— Вы хотите сказать, что это происходит постоянно? — спросил Денни.

— Ну, не постоянно, но происходит, — ответил Ларсен. — Мы называем это «феномен преследователя». Есть люди, которые навязчиво преследуют или пытаются вступить в контакт с другими: иногда мужчины преследуют женщин, иногда — наоборот. Я работаю в отделении, которое специализируется также и на этих проблемах.

— Как дело Дэвида Леттермана? — вставил Денни.

— Совершенно верно.

— Но кто они, люди, которые занимаются этим? — спросила Крис.

— Могут быть кем угодно, — ответил Ларсен. — Иногда они работают в том же офисе или той же школе. Они могут превратить жизнь своей жертвы в настоящий ад. Часто они даже не заботятся о том, чтобы скрыть свои имена. Обычно они подписывают письма или каким-нибудь другим способом дают жертве понять, кто они. Они хотят, чтобы жертвы знали, кто они. Это отчасти удовлетворяет их. Обычно они обладают порочным убеждением, что их жертвам нравится внимание. Среди них попадаются и талантливые, и обеспеченные люди, у которых есть положение в обществе, даже семья. Это как бы раздвоение личности.

— И вы полагаете, «Поклонник» относится к их числу?

— Ну, он очень тщательно скрывается. Примерно в половине случаев преследователь пытается держать свою личность в секрете.

— А что это может означать? — спросила Крис.

— Трудно сказать, но, без сомнения, первое, что мы должны сделать — это идентифицировать личность преследователя. Жаль, что вы не сохранили письма, мы могли бы провести графологическую экспертизу.

— Все письма были очень аккуратно напечатаны, — ответила Крис. — По крайней мере те, которые я еще была в состоянии прочитать.

— Они действительно были очень аккуратно напечатаны, — сказал Денни. — Мне кажется, они были набраны на компьютере с лазерным принтером.

— Это есть у многих, — ответил Ларсен. — Видимо, ваш преследователь богат, или у него хорошая работа. У него есть компьютер, а привычка посылать одновременно шесть дюжин роз обходится недешево.

— Думаю, у него еще есть машина, — вставил Денни. — Любой человек, идущий пешком в Бел-Эйр, сразу же привлек бы к себе внимание.

Крис рассмеялась.

— Денни, Каждый в Лос-Анджелесе имеет машину.

— Однако, есть одна интересная деталь, — заметил Ларсен.

— Какая?

— Вы говорили, что все письма были выдержаны в корректном, даже почтительном тоне. Преследователь же обычно вульгарен или непристоен. Он предъявлял какие-нибудь требования?

— Какие требования?

— Ну, например, не просил он выслать ему по почте ваше ношеное белье или встретиться с ним в каком-нибудь месте?

— Нет, ничего подобного. Он всегда обещает, что я еще услышу о нем, что он будет поддерживать со мной связь.

— И, скорее всего, будет. Он никогда не оставлял своего адреса, номер почтового ящика, может быть?

— Нет.

— Значит, он не ждет ответа. Может, и не хочет.

— Онанист, — фыркнул Денни.

— Что? — переспросил Ларсен.

— То, что он это делает больше для себя, чем для Крис.

— Это верно. Может, он просто застенчивый?

— Будем надеяться, что он на этом успокоится, — вздохнула Крис.

— Итак, что вы намерены предпринять, инспектор? — спросил Денни.

— Пока ничего. Если бы вы знали, кто он, то могли бы обратиться в полицию, чтобы его строго предупредили держаться от вас подальше. Писать письма или посылать кому-то цветы — не уголовное преступление. Он ничего не требует и никому не угрожает. Он не пытался причинить вам никакого вреда. С 1991 года у нас, в Калифорнии, действует закон о преследователях, но он вступает в силу, как только они совершат какое-нибудь преступление.

— А как насчет того, что он открыл дверь и вошел в дом? — спросил Денни.

— Боюсь, у нас нет очевидных доказательств этого, — ответил Ларсен почти извиняющимся тоном. — Мисс Кэллавей, когда моя сестра Мэри ослепла, ей всегда казалось, что люди стоят к ней ближе, чем это было на самом деле. Пару раз у нее даже было ощущение, что кто-то находится с ней в комнате, но не хочет говорить. У вас мог развиться своего рода неврологический феномен, основанный на том, что у вас повреждено зрение.

— Мог, — ответила Крис. — Но я так не думаю. Он был здесь.

— Он мог быть здесь сегодня, — сказал Ларсен. — Я верю вам.

— Что же нам делать? — спросил Денни. — Какие шаги предпринять?

— Во-первых, мисс Кэллавей...

— Пожалуйста, зовите меня Крис. Меня все так зовут.

— Спасибо. Во-первых, я думаю, вам не стоит оставаться одной ни на минуту, по крайней мере, до тех пор, пока мы не увидим, как развиваются события.

— А вы думаете, они будут развиваться? — спросила Крис.

— Не знаю. Думаю, что Поклонник будет продолжать писать вам. Сообщите мне сразу же, если что-то изменится: или тон писем, или он начнет посылать вам что-нибудь, кроме цветов. Если же он начнет звонить по телефону, старайтесь не раздражать его, не развивать в нем агрессии. Не кричите на него, не требуйте, чтобы он прекратил писать вам. Старайтесь говорить с ним вежливо, объясните ему, что вы цените его интерес к вашей карьере, но предпочитаете больше о нем не слышать. Будьте ласковой и не пытайтесь выяснить, кто он или что-нибудь о нем. Если вы начнете задавать вопросы, у него может развиться мания преследования. Он может добровольно рассказать вам о себе или назвать себя. Если это произойдет, тогда я проведу с ним небольшую беседу.

Ларсен поднялся, чтобы идти.

Крис встала вместе с ним.

— Не думаю, что он позвонит. У меня частный номер.

— Верно, — сказал Ларсен, пожимая им руки, — но вы считали, что у вас и частный адрес тоже.

Глава 8

— Полегче с косметикой, — сказала Крис.

Денни уже причесал ее и теперь накладывал кисточкой пудру.

— Хорошо, дорогая, — ответил Денни.

— Денни, те два полицейских, они ведь не заметили, что я слепая, и Ларсен сказал, что мало кто может заметить.

— И?

— Я думаю, могу ли я справиться с этим?

— Справиться с чем?

— С тем, чтобы убедить людей, что я вижу.

— И как долго ты будешь их убеждать?

— Пока я снова не начну видеть.

— Ты имеешь в виду работу?

— Да.

— Не знаю, что сказать тебе, детка. А если кто-то попросит тебя при встрече почитать несколько строк из сценария?

— Не думаю, что я смогу убедить людей, что сейчас мое зрение абсолютно нормально — но что оно слабое и постепенно улучшается.

— А почему бы тебе некоторое время не думать об этом и не беспокоиться о работе?

— Потому что, если меня будут считать инвалидом, никто и не вспомнит обо мне, кроме службы милосердия. Я должна выглядеть здоровой, даже если я какое-то время не снимаюсь.

— Я тебя понял. Это как актеры со СПИДом: эти люди здоровы, чтобы работать, но никто не подписывает с ними контракта, как только узнают об этом.

— Именно. Недостаточно просто хранить секрет, что я не могу видеть, — я должна убедить людей, что я могу видеть.

— Отлично. И как мы начнем?

— По-моему, обед в воскресенье вечером в Бистро Гарден будет отличным началом.

— То есть, завтра. Но там будет не менее дюжины людей из тех, кто тебя хорошо знает.

— Знаю. Может, тогда мы совершим тренировочную прогулку сегодня? Скажем, прогуляемся по Санта-Монике?

— Я свободен целый день, — ответил Денни.

* * *

В Санта-Монике несколько кварталов, начиная от Третьей улицы, закрыли для движения, превратив их в пешеходную зону. Заброшенное когда-то место возродилось для жизни и в субботний полдень было заполнено людьми. Крис, в джинсах и бумажном спортивном свитере, с волосами, зачесанными в хвост на затылке и в больших солнечных очках, понимала, что узнать ее практически невозможно — подобная неформальность в одежде была своего рода маскировкой, и это часто срабатывало. Солнце казалось небольшим ярким пятнышком в левом верхнем углу диапазона ее видения, а люди представляли собой не более, чем беспорядочную вереницу темных теней.

— Как насчет того, чтобы «пройтись» по витринам? — спросил ее Денни.

Она рассмеялась.

— Давай.

— Справа от тебя, примерно шагах в шести, маленький магазин, заполненный всяким мелким хламом.

Крис отсчитала и остановилась.

— Мне нравится эта вещица, — сказала она указывая рукой.

— Это не для тебя, — ответил Денни. — Но указываешь ты в верном направлении. А как насчет обеда?

— Отличная идея!

— Недалеко есть неплохое местечко.

— Пошли.

Они вошли в ресторан, и Денни выбрал столик.

— Закажи сандвич, — спокойно посоветовал он Крис, которая пыталась сделать вид, что она изучает меню. — Тогда тебе не придется мучиться с вилкой.

Подошел официант, и Крис заказала сандвич.

Денни издал какой-то хрюкающий звук.

— Что с тобой? — спросила Крис.

— Так, небольшой спазм. Похоже, я вчера поел подозрительных креветок и у меня бурчит в животе. Ты позволишь мне отлучиться на несколько минут?

— Конечно, что за вопрос.

Денни отошел, а Крис повернулась лицом к солнцу, откинувшись назад и закрыв глаза. «Немного можно и позагорать», — подумала она.

На другом конце стола она вдруг услышала какой-то скребущий звук, и, как накануне, была уверена, что там кто-то есть. Она не пошевелилась, не повернула головы: она ждала, когда он начнет разговор. Когда этого не последовало, она слегка повернулась в сторону, где, она чувствовала, он сидел. Если ей надо выяснить отношения с этим парнем, пусть это лучше будет в таком людном месте.

— Спасибо за розы, — начала она. — Они были очень красивые.

Никакого ответа.

— Они скрасили мое пребывание в больнице, это очень мило с вашей стороны.

Опять никакого ответа. Крис начала раздражаться.

— Однако я хочу вам сказать, что, если единственный путь, который вы предпочитаете для общения со мной — это анонимные письма и цветы, то лучше не продолжайте дальше. Я предпочитаю людей, которые более открыты и не играют со мной в игры.

Ответа не последовало.

Крис закрыла глаза и снова повернулась к солнцу. «Если эта скотина предпочитает молчать, — подумала она, — то и я буду молчать». В следующий момент она услышала скребущий звук, будто отодвигали стул, и внезапно почувствовала тепло человеческого тела совсем рядом со своей щекой. Она собрала всю свою силу воли, чтобы не вскрикнуть.

— Это не игра, — услышала она легкий шепот. И посетитель удалился.

Крис не могла пошевелиться, пока не вернулся Денни.