Пленники подземного тайника

Фагим Шарипович Лукманов

Пленники подземного тайника

СЛОЖНЫЙ УЗЕЛ

— Товарищ генерал! Майор государственной безопасности Захаров явился по вашему приказанию.

Генерал поднял голову и приветливо кивнул, увидев перед письменным столом знакомую фигуру невысокого широкоплечего человека в хорошо сшитом штатском костюме.

— Экий ты сегодня нарядный, Иван Федорович, — улыбнулся генерал, — вот только галстук повязал не по-моему. Впрочем, теперь, кажется, можно завязывать такой пышный узел… Кстати, об узлах… Придется тебе, дорогой майор, развязывать один очень сложный узел. Как ты на это посмотришь?

— Развязывать, так развязывать, — в тон генералу ответил Захаров. — В Москве или на выезде?

— На выезде, Иван Федорович. И сегодня же!

— Вот это жаль, — вырвалось у майора.

— Что так?

— День рождения у меня сегодня…

— Сколько же тебе пробило?

— Тридцать восемь.

— Эх, молодость! Поздравляю, дорогой! Но что поделаешь, такая у нас работа… Да ты садись, я тебя познакомлю с делом.

Захаров опустился в кресло. В кабинете было тихо. Летний ветер играл в открытом окне занавеской, и на паркете мелькали солнечные блики. Шум города слабо доносился сюда, на седьмой этаж, но было отчетливо слышно, как в отдалении Кремлевские куранты пробили четыре часа.

Генерал открыл папку с бумагами и снова взглянул из-под очков на майора. Загорелое лицо Захарова с густыми и черными бровями, сросшимися на переносице, было спокойным и сосредоточенным.

Порыв ветра шевельнул на столе бумагу, приподнял листок календаря — 29 июня 1940 года.

— Ты позвони жене, чтобы гостей предупредила, Иван Федорович. А то соберутся, а тебя нет, — сказал генерал, придерживая пальцем листок календаря. — Так слушай: в ночь на 1 января этого года в СССР начала действовать неизвестная рация. Она пять раз с короткими интервалами повторила один и тот же текст и умолкла.

— Рацию успели запеленговать?

— Да. Лес в двухстах километрах от государственной границы. Но кругом был свежий снег и никаких следов.

— Любопытно.

— В зарослях были обнаружены куски металла, сварившиеся в бесформенные слитки, а вокруг кора на деревьях обуглилась.

— Значит, рация уничтожена?

— В другое время ни один человек, даже хорошо знакомый с радиотехникой, не мог бы подумать, что эти слитки металла — остатки рации. Как видно, температура огня, уничтожившего рацию, была очень высокой. По мнению специалистов, человек, установивший рацию, ушел оттуда до снегопада, не менее трех суток назад.

— Это понятно, иначе остались бы следы

— Ясно также, что рация заработала при помощи часового механизма. Передача велась автоматически по заранее подготовленной звукозаписи. Затем специальное приспособление втянуло в себя антенну и зажгло вещество, предназначенное для уничтожения аппарата.

— А текст радиопередачи?

— Расшифровать не удалось.

— Жаль…

— Позже было установлено, что между несколькими таинственными радиопередачами из разных районов Советского Союза в прошлые годы и этой новой передачей было определенное сходство: все они передавались одним и тем же «почерком».

— Рация уничтожена, товарищ генерал, чтобы не было улик.

— Разумеется. Однако это могло говорить и о том, что неизвестный радист вообще прекратил свои передачи, завершив какое-то свое подлое дело. Можно было также предполагать, что в дальнейшем он намерен поддерживать связь со своим центром другим путем. Мы наблюдали за эфиром несколько месяцев и лишь в начале мая перехватили две коротенькие радиопередачи.

— «Почерк» тот же самый?

— Абсолютно. В обоих случаях, как и в новогоднюю ночь, были найдены сгоревшие остатки рации. Всякий раз передача велась с нового, совершенно неожиданного места, отдаленного от прежних на сотни километров.

— Сколько же у него раций? — качнул головой Захаров. — Откуда он их берет?

— Текст последней передачи мы, наконец, сумели расшифровать. Смотри, Иван Федорович. Это английский язык…

Генерал протянул Захарову бумагу: «Я У-8. Из трех городов верхний. Одиннадцатый километр. Правая сторона дороги. Лесополоса. Средний ряд. Пятнадцатое дерево. О сроке сообщите завтра».

— И это последняя передача?

— Да, она перехвачена 14 мая.

— «О сроке сообщите…» Не шла ли речь о предстоящем свидании двух лиц у этого пятнадцатого дерева? Хотя… Однако, товарищ генерал, времени с тех пор прошло уже немало.

— Времени, действительно, прошло немало, но не все потеряно. Слушай, на днях произошло одно событие в Москве. В Третьяковской галерее! В тот день среди посетителей было несколько групп иностранных туристов.

Ну, в том, что в Третьяковскую галерею одновременно пришло много иностранцев, ничего удивительного нет. Однако если один из них вдруг исчезает и, несмотря на тщательные поиски, его не находят — это уже странно. Так вот, турист Эдгар Дэвидсон пропал именно так. Правда, Дэвидсона знали как человека очень рассеянного. Поэтому вначале иностранные туристы, бывшие с ним в одной группе, и экскурсоводы только улыбались. Они не раз были свидетелями, как Дэвидсон то опаздывал на автобус, то искал где-то забытую шляпу, то терял фотоаппарат или макинтош. «Куда он денется? Найдется, — говорили они, — с рассеянными людьми такое случается на каждом шагу».

— Артист! — усмехнулся майор.

— И какой артист! — продолжал генерал. — Мы установили, что он незаметно вышел из Третьяковки и на такси уехал на Курский вокзал. Там рассеянный турист сел на электричку, доехал до станции Щербинка и на встречном поезде вернулся в Москву. В общем, хлопот он задал нам много. А в это время мы получили сведения, что адвокат Эдгар Дэвидсон, собиравшийся в туристскую поездку в Россию, убит у себя на родине. Следовательно, «человек рассеянный с улицы Бассейной» не Дэвидсон, а преступник, завладевший документами убитого.

— Где же он сейчас?

— Если бы я знал, где он, я бы тебе всего этого не рассказывал. Купив на Казанском вокзале билет на Челябинск, «турист» уехал в скором поезде из Москвы. Но сошел с поезда задолго до прибытия в Челябинск.

— Следы потеряны?

— Следы «туриста» обнаружились в Энске. Его опознал по фотографии сержант милиции. Но пока этот сержант переходил улицу, «турист» исчез в толпе.

— Энск… — задумчиво проговорил Захаров. — Что ему понадобилось в Энске?

— А вот смотри карту… — генерал разложил на письменном столе большую цветную карту. — Вот он — Энск. А тут начинаются Уральские горы. Обрати внимание на одно обстоятельство, Иван Федорович, три города рядом — Энск, Ташкала и Бельск…

— Из трех городов — «верхний»! — воскликнул Захаров, вспомнив шифровку.

— Вот именно! Эти города очень близко расположены друг от друга. Энск стоит выше по течению реки. Не он ли верхний из трех городов? Вот это ты и выяснишь. Самолет уже ждет тебя. Лети!

— До свидания, товарищ генерал!

— Счастливого пути!

ПОПУТЧИКИ

Автобус прибыл в Энск с опозданием, и пассажиры с чемоданами и узлами в руках быстро разошлись, поругивая шофера.

Не спешили только двое безусых юношей. Положив на землю рюкзаки, они молча стояли на тротуаре, с любопытством разглядывали город.

Им было лет по шестнадцати. Один из них высокий и чуть-чуть сутуловатый. Другой на голову ниже, коренастый. Оба одеты по-походному. У высокого на плече висел фотоаппарат, а у того, кто пониже, охотничье ружье в чехле.

Прохожие не обращали на мальчиков никакого внимания. Мало ли кого можно встретить на улицах Энска, постоянно растущего и вширь и ввысь. Сколько молодежи приезжает сюда каждое лето по комсомольским путевкам!

Юноша с ружьем взглянул на часы и вздохнул:

— Без пяти шесть.

Высокий заволновался:

— Значит, не успели. Не везет же нам сегодня.

— Ничего, Махмут! Пусть мы опоздали на автобус, но, может, попадется попутная машина, которая сворачивает с большака в сторону Акбаштау.

— Хорошо, Шариф, поищем попутную.

И, действительно, им скоро удалось найти попутный грузовик. Выслушав просьбу, молоденький шофер молча указал на кузов.

За городом машина вдруг остановилась. Двое пожилых мужчин в кирзовых сапогах наперебой уговаривали водителя прихватить их с грузом.

— А вам далеко ехать?

— До реки Белой.

— Далековато…

В это время рядом, скрипя тормозами, остановилась машина, идущая в сторону Энска. Из кабины вышел автоинспектор с красным флажком.

Инспектор отдал честь шоферу, посмотрел его путевку, проверил исправность рулевого управления, тормозов и, удовлетворенный результатами, спросил:

— Что за пассажиры? — Он показал на мужчин.

Тут один из мужчин подошел к инспектору

— Извините, товарищ инспектор. Нам бы доехать до Белой. Давно тут стоим, ни одна машина не берет. Дома жена больная. Скоро ночь.

— Ну, что ж, заберите их, — сказал инспектор шоферу.

— Большое спасибо, товарищ инспектор.

— Всего хорошего! — ответил инспектор и пошел навстречу другой машине, показавшейся из-за поворота.

— Ну, садитесь побыстрее! — торопил шофер пассажиров.

— Подожди, дорогой, у меня тут небольшой груз.

— Какой?

— Не беспокойтесь, я хорошо заплачу.

— Дело не в этом. Что у вас за груз?

— Несколько стульев, детская кроватка, пять ящиков, несколько мешков.

— Ладно, погружайтесь, — сказал шофер. — Ребята, помогите им.

Махмут и Шариф с готовностью выпрыгнули из кузова.

Особенно тяжелыми оказались ящики.

— Кажется, здесь мука, — шепнул Шариф, отряхивая рубашку. — Куда они столько везут?

Спустя минуту машина тронулась. Вытирая потные лица, мужчины уселись на ящиках, отказавшись от предложения одному из них сесть в кабину.

— А вы, ребята, куда направляетесь? — спросил мужчина, который назвал себя «хозяином груза».

— Нам еще дальше ехать.

— Охотники? Или рыбаки?

— Ни то и ни другое. Хотим побродить в горах, посмотреть пещеры.

Попутчики мальчиков переглянулись.

— Вот что значит молодость, Максимыч!

Тот, кого назвали «Максимычем», пробормотал что-то невнятное, наклонив голову и мрачно разглядывая из-под козырька мальчиков. Невысокий, рыжеватый, широкоплечий и неразговорчивый, он совсем не походил на худощавого напарника, серые глаза которого беспрестанно улыбались.

— Счастливые. Есть время бродить, — продолжал «хозяин груза» и провел ладонью по щеке. — А тут побриться некогда! Да что же вы ищете в тех пещерах?

— Понимаете, — оживился Шариф, — мы оба учимся в Уфе, в девятом классе. Но сам я ежегодно приезжаю сюда и эти места хорошо знаю. А теперь вот и товарища пригласил поехать в деревню Акбаштау.

«Хозяин груза» усмехнулся: