Ночь во Флоренции

Герцог взревел от боли.

Но, будучи человеком неимоверной силы, он одним прыжком выскочил на середину комнаты и почти добрался до двери, когда на пороге наткнулся на Микеле, который, при виде герцога Алессандро вскрикнул от радости и, рубанув наотмашь шпагой, раскроил ему висок и отсек почти полностью левую щеку.

Герцог отступил на два шага в поисках другого выхода; Лоренцино, обхватив герцога поперек тела, толкнул его обратно на кровать и опрокинул навзничь, навалившись сверху всем своим весом, и тот, подобно угодившему в западню крупному хищнику, пока еще не издавший ни звука, впервые позвал на помощь.

Но Лоренцино резко зажал ему рот ладонью, так что при этом его большой палец и часть указательного попали внутрь. Инстинктивно на это реагируя, герцог с силой сжал челюсти; кости захрустели, дробясь под его зубами, и от нестерпимой боли в руке Лоренцино в свою очередь откинулся назад с протяжным криком, похожим на рычание.

Хотя кровь обильно текла из двух его ран и он то и дело отхаркивался ею, Алессандро молниеносно набросился на противника и подмял под себя как тростинку, пытаясь душить.

Лоренцино почувствовал, что ему конец. В таком единоборстве шпага была бесполезна… И тут он вспомнил о том дамском кинжале, который с такой легкостью пробивал золотые цехины. Он пошарил у себя на груди под колетом, нашел его и дважды подряд погрузил в живот герцогу острое лезвие по самую рукоять. Но ни первая, ни вторая из нанесенных ран не заставила того ослабить хватку своих пальцев. Микеле безуспешно порывался прийти Лоренцино на выручку: тела сцепившихся противников так переплелись, что, несмотря на горячее желание внести лепту в убийство герцога, он не решался нанести удар одному из опасения случайно убить или ранить другого. Совсем отчаявшись, он, как и Лоренцино, отбросил шпагу и, выхватив дагу, полез в кучу борющихся, бесформенную в красноватой полутьме спальни, которую наполняли пляшущие отблески огня в камине. Наконец он добрался до горла герцога, вонзил в него дагу и, видя, что герцог все никак не падает, поворошил ею так удачно, по утверждению историка Варки, что в конце концов перерезал ему артерию.

С предсмертным хрипением герцог рухнул, увлекая за собою Лоренцо и Микеле.

Но эти двое мгновенно снова оказались на ногах; отпрыгнув от него в разные стороны, они переглянулись, испугавшись вида крови на их одежде, и бледности, разлившейся по их лицам.

— Наконец-то, — первым открыл рот сбир. — По-моему, он готов.

И так как Лоренцо с сомнением покачал головой, Микеле, подобрав с пола свою шпагу, вернулся с ней назад и не спеша проткнул тело герцога, но оно даже не шелохнулось.

Перед ними был бездыханный труп.

Только тогда Лоренцо вспомнил о Луизе и о том ужасе, какой она должна была испытать. Во время их схватки с герцогом, на которую ушло более десяти минут, из смежной комнаты до него два или три раза долетали приглушенные вздохи.

Он отпер дверь и громко позвал Луизу, но ни звука не услышал в ответ.

Ему только почудилось, что в полоске слабого света, пробивавшегося в открытую дверь из спальни, он различает лежащее на ковре тело девушки.

Он бросился к ней, поднял на руки и, думая, что это простой обморок, перенес в спальню, освещаемую неверным светом пламени, опустился с ней на пол перед камином, бережно поддерживая ее голову на своем колене, и с неописуемой тревогой в голосе стал звать ее по имени.

Луиза открыла глаза, чем вызвала радостное восклицание Лоренцино.

Он решил, что девушка приходит понемногу в себя.

Но она угасающим голосом попросила:

— Прости меня, ненаглядный мой Лоренцино, я утратила веру в тебя, а ведь я предупреждала, что минута, когда я в тебе усомнюсь, станет для меня последней.

— И что же? — испугался Лоренцино. — Говори же, говори!..

— Отец передал мне на случай, если я попаду в руки герцогу, этот флакон с ядом… Я посчитала, что не только оказалась в руках герцога, но и что ты выдал меня.

— Ну, а дальше?.. Что дальше? — допытывался Лоренцо.

— Смотри… — обронила тихо Луиза.

— Он пуст! — возопил молодой человек.

И, теряя рассудок от горя, забыв об ужасной ране на руке, он бросился вниз по ступеням, унося тело Луизы и оставив труп герцога на полу своей спальни.

Сохраняя хладнокровие, Микеле вышел следом, заботливо заперев за собой дверь комнаты, а затем и входную дверь дома.

После чего, не задумываясь о том, что будет с Лоренцино, он отправился помолиться перед статуей Мадонны на углу площади Пресвятой Девы, в своем суеверии благодаря заступницу всех страждущих и скорбящих за то, что удача сопутствовала ему в этом жутком убийстве.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы знаем, какой оказалась для Флоренции развязка ужасной драмы, чьи основные перипетии мы вкратце только что обрисовали.

Миру было дано новое подтверждение той великой истины, что кинжал почти всегда разрубает, но не распутывает.

Как после гибели победителя Помпея Рим перешел от Цезаря к Октавиану, так после гибели герцога Флоренция перешла от Алессандро к юному Козимо I, о котором шла речь в начале этого повествования и которому его молодость, красота, народная любовь к его отцу, Джованни делле Банде Нере, а также усвоенная флорентийцами привычка к рабскому ярму проложили беспрепятственный путь к трону.

Он взошел на него, отделавшись торжественной клятвой кардиналу Чибо свято соблюсти четыре обещания:

первое — неукоснительно чинить правосудие как над богатым, так и над бедным;

второе — никогда не соглашаться на восстановление во Флоренции власти императора;

третье — отомстить за смерть герцога Алессандро;

четвертое — быть милостивым к синьору Джулио и синьоре Джулии, его незаконным детям.

Козимо принес клятву и избрал себе девизом полустишие Вергилия: «Primo avulo, non deficit alter»[12].

Но с Козимо произошло то, что обычно бывает со всяким, кого к власти возносит крутой поворот событий.

На нижней ступени трона они принимают условия, на верхней — они их диктуют.

Он аккуратно выполнил только те пункты клятвы, что касались отмщения.

Когда на другой день после убийства весть о смерти герцога Алессандро дошла до ушей кардинала Чибо, тот мгновенно понял, какой помехой становятся для него Строцци и его товарищи… Смерть герцога отменяла их казнь, но, оставаясь в городе, они не допустили бы избрания нового повелителя.

Поэтому их поспешили забрать из Барджелло и, сообщив, что они помилованы герцогом, препроводить до границы, а там дать им полную свободу.

Они перебрались в Венецию.

Только по прибытии туда Строцци узнал из уст самого Лоренцино об убийстве герцога и смерти дочери.

На какое-то время горе заслонило все кругом для этих двоих.

Но, увидев Флоренцию в руках Козимо I, оценив со стороны угрюмый и безжалостный нрав нового герцога, они сплотили вокруг себя всех еще оставшихся в Тоскане республиканцев и приняли решение открыто попытать счастья в случайностях войны.

Разбитые наголову, мятежники укрылись в цитадели Монтемурло, где их осадили войска Алессандро Вителли.

После двухчасового кровавого побоища осаждающие — итальянские и испанские кондотьеры — взяли замок приступом, частью перебив, частью взяв в плен находившихся там республиканцев.

Филиппо Строцци отдал шпагу самому Вителли.

Козимо, выкупив пленных у захвативших их солдат, повелел доставить всех во Флоренцию и там отдать под суд трибунала Совета восьми.

Каждое утро в течение четырех дней на площади Синьории слетала с плеч голова одного из республиканцев.

Народ не стерпел подобного зрелища. Он чувствовал, что сейчас под топором палача брызжет самая чистая и благородная флорентийская кровь.

Роптанье народа устрашило герцога.

Он рассадил оставшихся у него еще пленников — а в числе их находился Никколо Макиавелли, сын историка, — по крепостям Пизы, Ливорно и Вольтерры.

Не прошло и месяца, как ни одного из них не осталось в живых.

Сохранили только пятерых, самых знаменитых: Бартоломео Валори, Филиппо Валори, его сына, и другого Филиппа Валори, его племянника, Антонио Франческо дельи Альбицци, Алессандро Рондинелли — всем пятерым уготовано было послужить в пример и назидание.

Постановили предать их смерти 20 августа, то есть в годовщину того дня, когда семь лет назад этот самый Бартоломео Валори, вначале сторонник Алессандро Медичи, собрав парламенто, нарушил условия сдачи города и поверг свою родную Флоренцию к стопам тех самых Медичи, которые вознаградили его за это так, как награждают тираны.

В назначенный день все пятеро после пыток были отправлены на эшафот.

Этих людей казнили как повинных в измене Республике.

Оставался Филиппо Строцци; его жизнь принадлежала тому, кому он сдался, — Алессандро Вителли. Но Алессандро Вителли, поместив его в каземате цитадели, где он был единовластным хозяином, содержал там узника со всем должным почтением и упорно отказывался передать его Козимо Медичи.

Однако понятно, что это был только вопрос времени и денег. Козимо выкупил пленника, а император Карл V дал Вителли свое соизволение на выдачу его.

Но, к несчастью для мстительности Козимо, в день, когда пришло разрешение выдать пленника, кем-то предупрежденный об этом Филиппо Строцци перерезал себе горло перочинным ножом, предварительно написав первыми каплями своей крови вещий стих Вергилия:

Exoriare aliquis nostris ех ossibis ultor.[13]

Что же до Лоренцино, то его нашли убитым в одном из закоулков Венеции в 1547 году, спустя ровно десять лет со дня, когда Козимо I дал клятву отомстить за смерть герцога Алессандро.

КОММЕНТАРИИ

Повесть Дюма «Ночь во Флоренции» («Une nuit à Florence sous Alexandre de Médicis»), сюжет которой связан с реальным историческим событием — убийством герцога Алессандро Медичи его родственником Лоренцино, представляет собой переделку пятиактной драмы «Лоренцино» («Lorenzino»), поставленной впервые в Комеди Франсез 24 февраля 1842 г. (Переделка собственной пьесы в повесть — уникальный случай в творчестве Дюма, поскольку всегда бывало наоборот: вслед за романом, часто под тем же названием, создавалась и ставилась пьеса.)

Следует заметить, что Дюма прекрасно знал Флоренцию и ее историю: он жил в этом городе с июня 1840 г. до осени 1842 г. (с перерывами), там и была написана пьеса «Лоренцино».

Время действия: со 2 по 6 января 1537 года.

Повесть опубликована в 1861 г.; первое французское издание: Paris, Michel Lévy frères, 12mo.

Перевод сверен Г. Адлером с этим изданием.

Это первая публикация повести на русском языке.

Несколько слов об Италии

… в книге Бытия сказано: «Дух Божий носился над водою». — Бытие, 1: 2.

… Рабство бытует повсюду… — В XIX в. под рабством понимали самые разные формы зависимости, а иногда и просто отсутствие гражданских и политических свобод.

… Оно в Индии, простирающейся от Калькутты до Персидского залива. — Под Индией здесь понимается Индостан — регион, включающий нынешнюю Индию, Пакистан и Бангладеш, от Бенгальского залива (границы Индии проходят восточнее города Калькутта) до Оманского (Персидский залив является продолжением Оманского, и Индия никогда не простиралась до берегов этого залива). Ко времени написания «Ночи во Флоренции» (1861 г.) британские владения охватывали весь Индостан (кроме нескольких небольших прибрежных территорий, принадлежавших Франции и Португалии) и делились на две части: Британскую Индию, колонию Великобритании, и индийские государства, управлявшиеся местными династиями под английским протекторатом. В Британской Индии рабство было отменено в 1834 г., в индийских государствах — только в нач. XX в.

… Оно в Египте, протянувшемся от Лунных гор до Средиземного моря. — Во времена Дюма Египет, которому был подвластен и нынешний Судан, т. е. вся долина Нила, формально входил в состав Османской (Турецкой) империи, но на самом деле был независим. Домашнее рабство существовало в Египте до объявления его британским протекторатом в 1914 г. (фактически Египет был оккупирован англичанами в 1882 г., независимость обрел в 1922 г.), но Дюма, возможно, имеет здесь в виду также и полное экономическое и гражданское бесправие основного населения — крестьян-феллахов.

Лунными горами еще в римские времена именовали некий горный массив (точное его местонахождение было неизвестно), где находятся истоки Нила. Обычно считается, что так в античные времена называли Эфиопское нагорье, где находится озеро Тана, из которого вытекает Голубой Нил, сливающийся с Белым Нилом в собственно Нил близ нынешней столицы Судана — Хартума. Белый Нил, являющийся основой собственно Нила (от его истоков вычисляется общая длина этой великой африканской реки), вытекает из озера Виктория, как это было установлено английским путешественником Джоном Хеннингом Спиком (1827–1864) во время его экспедиции 1860–1863 гг. (т. е. Дюма еще не мог знать об этом). Так что Лунными горами могли именовать и горную страну в районе Великих Африканских озер, тем более что в 1892 г. было установлено: горы около озера Виктория местное население называет именно Лунными; неясно, впрочем, сколь древнее это название.

… Оно в России, раскинувшейся от Каспийского моря до Балтики. — В Российской империи крепостное право (здесь именно оно имеется в виду) было отменено в 1861 г., как раз когда Дюма публиковал эти строки. Неясно, однако, почему Дюма отводит России место всего лишь до Каспия, ибо Российская империя в 1861 г. хотя и не включала некоторые районы Средней Азии, в т. ч. лежащие на восточном берегу Каспийского моря, завоеванные в 70–80-е гг. XIX в. (зато России принадлежала Аляска), но Сибирь и Дальний Восток вошли в ее состав еще в XVII в. (Приамурье и Приморье в 1858 г.). Либо Дюма имеет в виду лишь те районы России, которые он сам посетил в июне 1858 г. — феврале 1859 г., либо Каспий является здесь символом границы между Европой и Азией, в данном случае между европейской частью России, где крепостное право существовало, и Сибирью, где его никогда не было (не было его, впрочем, и в Архангельской губернии, и в Великом княжестве Финляндском, и в ряде других мест, но Дюма об этом мог и не знать).

… Оно долгое время просуществовало в Северной Америке, еще дольше — в Южной… — В южных штатах США (именно они здесь имеются в виду, ибо в Британской Северной Америке — с 1867 г. доминион Канада — рабства никогда не было) рабство негров существовало с XVII в., еще до провозглашения независимости США, и до окончания гражданской войны (она же Война Севера и Юга, или Война за освобождение негров) 1861–1865 гг. Отменено оно было федеральным законом 1862 г. (т. е. уже после опубликования «Ночи во Флоренции»), вступившим в силу с 1 января 1863 г., что окончательно было закреплено в 1865 г. тринадцатой поправкой к конституции США.

В большинстве государств Центральной и Южной Америки рабство было упразднено в сер. XIX в., т. е. ранее, чем в США, но в Бразилии (до 1822 г. — колония Португалии, в 1822–1889 гг. — Бразильская империя, с того времени и доныне — Федеративная Республика Бразилия) — в 1888 г., а в испанских колониях Куба и Пуэрто-Рико (в результате испано-американской войны 1898 г. Куба получила независимость, а Пуэрто-Рико особый статус «присоединившегося штата» США, в каком пребывает и ныне) — в 1886 г.

… никому не дано провидеть тот день, когда с ним будет покончено в Африке. — Африка с XVI в. была центром и источником работорговли, как внешней — вывоз рабов в Америку, — так и внутренней. Несмотря на многочисленные законодательные акты и международные соглашения (последнее из них: Конвенция Лиги наций о рабстве — 1926 г.), рабство в португальских колониях в Африке существовало до 80-х гг. XIX в., в Бельгийском Конго — до 1895 г., в Эфиопии — до 1950 г.

… Проследите ее контуры на глади трех морей… — Имеются в виду омывающие Грецию моря: Ионическое — с запада, Эгейское — с востока и так называемое Критское — с юга.

… не один Делос, а все ее острова готовы оторваться от морского дна и поплыть, гонимые вольным ветром науки и искусств. — Делос — остров в Эгейском море близ берегов Малой Азии, принадлежит Греции; в античности — религиозный центр (здесь находилось общегреческое святилище Аполлона), а также крупный центр работорговли. В греческой мифологии Делос считался плавучим островом; богиня Гера запретила возлюбленной Зевса Латоне вступать на твердую землю и та родила своих детей Аполлона и Артемиду на плавучем острове Астерия, который после их рождения стал называться Делос (гр. «являю»).

… она идет на нее походом аргонавтов… — Дюма здесь и ниже соединяет исторические события и эллинские предания, считая последние точными историческими свидетельствами. Согласно греческим мифам, Пелий, царь города Иолк в Фессалии, желая погубить своего племянника Ясона, законного претендента на трон Иолка (Пелий некогда сверг и изгнал его отца, своего брага), обещает вернуть ему престол при условии, что тот добудет шкуру золотого барана (золотое руно), находящуюся в стране Эа, или Колхиде. Ясон отправляется с отрядом друзей, славнейших героев Эллады, в поход на корабле «Арго» (аргонавты — букв. гр. «плывущие на “Арго”») и после множества приключений добивается своей цели. Предполагается, что этот миф имеет только одно историческое основание: в нем слышны отзвуки рассказов о первых плаваниях греков в Черное море (древняя Колхида располагалась приблизительно в районе нынешней Абхазии). Древнегреческая традиция настаивала на том, что этот поход происходил на поколение раньше Троянской войны.

… укрощает в Троянской войне… — Троянская война — одно из центральных событий греческой мифологии и эпоса. Эта война, в которой сражались знаменитейшие герои Греции, вспыхнула из-за того, что Парис, сын Приама, царя города Троя (он же Илион) на западном побережье Малой Азии, похитил Елену, жену царя Спарты Менелая, и союзники Менелая, греческие цари (греки именуются в преданиях также ахейцами, по области Ахайя на юге Пелопоннеса), предприняли военный поход на Трою, чтобы отомстить за честь собрата. После десятилетней осады Троя была взята и разрушена. Греческая традиция датировала Троянскую войну 1192–1182 гг. до н. э.; античные историки объявили это событие началом векового конфликта между Европой и Азией, развитием которого были и греко-персидские войны, и походы Александра Македонского, и многое другое. Современные исследования подтверждают реальность Троянской войны, точнее, целого ряда войн между Троей и теми или иными союзами городов-государств в Ахайе в III–II тыс. до н. э. Судя по археологическим данным, первый раз Троя была уничтожена в страшном пожаре в кон. III тыс. до н. э., возродилась снова и была окончательно разрушена ок. 1240 г. до н. э.

… отбрасывает при Соломине… — Имеется в виду один из центральных эпизодов греко-персидских войн (500 449 до н. э., с перерывами) между Персидской державой и коалицией греческих полисов (городов-государств). 27 или 28 сентября 480 г. до н. э. в проливе между побережьем Саронийского залива Эгейского моря и островом Саламин, расположенным в этом заливе, греческий флот наголову разбил персидский, что привело к перелому в войне и началу господства Эллады (в первую очередь ее крупнейшего морского полиса — Афин) на море.