Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Меч президента - Игорь Бунич на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Что же касается руководящего состава, то все 70 лет не было практически ни одного исключения из правила: руководство либо «спускалось» из ЦК КПСС, либо тщательно карабкалось по крутой и скользкой от крови и грязи служебной лестнице, рискуя каждую секунду сорваться прямиком на тот свет.

И тут, на одну из самых почетных и важных должностей в КГБ присылают мало что шпака и чужака, да еще какого-то диссидента из «Демроссии», которая с момента своего основания служила для КГБ не более, как объектом самого тщательного наблюдения, а ее члены рассматривались в качестве потенциальных клиентов следственных изоляторов и трудовых лагерей.

Но если даже не принимать все эти ужасные вещи во внимание, ради справедливости следует заметить, что работа в любой секретной службе, а тем более в политической полиции, на руководящей генеральской должности, без сомнения, требует и опыта, и специальной подготовки, которых у Евгения Савостьянова не было.

Не было, конечно, и юридического образования, которое, хотя и чисто формально, но требовалось для замещения подобных должностей. А формальные вопросы в жесткой системе партийно-государственных институтов СССР часто становились первостепенными.

Такое чудовищное инородное тело, всунутое в столь чувствительный организм КГБ, и теоретически, и практически должно было им немедленно отторгнуто, для чего имелось множество вполне легальных путей, сведенных к простому заключению о профнепригодности.

Хорошо зная собственную историю, когда их отстреливали сотнями во времена многочисленных дворцово-ведомственных переворотов, хорошо зная собственные делишки андроповского и послеандроповского периода, видя все свое руководство в тюрьме или под следствием, а своего великого основателя — свергнутым с пьедестала, к которому раньше и подходить было запрещено даже для возложения цветов, и плывущим над Лубянской площадью со стальным тросом на шее, как на передвижной виселице, работники КГБ притихли.

Многие рыдали, то ли от жалости к железному Феликсу, то ли жалея себя, поскольку вид беснующейся на площади толпы рисовал самые мрачные перспективы на обозримое будущее. Тем более, что назначенный председателем КГБ Вадим Бакатин, который стал последним человеком, занимавшим указанную должность, торжественно пообещал сократить ведомство до минимального размера и перепрофилировать его на дела, способные принести государству хоть какую-то пользу.

В таких условиях, конечно, можно было промолчать, когда на ведущее Московское управление присылают начальника чуть ли не из мордовской политической зоны.

Но шок прошел. Самого Бакатина, первого секретаря обкома, члена ЦК КПСС, кандидата в члены политбюро, занимавшего в коммунистические времена крупнейшие партийно-государственные посты, включая и пост министра внутренних дел, памятуя его публичные обещания реформировать, а главное, сократить КГБ, съели так быстро, что тот и охнуть не успел, как вылетел из органов с ярлыком полной некомпетентности. А Савостьянов остался.

Последовавшие потом структурные катаклизмы, когда по воле президента Ельцина были объединены КГБ и МВД под общим командованием министра внутренних дел РСФСР Виктора Баранникова, а затем новое разъединение по решению Конституционного суда, когда под шумок реорганизаций КГБ был переименован в Министерство Безопасности (без слова «государственной» — память о бериевском МГБ была еще очень свежа в памяти), и многих выпихнули на пенсию и в резерв, а многие почли за благо уйти сами, Савостьянов остался на своем посту.

Он остался на своем посту, когда новый министр безопасности Баранников провел собственную чистку органов, избавляясь от разных «засветившихся» либералов времен «перестройки и гласности».

Он остался на своем посту, когда выгнали и самого Баранникова, быстро затянутого коррупцией и сомнительными связями из-за недостатка опыта в тупик, выходами из которого были либо самоубийство, либо — тюремная камера.

Министра обвинили, в двурушничестве, двойной игре, но знающие люди понимали, что КГБ отверг инородное тело, бывшего участкового милиционера, всю жизнь проработавшего в системе внутренних дел.

А Савостьянов не только остался, но и, как ему было положено по должности, получил чин генерал-майора.

Если вспомнить, что Савостьянов был произведен в генералы прямо из лейтенанта запаса, и что это произошло в мирное время, то следует согласиться, что у подобной ракетной карьеры очень мало аналогов в мировой истории, а тем более — в таком ведомстве, как КГБ.

Эта карьера покажется еще более странной на фоне судьбы Мурашова, внедренного одновременно с Савостьяновым тем же Поповым в систему МВД. Организм МВД сразу же начал отторгать инородное тело, и после серии внутриведомственных скандалов, ошельмованный прессой оппозиционеров и громкими выступлениями в Верховном Совете, Мурашов был выкинут из милиции, как Паниковский из исполкома.

Что касается Савостьянова, то даже газеты и депутаты экстремистов его не трогали. Не трогала его и демократическая печать. Даже знаменитые петербургские «600 секунд» Александра Невзорова, истратившие уйму эфирного времени на шельмование Мурашова, о Савостьянове не произнесли ни слова: ни хорошего, ни плохого.

Только однажды газета «День» осторожно прошлась по новому генералу, намекнув, что его бабушка, видимо, была еврейкой. Но для газеты, которая громогласно утверждала, что Борис Ельцин — это псевдоним Боруха Элькина (или Эльцера), что на территории Кремля скрывается целая бригада израильских парашютистов, подобный осторожный подход можно было считать даже поощрительным…

Можно многое предположить, развивая тему «Кто же вы, генерал Савостьянов?», но ограничимся только констатацией факта: Евгений Вадимович Савостьянов по какой-то, скажем, невероятной случайности, не оказался «инородным телом» в организме знаменитого на весь мир аппарата столичного КГБ, а вписался в этот аппарат со своей диссидентской бородкой (которую так и не сбрил, хотя еще существовал неотмеченный приказ Андропова, подтвержденный затем двумя генералами армии, Чебриковым и Крючковым, запрещающий сотрудникам КГБ ношение бороды, без всяких исключений, как, скажем, во времена Петра I), интеллигентной внешностью, манерами ученого и взглядом профессионального математика.

Невероятные истории иногда происходят и логического объяснения не имеют. Прижилась же как-то домашняя киска в одном вольере с семейством ягуаров, и ничего. Жила и даже допускалась к противню с мясом. А другую кошку разорвали в ту же секунду, как появилась она в вольере. С точки зрения ягуаров, эта история довольно проста: либо разорвут, либо нет. Но с точки зрения кошки, ситуация выглядит намного сложнее. Ведь дело не только в том, чтобы тебя не съели, но и твои приказы выполняли.

КГБ находился в состоянии сильной растерянности, что и понятно. Казалось, незыблемые ориентиры его многолетней деятельности были либо уничтожены, либо размыты до неузнаваемости. И в довершение всего, Министерству Безопасности было официально запрещено заниматься политическим сыском, а ничем другим оно заниматься не умело. И не хотело, что более важно.

В течение своей более чем семидесятилетней истории это ведомство ни разу не сумело обеспечить безопасность того государства, в составе которого оно числилось. Оно не сумело обеспечить безопасность страны от страшного и внезапного удара гитлеровской Германии, поскольку к 1941 году совершенно захлебнулось в крови собственного народа и маразматических выкладках своего великого вождя. Оно не сумело обеспечить безопасность ни самого вождя, ни свою собственную в середине 50-х годов.

Никто из них и бровью не повел, когда развалился и был уничтожен Советский Союз, который они клялись защищать до последней капли крови, но не сумели этого сделать, так как по уши завязли в борьбе с сионизмом и инакомыслием, категорически не желая заниматься чем-нибудь другим.

Теперь они решили заниматься только обеспечением собственной безопасности, настороженно приглядываясь к тому, что когда-то называлось «первой в мире страной победившего пролетариата». И более мелкие государственные конвульсии приводили их тысячами к гибели или превращали в ничто.

Погибшие при падении Ягоды, погибшие при падении Ежова, погибшие при падении Абакумова, погибшие при падении Берия, выгнанные без пенсии и погон — подобная память создала уже достаточно высокий генетический уровень страха.

Многих этот страх погнал из системы в созданные до и после августовского путча коммерческие структуры и банки на долю КГБ в деньгах партии-родительницы, но многих этот же страх заставлял оставаться на месте, чтобы суметь оказать сопротивление тем, кто еще раз может соблазниться во имя собственных политических интересов украситься ожерельем из чекистских голов.

Оставшимся приходилось отчаянно имитировать деятельность, поскольку, после запрещения заниматься политическим сыском, делать было решительно нечего.

Ловля рэкетиров, контрабандистов и торговцев наркотиками, восторженно рекламируемая средствами массовой информации, которые при всей своей нынешней вольнодумности и безответственности так и не смогли окончательно вырваться из своего векового благоговения перед чекистскими подвигами, что, в принципе, не было делом КГБ, создавала неразбериху в милицейских операциях, межведомственные склоки и многое другое. Да и занимались этим делом бывшие подразделения так называемой спецмилиции, которых на Лубянке не пускали даже в столовую.

Таким образом, основной массе личного состава просто нечего было делать, как заниматься тем же самым политическим сыском, методика которого была хорошо известна, отточена почти до совершенства, а управлением огромной армии информаторов могли позавидовать все другие спецслужбы мира, вместе взятые.

Разница со старыми временами заключалась в том, что материалы сыска оседали в оперативных разработках и не передавались в следственные отделы для возбуждения уголовных дел.

Несколько попыток закрутить громкие дела, даже не по шпионажу, а по нарушению государственной тайны, как, скажем, дело профессора Мирзояна, поведавшего миру, что в России и не думали прекращать работы по созданию новых образцов химического оружия, кончались скандалами, от которых, прежде всего, страдало «чекистское» руководство. И, тем не менее, работа велась и не малая…

На небольшом столике перед Савостьяновым лежала изящная папка из красного кожзаменителя с ярлыком какого-то симпозиума по проблемам квантовой механики.

Начальник управления МБ по Москве и Московской области раскрыл папку, вытащил из нее несколько листков ксерокопий, скрепленных изящной пластмассовой скрепкой голубого цвета, и еще раз просмотрел содержание документов, увенчанных старым грозным грифом: «Совершенно секретно. Особой важности».

«Отпечатано в двух экземплярах.

1 экз. — президенту.

1 экз. — в спецархив.

Копий не снимать! Передаче по радио и системам проводной связи не подлежит! Только через старшего офицера МБ, допущенного к группе документов ОВ/ГВ.»

То, что, несмотря на столь грозные грифы, с документа все-таки сняли ксерокопию (возможно, и не одну), говорило о том, что в условиях полного государственного хаоса и отсутствия дисциплины избежать утечки самой секретной информации не представляется возможным.

Документ был подписан заместителем министра Николаем Галушко, а Савостьянов был одним из его авторов. Датирован документ был июнем 1993 года и составлен таким образом, что сам министр безопасности генерал-полковник Виктор Баранников о нем не знал ничего (до нужного момента, конечно). Озаглавлен документ, по старой советской традиции, был просто и доходчиво: «Меры по дальнейшему укреплению Российской государственности. Анализ и рекомендации».

После краткого резюмирования положения во внутриполитической, экономическо-хозяйственной и культурной жизни страны, состояния ее вооруженных сил, науки и образования, анализа обострившихся социальных и межэтнических проблем и всего лишь одного абзаца, касавшегося положения страны на международной арене, в документе, в частности, говорилось:

«Все вышеизложенное приводит только к одному выводу: ни в экономическом, ни в моральном отношении страна оказалась совершенно не готова к столь резкому переходу от жесткой тоталитарной системы управления к классической демократии западного образца…

Разделение властей на исполнительную, законодательную и судебную привело к острому противостоянию этих ветвей власти даже без короткого периода полезного государственного сотрудничества.

Одна ветвь власти постоянно, порой даже без всякой пользы для себя, то есть инстинктивно, пытается подмять под себя другую, превращая это дело в какое-то подобие спорта. Отмечено, например, что несколько фракций в Верховном Совете («Коммунисты России», «Смена — Новая политика» и пр.) голосуют «против» любых предложений, за исключением предложений, касающихся собственного благополучия депутатов и диффамации государственных деятелей.

Наблюдается и обратная картина, когда в аппарате вице-премьеров (Чубайс, Шумейко и др.) многие весьма дельные документы Верховного Совета отвергаются без анализа, порой с оскорбительными резолюциями и требованиями не вмешиваться не в свое дело.

В свою очередь, введенная в Верховном Совете практика решать многие важнейшие государственные вопросы путем тайного голосования является беспрецедентной и говорит об осознании депутатами собственной безответственности и перед страной, и перед избирателями…

Многие народные депутаты стали таковыми не из желания принять участие в управлении страной, и даже не из желания добиться для себя известных льгот (хотя, есть и такие), а только для получения статуса «парламентской неприкосновенности», под прикрытием которого они занимаются незаконными действиями в широком диапазоне уголовно наказуемых деяний, от спекуляции автомашинами до торговли оружием, не ограничиваясь при этом территорией бывшего СССР…

Свобода слова, печати и собраний привели общественную жизнь страны в состояние полного хаоса.

Безответственность всех средств массовой информации более обостряет положение в стране, провоцирует межнациональные конфликты, лихорадит хозяйственную жизнь и выставляет страну за рубежом в негативном и смешном свете…

Свобода собраний, митингов и шествий уже привела кровавым событиям, имевшим место 1 мая текущего года, когда зачинщики массовых беспорядков оказались неуязвимыми для закона в силу их депутатской неприкосновенности или были открыто взяты под защиту руководством Верховного Совета.

Подобная безнаказанность, помимо всего прочего, провоцирует дальнейшее обострение противостояния властей и чревато самыми опасными последствиями…»

В разделе «Рекомендации» указывалось:

«Таким образом, попытка перехода от тоталитарного строя к демократическому без переходного периода „относительно мягкой автократии“, с нашей точки зрения, не увенчалась успехом.

Именно шок этого резкого перехода привел к развалу СССР, а продолжение следования подобным путем неизбежно приведет к развалу Российской Федерации, ибо понятие «демократии» как «вседозволенности» стимулирует безответственные элементы в регионах, стремящихся к постоянному расширению собственной власти…»

Далее с некоторой долей патетики, без которой КГБ просто не умел составлять свои сводки, говорилось:

«Во имя спасения того, что еще осталось от нашей страны, во имя обеспечения будущего Российского государства и предотвращения гражданской войны следует незамедлительно вытащить страну из демократического хаоса и сделать это таким образом, чтобы ни у кого не оставалось ни тени сомнения в решимости властей навести порядок…»

К документу был подколот проект указа президента о роспуске Верховного Совета и о ликвидации советов по всей стране как института власти. Проект также был составлен в июне 1993 года и лежал на столе президента неподписанным.

Савостьянов еще раз посмотрел на часы. Было 19 часов 54 минуты. На экране телевизора высветилась надпись: «Заявление президента Российской Федерации».

20:00

На экране появился Борис Ельцин, сидящий, как всегда, на фоне российского «триколора», держа перед собой несколько листов отпечатанного на машинке текста. Хотя Савостьянов видел эту видеозапись уже дважды накануне, он решил прослушать ее еще раз.

Одно дело — гонять эту кассету на видеомагнитофоне, чтобы дать последние рекомендации по редакции текста, другое дело, — когда она звучит уже на всю страну и будет, как и задумано, повторена в эфире несколько раз.

Президент выглядел спокойным и собранным. Он принадлежал к типу тех людей, кстати, типично русскому, которые всегда веселеют именно перед дракой, битвой и другими событиями, связанными со смертельным риском. Перед любым «лихим делом», как говаривали в старину

«Уважаемые сограждане! — начал президент. — Я обращаюсь к вам в один из самых сложных и ответственных моментов, накануне событий чрезвычайной важности.

В последние месяцы Россия переживает глубокий кризис государственности. В бесплодную и бессмысленную борьбу на уничтожение втянуты буквально все государственные институты и политические деятели.

Прямое следствие этого — снижение авторитета государственной власти.

Уверен, все граждане России убедились, что в таких условиях не только нельзя вести труднейшие реформы, но и поддерживать элементарный порядок.

Нужно сказать прямо: если не положить конец политическому противоборству в российской власти, если не восстановить нормальный ритм ее работы, то не удержать контроль над ситуацией, не сохранить наше государство, не сохранить мир в России.

В мой адрес потоком идут требования со всех концов нашей страны — остановить опасное развитие событий, прекратить издевательство над народовластием.

Уже более года предпринимаются попытки найти компромисс с депутатским корпусом, с Верховным Советом.

Россияне хорошо знают, сколько шагов навстречу делось с моей стороны на последних съездах и между ними.

Но даже если о чем-то удавалось договориться, через короткое время следовал категорический отказ выполнять взятые на себя обязательства.

Мы с вами надеялись, что перелом наступит после апрельского референдума, на котором граждане России поддержали президента и проводимый им курс. Увы, этого не произошло.

Последние дни окончательно разрушили надежды на восстановление какого-либо конструктивного сотрудничества.

Большинство Верховного Совета идет на прямое попрание воли российского народа. Проводится курс на ослабление и, в конечном счете, устранение президента, на дезорганизацию работы нынешнего правительства.

Развернута мощная пропагандистская кампания по тотальной дискредитации всей исполнительной власти в России.

До сих пор не отменены решения Верховного Совета и съезда, которые противоречат результатам апрельского референдума.

И сегодня можно уверенно сказать — не будут отменены. Наоборот, за последние месяцы подготовлены и приняты десятки новых антинародных решений. Многие из них целенаправленно спланированы на ухудшение ситуации в России.

Наиболее вопиющей является так называемая, «экономическая политика» Верховного Совета. Его решения по бюджету, приватизации, многие другие усугубляют кризис, наносят огромный вред стране. Все усилия правительства хоть как-то облегчить экономическую ситуацию наталкиваются на глухую стену непонимания…

Верховный Совет перестал считаться с указами президента, с его поправками к законопроектам, даже с конституционным правом вето. При этом постоянно клянутся верностью конституции и законности, хотя конституционная реформа практически свернута.

В апреле прошлого года 6-й съезд народных депутатов не только одобрил основные положения новой конституции, но постановил «доработать с учетом предложений и замечаний президента Российской Федерации» главы проекта «Федеральная законодательная власть» и «Президент Российской Федерации», «Федеральная исполнительная власть».

По логике, 7-й съезд должен был принять новую конституцию страны. Но руководство Верховного Совета без всяких внятных объяснений остановило конституционный процесс.

Более того, недавно подготовило и предложило мне фактически одобрить смещение избранного народом президента. Именно таков смысл поправок к конституции, которые я недавно получил из Белого Дома.

Надо признать, что процесс создания правового государства в России, по сути дела, дезорганизован. Наоборот, идет сознательное размывание и без того слабой правовой базы молодого российского государства.

Законотворческая работа стала орудием политической борьбы.

Законы, в которых остро нуждается Россия, не принимаются годами. Вместо этого начата коренная ревизия действующей конституции и принятых законодательных актов. Их переписывают в угоду сиюминутным политическим настроениям.

Утвердилась порочная практика юридического произвола, суть которого заключается в примитивной формуле: какой закон захотим принять, такой и примем, что захотим, то и запишем.

И чем дальше, тем больше неразберихи, тем шире поле для злоупотреблений. Все это не имеет ничего общего ни с законностью, ни с правом.

Не может считаться законом то, что противоречит фундаментальным основам права, попирает элементарные права и свободу человека и основополагающие демократические принципы. Такой закон — еще не право. Тем более, если его диктует один человек или группа лиц.

Уже давно большинство заседаний Верховного Совета проходит с нарушением элементарных процедур регламента.

Открытое и демонстративное жульничество при голосовании стало обыденным явлением. Участники заседаний на виду у всего мира голосуют за отсутствующих несколькими карточками. А ведь каждый такой факт — это позор, это дискредитация самих основ парламентаризма.

Идут чистки комитетов и комиссий. Из Верховного Совета, его президиума беспощадно изгоняются все, кто не проявляет личной преданности своему руководителю.

То, о чем я говорю — не случайность, не болезнь роста. Все это — горькие свидетельства того, что Верховный Совет, как государственный институт, находится сейчас в состоянии политического разложения.

Он утратил способность выполнять главную функцию представительного органа — функцию согласования общественных интересов. Он перестал быть органом народовластия.

Власть в Российском Верховном Совете захвачена группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции. Прячась за спинами депутатов, паразитируя на коллективной безответственности тайных голосований, она подталкивает Россию к пропасти.

Не замечать этого, терпеть и бездействовать больше нельзя. Мой долг президента признать: нынешний законодательный корпус утратил право находиться у важнейших рычагов государственной власти.

Безопасность России и ее народов — более высокая ценность, чем формальное следование созданным законодательной властью противоречивым нормам, которые окончательно дискредитировали себя.

Наступило время самых серьезных решений».

Президент глотнул воды из фарфоровой чашки. Савостьянов подавил вздох и приготовился слушать дальше.



Поделиться книгой:

На главную
Назад