Помоги проекту - поделись книгой:
Борис Романовский
Преступление в Медовом раю
Красное солнце выползло из-за вершин леса-урода. Испарения ядовитых болот окрасились лиловыми переливами, осветилась картина тяжелой и жестокой битвы.
Уже около часа семеро космонавтов в тяжелых скафандрах вели изнурительный бой.
Последние две гадины с зелеными, в отвратительных гнилых пятнах, шкурами были срезаны Юттой и рухнули на кучу тел, копошащихся в предсмертной агонии.
Хотелось вытереть пот со лба и шеи, он затекал в глаза и на губы, щекотал спину и виски…
— Внимание! — раздался в шлемофонах бас Рэда Селинджера. — Внимание, сзади!
Десантники круто развернулись.
— Рэд, прикрой наши спины! — крикнул Эррера Мартин, начальник отряда.
Из-за красных кактусов с искривленными стволами и странных шевелящихся деревьев с щупальцами на ветвях летела стая крылатых демонов. Можно было различить жуткие морды с круглыми неподвижными глазами и огромными, причудливыми ушами.
Первым выстрелил Антуан Пуйярд. Промахнулся и шумно засопел. Демоны были еще далеко и летели врассыпную. Жаннет, жена Антуана, поискала глазами, нашла вырвавшуюся вперед тварь и полоснула лучом.
— Раз, — выдохнула она.
Стая растянулась дугой, окружая людей. В воздухе нависал шум от треска крыльев и крика, похожего на хриплое кваканье гигантских лягушек.
— Занимаем круговую оборону!
Эррера срезал еще двух, и одну — Ютта. Наконец и Антуан прикончил тварь, летевшую прямо на него. Осталось штук двадцать, и они были очень близко. Приходилось бодро поворачиваться, а гравитация, вдвое превышавшая земную, уже давала о себе знать. Мзия Коберидзе, самая маленькая в отряде, одной рукой держала пистолет, другой поддерживала эту руку. Даже мужчины устали от перегрузки.
— Ютта, не считай ворон. Они над нами! — прохрипел Эррера.
— Два… — Это Жаннет провела лучом, и животное, чуть не задев их, рухнуло на землю.
— Молодец, Жаннет! Я тебе сегодня синтезирую шоколадку! — крикнул Эррера.
— Они отступили! — устало сказал Том Гаррисон.
— Нет, — возразила Мзия. — Они меняют тактику.
— Ишь ты! — восхитился Том. — Перестраиваются, смотрите, они перестраиваются…
— Том, помолчи! Рэд и Мзия, отойдите влево на два шага. Жаннет, Антуан, Ютта — вправо на три! Они будут атаковать клиньями с двух сторон.
Действительно, два клина, по восемь тварей в каждом, атаковали людей слева и справа. Они стремительно неслись к земле, пытаясь прорваться на большой скорости. Однако рассредоточение людей сбило животных с толку, клинья замедлили скорость и вновь рассыпались.
— Три, — меланхолично подсчитала Жаннет.
— Четыре, Жаннет! Дарю тебе этого, — Антуан был галантным мужем.
— Четыре и пять! Сама набью.
У других шло не хуже, и через несколько минут две оставшиеся твари повернули к красному лесу.
— Полетели за помощью, — мрачно предположил Рэд.
— Может быть… — Эррера рассматривал индикатор заряда на пистолете. — Ребята, у меня энергии на три минуты действия. Как у остальных?
Ответить никто не успел.
— Бой окончен, — раздался в шлемофонах спокойный голос. — Атаки отражены успешно. Один из десантников убит. Все свободны.
— Убит так убит, — недовольно пробормотал Рэд Селинджер и пошел к лесу прямо через груды поверженных врагов. Остальные потянулись за ним. Над лесом загорелось красное табло — «Выход».
— Убрать трупы, — весело приказал Эррера и сам же выполнил свой приказ: нашарил выключатель и нажал клавишу.
Лес. подыхающие животные, ядовитая трава с потоками крови и слизи бесследно исчезли. Люди вышли из зала через услужливо отодвинувшуюся перед ними дверь.
Помещение, куда они попали, служило тамбуром для перехода в раздевалку. Тренировочные стрельбы, так это называлось на корабле, происходили в атмосфере усыпляющего газа, который использовался для того, чтобы участники тренировки не снимали шлемов, — соблазн иногда был большой. Стоять было тесно. Здесь было мало места для семерых крупных людей. В эту эпоху люди научились воздействовать на формирование человеческого тела в его зачаточном состоянии, человечество хорошело с каждым поколением.
Впрочем, собравшиеся отличались даже от среднестатистического землянина. Сознательно или подсознательно многочисленные комиссии отбирали десантников и по степени внешней привлекательности, которая не терялась даже в скрадывающих фигуры костюмах.
Пожалуй, самым обаятельным был командир группы, единственный среди них офицер Эррера Мартин, высокий смуглый человек, худощавый и широкоплечий. Волосы у него были черные и волнистые, глаза большие и выразительные, а нос, тонкий и с горбинкой, иногда даже казался крючковатым. Все настроения Эрреры немедленно отражались на его лице. Это были взрывы, взрывы веселья, гнева или горя.
Из-за плеча Мартина выглядывала кареглазая Ютта Торгейссон, которая только что не родилась в море, под водой, где провела всю свою сознательную жизнь. Образ жизни, несомненно, повлиял на нее. Плечи и грудь Ютты были крупнее и сильнее, чем у других женщин. Она была молчаливее и сдержаннее подруг.
Третьим был Том Гаррисон. Все считали его настоящим англичанином, хотя как должен был выглядеть настоящий англичанин — никто толком не знал. Он был высок, белобрыс и голубоглаз. На лице Тома царил, заглушая другие краски, нежно-розовый румянец, который в минуты замешательства сгущался до багрового. Том был пилотом, электронщиком и мастером на все руки.
Рэд Селинджер, двухметровый гигант, три года назад завоевал свою последнюю золотую медаль на мировых соревнованиях по боксу. Он был массивен и среди товарищей казался грузным. Как большинство крупных и сильных людей, Рэд отличался бесконечной добротой и спокойствием. Он брил волосы на голове, потому что стеснялся намечающейся лысины, а к косметологам не ходил, считая их «тоже врачами».
Где бы Рэд ни находился, рядом с ним была Мзия. Самая маленькая из десантников, не больше метра семидесяти ростом. Тем, кто когда-нибудь видел старинные персидские миниатюры, Мзия больше всего напоминала персиянку. Большие миндалевидные глаза, черные с антрацитовым блеском, и потоки черных же еолос… Когда Рэд впервые ее увидел, он воскликнул, не удержавшись: «Какое богатство!» При этом он машинально погладил себя по голой голове и густо покраснел. С тех пор любимым издевательством Мзии было очередное заявление о том, что она острижет волосы: перед отлетом, перед началом тренировок, перед посадкой… Великан тревожился и сердился, и по крайней мере у Эрреры создалось впечатление, что Рэд раздельно и одинаково любит и Мзию, и ее волосы.
Безусловно, был красив и Антуан Пуйярд — рослый сухощавый человек с высоким лбом. В общении он был скучен, поскольку, не умея рассказывать, подавлял слушателей лавиной знаний. Сложное впечатление производила жена Пуйярда. «Это просто ископаемое!» — сказала о ней однажды Ютта. Жаннет проигрывала во внешности всем дамам корабля. Почти пепельные, но не пепельные, а серые волосы, почти Серые тускловатые глаза, маленький невыразительный рот… Она была молчалива, скромна и рабски предана мужу, который служил для нее средоточием ума и обаяния. Всем корабельным мужчинам казалось, что Жаннет придана Антуану судьбой для его комфорта.
Здесь не хватало еще одного члена десантной группы — Алексея Сударушкина. Самый худощавый среди них, всегда уравновешенный и склонный к язвительности, великолепный боец на тренировочном поле, главный биолог корабля был сейчас занят работой в лаборатории…
Минут пять десантники постояли в тамбуре, ожидая, пока насосы откачают просочившийся за ними усыпляющий газ. Когда загорелось зеленое табло, прошли в раздевалку.
— Никогда я не привыкну к потере чувства времени! — сокрушенно сказал Эррера, трясущимися руками снимая с себя шлем. — Мне казалось, что прошло часа три, а на самом деле — пятьдесят семь минут!
— Темп! — отозвался Антуан. — Темп существования сумасшедший. За пятьдесят семь минут столько действия, что рассказывать потом можно часов пять.
— Все-таки этот парень… — Рэд Селинджер, успевший снять шлем, покрутил пальцем у виска. — Псих он!
— Какой парень, Крошка? — Эррера вытирал полотенцем совершенно мокрое лицо.
— Этот. Ван-Риксберг, художник!
— Ты прав, Крошка, — отозвался Антуан. Он сидел, уронив руки на колени, без шлема, но еще в костюме. — Я слышал, что его долго лечили. Говорят, от гениальности!
— Недолечили, — мрачно констатировал Рэд. — Разве здоровому человеку придет в голову нечисть? Кошмар какой-то!
— Да-а… — задумчиво протянула Ютта, Она полулежала в кресле, одетая в легкий комбинезон. — И заметьте, мальчики, два года тренировки, а бред ни разу не повторился! Какое нужно воображение!
— Мне говорили осведомленные люди, — солидно произнес Антуан, — что Ван-Риксберг несколько Месяцев просидел в библиотеке, просматривал наследие художников прошлого: Лукаса Кранаха, Дюрера, Босха, Брейгеля… И других. Наши предки любили ужасы. Например, первых сегодняшних драконов я видел на старинных китайских фарфоровых вазах. Традиционный народный мотив.
Антуан Пуйярд действительно был эрудитом.
— А кто сегодня погиб? — поинтересовался Том. — Опять я?
— Мзия Коберидзе, — отозвалась Жаннет.
— Снова? — Рэд строго уставился на Мзию. Его лицо боксера-тяжеловеса, каким он и был еще несколько лет назад, силилось изобразить гнев. Но даже побитый в боях нос, который он упорно отказывался реставрировать, не мог придать Крошке выражения свирепости: слишком добрыми оставались глаза.
— Две твари напали на нее и тебя, когда ты защищал наш тыл, — объяснил Эррера. — Я видел, как она срезала твою. А вторая клюнула ее.
— Сядь, Рэд! — откликнулась Мзия из глубины своего кресла. — Это же только тренировка!
Селинджер, наконец, сел. В бою такой подвижный, с быстрой и точной реакцией на опасность, он был флегматиком в повседневной жизни. Мзия звала его «ленивцем», и это прозвище ему чрезвычайно шло.
— Поплавать бы сейчас в невесомости, — мечтательно сказала Жаннет, разглядывая свои руки со вздувшимися голубыми венами. Впрочем, вены набухли у всех.
— Нет, ребята, — Эррера покачал головой. — Потом. А сейчас мыться и спать!
Сам командир группы спать, однако, не стал, а направился из душевой в рубку.
В рубке было тихо. Словно неведомые механические насекомые, монотонно жужжали и пощелкивали приборы, каждый своим голосом; перемигивались цветными лампочками щиты и пульты. На большом экране прямо в визирной крестовине сияла маленькая планетка — их находка в странствиях, а теперь и пункт назначения. Есть ли жизнь на этом комке серебристой ваты, трудно было сказать, но наличие атмосферы вселяло такие надежды.
— Вы здесь, Эррера Мартин? — У капитана сохранилась привычка называть членов команды полным именем и фамилией, остальные давно уже перешли к сокращениям и школярским прозвищам. — Я так и знал, что не удержитесь, зайдете.
Эррера помедлил с ответом: капитан загипнотизированно ласкал взглядом планету, найденную им в огромном космическом море. На лицо Кэндзибуро Смита мягко легла счастливая улыбка, а само оно собралось морщинками.
— Вы знаете, сколько мне лет? — вдруг спросил Кэндзибуро. — Шестьдесят четыре! Предельный возраст для космолетчика… Сорок лет в космосе. Да, сорок лет, потому что, даже отдыхая между рейсами, я все равно оставался здесь — на корабле, в космосе. Сколько я перетаскал грузов и людей с планет солнечной системы и сопредельных, не сосчитать! Загнал четыре корабля, а ведь я человек аккуратный!..
— У вас огромный опыт, капитан, — офицер не понимал, с чем связано это откровение.
— Что значит сейчас мой опыт? Грамотно произвести посадку и старт в самых сложных условиях может выпускник Академии с двухлетним стажем. Умение бороться с метеоритными полями и навигационное чутье — разве что это?.. И все-таки мне повезло!.. — в голосе капитана скользнула торжественная нотка. — В радиусе тридцати световых лет человечество не нашло ни одной обитаемой планеты. Ни одной планеты с растительностью и даже просто пригодной для жизни! Тридцать восемь лет назад я участвовал в последней экспедиции, искавшей «братьев по разуму». С тех пор внеземными цивилизациями занимаются дилетанты и энтузиасты… И все-таки мы нашли ее! — капитан протянул руку к экрану. — И мне будет что внести в графу «Итог». Горько только, что сам я не ступлю на ее почву…
Что ж, старик был прав, подумал Эррера. Космические проблемы мало занимали сейчас человечество.
Люди были заняты, очень заняты. После века ядохимикатов и биостимуляторов наступила эра очистки Земли. Не только человечество, но и каждый человек почувствовал себя ответственным за планету, на которой жил. Наступило новое время людей, освобожденных от необходимости ради сиюминутных нужд вскрывать вены Земле и вспарывать ей чрево. Шла эпоха питания дарами планеты, единения человека с природой.
Но сколько для этого необходимо было сделать! Хотя раны Земли были очищены, восьми миллиардам человек, всем вместе и каждому в отдельности, надлежало долго и упорно лечить ужасные язвы. Тяжелая это была работа, и улетевшие космонавты понимали, что через четыре года отсутствия они не могут вернуться с пустыми руками. Желание привезти на Землю что-то нужное человечеству подстегивало их, заставляло метаться по космосу и искать, искать, искать…
Капитан, выговорившись столь неожиданно, опять погрузился в созерцание экрана. А Эррера постоял еще немного, потом тихо выскользнул из рубки. Но спать все-таки не пошел — решил проведать заодно и биотрансформатор. В конце концов, это была его обязанность — время от времени проверять агрегаты, предназначенные для десантных операций.
В отсеке, как обычно, было пусто: лишний раз сюда никто не заглядывал. С отсеком даже не было связи — кроме аварийной и специальной…
Посреди помещения высился биотрансформатор — одно из интереснейших открытий века, необычайно важное и для космонавтов. Вначале медицинский прибор для заживления ран, потом трансплантатор, на основе генетического кода клетки восстанавливающий целые органы, он вырос в биологический превращатель одних тканей — а затем и существ — в другие. С ним исполнились сказочные мечты древних народов: калиф мог превратиться в аиста, принц — в дракона. Правда, коллоидный консерват, именуемый человеческим организмом, довольно болезненно переносил трансформацию…
У офицера все тело заныло при воспоминании о трансформациях.
Усовершенствования самого последнего времени позволили биологам трансформироваться в животных, сохраняя человеческий разум при инстинктах, воспринятых от зверя. Человек автоматически получал «язык» животного и его «способности», такие, как слух, обоняние, осязание и так далее. У людей было много вопросов к природе…
На следующий день молодой офицер нашел Кэндзибуро Смита опять в рубке у экрана.
— Кэп, — сказал Эррера, — мы с вами хотели просмотреть списки команды для определения отряда разведки.
— Хорошо, — ответил капитан, морщась от фамильярности офицера и непрофессиональных терминов. — Давайте просмотрим списки личного состава.
Они прошли в медицинский отсек и сели у диагноста. Офицер нажал пальцем на клавишу. Когда машина прогрелась, на коричневатом экране зажглась надпись:
«Кэндзибуро Смит, капитан».
— Можно пропустить.
Офицер кивнул, корабль остается на орбите, капитан — на корабле. Нажал кнопку. Экран написал:
— «Эррера Мартин, физруководитель».
Потом пошел текст мелкими буквами:
Кровь — норма.
Почки, печень, сердце, легкие — норма.
Гормональная регуляции — норма.
Костно-мышечный аппарат — незначительно ослаблен.
Нервные реакции — несколько повышены.
Мышечная реакция — норма.
Общий тонус — норма.
— Отклонения незначительны, — сказал капитан.
Отклонения в нервных реакциях были у всех. У всех… кроме Жаннет Пуйярд.
— Я всегда считал ее самым лучшим приобретением для команды, — буркнул капитан. — Антуана Пуйярда взяли ради нее.
Для офицера это было неожиданностью…
— Итак, капитан, состав отряда определился: Эррера Мартин, супруги Пуйярд, Ютта Торгейссон, Рэд Селинджер и Мзия Коберидзе.
— Да, — согласился капитан. — А около континентальной ракеты останутся старший биолог Алексей Сударушкин и пилот Том Гаррисон. Тем более, что Гаррисон стажировался оператором биотрансформатора…
Планета была родной сестрой Земли. Совпадения превзошли самые смелые ожидания. Атмосфера была кислородно-азотно-гелиевая, воды было достаточно. Подумать только! Атмосфера, пригодная для жизни земных существ, и, возможно, пригодная вода. Температура в пределах плюс сорок — минус тридцать. Орбита — слабо эллиптическая, близкая к круговой. Размеры и масса планеты составляли шестьдесят процентов от земных… Когда были получены эти данные, команда бросилась проверять взятые с собой семена земных растений: все чувствовали себя колонистами.
Кэндзибуро Смит предложил конкурс на лучшее название планеты. С этого момента члены экипажа просто перестали замечать приборы и схемы на своих постах: они перебирали варианты названий, а по вечерам спорили до хрипоты во всех углах корабля. Капитан вынужден был отменить конкурс.
— Думаю, что лучшее название появится при более близком знакомстве с планетой, — сказал он. — У нас будет возможность понаблюдать за нею: каждый десантник понесет на груди миниатюрную телекамеру.
Поделиться книгой: