Ключ

– Кто-нибудь еще так считает?

Сирил снова пнул камушек, и тот полетел в канаву.

– Не знаю… А вы что думаете, мистер?

– Ничего я не думаю, – ответил Гарт и добавил: – А ну-ка проваливай.

И захлопнул калитку.

Глава 7

После завтрака Гарт зашел на кладбище и обнаружил Буша, который копал могилу для Майкла Харша. Фредерик, как обычно, был добросовестен и мрачен – красивый широкоплечий мужчина, который, наверное, внушительно смотрелся в ливрее. Не многие когда-либо видели улыбку Фредерика Буша. Одни говорили, что это профессиональная гордость могильщика: «Никто не захочет, чтобы над его гробом отпускали шуточки». Другие утверждали, что всякий разучится улыбаться, живя с Сюзанной Пинкотт и питаясь ее стряпней.

– Здравствуйте, Буш. Могильщик отозвался:

– Доброе утро, мистер Гарт, – и продолжил работать.

– Как поживаете?

– Не хуже, чем хотелось бы.

– Насколько я понимаю, это для мистера Харша? – Гарт указал на могилу.

На сей раз ответом был лишь кивок.

– Вы его знали? Думаю, да. Как по-вашему, мог он решиться на самоубийство? Церковь – странное место для того, чтобы покончить с собой.

Буш снова кивнул, бросил в сторону очередную порцию земли и рассудительно произнес:

– Сомневаюсь, что вообще есть люди, не способные на самоубийство. Кто угодно решится, если его хорошенько подтолкнуть.

– А с чего вы взяли, что мистера Харша подтолкнули?

Буш выпрямился.

– Прошу прощения, сэр, я ничего подобного не говорил. На любого может накатить так, что он перестанет владеть собой. Когда я был мальчишкой, то видел, как с Пенни-Хилл слетела машина – что-то у нее разладилось с тормозами – и она со всего маху врезалась в большой вяз. Наверное, так и бывает, когда человек лишает себя жизни: тормоза отказывают, и он, как машина, теряет управление.

Он снова принялся копать. Больше из Буша ничего выудить не удалось.

Дознание было назначено на половину двенадцатого в деревенском клубе. Гарт отправился туда вместе с мисс Софи и мисс Браун (обе надели черное). Мисс Браун хранила молчание, мисс Софи от страха болтала без умолку. Она держала племянника под руку – и крепко прижала ее к себе, когда вошла в клуб.

Ряды деревянных стульев, узкий проход в центре, сцена в дальнем конце, всепроникающий запах лака. Воспоминания о деревенских концертах, самодеятельных спектаклях и дешевых распродажах ожили в памяти Гарта. На этой самой сцене, справа, он когда-то сидел за фортепиано, подаренным мисс Донкастер, и впервые в жизни играл на публике пьеску под названием «Веселый крестьянин» – негнущимися пальцами, с растущим убеждением, что сейчас его стошнит. За этим самым столом, который занимал середину возвышения, некогда высилась внушительная фигура дедушки, который вручал награды самым добродетельным представителям деревенской молодежи. Там, где теперь тянулся узкий проход между стульями, во время рождественского школьного пира стояли столы, ломившиеся от угощения. Было нечто жуткое в том, что дознание назначили именно здесь. Прошлое с мрачным настоящим роднило лишь многолюдье. Только два первых ряда остались незанятыми, но их отодвинули дальше от сцены. По правую руку на освободившемся пространстве поставили стулья, занятые сейчас девятью смущенными мужчинами и тремя женщинами.

Коронер, сидевший за столом в одиночестве, вызвал присяжных – полдюжины фермеров, мясника мистера Симмондса, хозяина «Черного быка», миссис Криппс из универсального магазина, миссис Моттрам – красивую светловолосую женщину с круглыми голубыми глазами, а также старшую из двух мисс Донкастер – мисс Люси Эллен, очень худую, прямую, седую. Судя по выражению лица, соседство с простонародьем ее оскорбляло.

Слева поместились несколько журналистов и маленький энергичный пожилой мужчина, чье лицо казалось Гарту знакомым, но он никак не мог его припомнить, пока не сообразил, что видел этого человека в кабинете сэра Джорджа.

Мисс Софи заняла место во втором ряду, справа. В дальнем конце соответствующего ряда слева сидел немолодой джентльмен, который выглядел бы гораздо приятнее, не будь его твидовый костюм таким новым. В остальном он казался очень добродушным – не настолько полный, чтобы назвать толстяком, но достаточно плотный, чтобы служить живым свидетельством успешной работы лорда Вултона.[2] У него были румяные щеки, лысина на макушке и блуждающий взгляд. Глаза джентльмена в твиде остановились на мисс Софи, и он немедленно просиял и поклонился.

Мисс Софи еще сильнее стиснула руку Гарта. Она дрожащим шепотом произнесла: «Мистер Ивертон!» и ответила на поклон с ноткой сдержанного упрека. Раньше она никогда не присутствовала на дознании. Это оказалось очень похоже на визит в церковь: хотя и позволительно узнавать друзей, но вряд ли следует им улыбаться. Вот, например, миссис Моттрам – совсем не следует так озираться по сторонам. Быть присяжным – ответственное и серьезное дело, а миссис Моттрам явилась в ярко-синем платье, которое купила после окончания траура. И надела бирюзовые серьги – очень, очень некстати, хотя, несомненно, они ей к лицу. Люси Эллен Донкастер выражала крайнее неодобрение, и не удивительно – она пришла в пальто и платье, которые всегда надевала на похороны. Ее шляпка то и дело съезжала набок, невзирая на две длинные булавки с гагатовыми головками, которыми была приколота. От шляпных булавок бывает польза, только если собственных волос в избытке, а Люси Эллен, которая никогда не отличалась пышной шевелюрой, с возрастом начала лысеть. Даже в этот торжественный момент мисс Софи испустила исполненный благодарности вздох при мысли о собственных густых снежно-белых локонах. «В конце концов, что может быть лучше, чем иметь красивые волосы», – подумала она.

Зал, не считая двух первых рядов, был переполнен. Наконец по центральному проходу зашагали трое – сердитый растрепанный мужчина, следом женщина и Дженис Мид.

Гарт узнал бы ее где угодно. Она совсем не изменилась и как будто ничуть не повзрослела – маленькое острое личико, очень яркие глаза. Она проследовала за Мэдоками во второй ряд слева. Мистер Мэдок отступил в сторону, мисс Мэдок, поколебавшись, прошла вперед и села рядом с мистером Ивертоном. Дженис последовала ее примеру. Профессор рывком отставил крайний стул как можно дальше от своих спутниц, быстро уселся, положил ногу на ногу, вытащил из кармана носовой платок и вытер лоб.

Все это врезалось в сознание Гарта. Он даже не смотрел на Мэдока. Молодой человек не сводил глаз с Дженис и думал, какая она красивая в белом теннисном платье и садовой шляпке с черной ленточкой. Мисс Мэдок колыхалась в тяжелом сером пальто, а платье на ней вздувалось и обвисало. Мистер Мэдок в старых фланелевых брюках, рубашке с открытым воротом и безобразном зеленом пиджаке выглядел так, как будто их силой натянули на него в гестапо.

Гарт принялся внимательно разглядывать Мэдока. Этот человек воплощал собой протест. Аура яростного негодования исходила от ученого самым обескураживающим образом. С точки зрения Гарта, Мэдок был одним из тех несчастных людей, для которых цивилизация одновременно отвратительна и необходима. Будучи ученым, он нуждался в ней. Будучи человеком, он бунтовал и ненавидел ее узы.

Явился коронер и занял свое место под аккомпанемент «да, да, да». Давний ритуал, неизменная рутина – и маленький седой человечек со взъерошенными волосами и нетвердой походкой. Но взгляд за стеклами очков в черепаховой оправе был острым и спокойным. Сначала коронер потребовал огласить медицинское заключение. Пожилой мужчина с запавшими щеками быстро и приглушенно прочел его. Гарт расслышал, что пуля попала в правый висок и смерть наступила мгновенно. Все указывало на то, что оружие находилось в непосредственном контакте с головой.

Дженис сплела руки на коленях, пытаясь не слушать. Она упорно твердила себе, что происходящее не имеет никакого отношения к мистеру Харшу. Он жил здесь, был ее другом, а потом исчез, и Дженис надеялась, что он воссоединился с женой и дочерью. Все эти слова о пулях и об оружии никоим образом не касались мистера Харша.

Полицейский врач сошел с возвышения, и его место занял инспектор. Его вызвали в борнскую церковь в двенадцать минут первого, в среду, девятого сентября. В полицию позвонил сторож Фредерик Буш. Инспектор обнаружил Буша и мисс Дженис Мид в церкви. Также он нашел тело мистера Харша, лежавшее на полу возле органа. Рядом с правой рукой покойного валялся пистолет. Судя по положению тела, выстрел был произведен, когда мистер Харш сидел за клавиатурой. Беспорядка не наблюдалось, как и следов борьбы, табурет органиста стоял на месте. Тело, казалось, просто сползло с него на пол.

Настал момент, которого так боялась Дженис. Она услышала: «Вызовите Дженис Мид!» Ей пришлось протиснуться мимо Эвана Мэдока, который сердито уставился на нее и слегка посторонился, продолжая сидеть положив нога на ногу. Девушка в очередной раз подумала, что он самый грубый человек на свете. Когда Дженис дала присягу, кто-то придвинул стул, и она села.

– Итак, мисс Мид, расскажите, что произошло во вторник вечером. Если не ошибаюсь, вы секретарша мистера Харша?

– Я секретарша мистера Мэдока. Но я с удовольствием помогала мистеру Харшу чем могла.

– Вы живете в том же доме? Как долго?

– Год.

– Вы находились в дружеских отношениях с мистером Харшем?

Дженис залилась румянцем, в глазах потемнело.

– Да… – тихо ответила она, прерывисто дыша.

– Итак, мисс Мид, что произошло во вторник вечером?

Гарт, наблюдая за девушкой, увидел, как Дженис крепко сжала пальцы. Когда она заговорила, ее голос звучал негромко и отчетливо:

– Мистер Харш вышел из лаборатории около шести. Он закончил работу, которой занимался на протяжении длительного времени. Я налила ему чаю. Мы некоторое время сидели и разговаривали. Затем он позвонил в Лондон, а потом мы еще поговорили.

– Звонок был как-то связан с работой, которую он закончил?

– Да. Он договорился с каким-то человеком о его приезде сюда на следующий день.

– Он назначил деловую встречу?

– Да.

– Что произошло потом?

– Мы разговаривали.

– Вы можете сказать, о чем?

– О работе… и о его дочери. У мистера Харша была дочь примерно моих лет. Она… погибла в Германии. Мы разговаривали почти до самого ужина. Потом он сказал, что пойдет погулять. Мистер Харш всегда ходил на прогулку по вечерам, если только не лил дождь.

– Он говорил, что пойдет в церковь?

– Да. Он сказал, что поиграет на органе, чтобы разогнать тучи.

– Что, по-вашему, он имел в виду?

Слегка запнувшись, Дженис ответила:

– Мы говорили о его дочери.

– Она погибла трагическим образом?

– Думаю, да. Но мистер Харш никогда не рассказывал об этом… Только о том, какая она была красивая, веселая, как все ее любили.

– Продолжайте, мисс Мид. Когда вы начали беспокоиться за мистера Харша?

– Обычно он возвращался к десяти, но иногда заходил навестить мисс Фелл или мистера Ивертона, поэтому я не переживала. Но к половине двенадцатого я не на шутку испугалась. Мистер и мисс Мэдок уже легли, поэтому я взяла фонарик и пошла в церковь. Она была заперта, внутри не горел свет. Я пошла за мистером Бушем. Он взял ключ и открыл дверь. Мы нашли мистера Харша… – Последние слова прозвучали чуть слышно. Дженис что есть сил сдерживалась.

Коронер произнес:

– Понятно. Вы пережили сильный шок, мисс Мид. Вы к чему-нибудь прикасались или что-нибудь двигали?

По-прежнему очень тихо она ответила:

– Я взяла мистера Харша за руку. Мистер Буш держал фонарик. Мы увидели, что он мертв.

– Рука была холодная?

– Да.

– Вы видели пистолет?

– Да.

– Где он лежал?

– Дюймах в шести от правой руки.

– Кто-нибудь из вас его трогал?

– Нет-нет.

– Мисс Мид, в самом начале вы сказали, что долго беседовали с мистером Харшем. Не казался ли он подавленным?

Дженис помедлила с ответом.

– Нет. Я так не думаю.

– Вы сказали, он только что закончил работу, на которую потратил много времени. Не говорил ли он что-нибудь в духе «мой труд окончен» – что-нибудь, что могло быть так истолковано?

– Нет, ничего подобного. Он сказал, что это похоже на воспитание ребенка: ты даешь ему жизнь и выпускаешь в мир, где им занимаются другие.

– Он так и выразился?

– Да.

– А потом вы беседовали о его дочери, которая погибла при трагических обстоятельствах?

Дженис подняла голову.

– Да. Но о грустном мистер Харш не говорил. Он сказал, что все прошло и больше он не будет вспоминать плохое.

– А вам не пришло в голову – в ту минуту или позже, – что мистер Харш намеревался покончить с собой?

Дженис вспыхнула и внятно ответила:

– Нет… он бы так не поступил!

– На каких основаниях вы можете это утверждать?

– Мистер Харш подумывал о работе с мистером Мэдоком. Он спрашивал, стану ли я ему помогать, если он решит остаться. Также он договорился о встрече с очень занятым человеком. Мистер Харш был крайне пунктуален, с уважением относился к делам… и чувствам других людей. Он ни за что не стал бы назначать встречу, если бы не собирался на ней присутствовать.

На мгновение коронер задержал на девушке взгляд, затем сказал:

– Пистолет, который нашли рядом с телом мистера Харша… вы видели его раньше?

– Нет.

– Вы знали, что у него был пистолет?

– Нет.

– Вы когда-нибудь видели пистолет у мистера Харша?

– Нет.

– Или где-нибудь в доме?

– Нет.

– Спасибо, мисс Мид.

Коронер откинулся на спинку и произнес: