Вторжение в Империю

– Длинное послание?

– Одно слово.

Найлз кивнул.

– По этому выделенному каналу сообщения передаются мгновенно – но только в том случае, если квантовые устройства приемника физически вывезены с Родины…

– Это так, – коротко подтвердила Оксам.

– Значит, он…

– На боевом корабле.

– Ну, тогда о времени можно вообще не говорить. – Найлз помедлил, поискал в выражении глаз Оксам хоть какие-то признаки ее намерений. – Можно спросить, что за сообщение?

– Нет, – ответила она.

Старший помощник

Хоббс нервно вытянулась по стойке «смирно». Зай кодированными жестами отдал несколько команд небольшому персональному компьютеру, размещенному рядом со входом в наблюдательный блистер.

Хоббс неотрывно смотрела во мрак космоса. Привычное головокружение при виде прозрачного пола отступило, сменилось сокрушительным ощущением поражения. Под ложечкой у нее пульсировала мертвенная пустота, во рту появился металлический привкус – словно она держала под языком монетку. Скрупулезнейшее изучение обстоятельств спасательной операции, бессонные часы, посвященные рассматриванию каждого кадра с десятков разных ракурсов, – все ее труды не дали ровным счетом ничего. Она не спасла своего капитана, она только разозлила его.

Казалось, ничто не заставит согнуться этого упрямого ваданца. Никто не убедит его, что провалили спасательную операцию аппаратчики, а не военные. Посвященный отправился с десантниками, невзирая на все возражения капитана, помахав императорской бумажкой, – так почему же капитан Зай не мог поверить в свою невиновность?

Можно было хотя бы представить собранные свидетельства в трибунал. Зай был героем, он принадлежал к числу возвышенных. Он не мог отдать свою жизнь просто так, ради какой-то жестокой и бессмысленной традиции.

Старший помощник Хоббс родилась на одной из утопианских планет, что среди военных было большой редкостью. Привлеченная ритуалами «серых», их традициями и дисциплиной, Хоббс отказалась от гедонистического образа жизни, царствовавшего у нее на родине. Жизнь «серых» была целиком посвящена служению, и из-за этого они казались Хоббс чуть ли не инопланетянами, хотя и ей тоже были чужды недолгие плотские радости. Для Хоббс капитан Лаурент Зай, стоявший рядом с нею здесь, в холодном блистере, такой спокойный и сильный, с лицом, не тронутым пластической хирургией, был воплощением стоицизма «серых».

Но под этой маской стоика Хоббс видела в нем израненную человечность: следы невероятных страданий, пережитых на Дханту, печальное достоинство, отражавшееся в каждом его шаге, сожаление о каждом из потерянных «парней».

И вот теперь понятия Зая о чести требовали, чтобы он покончил с собой. Неожиданно вся религиозная уверенность, все традиции «серых», которые так восхищали Хоббс, стали казаться ей попросту варварскими, приобрели образ грубой сети, в которую по собственной воле угодил ее капитан в своей патетической слепоте. Спокойствие и смирение Зая были еще горше, чем его гнев.

Капитан отвел взгляд от клавиатуры.

– Стойте крепче, – распорядился он.

Пол дрогнул так, словно корабль полетел с ускорением. Хоббс с трудом удержалась на ногах. Вся вселенная словно бы на миг сместилась. Но вот прозрачный пузырь блистера уравновесился, и Хоббс увидела, что произошло. Блистер действительно превратился в пузырь. Теперь он висел в пространстве отдельно от корабля, его удерживали лишь гравитационные генераторы «Рыси» и наполняли только те воздух и тепло, что заключались внутри оболочки. Ощущение притяжения казалось неправильным, хотя генераторы «Рыси» и старались создать некие произвольные «верх» и «низ» внутри этого маленького воздушного шарика.

Головокружение мстительно возвратилось к Кэтри.

– Теперь мы можем говорить свободно, Хоббс.

Она медленно кивнула, не решаясь вымолвить хоть слово, чтобы не беспокоить вестибулярный аппарат.

– Похоже, вы не понимаете, что сейчас поставлено на карту, – сказал Зай. – Впервые за шестнадцать столетий член императорской семьи умер. И не из-за несчастного случая, а в результате вражеской диверсии.

– Вражеской диверсии? – осмелилась переспросить Хоббс.

– Да, проклятье. Это все случилось из-за риксов! – прокричал Зай. – Не важно, кто нажал на курок этого бластера, – рикс, притворявшаяся мертвой, или этот сбрендивший после десантировочной травмы имбецил-аппаратчик. Не имеет значения. Императрица мертва. Они победили. Мы проиграли.

Хоббс уставилась на свои ботинки. Ей так хотелось, чтобы под ними появился нормальный пол!

– Очень скоро вам придется принять на себя командование этим кораблем, Хоббс. Вы должны понимать, что с командованием приходит ответственность. Я отдал приказ о начале этой спасательной операции. Я и должен ответить за ее исход, каким бы он ни был.

Хоббс посмотрела в сторону, оценила расстояние, отделявшее блистер от «Рыси». Эту пропасть не могли преодолеть звуковые волны, капитан обо всем позаботился. Она могла говорить свободно.

– Вы возражали против того, чтобы посвященный участвовал в десанте, сэр.

– У него имелось предписание Императора, Хоббс. Мои возражения были бесполезной позой.

– Ваш план спасательной операции был продуман верно, сэр. Император совершил ошибку, выдав этим тупицам предписание.

Зай со свистом вдохнул через стиснутые зубы. Каким бы он ни был осторожным, но таких слов явно не ожидал.

– Это подстрекательство, старший помощник.

– Это – правда, сэр.

Зай сделал два шага к Хоббс. Прежде ваданская сдержанность всегда удерживала его от чего-либо подобного. Он заговорил почти шепотом, старательно подбирая слова:

– Послушайте, Хоббс. Я мертвец. Призрак. Для меня нет такого понятия, как «завтра». И никакая правда меня не спасет. Вы, по-видимому, этого не поняли. И еще вы, кажется, полагаете, что правда защитит вас и всех остальных офицеров «Рыси». Нет. Не защитит.

Хоббс с трудом выдерживала взгляд Зая. Ее щек коснулись несколько капелек слюны, слетевшей с его губ, и обожгли ее, словно кислота. Такие горькие, такие обидные слова… Из-за кормы «Рыси» выглянуло яркое, слепящее солнце. Оболочка блистера была поляризованной, но все же внутри прозрачного пузыря сразу стало заметно жарче. Из-под мышки у Хоббс потекла струйка пота.

– Если еще раз вы устроите что-то наподобие такого брифинга, вы убьете и себя, и всех остальных офицеров. Я не позволю, не допущу этого.

Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, часто заморгала от неожиданно яркого света. У нее резко закружилась голова. Неужели так быстро кончался кислород?

– Прекратите попытки спасти меня, Хоббс! Это приказ. Вам все ясно?

Ей хотелось, чтобы он замолчал. Ей хотелось вернуться под надежную обшивку корабля. К уверенности и порядку. Подальше от этой жуткой пустоты.

– Да, сэр.

– Благодарю вас, – выдавил он.

Капитан Зай отвернулся и на шаг отступил. Он смотрел на зеленоватый шар Легиса-XV, висящий в черном космическом пространстве. Зай негромко выговорил команду, и Хоббс почувствовала, как «Рысь» потянула к себе блистер.

Все время, пока блистер приближался к фрегату, Хоббс и Зай молчали. Когда люк шлюзовой камеры открылся, капитан знаком позволил Хоббс уйти. Она заметила у него в руке черный прямоугольник дистанционного пульта. Его «клинок ошибки».

– Отправляйтесь на капитанский мостик, старший помощник. Скоро вы там понадобитесь.

Хоббс послушно покинула блистер. В ее легкие хлынул прохладный, свежий воздух. Ей казалось, что она непременно должна оглянуться и бросить последний взгляд на капитана – хотя бы для того, чтобы запомнить его лицо другим: не злым, брызгающим слюной. Но она не сумела обернуться.

Она утерла слезы и побежала.

Боевик

Дрон-библиотекарь передвигался от одного блока к другому, будто глуповатый ребенок, не знающий, какую игрушку выбрать. Он работал старательно и искал некую тайну, упрятанную внутри этих сухих, строгих кирпичиков. Х_рд, выпотрошив стеллаж-сейф, терпеливо сидела рядом и прислушивалась к любому звуку, какой бы ни донесся сверху.

Поначалу она нервничала, оказавшись в библиотечном подвале. Риксы вообще не любили подземных помещений. Она и ее сестры выросли в космосе и в гравитационных шахтах оказывались только во время тренировок или боевых вылетов. На х_рд словно давила вся тяжесть металла и камня. Час назад она, оставив дрона возиться с блоками данных, наведалась на первый этаж и включила сигнализацию, реагирующую на движения, около всех входов и выходов. Но на прилегавших к библиотеке улицах было пусто, ее преследователи явно ушли в другом направлении, двинувшись по какому-то из ложных следов, проложенных Александром. А в этом районе города все еще действовал объявленный милицией режим эвакуации.

Кроме нее и дрона, в библиотеке не было никого.

С трудом верилось в то, что Александр, разум планетарного масштаба, вдохнул жизнь в это грубое маленькое устройство. Единственное колесико дрона позволяло ему ловко передвигаться по ровным проходам между рядами шкафов, но здесь, посреди развороченных обломков сейфа, он явно чувствовал себя не слишком уверенно, его движения стали неловкими. Наверное, так чувствовал бы себя цирковой унициклист, случись ему проехаться по строительной площадке. Х_рд с улыбкой наблюдала за комичным зрелищем. Все-таки лучше компания безмолвного робота, чем одиночество.

Неожиданно дрон словно бы вздрогнул и жадно запустил свой щуп в очередной исследуемый блок. Еще мгновение дрон жутко дрожал, а потом отпустил блок и развернулся. Расшвыряв обломки, он с удвоенной скоростью покатился дальше по узкому проходу.

Х_рд медленно поднялась. Ее тело сморщилось, покрылось мелкой рябью. Включился двухсекундный режим, в течение которого все одиннадцать сотен мышц рикса поочередно растянулись. Спешить было некуда. Дрон не мог от нее убежать. Одним прыжком х_рд оказалась по другую сторону груды металлических обломков – свидетельств ее вандализма – и развернулась на сто восемьдесят градусов. Задав бластеру режим широкого низкоразрядного луча, она направила его дуло на искореженные плиты металла и гору кубиков с данными. В итоге блоки данных получили ровно такую дозу облучения, чтобы все их содержимое стерлось и даже никаких намеков не осталось на то, что здесь мог обнаружить Александр. Противопожарное устройство над головой у х_рд застрекотало, но она успела заблокировать его, прежде чем оттуда вылетела хоть капля пены.

Х_рд круто развернулась и побежала. Буквально в несколько широченных шагов она догнала дрона. Они продолжили путь вместе – парочка странных спутников в покинутой всеми библиотеке. Попискиванию колесика робота вторило еле слышное ультразвуковое шелестение сервомоторов рикса.

Х_рд шла за дроном вверх по пандусам. Они одолели все подземные уровни и выбрались на первый этаж. Дрон со скрипом прокатился вдоль рабочих столов сотрудников библиотеки, проехал в проем в стене, вырезанный точно по его размерам – словно дверка для кошки или собаки. Эта полоса препятствий предназначалась для малютки-дрона, а никак не для амазонки двухметрового роста. Возникшие трудности вызвали у рикса улыбку. Х_рд пригнулась, подпрыгнула и ввинтилась в тесный проем. Они с дроном оказались в смежном кабинете. Дрон притормозил и остановился около неровной стопки пластиковых квадратов, размером приблизительно с человеческую ладонь.

Рикс взяла один из квадратиков. Это был портативный компьютер – редкое материальное средство для хранения и показа информации в мире, где царствовали вездесущие инфоструктуры и вторичное зрение. Риксам приходилось оказываться в боевых условиях на враждебных планетах вне доступа к местным инфоструктурам, так что х_рд знала, как обращаться с этим устройством. В библиотеке такого типа портативные компьютеры предназначались для того, чтобы старшие сотрудники могли выносить из ее стен важную информацию, которую следовало держать подальше оттуда, где она могла стать достоянием общественности. Портативный компьютер должен был быть снабжен интеллектом определенного уровня и паролями, чтобы его содержимое не попало в чужие руки.

Дрон подключился к одному из устройств, и они словно слились в кратком объятии. Еще мгновение… Послышалось тихое жужжание, и маленький экранчик ожил.

Рикс взяла компьютер у дрона. На первой странице оказалась карта планеты, яркими линиями был начертан маршрут. Х_рд пробежалась ловкими пальцами по миниатюрной клавиатуре и обнаружила, что в памяти компьютера – тысячи страниц информации: подробный план того, как ей добраться до следующего места назначения – крупного коммуникационного комплекса связи на полюсе. Этот комплекс открывал доступ ко всей информации, поступавшей на Легис-XV и уходившей с него.

До цели было четыре тысячи километров.

Х_рд вздохнула и с укором посмотрела на маленького дрона.

Каждая рикс из группы близнецов, которые добровольно вызвались участвовать в этом рейде, хорошо осознавала, что данная миссия граничит с самоубийством. Посеять зерно гигантского разума – да, это было достойным великой славы ударом по Империи Воскрешенных, и боевикам сопутствовал успех сверх всех ожиданий. Впервые на имперской планете зародился риксский разум. То, что в результате этой дерзкой акции могла вспыхнуть полномасштабная война, значения не имело. Риксам было все равно – мир или война с теми политическими образованиями, которые оказывались вблизи их военных баз. Риксское существование представляло собой непрекращающийся джихад, непрерывные миссионерские попытки распространения гигантских сетевых разумов.

Но четыре тысячи километров по враждебной территории? В одиночку?

Как правило, самоубийственные задания хотя бы были короткими.

Х_рд быстро пробежала глазами странички на экране. Нашла карту маршрутов поездов на магнитной подвеске. Хотя бы есть возможность не идти пешком. Еще она обнаружила записи из истории болезни одной дамочки из рядов легисской милиции, которая внешне походила на х_рд и обладала опытом, который очень пригодился бы при выполнении этого задания. Рикс поняла: Александр хочет, чтобы она действовала под прикрытием, чтобы она сошла за обычного человека, подданную Империи. Как это было неприятно.

Х_рд зашагала к выходу из библиотеки. Лучше скрыться отсюда сейчас, пока не отменили режим эвакуации.

Попискивание колесика дрона слышалось за спиной у рикса, пока она шла к двери. Через какое-то время маленький библиотекарь обогнал х_рд и поспешно загородил ей дорогу.

Х_рд резко остановилась. Он, что же, решил пойти с ней?!

Однако она тут же догадалась о намерениях дрона. Александр перекачивал через его память тот самый драгоценный секрет, ради которого были предприняты поиски. Очень могло быть так, что где-то внутри дрона остался какой-то осадок, какие-то следы той информации, которую дрон нашел для Александра.

Х_рд установила высокоразрядный режим на регуляторе бластера и навела оружие на дрона. Робот попятился назад. Но нет, это просто-напросто Александр заботился о х_рд, чтобы она не оказалась в зоне действия бластерного разряда. И все-таки этот робот-малютка казался таким жалким и испуганным, балансируя на своем единственном колесике, словно понимал, что сейчас погибнет.

Х_рд вдруг стало не по себе. Ей не хотелось уничтожать дрона. Несколько часов он был ее спутником здесь, в этом чужом мире, где все были против риксов, он стал ей почти сестрой. Странно было думать так о дроне, аватаре одного из ее божеств. И все же у х_рд было такое ощущение, будто она убивает друга.

Но приказ есть приказ.

Она закрыла глаза и нажала на кнопку.

Из дула бластера вылетел язык плазмы. Дрон превратился в язычки пламени и куски металла. Х_рд перепрыгнула через его останки и устремилась во мрак ночи.

Она бежала между онемевшими домами и постепенно теряла ощущение одиночества. Александр был с ней, он был повсюду вокруг нее, следил за ней со всех мониторов, установленных над дверями подъездов, заметал ее следы всеми возможными способами. Она была единственным человеком – агентом гигантского сетевого разума на этой вражеской планете. Она была его возлюбленной.

Х_рд бежала быстро и старательно. Она исполняла волю бога.

Сенатор

На этот раз до Алмазного Дворца пришлось добираться по туннелю, о существовании которого Оксам даже не догадывалась. Путь занял несколько секунд, и ускорение, которое Оксам ощутила физически, на уровне среднего уха, показалось ей почти незаметным для такого расстояния.

Оксам встретил молодой аспирант из Политического Аппарата. Его черная форма из новенькой кожи похрустывала, когда они шагали по широкому коридору. Несмотря на то, что Оксам намеренно почти не снизила уровень своей эмпатии, дабы воспользоваться этим даром в полной мере во время заседания совета, эмоций, исходящих от аспиранта, она совсем не ощущала. Видимо, этот молодой человек обладал особой чувствительностью к обработке, которой подвергались аппаратчики. Очень могло быть и так, что именно потому его и избрали для этой миссии. Его сознание выглядело для Нары сущей пустыней – она ощущала только разрозненные обрывки воли, видела словно бы холодные пни, оставшиеся от выжженного леса.

Она обрадовалась, когда оказалась в палате совета, – хотя бы потому, что избавилась от леденящей тьмы отсутствия психики рядом с собой.

Стены палаты заседаний военного совета, как и у большинства помещений в Алмазном Дворце, были сложены из структурированного углерода. Повсюду в эти кристаллические стены были вмонтированы проекторы воздушных экранов, записывающие устройства и громадные имперские базы данных. Поговаривали, будто бы среди мощных процессоров этой структуры зародилось нечто подобное крупному искусственному разуму, против существования которого Император, однако, не возражал. Дворец был напичкан уймой всяких кибернетических устройств и полон мистики, которая всегда сопутствует очагам власти и могущества. Между тем пол под ногами у Оксам оказался прочным, сложенным из какого-то природного минерала. По крайней мере, имел вид каменного.

Она вошла в палату последней. Все остальные молча выждали, пока она займет свое место.

Сама по себе палата заседаний размерами оказалась скромнее других апартаментов, которые Оксам довелось повидать во дворце. Тут не было ни сада, ни высоченных колонн, ни животных, не отмечалось никаких гравитационных фокусов. Отсутствовал даже стол. В стекловидном полу было вырезано углубление с плоским дном, и сенаторы сидели на его бортике – словно некая компания полуночников вокруг высохшего фонтана. Дно углубления было выложено тем же самым гиперуглеродом, из которого состояли все прочие структуры во дворце. Непрозрачная, слепяще-белая, жемчужно-костяная поверхность.

Оксам была вынуждена признаться в том, что в этой сцене есть изящная простота.

Искусственные вторичные ощущения пропали, еще когда Оксам только приблизилась к палате заседаний военного совета, теперь она не слышала мурлыканья и шелеста новостей и политики, была отрезана от источников связи и бесконечных слоев данных. Сев на бортик белой впадины, сенатор поразилась внезапной тишине. Тот торжественный зов, который вел ее сюда, наконец утих.

Здесь, в этом алмазном зале, царили безмолвие и спокойствие.

– Заседание военного совета объявляется открытым, – сказал Император.

Оксам обвела взглядом членов совета и обнаружила, что предсказания Найлза оказались, по обыкновению, очень точными. На заседании присутствовало по одному представителю от четырех главных партий, включая и саму Оксам. Она не ошиблась насчет того, что лоялистов будет представлять Ратц имПар Хендерс. От партий утопианцев и экспансионистов в совет вошли именно те люди, о которых говорил Найлз. Подтвердилось и его показавшееся диким предположение: поодаль от остальных сидел посланник с Чумной Оси, чей пол было трудно определить из-за того, что посланник был облачен в неизбежный для такого случая скафандр.

Двое советников из числа воскрешенных были, как водится, военными. Женщина-адмирал и генерал. «Темная карта», как именовал Найлз традиционно неполитическое и невоенное место в совете, досталась крупному магнату, владельцу интеллектуальной собственности Акс Минк. Оксам прежде никогда с ней лично не встречалась. Баснословное богатство этой женщины вынуждало ее окружать себя плотным коконом безопасности. Как правило, она обитала на одной из своих личных лун – спутников планеты Шейм, родной сестрицы Родины. Оксам почувствовала, как некомфортно ощущает себя Минк здесь, лишенная обычной свиты телохранителей. Зря она боялась. В могиле было не так безопасно, как в Алмазном Дворце.

– Дабы придерживаться полной объективности, – проговорил мертвый генерал, – заметим, что мы еще не являемся военным советом в полном смысле этого слова. Сенату пока даже не известно о нашем существовании. Пока мы действуем в обычных рамках власти Воскрешенного Императора: контроль над флотом, Аппаратом и Живой Волей.

«Власти предостаточно», – подумала Оксам. Это означало управление военными, политиками и невероятными богатствами Живой Воли – всеми накоплениями возвышенных, которые по традиции добровольно передавались Императору. Одной из движущих сил развития капитализма на Восьмидесяти Планетах было то, что самые богатые всегда относились к числу возвышенных. Другой – то, что каждому новом поколению все приходилось начинать сначала: такое устаревшее понятие, как передача ценностей по наследству, отводилось для низших классов.

– Я уверен в том, что как только Сенат будет проинформирован об этих наглых происках риксов, нам будут приданы подобающие полномочия, – заявил Ратц имПар Хендерс, осуществив тем самым свою лакейскую функцию. Слова эти он произнес набожно, будто какой-нибудь не блещущий большим умом деревенский проповедник, наставляющий свою приходскую паству. Оксам была вынуждена напомнить себе о том, что этого человека не стоит недооценивать. Как она заметила за время нескольких последних сессий Сената, сенатор Хендерс мало-помалу начал прибирать к рукам партию лоялистов, хотя отслужил еще только половину своего первого сенаторского срока. Его собственная планета, к слову сказать, не блистала благонадежностью: за последние три столетия в Сенате ее представляли поочередно то секуляристы, то лоялисты. Видимо, Хендерс был то ли блестящим тактиком, то ли фаворитом Императора. По самой своей природе лоялисты являлись партией старой гвардии, где соблюдались незыблемые традиции наследования. Хендерс представлял собой аномалию, к которой следовало самым старательным образом присмотреться.

– Быть может, вопрос о наших полномочиях следует оставить на усмотрение Сената, – проговорила Оксам. Ее резкая реплика вызвала у Хендерса всплеск удивления. Оксам выждала, пока рябь на эмоциональной поверхности успокоится, и добавила: – По традиции.

В ответ на эти слова Хендерс сдержанно кивнул.

– Верно, – согласился Воскрешенный Император, и его губы тронула едва заметная улыбка. Вероятно, после стольких лет абсолютной власти ему было даже забавно наблюдать эту маленькую стычку.

Хендерс заметно приободрился. Каким бы он ни был ловким политиком, следить за его эмоциями труда не составляло. Возражение Оксам его взбудоражило, поскольку он даже представить не мог, чтобы Воскрешенному кто-то перечил – пусть даже по протокольному вопросу.

– Сенат ратифицирует вопрос о наших полномочиях сразу же, как только станет известно о том, что произошло на Легисе-XV, – холодно изрек генерал.

У Нары Оксам перехватило дыхание. Все удовольствие от того, что ей удалось уколоть Хендерса, как рукой сняло, оно сменилось ощущением беспомощного волнения, какое можно испытать в больничной комнате для посетителей. Оксам сосредоточила свое внимание на «сером» генерале. Она пристально разглядывала его бледное восковое лицо, ища там отгадку, но, имея дело с такой безжизненной древностью, это было бесполезно.