Ускользающие улики

— Ну, не знаю насчет «часто». Ходила иногда, когда он был в «Рождественской сказке», но только, как он уйдет, а чтобы ее вдруг застал, такого не бывало. Никогда.

Уж если она не жаловала мистера Сэлби, то какого-нибудь незнакомца ни за что бы не подпустила, а уж тем более — сама не подошла. «Типичная старая дева», это как раз о ней, бедняжке.

Миссис Мерридью получше закуталась в шаль и стала разливать чай. Кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то пропадает — в жизни всякое бывает, и это еще не повод не попить вкусного чаю, пока он горяченький. Налив две чашки чаю, она сказала подчеркнуто бодро:

— Ну что ж, Флорри, будем надеяться на лучшее.

Глава 14

Родственников у мисс Холидей не было, во всяком случае, никто никогда о них не слышал. Всей деревне было известно, что она служила горничной у старой леди Ровены Тори, позволявшей ей, по слухам, делать все кое-как. Да и сама леди Ровена была жуткой неряхой, в ее коттедже был вечный беспорядок и носились кошки. Денег у нее водилось очень мало, но и из этой малости мисс Холидей досталось пятьдесят фунтов годовой ренты. Затем мисс Холидей стала снимать квартиру у миссис Мэйпл и работала приходящей прислугой, нигде особо не задерживаясь: такую неумеху мало кто терпел, только если больше никого не было под рукой. Обо всем этом миссис Мерридью и поведала своей гостье.

Узнав от одной их общей подруги (там все они встретились год назад), чем теперь занимается мисс Силвер, миссис Мерридью пообещала нигде об этом не упоминать. С тех пор как она поселилась тут после замужества, она успела добиться доверия и пользовалась влиянием в графстве, и ей было даже спокойнее не распространяться о столь необычной профессии своей подруги. Миссис Мерридью считала, что почтенной леди не подобает ловить преступников, но навязывать своего мнения не хотела. Тем не менее миссис Мерридью с азартом обсуждала исчезновение бедной мисс Холидей и спрашивала, что думает по этому поводу мисс Силвер и с энтузиазмом сообщала подруге все необходимые для следствия подробности.

Флорри продолжала хлопотать по дому, и больше ничего от нее добиться не удалось, она только угрюмо твердила, что теперь уж ничего не поделаешь, сколько не ищи — пропала мисс Холидей, совсем пропала, кто бы что ни говорил. Миссис Мэйпл придерживалась того же мнения и уже стала подумывать, кого бы лучше пустить на освободившуюся квартиру, тем более что желающих было предостаточно.

Полиция Мэлбери, узнав об исчезновении мисс Холидей, тут же отправила в деревню констебля вести допрос, но бедолага так и не сумел докричаться до миссис Мэйпл. В округе хорошо знали, что полицию она очень не жалует и в любой момент могла прикинуться глухой, так что неудача констебля никого не удивила. Констебль Деннинг так и не смог перехитрить миссис Мэйпл, даже предложив ей ответить на ряд вопросов письменно. Та заявила, что потеряла очки, а без них не может разобрать ни слова. Это известие в деревне встретили с безоговорочным одобрением.

Тем временем за кулисами театра действий шли переговоры, уровень которых неизменно повышался и достиг наконец кабинетов самого высокого начальства. Никогда бы мисс Холидей не пришло в голову, что она станет объектом такого пристального обсуждения и внимания.

Полицейское начальство Хэзл-грин обменивалось информацией с коллегами Мэлбери, Мэлбери — с начальником полиции Мэлшира, а тот — со Скотленд-Ярдом и министерством госбезопасности. Дело, каким бы ничтожным поначалу ни казалось, в любой момент могло стать крайне важным. Огласка не допускалась, никаких публикаций в прессе — в общем, абсолютная секретность. Жители Хэзлгрин пусть и дальше развлекаются пересудами и делают свои заключения; на данный момент, в любом случае, дело должно выглядеть как сугубо местное происшествие, раздутое из ничего: скорее всего, мисс Холидей вдруг решила навестить приятельницу.

Деревне такое объяснение пришлось не по вкусу. Миссис Стаббс выразила всеобщее мнение, когда, тряхнув головой, вопросила:

— А что это за приятельница, позвольте узнать? Я ни об одной такой не слыхала, да и все остальные тоже! Изредка съездит в Мэлбери в кино — и обратно, вот и все ее развлечения. А по воскресеньям она вообще всегда дома сидела. Ну а если бы вдруг куда отправилась на автобусе, уж кто-нибудь ее обязательно увидел. Подъехала на машине? Это уж точно глупость: она их до смерти боялась! Это всем известно!

Крейгу Лестеру эта тема несколько успела наскучить, пока он коротал время перед тем, чтобы отправиться в Крю-хаус. Часы у церкви пробили четыре: он как раз успеет встретить Розаменд и вместе с ней пойти в Белый коттедж — как и она, он был приглашен на чай.

Ни одно из окон Крю-хаус не выходило на изрядно заросшую подъездную аллею, здесь он и собирался подождать Розаменд. Стоя на аллее, он с сожалением осматривал заброшенный парк: деревья и кусты стараются перерасти друг друга, чтобы дотянуться до света и воздуха; подлесок превратился в джунгли; опавшие листья годами не убирались, лежат и гниют, мокрые, хотя дождь прошел уже давно. Но небо посерело, и снова надвигалась туча. Задул сырой ветер.

Появилась Розаменд, она торопилась, потому что в самый последний момент ее призвала Лидия Крю. На ней было старое твидовое пальто, густые волосы прикрывал голубой шарф. Цвет шарфа подчеркивал синеву глаз. Сначала она почти бежала, но, завидев Крейга, пошла спокойнее.

— Ой, а я иду в гости!

— На чай к миссис Мерридью? Я тоже к ней приглашен. Вот и подумал, не пойти ли нам вместе. Если ты, конечно, не возражаешь.

Она радостно улыбнулась:

— Ничуть не возражаю. Но нам надо поторопиться: я поздно вышла. Меня позвала тетя Лидия.

— Зачем?

— Ну, ей кое-что понадобилось. Она задержала меня совсем ненадолго, это Дженни виновата — пристала со своими бесконечными вопросами.

— Обе знали, что у тебя мало времени, — произнес Лестер задумчиво. — Если тебя не донимает одна, то это тут же проделывает вторая. Смотри — вырастишь из Дженни такую же несносную эгоистку, как мисс Крю!

— Крейг!

— Разве я не прав?

— Но она так больна. Врачи думали, что она вообще не выживет.

— Знаю, но больше они так не думают. Розаменд, опомнись! Мы с тобой прекрасно понимаем, что Дженни живет совсем не так, как все ее ровесники, хотя и могла бы… — Он помолчал и закончил:

— Теперь.

Розаменд повернулась к нему, вся покраснев:

— Что ты хочешь сказать?

— Ты отлично понимаешь. Она все время только со взрослыми и со своими книгами. А ей надо учиться и играть со сверстницами в подвижные игры.

Она хотела было что-то сказать, но промолчала. Крейг взял ее под руку.

— Ну-ну, скажи, что ты просто не представляешь Дженни в обществе здоровых сверстников. Ведь ты это хотела сказать? И не стала, потому что у тебя не нашлось подходящих доводов. И по правде говоря, моя дорогая, ты не сможешь их найти и не стоит их выдумывать. Ни тебе, ни Дженни незачем оставаться в Крю-хаус, и ты это понимаешь.

В ее глазах, все еще испуганных, вспыхнул гнев:

— Ты хочешь отослать Дженни в школу и увезти меня отсюда!

— Разумеется. И считаю, что Дженни будет гораздо лучше в школе.

— Но она еще такая слабенькая!

Еще один поворот, и они уже выйдут на дорогу. Вдруг она остановилась:

— Крейг, не смей, не смей так говорить! Ведь ты не знаешь, что тетя Лидия тоже жаждет отправить Дженни в школу! И тогда я буду больше времени уделять ей и домашним делам!

— Жаждать она может сколько угодно, — невозмутимо сказал он, — только все будет иначе. Ты дашь тете месяц, чтобы она подыскала тебе замену, потом выйдешь за меня замуж и заберешь Дженни. А после этого мы вместе выберем самую подходящую для нее няню.

— Дженни пока к этому не готова.

По крайней мере, Розаменд не сказала, что не выйдет за него. А может, просто проигнорировала его дерзость.

Ладно, это они обсудят позже.

— Тебе никогда не казалось, что Дженни может ходить гораздо лучше? Что она притворяется?

— Конечно нет! — она возмущенно отстранилась.

— А мне кажется, что она немного играет. Ведь прихрамывает она только при вас, а когда вы с тетей уходите, сразу перестает.

Глаза Розаменд сердито вспыхнули:

— Просто она очень гордая и ранимая. Не хочет показывать чужим, что хромает.

— Глупости! При вас она разыгрывает хромоту, а при мне нет.

— Но зачем?

— Зачем? Затем, что ей надо перехитрить тетю Лидию.

— Крейг!

— Когда ее в последний раз осматривал врач?

— Два месяца назад.

— Сказал он, что она может ходить?

— Ну-у…

— Ясно: сказал. Он собирался приехать снова?

— Он сказал, что… — она смущенно умолкла.

— Значит, нет!

Она отступила на шаг.

— Дело не только в хромоте: когда она слишком много двигается, нога начинает болеть.

— По-моему, не очень сильно.

Она сразу побледнела и сказала холодно, очень чужим голосом:

— Не стоит больше это обсуждать. Миссис Мерридью обидится, если мы опоздаем.

— А я думаю, что стоит. Почему ты не спросишь, зачем я завел этот разговор?

Ею тон стал строже, она снова взглянула на него с испугом и эхом отозвалась:

— Зачем?

— Придется миссис Мерридью немного подождать, пока я тебе все объясню. Мне вчера не спалось — плохо о чем-то задумываться на ночь глядя. В конце концов я оделся, вылез в одно из окон, выходящих на задний двор, и решил прогуляться. Была четверть второго. Я направился к вашему дому и увидел, как кто-то перелезает через ограду с той стороны дороги, как раз напротив места, где на нес выворачивает эта аллея. Приближалась машина, а тот, кто только что спускался вниз, уже стоял и ждал, когда машина пройдет. Когда она поравнялась с поворотом, фары осветили изгородь и того, кто там сто ял. Так вот, это была Дженни.

— Дженни? Не может быть, что ты!

— Может. Это была именно Дженни. Таких волос больше нет ни у кого. Да и лицо я тоже видел.

Им обоим представилась одна картина: фигурка Дженни, ее вспыхнувшие золотом при ярком свете фар волосы… Розаменд проговорила, задыхаясь от волнения:

— Крейг, она сегодня выглядела… в ней сегодня утром появилось что-то новое. Не знаю, как описать — как будто… ой, не знаю. Неужели она гуляла во сне?

— Нет, — он мотнул головой. — Не во сне! Как только машина проехала, она засмеялась и вприпрыжку перебежала дорогу. Потом вернулась в вашу аллею. Я тихонько пошел за ней следом — на безопасном расстоянии, и я сам видел, как она вошла в боковую дверь. Услышав, как она ее заперла, я отправился обратно и подумал, что надо тебе об этом сказать.

— Но почему? Почему?

— Мне кажется, ей хочется порезвиться и попрыгать — незаметно для вас, чтобы тетя не отправила ее в школу.

По-моему, тут все просто. И не надо так на меня смотреть, будто только что рухнул ваш дом. Ее можно понять, и все уладить. А теперь давай прибавим шаг, дабы не расстраивать миссис Мерридью.

Глава 15

Гостиная миссис Мерридью имела тот же недостаток, что и все комнаты, переполненные ценностями, украшавшими когда-то более просторные помещения. Сама мебель была очень хорошая, но ее было чересчур много. На стенах теснились картины, низ дымохода украшало огромное старинное зеркало, и повсюду — масса фарфора, от которого рябило в глазах. Кресла и очень мягкий, хотя и несколько громоздкий диван были исключительно удобны, а обивка, хоть и сильно выцветшая, прекрасно подходила к потертому, но дорогому персидскому ковру и к портьерам, которые некогда висели в малой гостиной в Доллинггрейндж.

Но в целом комната, по мнению мисс Силвер, была уютной, а главное, все окна закрывались очень плотно — в старых домах очень часто бывают ужасные сквозняки. В камине всегда приветливо потрескивал огонь, и в комнате было тепло, поэтому мисс Силвер надела платье, которое купила прошлым летом, и не стала накидывать шаль. Помнится, увидев цену платья, она немного засомневалась, но племянница Этель Бэркетт уговорила ее: «Тетушка, такой хороший фасон. Вы правда не пожалеете». Сегодня мисс Силвер приколола к нему крупную брошь из итальянской мозаики с изображением куполов на фоне ярко-голубого неба. На темном платье брошь смотрелась весьма эффектно. Своим внешним видом мисс Силвер осталась вполне довольна. Л ее дорогой Мэриан явно следовало получше следить за собой. Такие пышные волосы, их надо аккуратнее подкалывать, а эта лилово-розовая кофта ей явно маловата. И цвет совсем не ее, но Мэриан любила его всегда, еще в школе. Миссис Мерридью, купив какую-то вещь, больше уже не обращала на нее внимания и носила до тех пор, пока либо Флорри, либо добрая подруга не убеждали ее, что фасон совершенно устарел.

В данный момент она мирно сидела и рассказывала мисс Силвер о тех, кого ожидала к чаю.

— Люси Каннингэм тебе наверняка понравится. Жизнь у нее не сложилась, но она удивительно добродушна, без памяти любит своего племянника и бедного Генри, а еще увлекается разведением кур. Они большие подруги с Лидией Крю, я тебе говорила, но я специально не пригласила Лидию: она вечно всех критикует, при ней Люси и слова вставить не сможет в разговор. Я пригласила и Генри — я всегда его приглашаю, — но он никогда не приходит. Жалко, что он такой затворник, правда?

Мисс Силвер заметила, что многие мужчины не любят чаепитий.

— Знаю, а жаль. У нас теперь так мало возможностей пообщаться с друзьями. Я сначала все стеснялась пригласить мистера Лестера. Он охотно согласился. Я сказала ему, что мы очень хорошо знакомы с его дядей. К тому же, признаюсь, намекнула, что пригласила и Розаменд Максвелл. Они, несомненно, в очень хороших отношениях, что бы ни говорила Лидия, а когда молодые люди в очень хороших отношениях, им приятно, если их обоих приглашают. Вообще, ужасно, что Лидия держит бедную девочку взаперти. Я, правда, порой думала, что, возможно, они с Николасом… Но, конечно, нет приданого, и за Дженни нужен серьезный уход. — Она замолчала, услышав шаги и тихие голоса: двое гостей приближались по выложенной плиткой дорожке к парадной двери. Она лишь успела шепнуть:

— Это наверняка они, Розаменд и мистер Лестер. Люси всегда опаздывает, — как Флорри открыла дверь, и пригласили молодых людей войти.

В прихожей Розаменд сняла пальто и шарф, и теперь синеву ее глаз подчеркивал голубой свитер. Когда она вошла в гостиную, мисс Силвер отметила, что девушка очень хороша собой. Еще ей показалось, что Розаменд чем-то встревожена. Было очевидно, что мистер Лестер влюблен в нее и не пытается этого скрывать. Но мисс Силвер подумала, что встревоженный взгляд девушки никоим образом не связан с приятными любовными переживаниями.

Люси Каннингэм вошла без звонка. С этой ее привычкой Флорри давно уже пора было смириться, но подобная бесцеремонность неизменно ее раздражала. Свое возмущение Флорри выразила тем, что, внеся в гостиную поднос, почти швырнула его на стол.

Мисс Каннингэм повесила широченный плащ па вешалку в прихожей и теперь снимала с себя не намного менее широкий кардиган и три шарфа.

— Ах, Мэриан, я, право, не знаю, как ты можешь жить в такой жаре. Ладно, сейчас и мне будет хорошо — вот только сниму теплые вещи. Ну вот, теперь я в одной кофте. Сама связала, а Николас все потешается над ней, но мне так понравился цвет — совсем как мох. Генри, тот вообще никогда не замечает, кто как одет. Ну, Мэриан, дорогая, извини, если я опоздала, но как раз когда я надевала шляпу, я увидела, как противный кот миссис Парсонс точит когти о ствол моей ивы, подарок мне от Николоса к Рождеству, плакучей, ты знаешь. Ну и конечно же мне пришлось шугануть его! А-а, да-да, с мисс Силвер мы уже знакомы. Помнишь, мы встретились на автобусной остановке? Здравствуйте, мисс Силвер. Вы с Мэриан вместе учились в школе? Это так приятно — снова увидеться со своими старыми друзьями.

Было ясно, что в отсутствии надменной мисс Крю Люси Каннингэм может вести любой разговор, не опасаясь придирок и нравоучений. Оказывается, курица, которую она взяла у миссис Стаббс, замечательно высиживает цыплят. «А видели бы моих кур, я сама вывела эту породу: от красного род-айленда и белого леггорна, таких больше пет!» — минут десять она расписывала достоинства этой породы, успев при этом съесть три булочки и кусок пирога.

Шла мирная светская беседа, как вдруг мисс Люси оборвала свои сетованья по поводу крайне неудачного выводка в прошлом году — «из дюжины яиц вылупились только три птенца, и я сказала ей прямо, что остальные были тухлыми», — и произнесла резко изменившимся голосом:

— Ой, да, а мисс Холидей еще не нашли?

Миссис Мерридью покачала головой.

— Нет, не нашли, — ответила Розаменд. — Так странно, мы просто не представляем, что могло случиться.

— Лидия, наверное, страшно переживает, — посочувствовала Люси Каннингэм. Было очевидно, что исчезновение служанки волновало ее лишь из-за этого. Мисс Холидей, конечно же, вернется, звучало в ее тоне, но как до этого будет страдать се подруга Лидия — прислуга должна хотя бы предупреждать хозяйку!

— Но они всегда думают об этом в последнюю очередь.

Надеюсь, она не поругалась с миссис Болдер? Готовит превосходно, но, боже, какая вздорная женщина. А может, они и вправду поссорились?

Розаменд неохотно сказала: