Ошибка мертвого жокея

— Слух небезосновательный. В настоящее время ставки принимаются двадцать два к одному.

Барбер с сомнением посмотрел на мужчину. Спросил себя, а зачем Смиту это надо.

— Почему нет, — бросил он, направляясь к окошку приема ставок. — Чего мне терять?

Он поставил пять тысяч на номер шесть и из суеверия оставался в баре во время заезда, пил коньяк. Номер шесть пришел первым, вырвавшись на полкорпуса, и хотя ставка чуть снизилась, он получил выигрыш из расчета восемнадцать к одному.

Так что во влажные сумерки, к выброшенным газетам и вытоптанной траве, Барбер вышел, решительно довольным маленьким человечком, который семенил рядом. Еще бы, внутренний карман приятно оттопырили лежащие в нем девяносто тысяч франков.

Свой «ситроен» Берт Смит вел быстро и уверенно, подрезая другие автомобили и выезжая на встречную полосу, чтобы подобраться к светофору.

— Вы часто играете на скачках, мистер Барбер? — спросил он, когда они проезжали мимо инспектора транспортной полиции в белом плаще, стоявшего в гордом одиночестве на блестящей от воды мостовой.

— Слишком часто, — Барбер наслаждался теплом салона. Отличному настроению способствовали и выпитый коньяк, и выигранные девяносто тысяч.

— Вы любите играть?

— Кто не любит?

— Есть много людей, которым претят азартные игры, — Смит едва разминулся с грузовиком. — Я их жалею.

— Жалеете? — в некотором удивлении Барбер повернулся к Смиту.

— Почему?

— Потому что в наш век обязательно наступает момент, когда каждому приходится играть, — губы Смита кривила легкая улыбка. — Не только на деньги, не только на бегах. А когда этот момент приходит, если для вас игра внове, если она вас не забавляет, вы почти наверняка окажетесь в проигрыше.

Какое-то время они ехали молча. Барбер изредка поглядывал на спокойное, самоуверенное лицо над рулем, выхваченное из темени салона подсветкой приборного щитка. Хотел бы я заглянуть в твой паспорт, думал Барбер, во все паспорта, которыми ты пользовался в последние двадцать лет.

— К примеру, — нарушил затянувшуюся паузу Смит, — во время войны…

— Да?

— Когда вы летели на задание, вам наверняка случалось действовать неординарно, полагаясь исключительно на удачу, причем решение это вы принимали в доли секунды, ибо, если бы замешкались, если бы не рискнули сыграть… исход был бы печальным, — Смит оторвал одну руку от руля и изобразил пикирующий самолет. Улыбнулся Барберу. — Как я понимаю, вы один из тех молодых людей, которые с десяток раз находились на волосок от смерти.

— Полагаю, что да.

— Такие американцы мне нравятся. Они очень похожи на европейцев.

— Откуда вам известно, что я воевал? — вот тут Барбер впервые задался вопросом, а так ли случайно этот Смит оказался рядом с ним во время шестого заезда.

Смит хохотнул.

— Как давно вы в Париже? Года полтора?

— Шестнадцать месяцев, — вновь Барбер удивился информированности этого человека.

— Тут нет ничего загадочного, — объяснил Смит. — Люди говорят в барах, на обедах, вечеринках. Одна девушка делится с другой. Париж — маленький город. Где мне вас высадить?

Барбер выглянул в окно, чтобы понять, где они едут.

Через несколько кварталов. Мой отель рядом с авеню Виктора Гюго. На машине туда не подъехать.

— Да, — кивнул Смит, словно он знал все парижские отели. — Надеюсь, вы не сочтете меня излишне любопытным, если я спрошу, как долго вы намерены пробыть в Европе?

— Это зависит.

— От чего?

— От удачи, — Барбер улыбнулся.

— В Америке у вас была хорошая работа? — спросил Смит, глядя прямо перед собой.

— Через тридцать лет, работая по десять часов в день, я мог бы стать третьим человеком в компании.

Смит усмехнулся.

— Не густо. А здесь вы нашли более интересные занятия?

— Случалось и такое, — Барбер понял, что его допрашивают.

— После войны найти интересное занятие не так-то просто. Война, пока она продолжается, вроде бы предельно скучна. А после ее завершения выясняется, что мир еще скучнее. Это самое ужасное последствие войны. Вы все еще летаете?

— Иногда.

Смит кивнул.

— Но лицензию подтверждаете?

— Да.

— Это мудро, — он резко свернул к тротуару и остановил «ситроен». — Приехали.

Барбер вылез из машины. Смит с улыбкой протянул руку, Барбер ее пожал. Под мягкой оболочкой чувствовалось железо.

— Спасибо за все, — поблагодарил Бар.

— Спасибо за компанию, мистер Барбер, — Смит задержал руку Барбера в своей. — Мы прекрасно провели время. Надеюсь, мы сможем видеться чаще. Возможно, принесем друг другу удачу.

— Наверняка, — улыбка не сходила с лица Барбера. — Мне всегда приятна компания людей, которые могут из одного франка сделать восемнадцать.

Смит улыбнулся, выпустил руку Барбера.

— Может, нам удастся найти и более выигрышный вариант.

Он махнул рукой и Барбер захлопнул дверцу. Смит резко рванул с места, едва не вызвав столкновение двух легковушек.

* * * Смиту потребовалось две недели, чтобы раскрыть свои планы. Барбер с самого начала понимал, что у Смита есть к нему некое предложение, но терпеливо ждал, забавляясь и не выказывая любопытства. Обедал со Смитом в отличных ресторанах, где его принимали с распростертыми объятьями, посещал галереи, выслушивая лекции Смита об импрессионистах, ходил на бега и, ориентируясь на информацию Смитом от местных «жучков», чаще выигрывал, чем проигрывал. Барбер прикидывался, что компания этого маленького, умного человечек нравится ему больше, чем было на самом деле. Смит, в свою очередь, и Барбер это знал, преувеличивал восторг, который испытывал от общения с Барбером. Шла определенная притирка, причем ни одна из сторон не выкладывала карты на стол. Однако за эти две недели Барбер так и не догадался, почему Смит обхаживает его.

А потом, поздней ночью, после сытного обеда и турне по ночным клубам, по ходу которого Смит был на удивление мрачен и рассеян, когда они уже стояли перед отелем Смита, он сделал первый ход. Ночь выдалась холодной, и на пустынной улице им встретилась лишь проститутка с собачкой. Без особой надежды взглянув на них, она проследовала к Елисейским Полям.

— Завтра утром ты будешь в отеле, Ллойд? — спросил Смит.

— Да, — кивнул Бар. — А что?

— А что? — рассеянно повторил Смит, глядя вслед продрогшей девушке с пуделем, шагающей по темной улице. — А что? — он вдруг хохотнул. — Я хотел бы кое-что тебе показать.

— Я буду в номере все утро.

— Скажи мне, друг мой, — Смит коснулся рукава Барбера затянутой в перчатку рукой. — Ты догадываешься, почему я так часто вижусь с тобой последние две недели, почему мы едим в лучших ресторанах и пьем лучшее виски?

— Потому что я — умен, интересен собой и со мной весело, — улыбаясь ответил Бар. — А кроме того, тебе чего-то от меня нужно.

Смит вновь хохотнул, на этот раз громче, погладил рукав Барбера.

— Да уж, друг мой, умом тебя Бог не обидел.

— Пожалуй, — скромно признал Бар.

— Скажи мне, друг мой, — Смит понизил голос до шепота, — не хотелось бы тебе заработать двадцать пять тысяч долларов?

— Что? — переспросил Барбер, дабы убедиться, что он не ослышался.

— Ш-ш-ш, — Смит вдруг заулыбался, к нему разом вернулось хорошее настроение. — Подумай об этом. Увидимся завтра утром. Спасибо, что проводил меня, — он отпустил рукав Барбера и двинулся к отелю.

— Смит! — позвал Бар.

— Ш-ш-ш, — Смит игриво прижал палец к губам. — Спокойной ночи. Завтра я к тебе загляну.

Барбер наблюдал, как сквозь вращающуюся стеклянную дверь Смит входит в огромный, ярко освещенный, пустынный вестибюль отеля. Шагнул к двери, чтобы последовать за ним, остановился, пожал плечами, поднял воротник и неторопливо зашагал к своему отелю. Я ждал достаточно долго, подумал он, дотерплю и до утра.

* * * Барбер еще не встал, когда открылась дверь и в номер вошел Смит. В комнате с затянутыми портьерами царил мрак и Барбер лежал в полусне, полудреме, повторяя про себя: двадцать пять тысяч, двадцать пять тысяч. Он открыл глаза, когда услышал скрип петель, в дверном проеме увидел силуэт невысокого, плотного мужчины, подсвеченный тусклым светом, падавшим из коридора.

— Кто это? — спросил Барбер, не поднимаясь.

— Ллойд, извини, — ответил Смит. — Спи, я зайду позже.

Барбер резко сел.

— Смит. Заходи.

— Я не хочу беспокоить…

— Заходи, заходи, — Барбер поднялся босиком прошел к окну, раздвинул шторы. Выглянул на улицу. — Господи, кто бы мог знать, — он закрыл окно. — Уже светит солнце. Закрой дверь.

Смит закрыл. Свеженький, чисто выбритый, бодрый. В твидовом пальто свободного покроя, безусловно, английском, и мягкой итальянской фетровой шляпе. В руке держал большой конверт из плотной бумаги.

Барбер, щурясь от яркого света, надел халат, шлепанцы, закурил.

— Извини, я хочу умыться.

Он зашел за ширму, отделявшую раковину и биде. Умываясь, услышал, как Смит прошел к окну. Он что-то напевал, мелодичным голосом, мелодию из какой-то оперы. Барбер определенно ее слышал, но вспомнить не мог. Помимо прочего, подумал Барбер, расчесывая мокрые от воды волосы, этот мерзавец наверняка знает пятьдесят р.

Выходя из-за ширмы с почищенными зубами и расчесанными волосами Барбер чувствовал себя более уверенно.

— Париж, — Смит смотрел в окно. — Какой хороший город! Какой фарс! — улыбаясь, он повернулся к Барберу. — Счастливчик. Ты можешь по утрам мочить волосы, — он коснулся рукой своих, заметно поредевших. — Всякий раз, когда я мою голову, волосы сыплются, как осенний лист. Сколько, ты говорил, тебе лет?

— Тридцать, — ответил Барбер, зная, что Смит редко что забывает.

— Чудесный возраст, — воскликнул Смит. — Оптимальный. Человек уже достаточно пожил на свете, чтобы знать, чего хочет, но при этом все еще молод и может ввязаться в любую авантюру, — он отошел от окна, сел, уронил конверт на пол. — В любую, — он чуть ли не кокетливо вскинул глаза на Барбера. — Как я понимаю, ты помнишь наш разгр.

— Я помню упоминание двадцати пяти тысяч долларов.

— Ага… ты помнишь, — радостно воскликнул Смит. — Так как?

— Что как?

— Ты хотишь их заработать?

— Я слушаю.

Смит потер пухлые ладошки.

— Есть интересное предложение. Очень интересное предложение.

— Что я должен сделать за двадцать пять тысяч долларов?

— Что ты должен сделать за двадцать пять тысяч долларов? — напевно повторил Смит. — Ты должен немного полетать. Раньше ты летал за гораздо меньшие суммы, не так ли? — он рассмеялся.

— Безусловно, — не стал отрицать Бар. — Что еще от меня потребуется?

— Больше ничего, — в голосе Смита послышались удивленные нотки. — Только полетать. Заинтересованность не пропала?

— Продолжай.

— Мой друг только что купил новенький одномоторный самолет. «Бичкрафт», не самолет — конфетка, красивый, удобный, надежный, — Смиту определенно нравилось говорить о новизне и надежности приобретения друга. — Сам он, естественно, летать не умеет. Ему нужен личный пилот, который в любой момент может поднять самолет в воздух.

— На какой срок? — Барбер не отрывал глаз от Смита.

— На тридцать дней. Не больше, — Смит улыбнулся. — Вознаграждение не самое маленькое, так?

— Пока сказать не могу. Продолжай. Куда мне придется летать?

— Он — египтянин, — в голосе Смита слышались извиняющиеся нотки, словно он полагал, что быть египтянином — большой грех, о котором можно упомянуть лишь среди друзей да и то, понизив голос. — Он — богатый египтянин, который любит путешествовать. Особенно во Францию. На юг Франции. Он влюблен в юг Франции. Приезжает туда при первой возможности.

— И что?

— В следующем месяце он хотел бы дважды слетать из Египта в Канны и вернуться обратно, — Смит сощурился. — На своем новом самолете. Потом, в третий раз, у него возникнет спешное дело и ему придется отправиться во Францию обычным рейсом авиакомпании. Пилот последует за ним на «бичкрафте» двумя днями позже, один.