Помоги проекту - поделись книгой:
Стюарт Вудс
Лос Анжелес Таймс
Книга посвящается Стивену и Барбаре Боччко
ПРОЛОГ
Винсент Микаэль Каллабрезе зажмурился от солнечного света, выйдя из темноты кинотеатра Йорк, что в верхнем Вест Сайде. Он только что просмотрел фильм
Следующим фильмом была лента
Было уже глубоко за полночь, когда Винни покинул кинотеатр на Восьмой улице и отправился домой. Каждый шаг, который он делал по пути в Литтл Итали, давался ему все с большим трудом. Он настолько запустил занятия в школе, что остался на второй год. Мать, должно быть, заждалась его, а отец, если он только дома…, нет, об этом просто не хочется думать.
Винни было четырнадцать лет, но выглядел он старше своего возраста. Он уже ежедневно брился, и девушки старше на три-четыре года воспринимали его вполне серьезно. На них у него почти не оставалось свободного времени, так как, когда он не посещал школу или кинотеатры, он обходил соседние дома и выбивал деньги из должников, что позволяло ему покупать билеты в кино. С шести лет, когда он посмотрел свой первый фильм, Винни Каллабрезе имел за плечами не менее двух тысяч просмотров. Его друг и поверенный, мальчик по имени Томми Провесано, будучи умнее и старше, говорил, что Винни должен держать свое хобби в секрете, иначе к нему никто не станет относиться серьезно.
Свои самые любимые картины он смотрел по четыре или пять раз, но
Винни спешил домой, и его сердце колотилось не только от бега. Что если отец сейчас дома? Он вставил ключ в замочную скважину, повернул, стремясь не шуметь, и проскользнул в квартиру. Все было тихо. Он стал успокаиваться, зашел в кухню, стал ровнее дышать. Было бы проще, если бы мать до утра не увидела его, к тому времени ее злость непременно испариться.
— Ублюдок! — раздался голос за его спиной.
Винни быстро обернулся и увидел отца. Онофрио сидел на кухонном стуле, прислоненном к стене. В его руке была бутылка дешевого виски. С недавних пор Онофрио не удосуживался пользоваться стаканом.
— Ублюдок из преисподней. Ты никогда не был моим сыном. Твоя мать спала со всеми подряд, начиная с почтальона и кончая мясником.
— Не смей так говорить о матери, — ответил Винни, и голос его задрожал.
Онофрио поднялся и сделал большой глоток из бутылки, затем поставил ее в раковину подле себя. — Ты что, перечишь мне? — Он расстегнул широкий ремень и вытащил его из брюк. — Хочешь отведать ремня?
— Не смей так говорить о матери! — повторил Винни.
— Твоя мать — шлюха, — отрезал Онофрио. — Поэтому ты и есть ублюдок.
Винни смекнул, что сейчас ему придется туго.
Онофрио размахнулся, чтобы ударить сына металлической пряжкой. Ремень рассек воздух с ужасающим звуком.
Инстинктивно, Винни согнулся, и тяжелая пряжка пролетела над его головой.
— Не дергайся, ублюдок, и получи свою порцию! — зарычал Онофрио.
Внизу кто-то постучал в дверь, и Винни услыхал голос матери, умоляющей о чем-то отца. — Ты снова избил ее? — спросил сын.
— А не она ли родила мне ублюдка? За что и получила сегодня сполна.
Не раздумывая, Винни обрушил кулак на голову отца. Удар пришелся Онофрио прямо в челюсть, и тот осел, прислонившись к стенке и выронив при этом ремень.
Отец уставился на него, в его глазах пылала ярость. — Ты посмел поднять руку на родного отца?
Винни с трудом сглотнул слюну. — Я вышибу все дерьмо из родного отца, — пробормотал он. Онофрио вновь потянулся за ремнем, но Винни перехватил и отбросил ремень ногой в сторону, а затем сделал отцу такой оперкот, который свалил бы наземь любого. Но отец был еще крепок. В молодости он здорово подебоширил в округе — так говорила Винни мать, уговаривая сына не пытаться защищаться от отцовских побоев.
— Ну, держись, сейчас я убью тебя голыми руками, — прорычал отец, оттолкнувшись от стены и устремившись в сторону сына.
Винни был ростом с отца, но весил фунтов на пятьдесят меньше. Он выигрывал в ловкости, и, вдобавок, сегодня отец был вдрызг пьян. Винни увернулся, и Онофрио врезался в кухонную стену, затем сын подошел и с размаху нанес старику удар левой рукой под почку. Отец со стоном рухнул на колени, и тогда Винни начал методично бить его, ощущая, как ломаются кости, молотя отца до тех пор, пока тот не распростерся на полу и перестал сопротивляться. Сын добивал его, когда тот уже был в бессознательном состоянии.
Винни остановился лишь потому, что устал. Он взял кухонное полотенце и вытер пот с лица и шеи, и, когда задышал ровнее, пошел по коридору в родительскую спальню и отворил замок. Мать с плачем кинулась ему навстречу.
Позднее с помощью матери он перенес окровавленного отца на кушетку в гостиную, она вымыла разбитое лицо Онофрио, и, после того, как родители, в конце концов, уснули, Винни долго лежал без сна и откровенно радовался тому, что сделал с отцом. Эта радость была гораздо полнее того удовольствия, которое стало ему доступно с тех пор, как он ощутил свою сексуальность. Он не чувствовал ни капельки угрызения совести, потому что никогда в жизни не испытал чувства стыда. За свою короткую жизнь он узнал, что другие испытывают подобные чувства. Он понимал их эмоции, но сам не испытывал ровным счетом ничего. И сейчас обдумывал лучший способ наказания родного отца, чем побои, которые ему нанес. Вдруг он вспомнил о коричневой сумке.
Ежевечерне Онофрио собирал дань с пары десятков бизнесов, расположенных в Литтл Итали, а на следующее утро передавал ее Бенедитто, бывшего честным солдатом клана Карлуччи. Жизнь Онофрио зависела только от него самого. Если он не передаст деньги Бенедитто, то погибнет от своей жадности. У Бенедитто был необузданный норов и репутация человека короткого на расправу за любые прегрешения.
Винни тихо встал с постели и на цыпочках пробрался в расположенную тут же родительскую спальню. Молча отворил дверь и пересек комнату, подошел к постели и опустился на колени рядом со спящей матерью. Он потянулся за сумкой, лежащей под кроватью, и нащупал ее рукой. Как можно тише вытащил сумку, затем возвратился в свою комнату и включил свет.
В сумке оказалось почти три тысячи долларов. Винни отодвинул кровать от стены и снял пару досок, которые скрывали его потайное место. Он сдвинул в сторону кипу журналов Плэйбой, презервативы и сто долларов, которые сумел скопить, и заложил деньги в щель. Потом вернул доски на место, и уже ничто не указывало на наличие тайника.
Он отнес коричневую сумку на кухню и выбросил ее из окна, будучи уверенным, что ее наверняка найдут.
Завтра к этому часу, думал он, погружаясь в сон, Онофрио Каллабрезе будет покоиться на дне Шипхедского Залива. И это обстоятельство было не в силах потревожить крепкий сон Винни.
ГЛАВА 1
Винни Каллабрезе стоял на юго-восточном углу Второй Авеню и Плазы Святого Марка в Нью-Йорке и наблюдал за кондитерским магазином, расположенном на противоположной стороне улицы. Толстяк мог показаться в любую минуту.
Винни не чувствовал ни угрызений совести, ни сомнений в отношении того, что собирался предпринять. Единственно, что он ощущал в данный момент, так это нетерпение, поскольку предпочел бы посмотреть фильм в кинотеатре Святого Марка, что находился буквально за углом, и он знал, что кино
У Винни был римский нос, черные густые волосы и борода, темные глаза. Он отлично знал, как взглянуть на клиента, чтобы заставить его почувствовать страх. Винни не был вышибалой, похожим на тех, кто работал на Бенедитто. Однако, в нем было шесть футов и два дюйма роста. К тому же весил он добрых сто девяносто фунтов.
Толстяк весил триста фунтов с лишним, но был рыхлым и жирным. На его счет Винни не волновался. Смущал его лишь фактор времени.
До начала кинофильма оставалось шесть минут, когда подъехал толстяк и занял своим Кадиллаком Де Вилль аж целых две парковки на противоположном углу улицы. Он с трудом вытащил грузное тело из большой машины и направился в кондитерский магазин. Винни подождал, когда тот окажется в своем офисе, и пересек улицу. В заведении было пусто, если не считать старика, который взбивал яичный крем и продавал сигареты. Винни закрыл дверь, задвинул щеколду и перевернул знак «ОТКРЫТО» другой стороной. Он взглянул на старика и слегка улыбнулся ему. — Вы закрыты на пять минут.
Старик согласно кивнул и взялся за газету
Винни прошел мимо журнальных подвесок, его кожаные каблуки простучали по мраморному полу, и рука уже жала кнопку дверного звонка в офис. Очень тихо он отворил дверь и проник в помещение. Толстяк сидел, и его живот выпирал из— за заваленного бумагами стола. Одной рукой он листал пачку счетов, а пальцы другой руки бегали по кнопкам калькулятора. Винни просто обалдел. Он никогда не видел ничего подобного. В своем деле Толстяк явно был виртуозом.
Хозяин кабинета взглянул на вошедшего и прервал свои вычисления.
— Ты, собственно, кто такой? — спросил он.
Винни вошел в офис и прикрыл за собой дверь. — Я друг одного парня, который девять недель тому назад одолжил тебе пять тысяч баксов. Винни говорил с сильным акцентом, выдававшим жителя Нью-Йорка и Литтл Итали.
Толстяк кисло улыбнулся. — И ты пришел всего лишь для того, чтобы вежливо напомнить мне об этом, да?
Винни медленно покачал головой. — Увы, нет. Вежливый парень был здесь на прошлой неделе, и две недели назад, и даже месяц назад.
— Значит, ты из разряда вышибал, верно? — произнес толстяк, широко улыбнувшись и откинувшись на спинку кресла. Его правая рука оставалась неподвижной на столе.
— Ты когда-либо слышал о законе, свинья? Да знаешь ли ты то, что делает твой друг, противозаконно? И у него нет никаких официальных претензий ко мне, ни клочка бумажки!
— Ты дал слово моему другу, — медленно произнес Винни. — Для него этого было вполне достаточно. И теперь ты очень расстроил его. —
Пальцы Толстяка вцепились в ящик стола, пытаясь его открыть, но Винни оказался проворней. Он схватил противника за запястье, потом развернулся и врезал локтем тому в лицо. Толстяк обмяк и издал булькающий звук, но уже не вынул руку из приоткрытого верхнего ящика стола. Не раздумывая ни секунды, Винни поднял ногу и захлопнул ею ящик. В комнате раздался звук хрустящих костей. Толстяк застонал. Он выдернул из ящика руку и поднес ее к кровоточащему лицу. — Ты сломал мне пальцы, — промычал он.
Теперь он долго не сможет пользоваться калькулятором.
Винни наклонился, схватил ножку кресла, в котором сидел Толстяк, и дернул ее на себя. Толстяк свалился на пол. Винни открыл ящик стола и обнаружил короткоствольный револьвер 0.32-го калибра. Он задрал на себе рубашку и сунул ствол за пояс. — Это опасное оружие, — сказал он. — Тебе не стоит его носить. Кончится тем, что ты наделаешь всяких бед.
Сказав это, Винни потянулся за пачкой денежных купюр на столе и стал их пересчитывать. Толстяк наблюдал за его действиями с выражением боли, не имеющей ничего общего с кровоточащим лицом и сломанными пальцами. Винни перестал считать. — Пять сотен, — сказал он, кладя пачку себе в карман и кинув небольшой остаток на стол. — Мой друг возьмет их в качестве процентов с твоего долга. А в пятницу он потребует процентный остаток. А через неделю потребует все пять штук долга.
— Я просто не сумею приготовить пять тысяч к этому сроку, простонал Толстяк.
— Продай Кадиллак, — предложил Винни.
— Не могу. Я еще не выплатил задолженность банку.
— Быть может, мой друг возьмет Кадиллак в качестве оплаты твоего долга. Я спрошу у него. А ты бы мог пока продолжать копить деньги.
— Ты в своем уме? Это же новая машина. Она обошлась мне в тридцать пять тысяч долларов.
— Это всего лишь предложение, — сказал Винни. — Я полагаю, тебе обойдется дешевле, если ты принесешь пять тысяч».
— Я не могу, — простонал толстяк. — Я просто не в состоянии сделать это.
— Я передам другу, что ты обещал. С этими словами Винни покинул офис и прикрыл за собой дверь.
Винни сидел в кресле, поглощая воздушную кукурузу, и был готов смотреть невероятно длинный фильм Орсона Уэллса. В нем Чарлтон Хистон с Жанет Ли пересекают мексиканскую границу. Он видел ленту, по меньшей мере, дюжину раз, но она никогда не переставала изумлять его. Что бы ни происходило в мире, фильм не устаревал. Он любил Уэллса. Ему нравился его глубокий проникновенный голос. Винни умел подражать его голосу. К этому у него был явный талант.
ГЛАВА 2
Едва Винни покинул кинотеатр, как затрещал его бипер. — Черт побери! — с негодованием выдохнул он. — Этот сукин сын не в силах потерпеть до утра. Он взглянул на часы. Пожалуй, если поспешить, то еще можно успеть.
Он поймал такси и велел ехать на улицу Кармин, что в Литтл Итали.
— Дождись меня, — попросил он таксиста, когда они остановились возле кофейни Ля Богемия.
— Слушайте, сэр, — застонал таксист, — здесь всего шесть баксов. У меня нет времени дожидаться.
Винни обдал его взглядом, которым обычно испепелял непокорных должников.
— Жди меня здесь, — сказал он, выходя из машины. Он поспешил в кофейню, миновал стариков, сидящих за крошечными столиками и остановился возле стола перед дверью в заднюю комнату. Гигантского роста человек в едва прикрывавшей голову шляпе, сидел за столом, и его громадные пальцы сжимали крошечную кофейную чашечку.
— Эй, Чич, — обратился к нему Винни.
— Ты не ответил на звонок, — сказал Чич.
— Мне было проще просто приехать.
Чич сделал движение головой в сторону двери. — Он здесь.
Винни дождался, пока Чич нажал кнопку, и отворил дверь. Бенедитто сидел за небольшим письменным столом, и перед ним лежал калькулятор. Глядя на него, Винни вспомнил про толстяка. Оба ежедневно вели счет своим деньгам. Старинный друг Винни по имени Томас Провесано, занимающий нынче должность кассира и бухгалтера при Бенедитто, сидел за столом в углу, тоже подсчитывая что-то на калькуляторе. Томми подмигнул Винни.
— Винни, — сказал Бенедитто, не отрывая глаз от бумаг на столе. Бенедитто был мужчиной лет под сорок, и в его висках уже пробивалась седина.
— Мистер Би, — сказал Винни, — я потолковал с Толстяком.
— Он был вежлив?
Винни вынул из кармана пять сотен и положил их на стол. — Он сделался вежливым ровно на пять сотен, но только после того, как я сломал ему пальцы.
Бенедитто поднял руку. — Винни, ты же знаешь, я не желаю слышать подробности.
Винни знал об этом, но также знал, что Бенедитто любит слышать подобные вещи. — Кстати, мистер Би, я попросил Толстяка приготовить проценты к пятнице, и остальные пять тысяч через неделю.
— Он сможет это сделать?
— У него есть новенький Кадиллак. Я сказал ему, что вы готовы принять его в залог, и тогда он сможет получить отсрочку платежа.
Бенедитто засмеялся. — Мне это по душе, Винни. Ты — умный мальчик. И мог бы заняться более выгодным бизнесом, если бы прекратил эти походы в кино.
В устах Бенедитто то была высшая похвала, и Винни благодарно кивнул. Бенедитто был капитаном в семействе Карлуччи, и ходили слухи, что он станет новым доном, если апелляции ныне здравствующего дона по делу о тройном убийстве будут отклонены. Постоянной заботой Винни было поддерживать Бенедитто в хорошем настроении. Этот человек часто превращался в страшного удава, о чем свидетельствовали многочисленные трупы людей, чем-то разочаровавших Мистера Би, одним из которых был отец Винни, Онофрио Каллабрезе.
Бенедитто вручил деньги Томми Про, тот быстро их пересчитал, внес сумму в калькулятор, а деньги положил в сейф. Перед тем, как запереть дверцу сейфа, он извлек из него конверт и подал Бенедитто.
— Получка, малыш, — сказал Бенедитто, вручая конверт Винни.
Конверт мгновенно исчез в кармане Винни. — Благодарю вас, мистер Би.
— Проследи, чтобы Толстяк следовал новому графику. Как только он рассчитается по процентам, жду тебя к себе. Как, кстати, твой список должников?
Винни знал, что Бенедитто в курсе всех счетов. Он лишь хотел, чтобы Винни огласил их.
— На этой неделе все идет строго по графику.
— Вот это как раз то, что мне приятно слышать. Продолжай в том же духе.
— Хорошо, мистер Би. Винни повернулся, чтобы уйти.
— Да, Винни…
— Что, мистер Би?
Поделиться книгой: