Такого хуя у людей.
Сама я, грешница, узрела
Намедни хуй у паренька,
Как увидала – обомлела!
Как есть – пожарная кишка!
У жеребца – и то короче,
Ему бы им не баб ебать,
А той елдой восьмивершковой
По закоулкам крыс гонять.
Сам парень – видный и здоровый,
Тебе, красавица, под стать.
И по фамильи благородный,
Лука его, Мудищев, звать.
Но вот беда, теперь Лукашка
Сидит без брюк и без сапог.
Все пропил в кабаке, бедняжка,
Как есть до самых до порток.»
Вдова восторженно внимала
Рассказу сводни о Луке
И сладость ебли предвкушала
В мечтах о длинном елдаке.
Затем уж, сваху провожая,
Она промолвила, вставая:
«Матрена, сваха дорогая,
Будь для меня как мать родная,
Луку Мудищева найди
И поскорее приведи!
Дам денег, сколько ни захочешь,
Уж ты, конечно, похлопочешь.
Одень приличнее Луку
И завтра будь с ним к вечерку».
Четыре радужных бумажки
Дала вдова ей ко всему,
И попросила без оттяжки
Уж поутру сходить к нему.
Часть 3
В ужасно грязной и холодной
Коморке, возле кабака,
Жил вечно пьяный и голодный
Вор, пшик и выжига – Лука.
Впридачу бедности отменной
Лука имел еще беду –
Величины неимоверной
Восьмивершковую елду.
Ни молодая, ни старуха,
Ни блядь, ни девка-потаскуха
Узрев такую благодать,
Ему не соглашалась дать.
Хотите нет, хотите верьте,
Но про Луку пронесся слух,
Что он елдой своей до смерти
Заеб каких-то барынь двух!
И с той поры, любви не зная,
Он одинок на свете жил,
И хуй свой длинный проклиная,
Тоску-печаль в вине топил.
Позвольте сделать отступленье
Назад мне, с этой же строки,
Чтоб дать вам вкратце представленье
О роде-племени Луки.
Весь род Мудищевых был древний,
И предки бедного Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.
Один Мудищев был Порфирий,
При Иоанне службу нес,
И поднимая хуем гири,
Порой смешил царя до слез.
Второй Мудищев звался Саввой
Он при Петре известен стал
За то, что в битве под Полтавой
Елдою пушки прочищал.
Царю же неугодных слуг
Он убивал елдой как мух.
При матушке Екатерине
Благодаря своей хуине
Отличен был Мудищев Лев
Как граф и генерал-аншеф.
Свои именья, капиталы
Спустил уже Лукашкин дед.
И наш Лукашка, бедный малый,