Посмертный портрет

– Я позвонил и обругал оператора. Костелло и Минц пришли около половины седьмого, и мы сказали друг другу все, что об этом думаем. В семь я позвонил снова, потому что никто не явился, и страшно злился, пока не приехал этот Пул. Думаю, прошло около десяти минут. А потом я его стукнул.

– Вы живете наверху?

– Да. Мы с женой и наша младшая дочь. Ей шестнадцать лет. – Дыхание Ремке участилось. – Господи, она ведь тоже могла очутиться в контейнере! Вчера вечером она вернулась в десять. Такой у нас порядок. Она куда-то ходила с подружками. Не знаю, что бы я делал, если бы… Не знаю, что бы я делал. – У него сорвался голос. – А что делают в таких случаях?

– Да, это тяжело… Вчера вечером вы не слышали ничего подозрительного? Может быть, видели кого-нибудь?

– Шелли вернулась вовремя. Мы строго следим за этим, так что она пришла в десять. Я смотрел по телевизору какой-то спорт, но главным образом ждал ее. В одиннадцать все уже спали. Нужно было открывать кулинарию, поэтому я лег рано. И уснул, как убитый.

– О'кей, расскажите мне о Рэйчел. Что вы о ней знаете?

– Не так уж много. Кажется, она работала в круглосуточном магазине около года. Чаще днем. Иногда выходила в ночную смену, но работала главным образом днем. Когда я заходил в магазин, то видел, что она занималась. Конечно, если не было покупателей. Она собиралась стать учителем. Улыбка у нее была чудесная… – У него снова сорвался голос. – Стоило посмотреть на нее, как у тебя улучшалось настроение. Не понимаю, как у кого-то поднялась рука… – Он выглянул в окно и снова посмотрел на контейнер. – Просто не понимаю.

Ева в сопровождении Пибоди перешла улицу и направилась к круглосуточному магазину.

– Свяжись с Рорком. Я хочу узнать, как себя чувствует Соммерсет.

– А как он себя может чувствовать? Он же сегодня уезжает в отпуск. С фанфарами и фейерверком. Вы отметили это в календаре.

– Он сломал ногу.

– Что? Когда? Как? Вот тебе и раз…

– Сегодня утром грохнулся с лестницы. Думаю, он сделал это назло мне. Просто уверена. Скажешь Рорку, что я позвоню, как только покончу с этим делом.

– И передам, что вы искренне сочувствуете бедняге. – Ева смерила ее убийственным взглядом, однако Пибоди сумела сохранить серьезный вид. – Он поймет, что это вранье, но так принято.

– Говори что хочешь.

Ева вошла в магазин, работавший круглосуточно семь раз в неделю. Какой-то тактичный человек уменьшил громкость музыки, которая обычно оглушительно звучала в каждом магазине сети «24/7». Помещение напоминало пещеру, наполненную продуктами быстрого приготовления и товарами повседневного спроса. Вдоль одной стены выстроились игральные автоматы. У дверей маячил полицейский, за стойкой сидел юноша с красными глазами.

«Еще один тинейджер», – подумала Ева. Продавцы в магазинах этой сети были главным образом старшеклассниками или студентами, гнувшими спину за смешные деньги.

Юноша был чернокожий, худой, с впечатляющей гривой оранжевых волос, торчащих в разные стороны. В его губу было продето серебряное кольцо, на браслете часов болтался дешевый брелок.

Он посмотрел на Еву и снова беззвучно заплакал.

– Они сказали, чтобы я никому не звонил. Сказали, чтобы сидел здесь. А я не хочу сидеть здесь!

– Ты скоро освободишься. – Ева кивком отослала полицейского на улицу.

– Они сказали, что Рэйчел мертва…

– Да. Ты дружил с ней?

– Я думаю, это ошибка. Думаю, вы ошиблись. – Он провел пальцем под носом. – Если вы дадите мне позвонить, то поймете, что произошла ошибка.

– Мне очень жаль. Как тебя зовут?

– Мадинга. Мадинга Джонс.

– Нет, Мадинга, это не ошибка. Мне очень жаль. Я вижу, что вы действительно были друзьями. Как давно ты ее знал?

– Этого не может быть! Не может быть… – Он потер лицо руками. – Она стала работать здесь прошлым летом. В самом начале лета. Она училась в университете и нуждалась в работе. Иногда мы с ней куда-нибудь ходили.

– Вы были близки с ней? Состояли в связи?

– Мы дружили, вот и все! У меня есть девушка. Иногда мы вместе посещали какой-нибудь клуб или смотрели новый фильм.

– У нее был молодой человек?

– Вообще-то нет. Рэйчел никого особенно не выделяла, потому что ей нужно было учиться. Она обожала учиться.

– Она никогда не говорила, что ее преследуют? Может быть, был человек, недовольный тем, что на него не обращают внимания?

– Я не… ну, был один парень, с которым мы познакомились в клубе. Однажды она с ним встречалась. Кажется, он владелец ресторана или что-то в этом роде. Но Рэйчел сказала, что он слишком много хочет, и бросила его. Малому это не понравилось, и какое-то время он не давал ей проходу. Но это было несколько месяцев назад. Еще до Рождества.

– Тебе известно его имя?

– Диего. – Он пожал плечами. – Фамилию не знаю. Лощеный, нарядно одетый. Он ей совсем не подходил – только и делал, что таскался по клубам и барам. Но он умел танцевать, а Рэйчел нравились танцы.

– В каком клубе они познакомились?

– «Устрой сцену». На Четырнадцатой, неподалеку от Юнион-сквер. Он… он что-то сделал с ней перед тем, как бросить в контейнер?

– Пока не могу сказать.

– Она была девушкой! – У него задрожали губы. – Говорила, что не хочет спать с мужчиной просто от нечего делать. Я слегка подтрунивал над этим, потому что мы дружили. Если он что-то сделал с ней… – Слезы юноши высохли, и его взгляд стал каменным. – Вы должны сделать с ним то же, что он сделал с ней!

Выйдя наружу, Ева пригладила волосы и пожалела, что не взяла с собой темные очки. Они вечно куда-то исчезали.

– Перелом ноги, – сообщила Пибоди. – Вывих плеча и повреждение запястья.

– У кого?

– У Соммерсета. Рорк сказал, что его сутки продержат в больнице. А потом он заберет старика домой и будет ухаживать за ним. Вдобавок Соммерсет ушиб колено здоровой ноги, так что поднимется не скоро.

– Дерьмо!

– Да, а еще Рорк сказал, что благодарит вас за сочувствие и непременно передаст ваши слова больному.

– Дерьмо, – повторила Ева.

– Должна обрадовать вас еще больше. Пришло сообщение от адвоката Надин. Вы обязаны закончить ее допрос через час, иначе Семьдесят пятый канал подаст на вас официальную жалобу.

– Ничего, потерпит. – Ева выхватила из нагрудного кармана Пибоди темные очки и надела их. – Сначала нам нужно поставить в известность ближайших родственников Рэйчел Хоуард.

Добравшись до управления, Ева мечтала только об одном: принять душ. Но душ мог подождать. Она устремилась прямо в «гостиную» – так в управлении называли просторную комнату для тех, кто ждал допроса, членов семей и потенциальных свидетелей, которые не горели желанием помогать следствию. Тут были стулья, столы, торговые автоматы и пара телевизоров для развлечения ожидавших. Сегодня единственными обитателями «гостиной» были Надин, ее группа и какой-то нарядно одетый мужчина – очевидно, адвокат.

Увидев Еву, Надин тут же вскочила:

– Ну, сейчас ты у меня получишь!

Адвокат – высокий, стройный, с волнистыми русыми волосами и холодными голубыми глазами – потрепал ее по руке:

– Надин, позвольте мне… Лейтенант Даллас, я – Картер Суон, юрист Семьдесят пятого канала, представляющий здесь интересы мисс Ферст и ее коллег. Начну с того, что ваше обращение с моим клиентом, известным репортером, совершенно неприемлемо. Вашему начальству будет подана жалоба.

– Ясно. – Ева свернула к торговому автомату. Кофе здесь был отвратительный, но ей нужно было что-то выпить. – Мисс Ферст… – Она набрала свой личный код и выругалась, получив сообщение, что ее кредит исчерпан. – Мисс Ферст является важным свидетелем по делу об уголовном преступлении. Ее просили явиться на допрос добровольно, но она не пожелала оказать помощь следствию.

Ева порылась в карманах, разыскивая мелочь или жетоны, но тщетно.

– Я имела право дать распоряжение о доставке ее в управление. А у нее было право вызвать вас сюда в пику мне. Надин, мне нужны снимки.

Надин снова села, скрестив длинные ноги, взбила пышные светлые волосы и заставила себя улыбнуться.

– Тебе придется предъявить моему адвокату судебное постановление, а если он подтвердит его подлинность, мы поговорим о снимках.

– Надин, не играй с огнем!

Из глаз Надин, зеленых, как у кошки, полетели искры.

– Так ты мне еще и угрожаешь?!

– Согласно закону, – начал Картер, – мисс Ферст обязана предъявлять полиции свое личное или профессиональное имущество только по решению суда.

Надин постаралась взять себя в руки.

– Я сама позвонила тебе, – вполголоса сказала она. – Я не была обязана это делать. Я могла поехать прямо в Деланси и сделать свой репортаж. Но я позвонила тебе по дружбе. А ты успела туда первой… – Она бросила злобный взгляд на одного из членов своей бригады, и тот съежился. – И заткнула мне рот. Это мой репортаж!

– Ты сделаешь свой проклятый репортаж. Последние полчаса я провела в симпатичном бруклинском домике с родителями двадцатилетней девушки. С родителями, которые теряли сознание у меня на глазах, когда я говорила им, что их дочь мертва, и рассказывала, где она провела эту траханую ночь!

Ева подошла к Надин, та медленно поднялась, и они гневно уставились друг на друга.

– Если бы не я, ты бы никогда не нашла ее.

– Ты ошибаешься. Разница только в том, что на моем месте мог оказаться кто-нибудь другой. Если кто-то проводит пять-шесть часов в контейнере при температуре в тридцать пять градусов снаружи и минимум пятьдесят внутри, у всех вокруг улучшается обоняние.

– Послушай, Даллас… – начала Надин, но Ева уже завелась:

– Возможно, именно на это и рассчитывал тип, который прислал тебе снимки и сунул труп в контейнер. Возможно, он думал о бедном сукином сыне, который найдет ее, и о полицейском, который туда полезет. Надин, ты знаешь, что случается с трупом после нескольких часов пребывания при такой температуре?

– Это тут ни при чем!

– Нет? Тогда взгляни сюда!

Она вынула из кармана снятую кассету и вставила ее в видеомагнитофон. Спустя несколько секунд на экране появилось изображение Рэйчел Хоуард в том виде, в каком ее обнаружила Ева.

– Ей было двадцать лет, она училась в Колумбийском университете, собиралась стать учителем и работала в круглосуточном магазине. Любила танцевать и собирала медведей. Плюшевых медведей. – Голос Евы, не сводившей глаз с экрана, стал острым как бритва. – У нее есть младшая сестра по имени Мелисса. Родные думали, что Рэйчел осталась ночевать у подруг в общежитии. Такое случалось пару раз в неделю, так что они не волновались. Пока я не постучала в дверь.

Она отвернулась от телевизора и снова посмотрела на Надин.

– Ее мать сначала опустилась на колени, а потом упала плашмя, как будто из нее выкачали воздух. Когда мы закончим, советую тебе поехать туда с бригадой. Снимете хороший сюжет. Человеческие страдания сильно повышают рейтинг передачи!

– Ваши слова несправедливы, – бросил Картер. – И неуместны. Мой клиент…

– Успокойтесь, Картер. – Надин протянула руку к своему кожаному портфелю. – Лейтенант, я хочу поговорить с вами наедине.

– Надин, я настоятельно советую…

– Помолчите, Картер! Даллас, ты меня поняла? Наедине.

– Ладно. – Ева вынула кассету. – Пошли в мой кабинет.

Они направились к лифту и, не говоря ни слова, поднялись на нужный этаж. Когда они шли через общее помещение, с ними пытались здороваться, но видели выражение их лиц и тут же умолкали.

Кабинет был маленьким и тесным, с единственным узким окном. Ева села за письменный стол, жестом показав Надин на жесткий стул. Но садиться Надин не стала. Было видно, что она потрясена.

– Ты меня знаешь. Хорошо знаешь. Я ничем не заслужила такого обращения. Не заслужила, чтобы мне говорили такие веши.

– Может быть. Но ты сама притащила адвоката. И орала на меня за то, что я помешала тебе снять репортаж.

– Черт побери, Даллас, ты арестовала меня!

– Никто тебя не арестовывал. Просто доставили в управление для допроса. Так что жаловаться тебе не на что.

– Плевать я хотела на жалобы!

Надин со злости пнула стул. Ева отнеслась к этому жесту с уважением, несмотря на то что сиденье взлетело в воздух и ударило ее по ноге.

– Я позвонила тебе! – прошипела Надин. – Поставила в известность, хотя вовсе не обязана была этого делать! А ты заткнула мне рот, притащила сюда и обращаешься со мной, как с вампиром!

– Я не затыкала тебе рот. Просто делала свое дело. А притащила сюда, потому что у тебя была нужная мне информация, а ты злилась и не желала ее предоставлять.

– Значит, это я злилась?

– Да, злилась… О господи, умираю без кофе! – Ева встала и протиснулась мимо Надин к автомату. – Я тоже злилась, но на ссору у меня времени не было. А вот за вампира прошу прощения. Я действительно хорошо тебя знаю. Налить чашечку?

Надин открыла было рот, но тут же закрыла его и шумно выдохнула:

– Да. Если бы ты относилась ко мне с уважением…