Тихий пруд

В глазах Адрианы появился насмешливый блеск.

— О, да все они — за исключением Робина Сомерса.

Нет, погодите — я уверена, что он тоже там был. Как правило, он не спускается вниз, если знает, что Стар в доме, но это был день рождения малышки Стеллы, а он никогда об этом не забывал. Стар не хотела его видеть — она была в бешенстве. Устроили небольшой детский праздник — пригласили нескольких детей, живущих по соседству — и я оказалась в центре всей этой суеты, но все-таки поднялась наверх и попыталась уговорить Стар спуститься вниз, а она отказывалась — из-за Робина. Так что он наверняка находился в доме, когда я упала… Когда же это было? Ах, ну да — пятнадцатого марта.

Мисс Силвер записала и это тоже.

— А случай с супом из шампиньонов?

— О, это было в августе. Точнее не вспомню, даже не спрашивайте. День, когда я упала, я только потому и запомнила, что это Стеллин день рождения. Вероятно, история с супом случилась на выходные — если, конечно, вам это хоть что-то даст, — потому что дома были и Стар, и Мейбл, да и все остальные, за исключением Робина. Хотя, в конце концов, точно этого никто из нас не знает. Но что касается пилюли, то, как вы, вероятно, и сами понимаете, ее мог положить в пузырек кто угодно и когда угодно. Вообще говоря, — сказала Адриана, ослепительно улыбаясь, — все это с равным успехом мог сделать любой из них, а может, никто ничего и не делал, — распахнув старое кроличье манто, она небрежно и весело сбросила его. — Теперь, когда я все вам рассказала, вы представить себе не можете, насколько мне стало легче. Вы знаете, как это бывает: думаешь и думаешь ночи напролет, и не можешь перестать.

А теперь я вижу, что все это я сама выдумала — от начала и до конца. Я просто поскользнулась и упала. Муха попала в каплю супа и умерла своей смертью — чего не бывает? Что касается пилюли, то ее могли положить в пузырек по ошибке, — скажем, это какой-то другой препарат, а может быть, она бракованная, да мало ли что еще. Надо просто выбросить все это из головы, и чем скорее, тем лучше.

Мисс Силвер молчала, серьезная, собранная. Она видела — Адриана Форд уговаривает самое себя, и сомневалась в действенности этих уговоров. И помолчав, сказала посетительнице:

— Как вы сами говорите, ваши подозрения практически ни на чем не основаны. Падение с лестницы вполне могло оказаться случайностью, да и доказательства того, что в суп что-то подложили, было тоже весьма сомнительное.

А вот пилюля дает некоторую почву для размышлений. Очень жаль, что вы ее выбросили. Но раз уж вы обратились ко мне, я постараюсь дать вам самый лучший совет. Не расставаясь с вашими домочадцами и не меняя образа жизни, вы могли бы кое-что сделать.

Адриана подняла брови:

— Что именно?

— Вы можете распорядиться, что впредь будете обедать и ужинать за одним столом со всеми остальными. Персональные блюда отравить проще. Это раз.

— А два?

— Дайте понять вашим домочадцам, что внесли изменения в завещание. Если кто-то из них считает, будто ваша смерть ему выгодна, то подобное заявление заставит его усомниться и, возможно, удержит от искушения.

Адриана всплеснула руками.

— О, моя дорогая мисс Силвер!

— Вот такой вам мой совет, — сказала мисс Силвер успокаивающим тоном.

Адриана откинула голову назад и рассмеялась низким мелодичным смехом.

— Вы знаете, что я собираюсь сделать?

— Думаю, что догадываюсь.

— Тогда вы даже догадливее, чем вам кажется. Я собираюсь начать новую жизнь и жить так, как мне хочется. Я поняла это, сидя здесь и рассказывая вам о том, что кто-то хочет меня убить, и сама уже не веря в это или веря, но не придавая этому значения. Я собираюсь жить. И я не намерена влачить прежнюю жизнь прикованного к постели инвалида — нет, я имею в виду настоящую жизнь. На сегодня я наняла машину и в ней меня ждет Мейсон. Выйдя отсюда, я отправлюсь за покупками и куплю кучу новой одежды и уложу волосы — давно пора!. А затем вернусь в Фордхаус и устрою там такое… Когда-то о моих приемах ходила такая слава! Не знаю, почему я от них отказалась — сперва война, а потом мне уже не хотелось, чтобы меня беспокоили — но теперь я начну все с начала. Но ухо буду держать востро, обещаю вам. Если кто-то и мечтает убрать меня с дороги, он скоро убедиться, что это не так-то просто!

Глава 4

В гостиной Форд-хауса было слишком много мебели, отчего в этой просторной комнате с тремя высокими, выходящими на террасу стеклянными дверями, казалось даже темновато. Свет поглощали и старые расписные деревянные панели, приобретшие с годами серебристо-зеленый оттенок, и тяжелые портьеры серого бархата, закрывавшие большую часть стекла. В те дни, когда Адриана Форд давала приемы, эти приглушенные оттенки цвета мха и лишайника выгодно подчеркивали ее пламенеющие волосы и все ее великолепие. Но в отсутствие главной героини на сцене Доминировала мебель: огромные чиппендейловские горки, заставленные коллекционным фарфором; отделанный перламутром рояль черного дерева; столы и столики — золоченой бронзы с инкрустацией и ореховые с мозаикой из атласного дерева; монументальные диваны; огромные кресла; мраморный камин, величественный, словно вход в гробницу; расставленные в художественном беспорядке безделушки. Когда-то Адриана озаряла все это, подобно факелу, а теперь здесь, казалось, царил мрак и запустение.

Стар Сомерс осторожно присела на подлокотник одного из кресел. Ее внешность совсем не сочеталась с убранством этой комнаты. Она была в сером, но не того сумрачного, темно-серого, оттенка, как портьеры, — ее прекрасно сшитый костюм отливал звездным серебром, прекрасно гармонируя с ее сияющим именем[2]. На лацкане сверкала бриллиантовая брошь, а вырез тончайшей белой, блузки пересекала нитка жемчуга. И на сцене, и вне ее Стар была одинаково изысканна. Будь в этой комнате вдвое больше света, он бы не выявил ни малейшего изъяна этой восхитительной кожи, прекрасных глаз и бледно-золотых волос молодой женщины. И совершенство это вовсе не было результатом искусного макияжа. Природа дала ее ресницам именно тот оттенок, который подчеркивал серый цвет глаз, а румяна были ей просто не нужны. Когда она радовалась, ее щеки розовели, когда грустила — бледнели. Очаровательная форма губ была чуть акцентирована помадой самого приятного оттенка. В эту минуту ее глаза были широко распахнуты, рот приоткрыт, а щеки заливал румянец.

— Вы и не думали мне сообщить! — воскликнула она. — Вы позволили няне уйти и ничего мне не сказали!

Эдна Форд, жена ее кузена Джеффри, опустила взгляд на свой длинный нос. Все в ней было каким-то блеклым: волосы, всегда напоминавшие Стар выгоревшую на солнце траву, бледно-голубые глаза в обрамлении песочного цвета ресниц, тонкие бесцветные губы с брюзгливо опущенными уголками. Даже вышивка, над которой Эдна работала в данный момент, казалась бледной и невыразительной: фон — тусклым, краски — какими-то мутными, а сам рисунок — чересчур симметричным и оттого неживым. Эдна молча втыкала и снова вытаскивала иглу, словно бы говоря этим, что Стар поднимает шум из-за пустяка. Дескать, видали мы сцены — вы, актеры, вообще слишком эмоциональные. И почему ты, Стар, не можешь сидеть в кресле, как люди, — обязательно надо пристраиваться на подлокотнике, как птица на жердочке? Обивка вон уже совсем вытерлась, а менять ее выйдет недешево, — но платить-то Адриане, а не тебе, голубушке. С трудом сдерживаясь, Эдна наконец ответила:

— Как вам известно, у нее давно не было отпуска.

Стар посмотрела на нее с упреком.

— Но вы же знаете, я никогда не помню дат. А вы не сказали об этом мне — вы ничего мне не говорите. Притом что прекрасно понимаете, что никогда я не смогу уехать в Америку, пока не буду совершенно спокойна за Стеллу — что у нее все в порядке!

Эдна завела глаза, моля Господа послать ей терпение.

— Милая Стар, я не понимаю, о чем вы толкуете. Вы забываете, что Стелла не младенец — ей уже, слава богу, шесть лет. Здесь буду я, и Мейсон, и миссис Симмонс, и эта славная девушка Джоан Катл, которая приходит из соседней деревни. Безусловно, мы — любая из нас — сумеем присмотреть за одной маленькой девочкой, да и няни-то не будет каких-то две недели.

Серые глаза вспыхнули, мелодичный голос дрожал:

— Когда шестеро взрослых присматривают за одним ребенком, каждый из них полагается на другого, а до ребенка просто-напросто никому нет дела! А у Мейсон, как вы прекрасно знаете, хватает хлопот и с Адрианой! Миссис Симмонс — кухарка, а не нянька. Она и так постоянно твердит, что у нее на все рук не хватает! А что касается Джоан Катл, то о ней мне вообще ничего не известно — разве я оставлю Стеллу с человеком, о котором практически ничего не знаю! Да, эти гастроли — прекрасный шанс сделать карьеру, но я готова отказаться от них, если не буду уверена, что со Стеллой все в порядке! Пусть няня немедленно вернется!

Эдна позволила себе легкую улыбку.

— Она уехала в один из этих автобусных туров — Франция, Италия, Австрия…

— Эдна, это ужасно!

— Я понятия не имею, где она сейчас. Скорее всего, она не сможет вернуться раньше обещанного срока.

Глаза Стар наполнились слезами.

— Даже если бы мы знали, где ее искать, она ведь упряма, как черт, — вполне может и отказаться вернуться, — слеза упала на бриллиантовую брошь. — Придется телеграфировать Джимми — пусть ищет другую исполнительницу.

Эта роль прямо для меня написана, а теперь он отдаст ее этой ужасной Джин Помрой. Она ее, конечно провалит, но что я могу поделать? Стелла прежде всего!

— Моя дорогая, вы слишком драматизируете.

Стар уставилась на Эдну взглядом, исполненным скорби, а не ярости. Румянец сбежал с ее лица. Она достала маленький носовой платок и прижала его к глазам.

— Вам, конечно, не понять. Что взять с человека, у которого никогда не было детей.

Несвойственный Эдне румянец подтвердил, что шпилька попала в цель. А печальный мелодичный голос продолжал:

— Конечно, все именно так и будет. Джимми будет в бешенстве. Он же сколько раз говорил, что эту роль могу сыграть только я! Но я всегда думала в первую очередь о Стелле и впредь намерена поступать так же. Я не могу — и не стану оставлять ее одну, если только… если только… — платок упал, а румянец вернулся. Стиснув руки, Стар порывисто произнесла:

— У меня появилась идея!

Эдна приготовилась к худшему:

— Вы же не станете брать ее с собой…

— Об этом я не могу даже мечтать! Конечно, это было бы здорово — о, правда здорово! Но я даже и думать об этом не смею! Нет, я подумала о Дженет!

— Дженет?

Нет, за мыслями Стар невозможно уследить. Она перескакивает с одного предмета на другой, и при этом совершенно уверена, что все вокруг обязаны понимать, о чем речь.

— Дженет Джонстон, — продолжала Стар, — дочь священника из Дарнаха, городка, где я обычно гостила у Рутерфордов. Мы с Нинианом часто встречались с ней, и Стелле она понравится. Если с девочкой останется Дженет, я могу не беспокоиться. Это такой надежный человек!

Надежный, но не ханжа — а, вам не понять. Но на Дженет можно абсолютно во всем положиться. Прекрасный выход!

Эдна изумленно воззрилась на Стар.

— Она работала няней?

— Нет, конечно нет! Она — секретарша Хьюго Мортимера. Того самого, который, ну вы знаете, написал «Экстаз» и «Белый ад». Он уехал в трехмесячный отпуск — не то на охоту, не то на рыбалку, а может быть, еще куда-нибудь, так что теперь она сама по себе и вполне может провести здесь пару недель, пока наша няня не вернется из своего турне, так что могу уехать совершенно спокойно.

— Но Стар…

Стар спрыгнула с ручки кресла легко и грациозно, словно кошка.

— Никаких «но»! Я позвоню ей прямо сейчас!

Глава 5

Дженет подняла трубку и услышала чарующий голос Стар Сомерс.

— Дорогая, это ты?

— Была я.

— Как это была?

— Да столько всего навалилось. Мы вкалывали до последней минуты — я прямо превратилась в машину. Но теперь все кончилось. Он уехал во вторник.

— Как мрачно! Ты заслужила отпуск.

— Вот именно.

Дженет невольно подумала о том, что ее отпуск стал фикцией — поскольку в последний миг Хьюго пулей вылетел из кабинета, не подписав чек на ее жалованье. В тот день Дженет положила этот чек перед ним, протянула авторучку, и тут зазвонил телефон. Пока она отвечала на звонок, шеф подарил ей воздушный поцелуй и умчался на поезд, так и оставив посреди стола неподписанный чек. Она ему, конечно, послала письмо, но получит ли он его — вот вопрос. Если у него и были конкретные планы поездки, это не означает, что он их не изменит в последний момент.

Стремление к неизведанному! Сколько неудобств оно причиняет окружающим! Во всяком случае лично ей, Дженет Джонстон. Она услышала, как Стар сказала:

— Милочка, ты можешь просто роскошно провести свой отпуск — прямо вот с этой минуты. Ты ведь ничего еще не решила, правда? Ты же мне говорила, что ничего не можешь планировать до самого отъезда Хьюго, помнишь?

— У меня просто не было на это времени.

— Вот и великолепно! Можешь приехать хоть завтра! Это прелестное местечко и здесь никто не будет тебя беспокоить!

Если ты играл с человеком в детстве и делился с ним тайнами в юности, то мало найдется вещей, которых бы ты о нем не знал. Знание Стар давало ей возможность со спокойной совестью оставить Стеллу на Дженет и принять участие в новом мюзикле Джимми дю Парка. А знание Дженет подсказывало, что Стар в очередной раз хитрит. В ответ она произнесла с легким шотландским акцентом:

— Лучше скажи мне прямо, чего тебе нужно.

— Мой ангел, я уверена, что ты меня спасешь — ты всегда меня выручала! Понимаешь, все из-за Стеллы — дура Эдна отпустила няньку в какой-то идиотский автобусный тур, а мне завтра ехать в Нью-Йорк — нет, послезавтра и ни днем позже! Но времени уже нет, ты ведь понимаешь? А я не могу уехать, если не буду уверена, что со Стеллой все в порядке — вот бы ты с ней осталась! Эдна совсем не умеет обращаться с детьми — своих ведь у нее нет. Я, между прочим, так ей и сказала — не думаю, чтобы это пришлось ей по душе!

— А у меня их, по-твоему, сколько?

— Милочка, ты так чудесно с ними справляешься! Это дар от бога! Ты ведь сделаешь это, не правда ли? Тебе здесь понравится! Это дивный старинный дом, а сад какой — просто мечта! Теперь он немного запущен, не то что прежде, но это потому, что у нас теперь только два садовника, а не четыре, но, по-моему, их и не нужно так много. Это же ужас, если Адриана промотает все свое состояние — она и так ужас сколько тратит, притом что ничего не зарабатывает! Знаешь, добавочный налог — это так ужасно! Невозможно сэкономить ни пенни! К счастью для всех, Адриане это как-то удается. Только на это и надежда! Право, не знаем, кому она собирается оставить все это — ведь, честно говоря, нет смысла делить имущество на кусочки? Одному косок, другому кусок — так все по кускам и разойдется, ты ведь понимаешь?

Серебряный голосок на минуту замолчал, и Дженет наконец удалось вставить слово:

— Нет, не понимаю — и никто бы не понял. И согласия я покамест не давала.

— Давала, давала, милочка! Ты просто-напросто должна это сделать — а то я пропала! Только представь себе: я не поеду и эта ужасная девица Джин Помрой получит роль!

Джимми ей отдаст — я точно знаю! Она еще и успеха добьется, не приведи бог… Она может — мне назло!

— Да не тараторь ты! — оборвала подругу Дженет. — У меня от тебя голова кругом идет. Ты же мне толком ничего не объяснила. Откуда ты звонишь?

— Милочка, конечно же из Форд-хауса! Представляешь, спускаюсь вниз, чтобы попрощаться со Стеллой и проверить, все ли в порядке, и что я узнаю? Нянька — с Эдниного разрешения! — умчалась на континент в автобусный тур!

— Это ты уже говорила. А Форд-хаус — это дом Адрианы Форд, так?

— Разумеется, милочка — ты же знаешь! Это все знают!

Ты просто несносна! Полгода тому назад с ней произошел несчастный случай и теперь домом худо-бедно заправляет эта Эдна!

— А кто такая Эдна?

— Жена моего родственника Джеффри. Родственник он мне еще тот — кажется, у нас была общая прабабка. Никто не мог понять, почему Джеффри на ней женился. У те даже денег не было! И детей у них нет. Люди вообще иногда делают странные вещи, правда?

Последнюю реплику Дженет пропустила мимо ушей.

— Он тоже там?

Голос Стар взлетел еще выше:

— Конечно! Я же тебе говорю, у них нет ни гроша и поэтому они живут тут. Ты, возможно, найдешь его очаровательным — он умеет нравиться, когда захочет.

— А вообще он чем занимается?

— Бродит по окрестностям с ружьем. Но миссис Симмонс утверждает, что она не будет больше готовить кроликов — все равно их никто из прислуги не ест!

— Хорошо, теперь о прислуге. Кто там есть?

— О, народу хватает. Тебе ничего не придется делать.

Тут и Симмонсы — дворецкий и кухарка, и еще Мейсон — она присматривает за Адрианой, бывшая ее костюмерша и предана ей, как собака, — но для остальных и пальцем не шевельнет. Еще из деревни двое приходят — тетка и девчонка по имени Джоан Катл — вот наградил бог фамилией![3] И, конечно, Мириэл, которая занимается цветами.