами несколько колечек сизого дыма и с торжествующей улыбкой оглядела окружающих. Она осталась довольна произведенным эффектом. Анна испуганно молчала, хлопая расширившимися синими глазами, Майк восторженно смотрел на нее, словно открыл в ней талант, о котором прежде не знал. В блекло-зеленых глазах Алана промелькнуло раздражение или страх – этого Вега не смогла разобрать. Впрочем, ей было наплевать, что думает по этому поводу ее бестолковый муженек.
– По-моему, ты великолепна, – прервал Майк затянувшееся молчание. – После твоей истории я начал опасаться за свою репутацию. Как тебе, Анна? – покосился он на жену, которая все еще молчала, глядя на подругу расширившимися глазами.
– Мне? – Она повернулась к Майку. – Ужасно… Я не думала… не думала, что вы будете рассказывать такое… Мне казалось, мы собрались повеселиться…
Майк расхохотался и насильно притянул жену к себе. В ее синих глазах отчетливо виднелись отпечатки недавнего страха.
– Ты слишком впечатлительна, дорогая… Тебе нужно избавиться от этого качества. Оно тебя портит… Чем больше боишься, тем страшнее становится, – многозначительно заключил Майк.
Эти доводы не показались Анне убедительными. Послушать Майка, так все просто, как бумага в клеточку…
– Ты намекаешь на то, что эта игра – избавление? – невесело усмехнулась она. – По-моему, все наоборот.
– Не дури, Анна. Всем весело, кроме тебя.
– Ну… раз всем весело… – Анна виновато улыбнулась. Может быть, Майк прав? И ей не нужно делать трагедии из того, что ее друзья развлекаются, пусть и таким странным образом. – Хорошо. Только я придумаю этой истории свой конец.
– Анна, это против правил, – насупился Майк. – Если хочешь придумывать, рассказывай свою…
– Не заставляй меня…
– Анна!
– Так вот… – Анна оттолкнула мужа и продолжила: – Фокси Финч остался жив, и они с Лизой все-таки сбежали. А мистер Твизэул просто сошел с ума, и вся эта история на кладбище ему почудилась. Недаром же с ним потащился этот Дорис Кроули… Он знал, что у наркодельца не все в порядке с головой…
– Анна! – возмутился Майк.
Анна с удивлением прочитала на его лице негодование. С чего бы это? Ведь Майк сам говорил, что это просто игра. Обычный способ скоротать время… Тогда чего он так кипятится?
– Это просто игра, – попыталась она улыбнуться Майку. Но улыбка получилась какой-то неуклюжей. – Ты ведь сам говорил…
– Портишь всю атмосферу, – недовольно пробурчал Майк.
– Это точно, – в тон ему ответила Вега. – Если хочешь – рассказывай сама. Все могут портить чужие истории, а вот придумать что-нибудь самостоятельно – кишка тонка. – Вега выпустила тонкую струйку дыма и смолкла, поймав недовольный взгляд Майка.
– Мы как малые дети, – подытожил он короткую перепалку. – Давайте успокоимся. Если Анна для своего успокоения хочет сочинять хорошие финалы – ради бога.
– Но… – Вега поморщилась и стряхнула пепел в тарелку, нервно звякнув браслетом.
– Вега, – примирительно улыбнулся Майк, – не лезь в бутылку… И не пей так много – ты становишься агрессивной.
Вега скорчила рожицу и показала Майку язык.
– Ты источаешь комплименты, как майская роза аромат, – усмехнулась она, барабаня по кружке острыми розовыми ноготками. – Впрочем, к этому я уже привыкла. Как скажете, сэр. Если леди Анна вознамерилась выступить в роли цензора – так тому и быть.
– Не иронизируй, – перебила ее Анна. – Просто хотя бы раз в жизни прими меня такой, какая я есть.
– А ты уверена… – начала было Вега, но договорить не успела.
Из глубины дома вновь послышался глухой стон.
– Да что же это, господи! – Анна хлопнула кружкой так, что остальные, стоящие на столе кружки, подпрыгнули. – Неужели никого, кроме меня, не волнует то, что здесь происходит?!
– Тш-тш… – Майк приложил палец к губам и осторожно, словно опасаясь сопротивления, погладил Анну по плечу. – Не переживай так, малыш… Конечно же волнует… Думаю, нам нужно осмотреть дом. Может быть, здесь заперта собака?
Вега чуть не поперхнулась вином. Она отставила в сторону кружку с обагренными алым краями, откашлялась и нервно расхохоталась.
– Собака! Ну конечно! Придумай что-нибудь более остроумное… По-твоему, трансильванские крестьяне запирают собак в доме? Не смеши мои уши, Майк Брануэлл!
– Тш… – зашипел на нее Майк. – Давайте послушаем… Мне кажется, что все-таки это ветер…
– Но гроза стихла, Майк. – Алан сделал робкую попытку вмешательства, но Майк посмотрел на него так выразительно, что он тут же смолк.
Однако на Анну увещевания Майка не подействовали. Если раньше она еще способна была сдержаться, то сейчас внутри нее сидело какое-то шумное, лохматое и растревоженное существо, которое никак не хотело угомониться.
– Ну хватит! – Она решительно поднялась из-за стола. – Мне все это надоело. Давайте осмотрим этот чертов дом, раз уж мы сюда попали!
– И сад, – добавил Алан, ободренный смелостью Анны. – Может быть, это
– Это
Анна напугана. Анна впечатлительна. Анна наивна. Господи, как же она устала от того, что к ней относятся, как к ребенку, которого нельзя выпускать на улицу без сопровождения взрослых! Похоже, они считают, что она не имеет права на собственное мнение, и любое ее высказывание, любое проявление характера воспринимается ими как «чрезмерная впечатлительность»… Если бы только она не была такой слюнтяйкой и размазней! Тогда она могла бы заставить их серьезно относиться к ее мнению! Тогда бы она…
– Анна, что ты? – прервал ее гневные размышления Майк. – У тебя такое лицо…
– Какое, черт возьми?! – вспыхнула она, не в силах больше сдерживаться. – Какое у меня лицо?!
– Как будто ты стоишь у пульта ядерных установок и вот-вот нажмешь кнопку «старт», – попытался отшутиться Майк. – Ты права, мы сейчас же осмотрим дом. И сад, как посоветовал Алан. Только…
– Что – только?
По лицу Анны Майк без всяких слов понял, что ему лучше промолчать.
– Так, ерунда… Пойдемте осматривать дом.
Вега нехотя отставила кружку, но потом, передумав, подняла ее и вылезла из-за стола. Она порядком выпила – ее пошатывало.
Анна заметила, что Майк неодобрительно косится в сторону подруги. Поначалу она даже обрадовалась тому, что Вега вызвала у Майка негативные эмоции, но потом сникла. Если бы Вега была ему безразлична, он бы вообще не обратил на нее внимания. А так – волнуется, переживает, что красивая загадочная Вега так много пьет…
Анну снова охватило раздражение и смутное желание походить на Вегу. Странно, подруга даже в самых худших своих проявлениях привлекала внимание мужчин. А она, хорошая, добрая, порядочная Анна – нет. Отчего такая несправедливость? Анна криво усмехнулась. Алан послушно терпит издевательства Веги. А Майк? Стал бы Майк терпеть такое со стороны Анны? Едва ли. Ведь она даже боится открыться ему, что больна… Вега бы не боялась. Подруга смогла бы даже болезнь обернуть в свою пользу. Мол, вот я какая – странная, загадочная, сложная… Анна горько вздохнула.
На осмотр дома ушло не меньше получаса. Анна, Алан, Майк и Вега обшарили каждую комнату, каждый уголок, но так ничего и не нашли. Кроме травы, которой были увешаны все потолки, да старого, никому не нужного хлама, которым были заставлены углы практически всех пяти комнат дома.
Правда, одна комната привлекла внимание Анны. В ней царила какая-то особенная атмосфера – атмосфера загадочности. В этой комнате словно смешались древность и современность, старость и молодость. Было даже непонятно, кто жил в этой комнате – мужчина или женщина?
На огромном, в человеческий рост зеркале висела сотканная из тонюсеньких нитей паутина, под которой красовался слой пыли, мешавший увидеть само зеркало. На подзеркальной тумбочке лежали запыленные украшения, пересыпанные флакончиками со старыми духами и кремами.
Рядом с тумбочкой стоял маленький пуфик, цвет которого Анна, несмотря на серый слой пыли, все же смогла разглядеть. Этот цвет… Господи, ведь совсем недавно она слышала название этого цвета. История Веги… Ну да, точно, история Веги… Стул в «зеленом» кабинете мистера Твизуэла… Стул, обитый ворсистой тканью цвета фейхоа… А ведь красиво получилось, усмехнулась про себя Анна, – цвета фейхоа…
В другой части просторной комнаты царила совсем иная картина. Окна были плотно задернуты, на них красовались новехонькие и чистые – без следа паутины и пыли – шторы какого-то безумного оранжевого цвета, который совершенно не сочетался с другой половиной комнаты и бил по глазам, как неожиданный свет фонаря. Неподалеку от окна стояла тумбочка, на которой были аккуратно сложены чистые мужские брюки и голубая рубашка в нелепый белый горох.
Странно… Анне показалось, что старушка с огромными глазами живет одна. Но, похоже, она ошиблась… Может быть, у нее есть родственник? Тогда где же он? Не на его ли поиски отправилась в грозу странная хозяйка этого дома? Неподалеку от тумбочки стоял громоздкий шкаф, с которого также была тщательно стерта пыль. Что бы это значило? Старушка не производила впечатления грязнули – все другие комнаты были чистенькими и отмытыми. И только одна – да и то не комната, а ее половина – была покрыта пылью… Воистину странный дом…
Анна вышла из комнаты и тут же столкнулась с Вегой и Майком. Они заговорщически перешептывались, но, когда увидели Анну, сразу же смолкли.
– О чем это вы? – поинтересовалась Анна и тут же поняла, что оба сконфузились. – Что-то не так? – уже с беспокойством спросила она.
– Все в порядке, – нашелся Майк. – Просто здесь как-то странно…
– Да уж, – кивнула Анна. – Нечего было смеяться, когда я говорила о загадках Трансильвании. Они все-таки есть…
– Угу, конечно же, – усмехнулась Вега. – Давайте уверуем в досужие бредни местных крестьян. Вооружимся осиновыми кольями, натремся чесноком…
– Твои методы устарели, Вега, – хмыкнул Майк. – А дом, похоже, пустой… И, кстати, звуков больше не доносится… Что в этой комнате? – кивнул он на дверь, из которой только что вышла Анна.
– Ничего. Запыленное зеркало и какое-то барахло.
Анна хотела добавить про странную атмосферу, но потом передумала. Майк и Вега снова пройдутся по ее впечатлительности. Лучше уж смолчать, чтобы снова не нарваться на их идиотские шутки…
Потрескивая хлипкими ступенями, с чердака спустился Алан. Он словно стеснялся своих грузных ног – старался идти тихо и осторожно.
– Ничего, – отдышавшись, ответил он на немой вопрос остальных. – Много старого хлама, да и только. Может, осмотрим сад? – покосился он на Анну, словно именно она принимала решения в данном социуме.
Анне польстил этот взгляд. Кто-кто, а Алан прислушивается к ее мнению. Эта мимолетная поддержка немного взбодрила ее, и она решительно кивнула.
– Да, я думаю, нам стоит пройтись по саду.
– Сомневаюсь, что мы добьемся лучшего результата, – презрительно усмехнулся Майк. Любое решение, принятое не им самим, считалось неверным. – Анна только ноги промочит…
– Между прочим, не только Анна, – ревниво заметила Вега. – Обо мне здесь никто не думает…
– Тебе повезло, – резко ответила Анна, разворачиваясь к выходу из коридора. За ее спиной повисло задумчивое молчание.
В саду было мрачно и влажно, ничем не лучше, чем в доме. Анна успела пожалеть, что поддержала идею Алана. Впрочем, кто бы еще ее поддержал?
Влажная трава скользко шуршала под ногами, как будто по ней ползла змея. Яблоневые ветки то и дело орошали ее голову мелким дождем. Силуэты деревьев в темноте представлялись Анне фантастическими существами из модных фэнтези. Майк опять куда-то запропастился, совершенно забыв о том, что Анна может «промочить ноги». Наверное, опять с Вегой, раздраженно подумала она.
Миновав мятый железный бак, переполненный дождевой водой, Анна выбралась к небольшому деревянному строению, состоявшему из подгнивших досок. Похоже на «удобства во дворе», подумала Анна и осторожно, стараясь не шуршать травой, подошла к этому нехитрому сооружению.
И какого черта Майк опять поплелся за Вегой?! Теперь ей одной придется открывать эту дверь… Бог знает, что там внутри… Не то от холода, не то от тревожных мыслей по телу Анны пробежал промозглый холодок. И все-таки не зря Майк считает ее трусихой…
Злость, вызванная этой мыслью, придала Анне смелости, и женщина решительно потянула скользкую ручку двери.
Так и есть – удобства. И – никого внутри. Анна облегченно вздохнула. Все страхи рассеялись, как дым после пожара. А ведь когда-то она не чувствовала себя такой одинокой, маленькой и напуганной. Семь лет назад, когда с ней был Элджи… Он берег ее, защищал от всех страхов, но делал это совсем не так, как Майк. Он называл ее смелой девочкой и проходил с ней вместе через все, чего она боялась, создавая видимость, будто Анна делает это одна.
И что? Его «смелая девочка» спустя семь лет превратилась в хлипкий оранжерейный цветочек, нет, в одомашненную фиалку. И еще заставила думать, что она счастлива за спиной у творческого человека, который настолько силен и могуч, что может вынести на своих плечах весь груз разнообразных проблем… кроме бытовых. А зачем? Для этого найдется прислуга…
Анна облокотилась на влажный шершавый косяк двери и горестно улыбнулась темноте, съежившейся вокруг нее. Воспоминания о тех временах хлынули, как совсем еще недавно пронесшаяся над Трансильванией гроза…
Элджи был ее первой любовью… Правда, он всегда твердил, что любовь бывает только одна. Одна, и никак иначе. Все остальное Элджи считал страстью или влюбленностью, сильными, но мимолетными чувствами.
– Я смогу любить только один раз в жизни, – как-то сказал он Анне. – Все другое будет лишь жалким подобием любви, обыкновенной уступкой. А я не хочу уступок. Я хочу любви… Настоящей, взаимной и на всю жизнь. Ты думаешь, я наивен? Пусть так. Но для меня это – смысл жизни…
Поделиться книгой: