Юноша смутился, увидев главу семейства. Он посмотрел в направлении лавки аптекаря и нахмурился.
— Шарль, ты, наверное, навещал Мари?
— Ты имеешь в виду юную вдову?.. Да, я только что был у нее.
— …Я так и думал.
Шарль взглянул на брата и был поражен — лицо Жана-Батиста побелело.
— Жан-Батист, не переживай так!
— Шарль, о чем ты говоришь? Это слишком серьезно!
— Мальчик мой, эта женщина не станет для тебя подходящей женой. Тебе самому должно быть это понятно.
— Не смей так говорить! — Жан-Батист был вне себя от ярости и тяжело дышал. — Я тебе сказал, что люблю ее. И, кроме того, собираюсь на ней жениться.
— Жан-Батист, ей не нравится жить здесь, а несчастная женщина никогда не станет хорошей женой. Она хочет возвратиться во Францию. Наверное, тебе это уже известно.
Юноша смотрел себе под ноги.
— Она мне об этом сказала, — тихо ответил он, — я ей не поверил и решил, что она хочет проверить мои чувства. — Он поднял голову и упрямо уставился на брата. — Шарль, ты этим воспользовался и убедил ее возвратиться во Францию. Ты не успокоишься, пока не погубишь мои надежды на счастье!
Старший брат покраснел.
— Я всегда старался вести с тобой честную игру. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь и стараюсь всегда тебе помочь. Я не пытаюсь помешать твоему счастью, Жан-Батист, а хочу тебе помочь.
Он помолчал и взглянул на несчастное лицо брата.
— Даю тебе честное слово, она сказала мне об этом без всякой подсказки с моей стороны.
— Шарль, — Жан-Батист с трудом перевел дыхание, — я должен знать, я непременно должен знать! Ты собираешься ей помочь возвратиться во Францию?
Господин ле Мойн неохотно кивнул головой.
— Да, я ей помогу. Мальчик мой, я повторяю, что делаю это в ответ на ее просьбу. И я уверен, что так будет лучше для всех нас…
Он сочувственно смотрел на бледное лицо брата, а потом добавил:
— Малыш Жан-Батист, я знаю, тебе придется нелегко, но потом ты поймешь, что тебе не стоило на ней жениться.
Молодой человек с отчаянием выкрикнул:
— Раз так, ты должен позволить мне плыть с Пьером! У меня остался один шанс отдать свою жизнь за родину!
Громкие крики донеслись до них с угла улицы, и Шарль взглянул в ту сторону. Охотник опять начал вопить и размахивать руками во все стороны.
— Я должен разобраться с этим смутьяном! — возмутился Шарль ле Мойн, а брат пошел в другую сторону.
— Жан-Батист!
Но юноша пробежал мимо орущего охотника и скрылся за углом рю Нотр Дам.
Ипполит Жирар, строитель и плотник Лонгея, сидел во главе стола и злобно хлебал суп. Было очень жарко, и он разделся после возвращения с работы. На нем был грязный халат, в котором он был похож на больную и несчастную обезьяну. Халат был сшит из дешевой материи, зато новая шапочка из мятого бархата с забавной кистью лихо сидела на его крупной шишковатой голове, а на ногах были вышитые мокасины.
— Мы разорены! — объявил он, оглядывая стол темными глазками. — Как мы можем тут обжираться, когда на нас свалилось несчастье! Скоро у нас ничего не останется — ни дома, ни денег, ни работы. И все это из-за проклятого парня, который живет на мои деньги и никогда не выплатит мне ни су, хотя я столько на него потратил!
Он испепелял взглядом мальчика лед десяти, сидевшего слева от него.
Его зять — Проспер Во — не обращал на него внимания и быстро работал ложкой. Дочь взглянула на мальчика.
— Отец! Что на этот раз сделал Филипп?
— Филипп! Опять ты его называешь Филипп! — у старика глаза налились кровью. — Тебе известно, что я его называю Томас. Ты знаешь, что Томас является покровителем строителей, и тебе известно, что я хочу сделать строителя из мальчишки. — Он начал есть суп. — Ты и твой Филипп! Сесиль, ты как все женщины. У тебя нет ни капли здравого смысла.
— Я его называю Филиппом, потому что его так зовут. Отец, разве его крестили Томасом? — Сесиль взяла отца за руку. — Не спеши, суп все равно очень горячий. Расскажи нам, что наделал мальчик?
У старика от злости раздулись ноздри.
— Это касается земли! — возмущенно завопил он и швырнул на стол ложку. — Сегодня заполнили все бумаги. Жюль Карре привез мне новости из-за реки. Мальчишка, который прожил у нас девять лет и жрал от пуза….
Еда была самой обычной и состояла из тарелки супа и куска хлеба на ужин. Мальчику вообще нелегко жилось здесь.
— Этот мальчишка, которому я дал имя….
— Отец, хватит тянуть время. Скажи нам, что получил мальчик?
— Ни-че-го! — выкрикнул старик. Он схватил ложку и начал колотить ею по столу. — Ничего! Я говорю, что меня ограбили мошенники из Монреаля. Я собираюсь подать на них в суд. Я сегодня же пойду к господину ле Мойну…
Сесиль спросила у него:
— Господин ле Мойн сейчас находится в замке? Ей ответил Проспер:
— Да, он приехал днем вместе с мужчиной, очень крупным, как я.
— Ты их видел? — поинтересовалась жена. Ей было известно, что отец не позволял никому уходить с работы. Они сейчас работали на мельнице, которая была недалеко от замка.
— Я их видел, — повторил Проспер, набив рот хлебом. — Я отправился в замок, чтобы поинтересоваться насчет продуктов, и видел мсье Шарля и человека, который приехал с ним. Он был одет.., — Проспер тщетно жестами пытался показать великолепный наряд незнакомца, — он был красиво одет…
— Это человек из Версаля, — вмешался старик. — Этот человек… В нем ничего хорошего! Говорят, он пытается помешать торговле мехами. Что тогда будет с мсье Шарлем? — Вдруг ему в голову пришла идея: — Месье де Марья через два дня возвращается в Квебек. Я напишу письмо Его Величеству и потребую, чтобы меня справедливо рассудили в отношении земли. Я не стану мямлить и отдам письмо мсье де Марья, чтобы он передал его королю.
Старик встал из-за стола.
— Я напишу письмо сразу же.
Он пошел к двери. Держась рукой за ручку двери, он сказал мальчику.
— Ты уже поел, а теперь начинай учиться. Я хочу сделать из тебя строителя. — Он сделал паузу, а потом резко спросил мальчика: — Почему мы комнаты изнутри красим синей краской?
Филипп тихо ему ответил:
— Потому что это отпугивает мух, мсье.
— Правильно, — казалось, старик был разочарован, получив правильный ответ. — Еще ответь мне, как мы делаем перекрытия?
— Месье, мы делаем врубку в гребень.
— Откуда тебе известно, что я задам тебе именно эти вопросы? — допытывался старик. Он с отвращением взглянул на мальчика и ушел в другую комнату, сильно хлопнув дверью.
Сесиль посмотрела на пустую тарелку мальчика и мягко спросила:
— Филипп, налить тебе еще супа? Мальчик отрицательно покачал головой.
— Спасибо, Сесиль. Мне уже достаточно.
Сесиль была пухленькой женщиной и совершенно не была похожа на своего отца. Она взглянула на мужа, продолжавшего жевать.
— Он будет занят весь вечер, и больше мы его пока не увидим. Он собирается написать письмо королю! Ты когда-нибудь слышал о подобной ерунде? Проспер, хочешь кусочек пирога?
Муж ей ничего не успел ответить, как в дверь постучали. В комнату заглянул мужчина.
— Где Старый Киркинхед?
— Вас интересует мой отец? — сердито спросила Сесиль.
— Да, да, все его называют именно так. Где он?
— Он отправился спать. Жак Симон, ты его сегодня не увидишь.
Посетитель внимательно осмотрел комнату, чтобы убедиться в правоте ее слов, и покачал головой.
— Значит, сегодня я его не увижу? Постарайся сказать ему, что я приду завтра с утра и что не могу найти серебряную застежку от сбруи. Мне хотелось знать — известно ему об этом или нет?
Глава 2
На следующий день погода была более жаркой. Среди деревьев, там где текла река, не слышалось ни звука и не было видно работающих на фермах людей. Если бы ирокезы, которые стерли с лица земли поселок Лашин, именно в это время захотели нанести повторный удар, они бы обнаружили, что жители этих мест спокойно и беззащитно спят в тени фруктовых деревьев или лениво чинят упряжь.
Единственный человек в Лонгее, кому не страшна жара, был мсье де Бьенвилль. Восьмой по счету брат ле Мойн прибыл в замок прошлым вечером и сразу отправился в башню, где мсье Шарль занимался делами. Между ними состоялся длительный разговор, и Жан-Батист вышел из комнаты с грустным лицом и очень расстроенный. Ему приготовили ночлег в другой башне в надежде, что там будет прохладнее. Но молодой человек был настолько несчастлив, что совершенно не замечал жары. Он не смог заснуть и провел большую часть времени, расхаживая взад и вперед. Он что-то писал мелким почерком в блокноте, с которым никогда не расставался, и несколько раз принимал решение отказаться от своих планов, последователь за мадам Хеле во Францию и попытаться там убедить ее пересмотреть принятое решение. Но он понимал, что не может этого сделать. Он принадлежал семейству ле Мойн и должен был выполнять решение семьи. Он не имел права думать только о себе.
Юноша очень рано покинул комнату и весьма удивился, обнаружив, что Габриэль спустился вниз раньше него. Габриэль был девятым братом, и ему вскоре должно было исполниться шестнадцать лет, а потому он держался с большим достоинством.
Габриэль сидел в полутемном зале и кидал кости на игровой доске. Его явно что-то волновало.
— Ты рано поднялся, — сказал ему Жан-Батист.
— Я не мог спать, я вообще не сомкнул глаз. Сыграем? — Но потом он передумал. — Нет, ты всегда у меня выигрываешь. Шарль говорит, что ты самый умный во всем семействе. Он постоянно так говорит. Он нас все время сравнивает.
— Клод-Элизабет встала? Габриэль кивнул головой.
— Она в своей комнате пишет письма… — Он нетерпеливо потряс кости. — Почему Клод-Элизабет так часто пишет письма? Неужели она забыла, что была фрейлиной у мадам де Франс до того, как ее увидел Шарль и привез сюда? Зачем ей вообще писать письма? — Он недовольно поморщился. — Скорее ей должны писать письма!
Жан-Батист решил дать брату совет.
— Габриэль, не говори так. Я наблюдал за тобой в последнее время и должен сказать, что у тебя слишком много гордости. Ты не обращаешь внимания на свои слова и часто обижаешь людей.
— А ты — святоша! — громко захохотал Габриэль. — Ты меня хочешь отчитать, несчастный зануда! Хочешь быть святее всех святых? Напяль белую шапку и следи за чистотой на корабле! — Он шумно хлопнул брата по спине. — Тебе известны новости? Сегодня приезжает Пьер!
Сеньор де Бьенвилль покраснел от радости.
— Я кое-что слышал об этом. Шарль сказал, что слышал о приезде Пьера в Монреале. Вот здорово! Габриэль, ты уверен, что это так?
Младший брат утвердительно кивнул головой.
— На рассвете приехал гонец и сообщил, что Пьер прибыл в Монреаль ночью. Он немного поспит, а потом отправится домой. — Он сделал танцевальное «па», высоко задрав ногу. — Жан-Батист, он покорил Ньюфаундленд! Перед его отъездом ему покорилась каждая деревушка на острове Лягушек. В Монреале сейчас в честь победы гремят все колокола. Дин-дон! Как бы мне хотелось там оказаться! На улицах полно народу, все женщины нарядились, таверны переполнены…
Жан-Батист вдруг заспешил.
— Мне срочно нужно повидать Клод-Элизабет. Габриэль остановился.
— Никак не могу понять, зачем жена господина Лонгея строчит письма? Ведь в доме находится важная персона из Франции, приезжает Пьер, а она сидит в комнате и пишет письма. Ну, мой мудрый Жан-Батист, беги и побеседуй с нею. Она будет тебе рада. Кажется, ты ей нравишься. — Он помолчал, а потом добавил: — У нас разные вкусы.
Господин де Бьенвилль отправился по каменной лестнице на второй этаж и постучал в дверь спальни жены брата. Она пригласила его войти. Он медленно повернул ручку и осторожно вошел.
Клод-Элизабет все считали настоящей француженкой, хотя, будучи девочкой, она приехала в Канаду для обучения в монастыре. Братья были сдержанны с нею, Жан-Батист никогда прежде не был в этой комнате. Там была чудесная мебель из Парижа. Некоторые вещи ему были знакомы, он их видел, когда мебель выгружали из ящиков, но в то время они не произвели на него должного впечатления. Он с удивлением огляделся вокруг и подумал, что это — самая прекрасная комната во всем мире. Светлая кровать с чудесными сценками, изображенными в изголовье. Никаких постелей с пыльным балдахином. Рядом с кроватью — светлый комод, он же — туалетный столик. На нем находились дорогие и красивые щетки для волос и разные нарядные пузырьки и коробочки. На полу лежал пышный ковер, на окнах висели блестящие шелковые занавески. Жан-Батист был поражен тем, что на окнах висели занавески, потому что в рамы были вставлены специальные стекла, пропускавшие свет, но не позволявшие ничего видеть снаружи.
— Жан-Батист? — сказала ему жена брата, повернув к нему голову.
— Клод-Элизабет, — робко обратился к ней юноша, — я надеюсь, что вы поговорите обо мне с Шарлем.
Она ласково улыбнулась ему.
— Я сделаю для тебя все, что смогу, но уверена, что не будет никакого толка, если я поговорю с Шарлем о тебе и этой девушке.
Жан-Батист прервал ее.
— Нет-нет, я не об этом. Я ее больше не увижу. Я думал, что вам об этом уже известно.
— У меня не было возможности поговорить с Шарлем до тех пор, — она начала говорить тише, — как приехал этот ужасный человек. Жан-Батист, у меня от господина де Марья по коже бегут мурашки. — Она потрепала юношу по руке. — Мне очень жаль, что так закончился твой роман, но Шарль был прав. Мне приятно, что ты ведешь себя умно.
— Я тут не при чем. — Его тонкое выразительное лицо залило румянцем. — Решение принадлежало Мари. Она решила во что бы то ни стало вернуться во Францию, а остальное было для нее неважным, она побеседовала с Шарлем и выдвинула собственные условия.
Он опустил голову, а когда поднял, мадам ле Мойн увидела выражение решимости на его лице.
— Раз со мной так случилось, я считаю, что теперь смогу сам решать собственную судьбу. Я хочу отправиться в залив Морт вместе с Пьером. Для меня это последний шанс принять участие в сражении. Все уже слышали о том, что король собирается заключить мир с англичанами. Я должен туда отправиться! Я должен!
Пока они разговаривали, невестка Жан-Батиста что-то рисовала на лежащем перед ней листочке бумаги. Ее поразила вспышка ярости юноши, и она внимательно взглянула на него своими темными глазами.
— Имеются две причины, по которым Шарль считает, что вам лучше туда не ездить, — сказала она. — Для меня они обе кажутся весьма вескими. Прежде всего, вы не очень сильный молодой человек. Сражаться под командой Пьера — непосильная нагрузка. И она не для юношей.