Все, способные держать оружие…

Где-то там сейчас заперты семьи офицеров базы.

Конечно, штурмовать городок вовсе не обязательно. Можно сразу навалиться на капониры. Но это значит, что мы во время атаки будем под непрерывным обстрелом сзади с дистанции меньше полукилометра и притом с небольшой возвышенности…

— Курсант Валинецкий!

— Здесь.

Незнакомый поручик. Без каски, в панаме. В атаках явно не был.

— Вас требует к себе полковник Семенов. Следуйте за мной.

Я встал. На миг показалось, что, вставая, я пробил головой какую-то незримую поверхность и оказался непонятно где. Здесь все было точно такое же, но неуловимо другое. Или я мгновенно забыл, как мир выглядел секунду назад.

Идеальная подделка…

— Есть, — сказал я. Голос тоже был не мой.

— Вы на гражданке были кем? — спросил, поворачиваясь, поручик.

— Наладчик счетных систем…

Панама поручика вдруг раскрылась весенним цветком и медленно воспарила. Сам он сунулся на колени и повалился лицом в траву, обхватив руками голову. Я оказался рядом с ним. Готов… ах, черт. Поручик несколько секунд не двигался, потом зашарил руками по голове… Крови не было совсем, лишь вздувался синий желвак размером с яйцо, этакая выпуклая лысина — волосы вырвало с корнями.

— Повезло, — сказал я. — Вставайте, только не в полный рост. Иначе нас опять увидят с крыш.

Свой командный пункт полковник расположил в одной из двух зенитных башен. Вид отсюда был полный: укрепленный городок, аэродром с ангарами вдали, ракетные капониры. Вдали, за ангарами, где к базе подходит бетонка от станции, бухали орудия: уцелевшие танки, не приближаясь на дистанцию прямого выстрела, методично выбивали пулеметные гнезда. Три машины из пяти сгорели в первой же атаке.

Полковник стоял спиной ко всем и рассматривал что-то в стереотрубу. Я посмотрел на Горелова. Горелов мне кивнул и почти улыбнулся. Внизу, на лестнице, раздался шум, и в отверстии люка появился некто в синей фуражке с орлом и с незнакомой конфигурации, но явно генеральскими погонами на плечах. За ним шел наш Тимоти, очень взволнованный. Полковник оторвался от созерцания.

— Господин бригадный генерал, позвольте приветствовать вас на вверенном вам объекте, — он отдал честь коротким четким взмахом руки. — С обстановкой вас познакомили?

— Здравствуйте, господин полковник, — генерал отсалютовал в ответ; говорил он почти без акцента. — Да, ознакомили по дороге. Мы в глубоком дерьме, не так ли? — он широко улыбнулся.

— Воистину так, — сказал Семенов. — Кстати, наденьте каску. Постреливают.

— Вы установили, кто захватил базу? Полковник покачал головой.

— Нет. Можем только предположить, что это западные русские.

— Как же они могли попасть сюда? От Урала…

— Совершенно верно. Но изучение их маршрута — дело контрразведки. Вот у капитана есть соображения… — полковник кивнул на того узкоглазого, которого я увидел еще при первом моем посещении штаба. — Наша с вами задача, как я понимаю, — не допустить пуска ракет.

— Да, разумеется, конечно. Но, видите ли, дорогой полковник… — генерал с сомнением посмотрел на окружающих, задержался взглядом на мне, а потом продолжил, что-то про себя решив: — Вы знаете, конечно, что база соединена прямой кабельной связью с моим президентом. И как раз перед тем, как я сюда вылетел, мне сообщили, что при проверке связи выявлено дополнительное индуктивное сопротивление. Вы понимаете, что это значит?

— Кто-то слушает переговоры бандитов с вашим президентом?

— Переговоров, в сущности, не ведется. Они направляют некие послания, некие обвинительные акты, однако никаких требований, условий… Но я не об этом.

Целостность кабеля.

— Да, — сказал полковник. — Это, конечно, большая проблема. Но она не кажется мне насущной, генерал. Давайте лучше о неотложном.

— Вы не правы. Вопрос доверия в нашем случае есть самое главное.

— Вот именно. Почему ваша охрана так легко пропустила машины на территорию?

— Не знаю. Но я узнаю. Я буду это знать.

— Вот видите. Так что все-таки давайте о деле. Мы ворвались на территорию и закрепились. Есть у нас возможность проникнуть в ракетные капониры каким-то другим путем — минуя укрепления?

— Нет.

— Только через шахту лифта, колпак которой виден отсюда левее вон той группы деревьев?

— Именно так. Да.

— И если закрыться изнутри, то уже никаким способом вас оттуда не выковырять? До того самого момента, когда ракета поедет на старт?

— Так это и было задумано. К современному сожалению.

— Но если я все правильно понимаю, в этот момент ракета в высшей степени уязвима? Ее можно расстрелять даже из пулемета?

— Да. Пятидесятый калибр пробивает ее навылет.

— Надо полагать, наши оппоненты об этом знают — и тем не менее… Вам не кажется, генерал, что нам красноречиво предлагают подождать до самого последнего этапа?

— Мне многое кажется странным.

— Слушайте, но ведь это нонсенс: зарываться в землю на сто метров, чтобы в решающий момент выбираться оттуда и подставлять мягкое брюхо под пули?

— Вы абсолютно правы, полковник. К сожалению, разработчики не придумали ничего лучшего. На стартовой площадке постоянно дежурила одна заправленная ракета…

— Я знаю. Ее успели подорвать. Меня интересуют остальные. Какие-то меры по их защите в момент вывоза на старт и самого старта были предусмотрены?

— Только дым. Сверхплотная дымовая завеса.

— И все?

— Опыт показывает, что этого практически достаточно. В кампании пятьдесят шестого года ракеты базировались вообще на открытых площадках. И много ли их удалось уничтожить?

— А много ли, кстати?

— Шесть из пятидесяти у нас и четыре из тридцати шести у японцев. Морское базирование было менее надежным.

— Значит, дым…

— Кроме того, полковник, учтите вот что: ракета беззащитна только тогда, когда ее начинают ставить вертикально. А это занимает около полтора… я правильно сказал?.. минут. Во время перемещения по полю она лежит в лотке на транспортере и закрыта со всех сторон.

— Это ясно. Да, полную гарантию уничтожения тут не дать.

— Не дать. Даже если бы у вас была авиация.

— У нас.

— Разумеется. Конечно, у нас. Да.

— Хотя в интересах дела вам, генерал, стоило бы попытаться мысленно сыграть сейчас за ту сторону.

— Трудно. Я не понимаю их целей.

— К сожалению, я тоже. Капитан, а у вас есть какое-нибудь мнение по поводу истинных целей наших оппонентов?

Узкоглазый капитан чуть выдвинулся вперед. Я видел теперь, что на самом деле он не узкоглазый, а просто из тех людей, которые всегда смотрят вприщур.

— Они слишком стараются походить на придурков, — сказал он. — И вот это мне не нравится по-настоящему. Скажите, господин генерал, за те часы, которые якобы требуются им для заправки ракет, — можно ли успеть снять с ракет боеголовки?

— Да, — медленно протянул генерал. — Не думаете ли вы, Овидий Андреевич, что?..

— Я думаю, что нам все это время показывают какое-то дурацкое кино, а самое интересное в это время происходит за экраном. Пожалуй, пора и заглянуть туда.

Как бы ненароком. Господин генерал, мы хотели бы получить в свое распоряжение реальный план базы. Повисло молчание.

— Я уже потерял сто девяносто человек, — заговорил полковник очень спокойно, — только потому, что не знал систем обороны внешнего периметра. Эти люди, которые пошли под ваши мины, — не профессиональные солдаты, почти у всех есть жены и дети, у многих — свое дело. Но они лезли в ваши чертовы ловушки, которые все равно не обеспечивают надежной защиты вашей чертовой базы, а только… — он задавил себя, как окурок. — Короче: в городке — ваши пленные и их семьи. Если есть хоть малейшая возможность не брать городок штурмом, я должен ее использовать.

— Вы знаете, что дорогу от базы к станции оседлали саперы, — сказал капитан-контрразведчик. — Так вот, они передали, что речка, которая огибает базу, очень глинистая. Свежая красная глина. Речка протекает через отвал, я не ошибаюсь? Значит, вы ведете какие-то новые подземные работы?

— Это тоже секретная информация, — сказал генерал.

— Вам так и не дали разрешения на снятие секретности?

— Нет.

— И это при том, что вы только что сообщили о кабеле прямой связи?

— Да.

— Достаточно абсурдно, вы не находите?

— Я не имею права нарушить приказ президента, — сказал генерал угрюмо.

— В таком случае, я отдаю приказ на атаку городка, — сказал полковник.

— Я также не вижу другого выхода, — сказал генерал. — Прошу вас, полковник, распорядиться, чтобы мне дали каску и автомат. В конце концов, это моя база. И в заложниках мои люди.

— Нет. Это было бы слишком просто для вас, — сказал полковник. Лицо его, особенно крылья носа, побелело, на скулах проступил румянец. — Капитан Горелов.

— Я.

— По плану.

— Есть.

— Старайтесь все же… гражданских…

— Есть. Разрешите идти?

— Идите. Теперь вы, курсант. Поступаете в распоряжение капитана Крестовикова.

— Так точно. Разрешите вопрос?

— Не разрешаю. Идите.

— Есть.

Год 1991. Игорь

08.06. И час. 30 мин

Лубянская площадь

Командор мягко свернул на Большую Лубянку, замедлил ход, прижимаясь к тротуару; я, фиксируя в центре видоискателя черный прямоугольник ворот, дал наплыв трансфокатором — ворота бросились мне навстречу, желая принять в себя… нет уж, спасибо, постараемся обойтись. Опустил камеру. Еще разок? — спросил, глядя вперед, Командор. Бог троицу любит. Мы катились, как в ущелье. Нет, хватит, сказал я. Тормози. Он остановился. Дуй домой, настраивай аппаратуру, готовься. Я потолкаюсь тут.

— Хорошо, — сказал Командор. Он был чем-то недоволен.

Я постоял, глядя вслед машине. «Опель-зоннабенд», цвет вайсснахт, номер 104299М… Мимо прошло машин пятнадцать — все незнакомые. Так что, похоже, слежка нам померещилась. Впрочем, в этом никогда нельзя быть уверенным до конца: наука умеет много гитик. Ладно, забудем пока об этом… Я вернулся к площади, прошел сквозь строй лотков с игрушками, сластями и воздушными шариками — вопили дети, вопили родители — и спустился в длинный, как трубопровод, подземный переход; дошел, не оглядываясь, до эскалатора и съехал на второй уровень. где расположился юберляден «Охотный ряд». Здесь было очень светло и стояло множество зеркал. Я побродил между прилавками, отшутился от чересчур назойливой продавщицы шляп, покопался в обуви и уже почти на самом выходе неожиданно для себя прибарахлился; купил куртку. Куртка была из какой-то мягкой синтетики: «сейденледер», «шелковая кожа», как значилось на ярлыке, — темно-серая, на молнии, со множеством карманов и широкого покроя, — под такой курткой можно спрятать не то что автомат, а целый егерский «горб». Чуть дальше «зеленого» выхода из юберлядена был лифт, которым редко пользовались: он вел, минуя поверхность, в центральный холл — на пятый этаж — «туры», делового здания, действительно похожего на шахматную ладью. В лифте я ехал один. С пятого этажа на третий спустился по лестнице, Здесь, на третьем, снимало помещение частное сыскное бюро «Феликс». С «Феликсом» на почве промышленного шпионажа завязалось когда-то подразделение «Таймыр» под эту марку и мы покупали у него кое-какую информацию. Мне повезло: сам Феликс был на месте, а его помощник Давыдов и баба Катя, секретарша, отсутствовали.

— Привет, — сказал Феликс, усаживая меня в гостевое кресло и косясь, не виден ли мне экран раухера; экран виден не был. — Что нового? Рассказывай. Объединением пахнет, как по твоему? Или нет?

— Продолжаешь лысеть? — сказал я и достал из сумки бутылку. — Я тебе золотой корень привез, на вот. Втирай на ночь. Хотя, говорят, можно и внутрь, эффект тот же, а приятнее.

— Ну, спасибо, — развел руками Феликс. — Не думал, что вспомнишь.

— Работа такая — все в памяти таскаю.

— Понятно. Что привело?

— Большое дело, Феликс. Фирма «Айфер» тебе известна?

— Н-ну… в общих чертах — да.

— Мне нужна вся ее подноготная. Через них сейчас прокачиваются миллиарды марок.

Откуда и куда. Это раз. Второе: хотя бы приблизительный список компаний, Делающих инвестиции в Индии. Это два. Потянешь?

— Как скоро?

— Если прямо сейчас — это было бы здорово. Так что…

— Дня три понадобится, — Феликс почесал в затылке. — Это все?

— Нет, старина, нет. Это половина. Слушай: сегодня ночью меня пытались убить. На Дмитровском шоссе, метрах в четырехстах от переезда через Питерскую железку.