Мы

И л ю ш к а. Ге! Дуй! Грей! Давай углей!

П л а т о н ы ч (подает). Бей, не робей!

(Илюшка со Степаном Ерофеичем куют. Платоныч держит нагрев. Красивый подправляет. Иван и Вихров покуривают в стороне: смена. Остывший кусок Платоныч сует в горн.)

С т е п а н Е р о ф е и ч. Раскатился что-то наш Илюха. Не к добру...

П л а т о н ы ч. Чадо.

И в а н. Гвоздь малый.

С т е п а н Е р о ф е и ч. Женить нам его надо, - вишь ржет, как жеребец стоялый.

И л ю ш к а. Гляди, старик, железо не перегревай, губы не развешивай, вари-давай. Ударю для смеху!

П л а т о н ы ч (подает). Ори! Ай к спеху?

(Куют.)

И в а н. Поешь ты, парень, складно. Да годи - белые ужо придут, они вас всех прихватят...

С т е п а н Е р о ф е и ч. Ладно! Хватит!

(Доковали. Иван и Вихров сменяют Степана Ерофеича и Илюшку.)

П л а т о н ы ч. Вчера, чу, заняли Свешной.

С т е п а н Е р о ф е и ч. Один конец... Нам все равно.

К р а с и в ы й. А Советская власть? А профсоюзы?

И в а н. Болтай языком по пустому пузу... Революция надоела всем давно.

П л а т о н ы ч. У них, слышь, иропланы да танки.

И в а н. Мать ее так! А это что за жизня - хуже жестянки.

И л ю ш к а. Бросьте гавкать, сучьи ваши рты. Все уши прожужжали.

П л а т о н ы ч. Что те взорвало? Попала под хвост возжа ли, али оса ужалила?

И в а н. Тоже: равенство... Воля...

С т е п а н Е р о ф е и ч. Нам бы хлеба поболе.

К р а с и в ы й. Знач, продаете свободу за кашу да за щи?

В и х р о в. Чего там... Хамкай, не хамкай, и придут, так не будет слаще. Вот поглядь...

С т е п а н Е р о ф е и ч. Чаще! Жамкни! Погладь.

(Ольга и старуха вносят железную полосу и бросают у стены.)

И в а н. Тетенька, пролила. Миленька, просыпала!

(Старуха оглядывается под ноги. Кузнецы гогочут.)

С т а р у х а. У-у, дьяволы... Углей, что ль, обожрались?

П л а т о н ы ч. Всяко бывает, и у девки муж умират, а у вдовы жив остается.

И л ю ш к а. Ну, Ольгунька, ходи поживее, гляди веселее, нос кверху, грудь вперед!

С т а р у х а. Айда, чего с ними!

И л ю ш к а. Приходи в обед - дело есть.

О л ь г а. Ладно.

(Старуха и Ольга уходят.)

П л а т о н ы ч (сует Вихрову кулак в бок). Белые придут, так тебя первого повесят.

В и х р о в. Уйди к чорту! Дам вот в рыло.

И в а н. Бей без отверту, пока не остыло.

К р а с и в ы й (Платонычу). А тебе разя праздник?..

П л а т о н ы ч. Она, слабода-то, кому мед, а кому - горька редька.

(Доковали.)

В и х р о в. Х-хух... В глазах темно... Чортова наша работа... В глотке спеклось, ссохлось... Ну, ни вздохнуть тебе, ни охнуть.

И в а н. Бойся - руки отсохнут, брось, не работай, припала забота. С работы-то лошади дохнут.

В и х р о в. То ли у нас в деревне. Как вспомню да подумаю - теперь сенокос, я чай, а тут знай кувалдой...

К р а с и в ы й. Балда.

В и х р о в. Знай кувалдой маши...

И л ю ш к а. Машины надо выдумывать: полегчает.

И в а н. Наше ли дело думать: на то есть ученые.

К р а с и в ы й. А у нас головы из олова, что ль, то ль карчаги глиняные?..

И л ю ш к а. Кому и выдумывать, как не нам? Об своем-то деле почище всякого ученого имеем понятие.

(Гудок.)

С т е п а н Е р о ф е и ч. Шабаш. Кто за обедом?

П л а т о н ы ч. Федькин черед.

(Вихров, схватив бак, убегает. Остальные умываются и рассаживаются.)

И л ю ш к а (выводит углем на стене: "Каша", "Соха"). Гляди!

П л а т о н ы ч. Чо?

С т е п а н Е р о ф е и ч (читает). Каша. Соха.

И л ю ш к а. А-ха-ха-ха...

(Входит Ольга.)

С т е п а н Е р о ф е и ч. Чорт, да ты никак писать выучился?

И л ю ш к а. Просвещаемся. (На Ольгу.) Вместе в школу грамотности ходим.

П л а т о н ы ч. Куда годишься?

О л ь г а (Илюшке). Я и Анку смутила, тоже записалась.

И л ю ш к а. Скоро всех силком учить станут.

К р а с и в ы й. Это не плохо.

С т е п а н Е р о ф е и ч. Чох-мох.

И в а н. Никогда такого тесненья не было на нашего брата, на рабочего. Ну, там на щет хлеба ли и на щет всего иного прочего.

К р а с и в ы й. Мы-ста, да мы рабочие. А давно ли ты рабочим стал? До войны трактир держал, и прикусил бы язык покороче.

И в а н. И совсем не твое это дело.

О л ь г а (Илюшке). Вчера брательника на фронт угнали... О-хо-хо. Что-то теперь будет!

И л ю ш к а. Ничего не будет. Белых сюда не допустят.

К р а с и в ы й (Платонычу). Погоди, старик, и тебя в училищу потащут. Кольцо в губу, на цепь и джа-джа дживала... Ха-ха-ха.

П л а т о н ы ч. И без ученья век-от прожил, да слава тебе, Господи, сыт был.

К р а с и в ы й. А таких упрямых в салотопенных котлах будут вываривать.

О л ь г а (Илюшке). У Сашки Атаманьчика вечерка нынче. Пойдешь?

И л ю ш к а. А ну их. Опять пляска будет, драка. Надоело. Поедем лучше на лодке покатаемся иль в биескоп сходим.

С т е п а н Е р о ф е и ч (подходит к ним). О аз, о буки, о престрашные веди... (Читает.) Собака лает. Корова мычит.

П л а т о н ы ч. Не ученье это, а баловство одно. Всякий дурак знает, что собака не мычит, а корова не лает.

(Вихров приносит обед. Садятся.)

И л ю ш к а. Садись с нами.

О л ь г а. Спасибо, побегу, заждались, должно.

П л а т о н ы ч. Ну, выученики, когда же меня, старика, на свадьбу позовете! Уж, чай, поди съетажились.

О л ь г а. Ха-ха... Что ты, дедушка? Ни сном, ни духом.

П л а т о н ы ч. А-а-а, сорока, сорока... Ни сном, ни духом.

И л ю ш к а. Да уж погуляем... Куда кривая не чупрыснет.

(Ольга со смехом убегает.)

И л ю ш к а (за ней). Погоди.

П л а т о н ы ч. Пятки мнет... Огонь парень, хоть и с дурью.

И в а н. Опять вода с водой... С чего тут силе быть?

В и х р о в. Хворыздай знай.

П л а т о н ы ч (Илюшке). Садись, алхимандрит, все выхлебали.

И л ю ш к а. Не будь Советской власти, кто бы нас, чертей чумазых, учить стал?

С т е п а н Е р о ф е и ч. Учут в обруч прыгать, да по три дня не жрамши быть.

И л ю ш к а. Где же взять? Разруха.

К р а с и в ы й. Только бы проложить дорожку: все исправится понемножку.

И в а н. Исправится из кулька в рогожку.

И л ю ш к а. Чего разгалделись, как галки? Али соскучились об хозяйской палке?

В и х р о в. Нече в ступе воду толчи. Нашел - молчи и потерял - молчи.

И л ю ш к а. Теперь тому подперло под само некуды, кто, скажем, раньше жил богато, кто владел и серебром и златом, кто наши крохи греб лопатой. А мы всегда дышали в однодышку, как рыба на кукане, всегда бывало пыль одна в кармане, а все добытки шли купцу в кубышку.