ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА

Не думаю, что я произвел хорошее впечатление, особенно принимая во внимание, чем была занята тогда моя голова. Они продержали меня там, советуясь, что со мной делать, весь четверг и почти всю пятницу. Мне пришлось позвонить Вульфу и сообщить, что я задерживаюсь. Можно было обрисовать ситуацию, сложившуюся на Западной Тридцать пятой улице, и получить разрешение уехать, но мне не хотелось давать сборищу форменных фуражек возможность позубоскалить в том духе, что, мол, Ниро Вульфу его гениальных мозгов не хватает даже на то, чтобы уберечься от опасности в собственном доме, если рядом нет няньки-Гудвина, который бы присмотрел за ним. Кроме того, я нисколько не сомневался, что Карпентер не только из вежливости, но и проявляя искреннюю заботу, позвонит Вульфу, и тогда можно лишь догадываться, какую теплую встречу приготовит мне Вульф. Но меня так и подмывало прыгнуть в самолет, когда в четверг вечером я увидел в «Стар» то рекламное объявление. Весь день я был слишком загружен, потом ужинал со всей шайкой-лейкой, и потому никакой возможности просмотреть газеты у меня не было. А вот поздно вечером, когда я наконец остался в гостиничном номере один, это объявление сразу бросилось мне в глаза. Оно было набрано в рамке и расположено на газетной полосе таким образом, чтобы со всех сторон оставалось много свободного места.

ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА весом 260—270 фунтов, рост около 5 футов 11 дюймов, 45—55 лет, европеоид, талия не больше 48 дюймов, способный к нормальным передвижениям. На временной основе. Связано с риском. 100 долларов в день. В письмо вложить фото.

Аб. ящик 292 «Стар»

Я пробежал глазами объявление раза четыре, потом еще пару минут недоверчиво пялился на него, после чего сорвался с места и бросился звонить в Нью-Йорк. Дело было около полуночи, но Вульф никогда не ложился рано. Однако когда трубку сняли, я услышал не его голос, а Фрица Бреннера:

— Резиденция мистера Ниро Вульфа.

Фриц служил у Вульфа даже дольше чем я, и у него были собственные соображения о том, как отвечать по телефону. Например, если он брал трубку днем, между девятью и пятью часами, то отвечал: «Контора Ниро Вульфа». В любое другое время он говорил так, как сейчас ответил мне.

— Привет, Фриц. Это Арчи, из Вашингтона. Где шеф?

— Уже в постели. У него был тяжелый день. И вечер тоже.

— А что он делал?

— Долго говорил по телефону, и к нему несколько раз приходили. Мистер Кремер, например. И еще стенографист.

— Вот оно что. И печатал стенографист, конечно, на моей пишущей машинке. А ты не знаешь, не заглядывал ли Вульф в сегодняшний выпуск «Стар»?

— «Стар»? — Фриц замялся. — Нет, насколько мне известно, он ее никогда не читает. Дома только мой экземпляр, он лежит на кухне.

— Возьми его и прочти объявление на одиннадцатой полосе в нижнем правом углу, маленькое такое, в рамочке. Я подожду.

Я сел и стал ждать. Фриц подошел довольно быстро.

— Я прочел. — Голос у него был озадаченный. — Это ты нас разыгрываешь и потому звонишь из Вашингтона?

— Вовсе нет. Не испытываю ни малейшего желания шутить. Меня опять не посылают за океан. Ты ни о ком не подумал, когда читал объявление?

— Мне сразу пришло в голову, что это точное описание мистера Вульфа.

— Это же пришло в голову и мне. Если это писали, не имея в виду Ниро Вульфа, я вырежу это объявление и съем целиком. Утром первым делом покажи газету мистеру Вульфу. Ему, конечно, не понравится, что ты передашь ему мое мнение. Но он и сам придет к тому же выводу. Как вообще дела?

— Все в порядке.

— Замки, звонок и все такое?

— Да. Ведь без тебя…

— Надеюсь, завтра я вернусь. Скорее всего ближе к вечеру.

Готовясь отойти ко сну, я пытался сообразить, каким образом, замысли я прикончить Ниро Вульфа, я бы извлек пользу из помощника, нанятого временно за сто зеленых в день и удивительно похожего на Вульфа по физическим меркам. Я придумал две возможные схемы, но ни одна меня не удовлетворила, а еще одна, которая пришла мне в голову, когда я уже лег, показалась мне и того хуже, а потому я отключился и уснул.

Утром я отправился в Пентагон и снова увяз в бесполезных словопрениях. По правде говоря, я им был совершенно не нужен, и сам я даже из вежливости не притворялся, что в них нуждаюсь. Но тягомотина продолжалась. К трем часам пополудни все держались со мной так, словно я был местным завсегдатаем. Меня начала сверлить мысль, что я попал в ловушку и назад пути нет. Пентагон меня сцапал и никогда уже не выпустит. Я сам сунулся ему в пасть, а теперь, когда он меня заглотал, я постепенно начну растворяться в желудочном соке…

В пять часов я собрался с духом и обратился к полковнику:

— Послушайте. Не кажется ли вам, сэр, что я уже сделал все, что было в моих силах? Не будет ли мне целесообразнее вернуться в Нью-Йорк?

— Ну что ж. — Он с глубокомысленным видом задрал вверх подбородок. — Я спрошу майора Забрески. Он, конечно, должен будет посоветоваться с полковником Шоном. Надо все хорошенько обдумать. А когда вы приехали?

— Вчера утром.

— И с кем вы встретились по прибытии?

— С генералом Карпентером.

— Проклятье. — Он явно встревожился. — Тогда решение должен принять сам генерал, а он сейчас повязан по рукам и ногам. Я сообщу вам, как лучше действовать.

Он выполнил свое обещание. Я его внимательно слушал, но пересказать это не в состоянии. «Обречен», — другого слова и не подберешь. Я пропал безвозвратно. Я ответил, что дело не к спеху, можно потерпеть и до утра. Лучше я сам поговорю с майором Забрески, сказал я и таким образом ухитрился сбежать. Выскочив в коридор, я спустился на первый этаж и, пустив в ход все свои способности, сумел выбраться из здания на свежий воздух. Благодаря чутью, многолетней тренировке ума и логическому мышлению мне удалось сразу сесть на нужный автобус. В отеле мне хватило пяти минут, чтобы побросать вещи в сумку и оплатить счет, после чего я доехал с попутчиком в такси до аэропорта и взял билет на Нью-Йорк. С едой можно было потерпеть.

Впрочем терпеть не пришлось, потому что мест не оказалось ни на рейс в 6:30, ни в 7:30, так что, имея в запасе время и вняв настойчивым требованиям желудка, я попробовал четыре разных сандвича и нашел их вполне съедобными. В конце концов мне удалось прорваться на рейс в 8:30 и, когда через час с четвертью самолет приземлился в аэропорту «Ла Гардиа», я наконец почувствовал себя спасенным. Конечно, в толчее огромного города этой камарилье до меня не добраться. Я даже был готов поставить десять к одному, что к утру все в Пентагоне напрочь позабудут о моем существовании.

Подъехав к дому Вульфа на Западной Тридцать пятой улице, я не стал доставать свой ключ, зная, что дверь заперта на задвижку и все равно надо звать кого-нибудь, чтобы мне открыли. Я трижды коротко позвонил. Вскоре послышались шаги, штору отодвинули, и сквозь одностороннее стекло на меня пристально посмотрел Фриц. (Я-то это знал, хоть его и не видел.) Убедившись, что все в порядке, он впустил меня и радостно приветствовал, расплывшись в улыбке. Я заметил, что Вульф еще сидит в кабинете — дверь была открыта, и оттуда пробивался свет. Я проскользнул через прихожую и влетел в кабинет.

— Вот и беглец… — начал я и осекся. В кресле Вульфа, в том самом кресле, садиться в которое он никогда никому не разрешал ни при каких обстоятельствах, высилась туша, по форме вполне человекообразная, но… Проще сказать, в кресле восседал огромный толстяк, но не Ниро Вульф. Я никогда раньше его не видел.

5

Фриц, задержавшийся у входной двери, чтобы задвинуть засов, подошел ко мне сзади, что-то объясняя. Человек, оккупировавший кресло Вульфа, не двигался и не проронил ни слова — сидел и искоса поглядывал на меня. С этаким хитрым видом. Я с трудом пришел в себя и услышал голос Фрица, повторявший, что мистер Вульф у себя в комнате наверху.

Субъект в кресле сипло проквакал:

— Я полагаю, вы — Гудвин. Арчи. Удачная была поездка?

Я продолжал молча пялиться на него, то жалея, что не остался в Пентагоне, то переживая, что не приехал раньше. Толстяк между тем продолжал:

— Фриц, принесите мне еще виски с содовой.

— Да, сэр, — послушно ответил Фриц.

— Так хорошо вы съездили, Арчи? — повторил этот хам, обращаясь ко мне.

Я не выдержал. Я повернулся и, пройдя через прихожую, поднялся наверх и подошел к двери в комнату Вульфа. Постучавшись и возвестив, что это я, Арчи, я услышал голос шефа, который разрешил мне войти. Я открыл дверь.

Вульф восседал в своем кресле номер два и читал книгу. Он был одет, как обычно, и ничто в его наружности не указывало на то, что он спятил.

Я не собирался доставлять ему удовольствие сидеть передо мной с наглым видом, самодовольно ухмыляясь и наслаждаясь произведенным эффектом.

— Я приехал, — небрежно доложил я ему. — Если вы уже спите, разговоры можно отложить до завтра.

— Я не сплю, как видишь, — Вульф закрыл книгу, заложив страницу пальцем. — Ты едешь в Европу?

— Вы прекрасно знаете, черт возьми, что никуда я не еду! — взорвался я и сел. — Обсудим это как-нибудь потом, когда я уволюсь из армии. Я счастлив, что вы до сих пор целы и невредимы, а дом стоит на своем месте! Кстати, в Вашингтоне было очень интересно. Все ходят строевым шагом.

— Бесспорно. Ты заглядывал в кабинет?

— Заглядывал. Значит, вы сами поместили объявление в «Стар». Как вы с ним расплачиваетесь — наличными и ежедневно? Не забываете об отчислениях на подоходный налог и социальное страхование? А я, войдя в кабинет, уселся за свой стол и начал отчитываться о поездке. Я же думал, что это вы. До тех пор, пока он не велел Фрицу принести виски с содовой, тут только он себя выдал — ведь вы терпеть не можете виски. Это элементарная дедукция. Вообще все это мне напоминает то время, когда из Югославии вдруг объявилась ваша дочь и задала всем нам немало хлопот. А теперь вот ваш близнец. Учтите, получая по сотне в день, за год он загребет тридцать шесть тысяч пятьсот…

— Заткнись, Арчи.

— Слушаюсь, сэр. Может, мне спуститься и поболтать с ним?

Вульф отложил книгу и заерзал в кресле, что-то мыча. Утвердившись поудобнее, он заметил:

— Если тебя интересует, кто он такой, то у себя в столе ты найдешь лист бумаги со сведениями о нем. Его зовут Г. Г. Хаккет, он архитектор на пенсии, без особого достатка, с манерами дикой свиньи и непревзойденный простофиля. Из всех откликнувшихся на мое объявление я выбрал его, потому что по внешности и габаритам он как нельзя лучше отвечал моим требованиям, и еще потому, что он оказался достаточным ослом, чтобы согласиться рисковать жизнью за сотню долларов в день.

— Если он не перестанет называть меня «Арчи», риск резко возрастет…

Вульф ткнул в меня пальцем.

— Прекрати. Ты думаешь, мне очень нравится, что он расселся там в моем кресле? Но я терплю — ведь не сегодня-завтра его могут убить. Я предупредил его об этом. Сегодня днем он ездил на такси к мистеру Дитсону посмотреть на орхидеи и, совершенно не таясь, привез пару растений. Завтра днем ты опять его где-нибудь повозишь, а потом вечером еще разок. На улице, в моем пальто и шляпе, с моей тростью его вид кого хочешь обманет, кроме разве что тебя.

Я решил внести свой посильный вклад в эту затею и предложил с каменной физиономией:

— Я знаю одну молодую дамочку, актрису, которая может его так загримировать, что…

— Арчи, — резко оборвал Вульф. — Неужели ты думаешь, что я нахожу эту идиотскую игру забавной?

— Нет, сэр, я так не думаю. Но почему бы вам просто не посидеть дома и никуда не выходить? Вы ведь и так всегда тут торчите. Мне случалось наблюдать, как вы целый месяц не высовывали носа из дома. Будьте просто осторожнее с посетителями. Пока…

— Пока что?

— Пока не поймали этого малого, который убил Джонсона.

— Фу! — Вульф метнул на меня свирепый взгляд. — Кто же его поймает, скажи на милость? Мистер Кремер? Как по-твоему, чем он сейчас занимается? Ты думаешь — они там баклуши бьют? Майор Джонсон, сын мистера Джонсона, вернувшись пять дней назад из Европы, узнал, что пока его не было, отец подал на развод с его матерью. Они с отцом крупно повздорили, что в таких случаях не редкость. И теперь мистер Кремер с похвальным упорством отрядил сотню человек выискивать улики против майора Джонсона, чтобы предъявить ему обвинение в убийстве отца! В жизни не встречал более нелепого ослиного бреда! С какой стати майору Джонсону понадобилось бы убивать меня или даже просто мне угрожать?

— Ну и дела. — Я поднял брови. — Но все-таки отбрасывать эту версию пока не стоит, по-моему. Может, рассчитав, что все отнесутся к этому так же, как вы, майор и послал вам такую же бумажку, какую отправил своему отцу?

Вульф покачал головой.

— Нет, этого не может быть, если только он не круглый дурак. Он не мог не догадаться, что недостаточно просто послать мне эту писульку, и что ему придется как-то подкрепить свою угрозу; но он же не убил меня, и я сомневаюсь, что он намеревается это сделать. Генерал Файф по моей просьбе просмотрел послужной список майора Джонсона. Мистер Кремер зря тратит время, силы своих людей и деньги налогоплательщиков Нью-Йорка. У меня же связаны руки. Люди, с которыми я работал и которым полностью доверяю, ушли на войну. Ты дергаешься и только мечтаешь о том, как бы от меня сбежать; я прикован к этой комнате, целиком предоставленный самому себе, а мстительный кровожадный маньяк только и поджидает удобного случая, чтобы расправиться со мной. У меня нет ни малейшего представления, кто бы это мог быть, мне даже не дали понюхать след.

Вульф, конечно, немного утрировал. Но я отлично знал, что когда на него находит столь романтическое настроение, лучше не язвить и не подтрунивать над ним. Тем более — я бы не присягнул, что он так уж преувеличивает серьезность положения. Поэтому я ограничился тем, что спросил:

— А что слышно о капитане Питере Руте? Его уже привезли?

— Да. Сегодня я с ним беседовал. Он в тюрьме уже больше месяца и уверяет, что убийство Джонсона с ним никак не связано. По его словам, с мисс Гир он не общался уже больше шести недель. Его мать работает учительницей в Данфорте, штат Огайо; мистер Кремер проверил — это действительно так. Его отец раньше держал в Данфорте бензоколонку, но десять лет назад он бросил жену и сына и, говорят, работает сейчас в Оклахоме на военном заводе. И жена, и сын предпочитают о нем не распространяться. Братьев и сестер у капитана Рута нет. По его словам, никто на свете и пальцем бы не пошевельнул, чтобы отомстить за него, не говоря уж о столь крайних мерах, как двойное убийство.

— Может быть, так оно и есть.

— Чушь. Меня с мистером Джонсоном вообще ничего не связывало. Я попросил генерала Файфа оставить пока капитана Рута в Нью-Йорке. А тюремное начальство — последить за ним.

— Когда вы вбиваете что-то в голову…

— Я никогда ничего не вбиваю в голову. Тем более в том смысле, что ты имеешь в виду. Я только отвечаю на брошенный вызов. Сейчас я действую единственно возможным способом. Тот человек, который застрелил мистера Джонсона и мистера Дойла, отчаянно смел, вплоть до безрассудства. Возможно, он поддастся соблазну и попытается реализовать свой замысел. Я отдаю себе отчет в том, что если ты будешь повсюду возить и сопровождать мистера Хаккета, то и тебя могут убить. Это подразумевалось, когда я нанимал тебя и соответственно тебе платил. Сейчас ты на государственном жалованье. Может быть, у мистера Кремера найдется человек, который похож на тебя и способен тебя подменить. Надо только, чтобы человек этот был смелый, бдительный и находчивый — ведь во всей затее вообще не будет ни малейшего смысла, если и после покушения на мистера Хаккета мы вновь останемся с пустыми руками. Подумай до утра, а тогда скажешь, что ты решил.

Удивительно, как у меня только язык не отнялся. Конечно, за то время, что я был с Вульфом, он издевался надо мной миллион раз, как и я над ним, но сейчас он явно хватил через край — у меня даже не нашлось слов, чтобы квалифицировать эту гнусную выходку. После того, как я получил в Вашингтоне от ворот поворот, что отнюдь не добавило мне настроения, теперь я настолько разозлился, что был готов растерзать Вульфа на месте, но сдержался и понял, что лучше уйти с гордо поднятой головой. Однако было выше моих сил оставить Вульфа лежать в постели и упиваться собственным благородством, а потому я, сделав усилие над собой, оскалился в ухмылке.

— Отлично, — заявил я, — я обдумаю то, что вы сказали. Конечно, у Кремера хороших парней хоть отбавляй. Утром сообщу вам, что я решил. И, конечно, не забуду проверить на ночь ваш гонг.

С этими словами я повернулся и ушел к себе. Звонок был проведен в мою комнату и укреплен под кроватью. У нас было заведено, что, ложась спать, я щелкал рычажком выключателя, и тогда стоило какому-нибудь незваному гостю попасть в холл и приблизиться к комнате Вульфа ближе, чем на десять футов, раздавался звонок. Заведено это было несколько лет назад, после одного памятного случая, когда Вульф схлопотал удар ножом. С тех пор, правда, звонок мне приходилось слышать лишь в тех случаях, когда мы сами проверяли, не испортился ли он. Я лично считал, что звонок нам впредь никогда не потребуется, но тем не менее каждый раз исправно подключал его: вдруг Вульфу в одну прекрасную ночь взбредет в голову выйти в холл, а гонг не сработает — неприятностей не оберешься.

Но сегодня, когда в доме присутствовал посторонний, я даже порадовался, что звонок существует. Фриц сообщил мне, что Г. Г. Хаккет спит в южной комнате на том же этаже, что и я, и после краткого знакомства и беглого взгляда на него меня не слишком бы удивило, если бы он прокрался ночью в комнату Вульфа и попытался его убить, а потом сжечь тело в печи и надеяться, что мы с Фрицем примем его за Вульфа и не заметим подмены. Когда меня называют «Арчи» женщины и девушки соответствующей наружности, я не против, даже наоборот. С остальными собратьями по разуму я более разборчив. Что же касается Хаккета, то подобный субъект удостоился бы чести называть меня по имени не раньше, чем через семь лет знакомства, однако я не собирался знаться с ним и семи недель.

Утром все завтракали по отдельности — Вульф у себя, Хаккет в столовой, а я на кухне с Фрицем. Потом я провел час с Вульфом в оранжерее, занимаясь делами, которые обычно выполнял в кабинете, и обсуждая текущие вопросы. Вульф поинтересовался, что я решил по поводу шофера из уголовной полиции, которого он предложил нанять для Хаккета.

Я рассудительно ответил:

— Я тщательно обдумал ваши слова со всех позиций. Безусловно, Кремера не затруднит предоставить в наше распоряжение человека, который даст мне сто очков вперед по части храбрости, ума, честности, реакции и особенно — нравственности. Но вот беда — где ему раздобыть такого же красавца, как я? Нигде в мире такого больше не сыщешь. Так что придется мне взяться за дело самому.

— Я не хотел тебя обидеть, — произнес Вульф, пристально глядя на меня. — Я намеревался…

— Да ладно. Вы просто перенапряглись. Жизнь мистера Хаккета в опасности, а вас это нервирует.

Мы обсудили разные мелочи. Джейн Гир домогалась встречи. Теперь я, конечно, понял, отчего в среду вечером Вульф отказался увидеться с ней. Когда он послал меня за ней, ему пришла в голову мысль нанять двойника, а потому он не мог допустить, чтобы Джейн увидела настоящего Ниро Вульфа — после этого она вряд ли обманулась бы настолько, чтобы попытаться прикончить подставного Ниро Вульфа. Это указывало на то, что шеф взялся за Джейн Гир всерьез, но я не стал лезть на рожон и не сказал, что, по моему мнению, кого-кого, а ее можно вычеркнуть из числа подозреваемых, поскольку Вульф только бы хрюкнул в ответ. Несколько раз она звонила, настаивая на встрече с Вульфом, а в пятницу утром даже пришла и минут пять препиралась с Фрицем через приоткрытую на три дюйма дверь — ровно на столько позволяла приоткрыть дверь накинутая цепочка. Вульф явно что-то задумал. Я получил указание позвонить ей и пригласить к Вульфу на шесть часов вечера, а когда она явится, отвести ее к Хаккету. Вульф сказал, что лично поднатаскает Хаккета для этой предстоящей встречи.

Я состроил недоверчивую физиономию, а шеф заявил:

— Ей представится отличная возможность убить мистера Хаккета.

Я фыркнул:

— В то время как я буду рядом, чтобы сказать ей, когда можно прекратить огонь.

— Я согласен, что это маловероятно. Зато она убедится, что мистер Хаккет — это я.

— Что все же не укоротит его жизнь и не продлит вашу.

— Наверное. Но я смогу ее видеть и слышать. Я буду наблюдать через отверстие.

Вот, значит, что он задумал. Вульф расположится в нише, которая находится между прихожей и кухней, и будет подглядывать в кабинет через отверстие в стене. Со стороны кабинета оно было замаскировано картиной с изображением водопада, прозрачного, если смотреть через него в кабинет. Вульф только и ждал предлога, чтобы прибегнуть к этому способу, хотя отверстие и вправду служило нам верой и правдой уже много лет.

— Это другое дело, — сказал я. — Когда вы услышите и увидите Джейн Гир, вы поймете, что у нее даже не золотое, а платиновое сердце.

Майор Джонсон позвонил лишь один раз, и ему сказали, что Вульф занят; похоже, он был не столь настойчив, как Джейн. Кремеру он сказал, что приходил к Вульфу в среду, потому что во вторник отец показал ему полученную по почте угрозу, добавив, что собирается проконсультироваться у Вульфа; вот он и решил прибегнуть к помощи знаменитого сыщика, чтобы убийца был пойман и получил по заслугам. Я предложил Вульфу переговорить с майором Джонсоном самому, а не подставлять ему Хаккета, но Вульф отказался, что лишний раз подтвердило, в каком состоянии он пребывает. В любом другом случае от меня никаких предложений и не потребовалось бы, ибо майор, безусловно, был готов раскошелиться на круглую сумму.

Когда я спустился в кабинет, Хаккет сидел в кресле Вульфа и громко грыз печенье, осыпая стол крошками. Поскольку доброго утра я пожелал ему еще раньше, то, не тратя времени на разговоры, попросту перестал его замечать. Набрав номер на телефоне у себя на столе, я позвонил Джейн Гир в контору.

— Арчи, — назвался я, когда Джейн сняла трубку.

— Какой Арчи? — фыркнула она в ответ.

— Да бросьте вы. Мы же не натравили на вас полицию, верно? Давайте немного посудачим.

— Я сейчас повешу трубку.

— Тогда и я тоже. Только одну секундочку. Вас хочет видеть Ниро Вульф.