Помоги проекту - поделись книгой:
– Ты начала жизнь в безумии, Нара. Но каждый день ты просыпаешься и собираешь себя, вытаскиваешь себя к благоразумию. А я, напротив, – он поднял протезированную руку в перчатке, – в детстве был так уверен в себе, был набожным и в духе, и в букве. И с каждым днем я все больше разваливаюсь на части, рассыпаюсь.
Нара сжала обе руки Лаурента. Протезированная рука была жесткая, как металл, в ней не чувствовалось пластичности. И все же пальцы Лаурента нежно переплелись с ее пальцами.
Нара Оксам не думала о его холодной боли. Она с одинаковым чувством сжимала живые и мертвые пальцы. Она прикасалась к странным границам, где плоть соединялась с машиной. Она нащупывала потайные защелки, которыми крепились фальшивые конечности. И отключала их. Она видела его протезы так, словно это были настоящие руки и ноги. Она внесла в него свое сознание.
– Рассыпься, – сказала она.
4
ВЫСОКАЯ ГРАВИТАЦИЯ
Болезненный урок для любого командира: послушание никогда не бывает абсолютным.
После полуночи военный совет снова собрали на заседание. Сенатор Оксам не спала, когда прозвучал зов. Всю ночь она смотрела на костры, горевшие в Парке Мучеников. Это полыхающее пламя при всем желании невозможно было не увидеть с балкона, подвешенного чуть ниже ее личных апартаментов и обеспечивавшего круговой обзор столицы. Балкон слегка покачивался, и этого хватало, чтобы чувствовать дуновение ветра, но голова не кружилась и не подташнивало. По ночам Парк Мучеников казался с балкона черным прямоугольником – будто громадный ковер накрывал огни города.
В эту ночь на фоне обычно темного прямоугольника светились десятки огоньков. Посвященные из числа сотрудников Аппарата целый день воздвигали пирамиды поленьев, напиленных из стволов священных деревьев, – и все только собственными руками, используя лишь блоки и рычаги. Ведущие выпусков новостей взахлеб описывали их самоотверженный труд и гадали, что же объявят после того, как костры запылают. По мере того как пирамиды поленьев поднимались все выше, раздувались и предположения, становились все более дикими, но при этом все еще были очень далеки от правды.
Аппаратчики всегда осторожничали. Они не любили одаривать население Империи Воскрешенных, а особенно жителей столицы, неожиданными сюрпризами – дабы не вызвать лишних волнений, которых тут и так всегда хватало. Долгие ритуалы в Парке Мучеников позволяли добиться того, что дурным вестям всегда предшествовала волна возбуждения, некое предупреждение – вроде сполохов отдаленной грозы. Службы новостей, как правило, в своих предсказаниях грешили преувеличениями, и к тому времени, когда озвучивались подлинные факты, они казались до оптимизма банальными.
Но на этот раз новости должны были превзойти все ожидания. Как только весть о смерти Дитя-императрицы стала бы достоянием широкой общественности, могла начаться настоящая военная лихорадка.
Поленьев навалили столько, что церемониальные костры могли гореть до самого утра. Наре Оксам нужны были силы к тому моменту, когда объявят жуткую весть, но все же она вышла на балкон и смотрела на костры в парке. Как ни измучилась она после всего, что случилось за день, уснуть не могла.
Теперь письмо Лауренту Заю казалось ей таким безнадежным поступком, тщетной попыткой поставить барьер на пути неотвратимых сил войны: этих огромных костров внизу, продолжавших стекаться в парк толп народа, солдатской муштры, военных кораблей, державших путь к Дальним Пределам. Все это разворачивалось плавно и гладко, с отработанностью какого-то древнего, неизменного ритуала. Империя Воскрешенных была рабыней ритуалов, всех этих сожжений и пустых молитв… и бессмысленных самоубийств. Она ничего не могла сделать для того, чтобы остановить эту войну, а ее дерзкий пакет законопроектов даже не отсрочил начало. Оксам гадала, даст ли хоть что-нибудь ее участие в работе военного совета.
И что самое ужасное – она чувствовала, что ничем не может помочь Лауренту Заю, не в силах его спасти. Нара Оксам очень хорошо умела убеждать, но только с глазу на глаз, словами и жестами, а уж никак не короткими посланиями на громадном расстоянии. Лаурент находился слишком далеко от нее, чтобы она могла спасти его, – и это расстояние измерялось не только световыми годами, но и барьерами его воспитания.
Балкон едва заметно покачивался. Болезненно-сладкий аромат горящих священных деревьев напоминал Оксам о сельских запахах Вастхолда. Вокруг огня собирались люди, звуки многоголосой молитвы смешивались с шипением сырой древесины, потрескиванием пламени и шелестом ветра в волокнах, из которых была сплетена корзина балкона.
А потом послышался зов. Мелодичный звон призыва на заседание военного совета проник сквозь все звуки, доносившиеся снизу, словно голос сирены маяка сквозь туман и шум волн. Настойчивый и неизбежный, он прервал тоскливые размышления Нары. Ее пальцы сами сложились в комбинацию, предназначенную для вызова личного вертолета.
Но тут она увидела подсвеченный отблесками костров силуэт приближавшегося к балкону императорского аэрокара. Изящный и безмолвный, он подплыл к балкону сбоку и замер. Он раскрылся, как цветок, и протянул к балкону крыло – мостик через пространство. Это крыло было так похоже на руку, протянутую в приглашении к танцу.
Ритуальное приглашение, от которого Нара не могла отказаться.
– С фронта пришли странные новости, – начал заседание Воскрешенный Император.
Советники ждали. Голос его величества звучал очень тихо, и в нем проявлялось больше эмоций, чем Нара Оксам когда-либо ощущала от мертвого человека. До нее доносилась вибрация эмпатического резонанса, смесь смущения, гнева и… и чувства, что его обманули.
Губы Императора шевельнулись, словно он готовился произнести какое-то слово, но затем передумал и в отвращении дал знак мертвой женщине-адмиралу.
– Мы получили послание с борта «Рыси», от представителей его величества, – сообщила адмирал, обозначив столь почтительным определением сотрудников Политического Аппарата.
Она умолкла. Голову поднял другой мертвый воин. Казалось, они договорились поделить между собой тяжесть этого объявления.
– Капитан Лаурент Зай, возвышенный, отказался от «клинка ошибки», – сказал генерал.
Нара не выдержала и ахнула. Рот она прикрыла ладонью с опозданием.
В палате заседаний все заерзали, зароптали. Нара всеми силами постаралась сдержать охватившие ее чувства. Большинству советников и в голову не пришло подумать о Зае. На фоне таких событий, как смерть Императрицы и предстоящая война с риксами, судьба одного человека мало что значила. Между тем истинный смысл этой новости скоро должен был стать очевиден.
– А из него получился бы славный мученик, – сказал Ратц имПар Хендерс и печально покачал головой.
Несмотря на то, что Нара испытала несказанное облегчение, она осознала истинность слов сенатора-лоялиста. Отважный пример героя Зая послужил бы отличной точкой отсчета для начала войны. Отказавшись от бессмертия, Зай воодушевил бы всю Империю. В доктрине, состряпанной аппаратчиками, его самоубийство символизировало бы жертвы, которые потребуются от следующего поколения.
Но он избрал жизнь. Он отверг вторую по значимости древнейшую традицию Воскрешенного Императора. Цитата из старинного катехизиса возникла перед мысленным взором Оксам: «Вечная жизнь – за служение престолу, смерть – за ошибку». Всю жизнь она ненавидела эту формулу, но только теперь поняла, насколько глубоко та засела в ее сознании.
На одно страшное мгновение Оксам почувствовала, как ее ужаснуло решение Зая, поразилась беспредельности его измены.
Затем она овладела собственными мыслями, глубоко вдохнула и ввела себе дозу антиэмпатического препарата, дабы отрешиться от эмоций, заполнивших палату заседаний. Рефлекторный ужас стал всего-навсего следствием воспитания, неизбежного даже на секуляристской планете. Он уходил корнями в детские сказки и молитвы. Будь она проклята, эта традиция.
И все равно Оксам поражалась тому, что Лаурент нашел в себе силы так поступить.
– Это катастрофа, – нервно проговорила Акс Минк. – Что об этом подумает народ?
– А еще родом с Вады, – пробормотал мертвый генерал.
С самой «серой» из планет, где обитали самые закоренелые лоялисты.
– Следует придержать эту новость как можно дольше, – изрек сенатор Хендерс. – Пусть ее объявление прозвучит потом, как будто о нем забыли, – потом, когда война начнется по-настоящему и интерес народа будет направлен на другие события.
Адмирал покачала головой.
– Если риксы больше не предпримут неожиданных атак, то до следующего сражения может пройти несколько месяцев, – сказала она. – Даже несколько лет. Службы новостей заметят, что сообщения о самоубийстве капитана Зая не было.
– Может быть, этот вопрос смогли бы как-то уладить представители вашего величества? – негромко спросила Акс Минк.
Император недоуменно вздернул брови. Нара сглотнула ком, подступивший к горлу. Минк предлагала убийство. Сценически разыгранный ритуал ошибки.
– Думаю, нет, – ответил Император. – Калека заслуживает лучшей участи.
Адмирал и генерал дружно кивнули. В какое бы замешательство ни привел их поступок Зая, они не желали, чтобы аппаратчики вмешивались в дела военных. Волю Империи по благовидным причинам лучше было проявлять раздельно. Пропаганда и обеспечение внутренней безопасности государства не слишком хорошо сочеталось с более чистыми целями военного искусства. А Зай по-прежнему оставался имперским офицером.
– Говоря о его участи, боюсь, я имею в виду нечто более неприятное, – продолжал Воскрешенный Император.
Его слова вызвали в палате завороженное молчание. Император позволил паузе затянуться на несколько секунд.
– Помилование.
Ратц имПар Хендерс ахнул. Остальные не проронили ни звука.
Однако Нара инстинктивно догадывалась о том, что не так все будет легко и просто. Воскрешенный Император не позволит, чтобы Зай получил вознаграждение за свое предательство.
Император кивнул мертвой адмиральше.
Женщина шевельнула бледными пальцами, и в зале сгустилась темнота. В синестезическом пространстве возникло схематическое изображение звездной системы, в которой все узнали Легис. Плотные концентрические круги планетарных орбит (у солнца Легиса насчитывался двадцать один крупный спутник) затем растянулись, а само изображение увеличилось. У дальней границы системы появился векторный маркер – стрелочка, протянувшаяся от планет земного типа к широким орбитам медленно вращавшихся газовых гигантов. Этой красной стрелкой был обозначен путь к звездной системе, располагавшейся поблизости от Легиса.
– Три часа назад, – сказала адмиральша, – средства наблюдения, установленные на границах системы Легис, обнаружили приближение риксского военного звездолета, движущегося примерно с одной десятой от скорости света. Этот корабль не идет ни в какое сравнение со звездолетом, с помощью которого было совершено первое нападение. Судно намного более мощное, но, к счастью, ему гораздо труднее подобраться незамеченным. На этот раз мы предупреждены. Если этот корабль атакует Легис-XV напрямую, то средства орбитальной защиты уничтожат его до того, как он приблизится на миллион километров.
– А какой ущерб он может причинить с такого расстояния? – поинтересовалась Оксам.
– Если крейсер намеревается атаковать, он способен причинить вред главным населенным центрам, сбросить любой объем биологического оружия, в любом случае нарушить целостность инфо– и инфраструктуры. Все зависит от того, как оснащен корабль. Но одно можно сказать точно: не будет залпов в атмосфере, разрушений на поверхности планеты, массового облучения. Короче говоря, не следует ожидать ударов близкого радиуса действия.
Нара Оксам была потрясена сухостью оценки, данной мертвой адмиральшей. Несколько миллионов людей погибнут – и все. Ну, и еще несколько поколений скатятся к доиндустриальным показателям смертности от радиации и болезней.
– Риксский корабль летит с отрицательным ускорением около шести g. Это достаточно быстро для того, чтобы его скорость скоро уравнялась со скоростью обращения планеты. Однако угол его приближения не подходит для лобовой атаки, – продолжала адмирал. – По всей вероятности, крейсер намеревается пройти в нескольких световых минутах от Легиса-XV. Для корабля этого класса защиты у него хватит, а вот для обширного поражения планеты такое расстояние слишком велико.
Есть и еще один намек на то, каковы намерения риксов. Корабль, судя по всему, оборудован принимающей антенной очень большого диапазона действия. Что-то около тысячи километров в поперечнике.
– Зачем бы это? – спросил Хендерс. Император наклонился вперед. Мертвые военные посмотрели на него.
– Мы полагаем, что риксский корабль желает установить связь с гигантским разумом Легиса-XV, – сказал Император.
Нара ощутила воцарившееся в зале замешательство. О гигантских сетевых разумах в Империи знали немного. Что это существо могло сообщить своим слугам-риксам? Что оно могло вызнать об Империи, населив одну имперскую планету?
Однако от Императора исходили совсем иные эмоции. Они лежали под слоем его гнева и возмущения из-за предательства Зая. Прочесть чувства мертвеца всегда непросто, и все же Императором владели слишком сильные эмоции. Оксам направила на Императора свой эмпатический «радар».
– Риксский гигантский разум не имеет доступа к средствам связи за пределами планеты, – пояснил генерал. – Коммуникационные сети на Легисе-XV централизованы и находятся под прямым имперским контролем и, конечно, могут передавать информацию только остальным планетам Империи. Однако на расстоянии нескольких световых минут гигантский разум мог бы связаться с риксским кораблем. С помощью телевизионных передатчиков, диспетчерских антенн аэропортов и даже мобильных телефонов. Инфоструктура Легиса состоит из множества разбросанных по всей планете устройств, которые не поддаются нашему контролю.
– Если мы ничего не предпримем, риксы получат возможность войти в контакт со своим гигантским разумом, – объявил Император. – Притом, что на стороне этого разума ресурсы всей планеты, а у крейсера такая мощная антенна, они могут получить колоссальный объем информации. За сеанс связи продолжительностью в несколько часов можно, пожалуй, перекачать всю базу данных планеты. Всю информацию, хранящуюся на Легисе-XV.
– Почему бы не отключить на несколько дней все энергетические установки на планете? – предложил Хендерс. – В то самое время, когда корабль достигнет апогея.[4]
– Это можно было бы сделать. По предварительной оценке, отключение энергии на три дня, если к этому заранее хорошо подготовиться, приведет к гибели всего лишь нескольких тысяч гражданских лиц, – ответил сенатору генерал. Оксам, слушая его, видела, что для этого человека не существует ничего, кроме холодных уравнений. – Увы, к несчастью, большинство центров связи устроено так, что они способны пережить отключение энергии. Центры связи оборудованы аварийными аккумуляторами, солнечными батареями и автономными генераторами – все перечисленное является частью базового дизайна. Таков гигантский сетевой разум: под удар поставлена вся планета. Отключение энергии не помешает связи между гигантским разумом и риксским кораблем.
При последних словах генерала Оксам ощутила, как Император содрогнулся, разволновался. Она была свидетельницей того, что его сознание склонно к фиксации. Его кошки. Его ненависть к риксам.
Теперь что-то новое было на уме у властелина и меняло его настроение.
И вот оно наступило, мгновение ясности. Нара прочла эмоцию Императора. Она увидела ее четко.
Это был страх.
Воскрешенный Император боялся того, о чем могли проведать риксы.
– Мы не знаем, почему риксы желают связаться со своим гигантским разумом, – сказал Император. – Быть может, они просто-напросто хотят присягнуть ему на верность, быть может, как-то поддержать. Но они посвятили не один год подготовке этой диверсии, рисковали оказаться быть втянутыми в войну. Мы должны предполагать, что у попытки контакта есть какая-то стратегическая причина.
– Гигантский сетевой разум мог завладеть какими-то военными тайнами, которые мы не можем позволить себе потерять, – сказал генерал. – Просто невозможно предположить, что конкретно риксы могли обнаружить на целой планете, напичканной данными. Но теперь мы понимаем, что именно таков был их план изначально: первым делом – посеять на планете гигантский разум, а потом послать крейсер, чтобы он вошел с этим разумом в контакт.
В палате заседаний снова воцарились замешательство, отчаяние и гнев. Советники чувствовали себя угодившими в ловушку, бессильными перед блистательно продуманными замыслами риксов.
– Но вероятно, мы могли бы решить обе наши проблемы одним ударом, – заявил Император и указал на воздушный экран.
На модели звездной системы время стремительно побежало вперед. Стрелочка-вектор, обозначавшая движение риксского крейсера, двинулась к Легису-XV, а навстречу ей потянулась стрелка имперского голубого цвета.
– «Рысь», – тихо проговорила Нара.
– Верно, сенатор, – произнес Император.
– Используя агрессивную тактику, даже фрегат способен нанести повреждения риксскому крейсеру. В особенности – его приемной антенне, – заметила мертвая женщина-адмирал. – Она слишком велика для того, чтобы ее можно было соответствующим образом экранировать, слишком уязвима для кинетического оружия. А в промежутке между боевым контактом и тщательным, систематическим повреждением коммуникационной инфоструктуры Легиса мы смогли бы отрезать для гигантского разума пути к связи с риксами.
– У вас есть оценка возможных жертв для этого варианта, адмирал? – осведомилась Оксам.
– Есть, сенатор. На планете мы разбомбим центры связи и заполним инфоструктуру, образно выражаясь, всяким мусором. Шунтируем основные каналы связи на несколько дней, дабы снизить ширину информационных потоков. Смертность среди гражданского населения будет укладываться в рамки обычной статистики для сильной солнечной магнитной бури. Срочность оказания медицинской помощи снизится, поэтому следует ожидать несколько десятков инфарктов со смертельным исходом и примерно столько же несчастных случаев. В условиях плохой работы диспетчерских служб можно ожидать некоторого числа авиакатастроф.
– А что будет с «Рысью»?
– Фрегат, конечно же, погибнет, и капитан вместе с ним. Величайшая жертва.
Хендерс кивнул.
– Как это поэтично. Получить помилование от Императора – и стать мучеником.
– В честь Лаурента Зая мы будем несколько дней подряд жечь церемониальные костры, – торжественно провозгласил Император.
Двое воскрешенных стояли перед грудой обломков сейфа и искореженными блоками данных, разбросанными по полу библиотеки.
– Он был здесь?
– Да, адепт.
– Риксская тварь нашла его?
– Мы не знаем, адепт.
– Нам ли не знать? – тихо отозвалась адепт Тревим.
Посвященный неловко переступил с ноги на ногу, нервным взглядом обвел стены, хотя все звуковоспринимающие устройства в библиотеке были отключены – и не просто отключены, а физически дезактивированы.
– Тварь не может услышать нас.
Посвященный кашлянул.
– Портативный одноразовый компьютер был спрятан среди списанного оборудования. Лишь несколько Почетных Матерей, изучавших…
Адепт Тревим прищурилась.
– А она не могла пойти путем проб и ошибок?
– Адепт, тут миллионы файлов. Число комбинаций…
Поделиться книгой: