У прокурора век недолог

— Господи, Алка, о чем ты говоришь? Да она на человека-то не была похожа. — Люба дождалась, когда я подойду вплотную, и зашептала на ухо:

— Говорили, что она пьет, но боюсь, там было кое-что похуже. Как-то я ее встретила, жара страшная, а она в кофте с длинными рукавами, рядом с ней парень, в свитере, по виду совершенно ненормальный. Она вдруг бросилась от него, он схватил ее за шиворот, она вывернулась, кофта осталась у парня, а я увидела ее руки: у нее вместо вен сплошной синяк.

— Ты хочешь сказать, что она была наркоманкой?

— Я не присутствовала при том, как она кололась, если ты об этом, — нахмурилась Люба. — Но если б ты имела счастье видеть то, что видела я… в общем, если это не наркота, тогда я папа римский. Должна тебя разочаровать, сенсации ты в ее статьях не обнаружишь. Журналист она посредственный, старая дева, которая считает, что мир настроен против нее. Вот и весь секрет.

Через некоторое время я смогла убедиться в правоте ее слов: в статьях не было ничего сенсационного Первая даже не была статьей, скорее заметкой. Общие рассуждения о доверчивости граждан и о мошенниках всех рангов, сетования, что русская православная церковь никак не препятствует тому, что всякие сомнительные общества, секты и тому подобное растут как грибы. Через неделю появилась еще одна статья, в ней к прежним сетованиям добавилось описание собрания “любителей”, описание язвительное и даже злое. С чувством разочарования я прочитала последнюю строчку и задумалась.

— Ну что? — заглянув через минуту в комнату, спросила Люба.

— Ничего, — пожала я плечами.

— Вот-вот. Я тебя предупреждала.

— Можно узнать адрес этой Натальи? — все-таки поинтересовалась я.

— Господи, да зачем тебе?

— Я хочу с ней поговорить. Видишь ли, у меня, после того как я наведалась в это “общество”, тоже возникло чувство, что за мной следят.

— Шутишь? — Теперь Люба выглядела встревоженной.

— Нет, к сожалению. Адрес раздобудешь?

— Конечно.

Ольга все еще стояла возле окна, поджидая меня.

— Не знаю, как вчера, — сказала она насмешливо, — а сегодня за нами никто не следит. Конечно, я не Штирлиц, однако все глаза проглядела и хоть бы что подозрительное.

— Идем, — позвала я, — надо прокатиться по одному адресу.

По дороге я рассказала Ольге все, что узнала о Никольской от Любы, и передала содержание статей.

— Ну и что? — выслушав меня, спросила Ольга. — Тебе не кажется, что мы тратим время впустую? Если Акимова зарезала мужа, менты в конце концов докопаются. А при чем здесь эта церковь?

— Общество, — поправила я.

— Хорошо. Общество. При чем, скажи на милость?

— Не знаю, — честно ответила я. — Вчера я здорово испугалась, потому что решила, что за мной следят, а я не люблю пугаться.

— И по этой причине мы носимся по городу, вместо того чтобы превратить твою квартиру в нормальное человеческое жилище.

— Ты сама вызвалась, — напомнила я.

— Так я и не спорю. В твоей квартире обнаружили труп. Ты говоришь, что за тобой следят. Естественно, я почувствовала беспокойство.

— Улица Гагарина — это где-то рядом с цирком? — спросила я.

— Сразу за площадью. Смею напомнить, беседовать с наркоманами то еще занятие и стоит больших нервов. Может, плюнем и поедем окна мыть?

— Будешь ворчать, высажу на первой остановке.

Улицу Гагарина мы нашли без труда, дом номер пять был двухэтажным, из красного кирпича с симпатичным двориком. Мы вошли в единственный подъезд и оказались в полной темноте.

— Восьмая квартира наверху, — сказала Ольга, и мы чуть ли не ощупью поднялись на второй этаж. Здесь падал свет от окна. Мы позвонили в дверь с цифрой “восемь”.

Нам открыла женщина лет сорока пяти, высокая, стройная, с короткой стрижкой и внимательным взглядом, одетая в элегантный костюм молочного цвета. Ее облик настолько не вязался с рассказами о наркоманке, что в первое мгновение я растерялась.

— Вам кого? — спросила женщина.

— Извините, — промямлила я, — мы ищем Наталью Никольскую.

— Зачем вам Наталья? — проявила интерес женщина, кроме интереса, в ее голосе слышалось что-то похожее на испуг.

— В двух словах не объяснишь, — пожала я плечами. — Так где ее можно найти?

— Наташа умерла. Восемь месяцев назад.

— Извините, — только и смогла сказать я, но тут влезла Ольга.

— А вы кто будете Никольской, родственница?

— Сестра.

— Отлично. — Чего такого отличного нашла Ольга, я не знала, но порадовалась, что она взяла инициативу в свои руки. — Вот эта девушка из газеты, — кивнула она на меня. — А я из прокуратуры. Вы не пугайтесь, у нас пара вопросов, надолго мы вас не задержим.

Женщина покорно распахнула дверь, и мы вошли в крохотную прихожую.

— Проходите, — заволновалась она. — Вот сюда, у меня только одна комната.

Квартирка была такой маленькой, точно ее строили для лилипутов. Комната-пенал с одним окном, кухня, больше похожая на шкаф, но жилье, несмотря на это, выглядело уютным. Хозяйка устроила нас в креслах и принесла из кухни три чашки чая на подносе.

— Вот, пожалуйста.

За это время я смогла подготовить вступительную речь и незамедлительно начала ее.

— Простите, как ваше имя?

— Светлана Петровна.

— Светлана Петровна, я пишу серию статей об “Обществе любителей Библии”, есть у нас такое. Я узнала, что ваша сестра уже писала о нем.

— Да. Я знаю, — кивнула хозяйка и совершенно спокойно сообщила:

— Это они убили ее.

— Кто? — где-то через минуту спросили мы в два голоса, придя в себя от изумления.

— Эти ужасные люди. Это они погубили Наташу.

— Вы сказали, ее убили? — нахмурилась Ольга с видом прокурора.

— Конечно, это было убийство. Я уверена.

— Вы уверены? — не отступала подружка, подчеркнув слово “вы”.

— Доказательств у меня нет, — вздохнула Светлана Петровна. — Откровенно говоря, поначалу я сама думала, что Наташа все выдумывает. Видите ли, я старше ее на пять лет, у меня семья, свои заботы, с сестрой мы виделись редко. Все больше по праздникам. Однажды она пришла и рассказала, что занимается журналистским расследованием. Речь шла об этом самом обществе. Деталей я не помню, но сестра говорила, что будет нечто сенсационное. Месяца три мы не виделись, и за это время она очень изменилась. Стала раздражительной, нервной. Жаловалась на головную боль, говорила, что ее мучают кошмары, что за ней следят. Я пыталась выяснить, в чем дело, но она ответила: не хочу тебя впутывать. А потом Наташа встретилась с молодым человеком. Он был на четырнадцать лет моложе сестры, красивый, обаятельный, она просто по нему с ума сходила. Конечно, он бросил ее, и она… в общем, произошел срыв, она не была сильным человеком… Он возвращался, уходил… Это был какой-то кошмар. Она лишилась работы, жила на какие-то крохи, которые я ей давала. Когда он ее окончательно оставил, она словно обезумела, говорила, что его нарочно подослали… Иногда она была совершенно не в себе. За несколько дней до гибели она приезжала ко мне, сказала, что пойдет в прокуратуру, что у нее достаточно материалов, даже показала мне зеленую книжечку, что-то вроде “ежедневника”, и твердила при этом: “Он мне за все заплатит”. Я попыталась поговорить с ней, но все напрасно. А через несколько дней мне позвонили соседи. Наташу обнаружили мертвой, вот в этой самой комнате.

— Отчего она умерла? — тихо спросила я.

— От передозировки. Она уже некоторое время употребляла наркотики. Я знала об этом, но ничего не могла поделать.

— Ясно, — вздохнула Ольга.

— Я понимаю, что вы подумали, — краем губ улыбнулась Светлана Петровна. — Дело вот в чем: я перерыла всю квартиру, но ежедневника не нашла. Моя сестра действительно собиралась в прокуратуру. У меня даже сохранилась бумажка, там написано, к кому. — Светлана Петровна торопливо поднялась и достала из шкафа листок бумаги. — Вот, пятница с 8.00 до 17.00. Акимов Валерий Федорович. — Не знаю, как я не грохнулась в обморок. Ольга же с непроницаемой физиономией повертела в руках листок и вернула его женщине. — Пятница, видите? — спросила та. — А Наташа погибла в четверг.

— А этот парень, где он был, когда умерла ваша сестра?

— Он в это время находился в Москве. У него нашлись свидетели. Он сказал, что Наташа совершенно потеряла контроль над собой, что с ней невозможно стало общаться.

— Так кто же ее убил? — со вздохом поинтересовалась Ольга.

Светлана Петровна испуганно пожала плечами:

— Я просто подумала: а что, если Наташа действительно… и ее убрали… ведь ежедневник пропал, и прокуратура… Я говорила в милиции, но меня никто не слушал. Знаете, это квартира наших родителей, я переехала сюда после гибели Наташи, когда сын женился. Иногда мне кажется, что она рядом… я чувствую ее, даже разговариваю с нею. Если бы я могла понять, что произошло в тот день… — Она замолчала, и мы молчали, чай остыл, встать и уйти было трудно, а находиться здесь не было никаких сил. Наконец Ольга решительно поднялась.

— Извините нас, Светлана Петровна, — сказала она, направившись к выходу, и потянула меня за рукав.

— Но вы ведь не просто так приходили, ведь что-то…

— Извините, — пробормотала я.

Оказавшись на улице, я почувствовала огромное облегчение, сунула руки в карманы плаща и подставила лицо холодному ветру.

— Она хотела увидеться с Акимовым, — сказала я тихо.

— Знаю, о чем ты думаешь, — скривилась Ольга. — Все очень занятно и даже страшненько на первый взгляд. Только давай не будем фантазировать. А факты таковы: бумажка с именем Акимова сущая ерунда. Просто в ту пятницу он дежурил, дежурный прокурор принимает граждан по личным вопросам.

Возможно, она действительно хотела идти в прокуратуру, вот только любопытно, с чем? Зеленая книжечка с какими-то записями, которая исчезла после ее смерти. Возможно, в ней были любовные стихи, а возможно, компромат на весь белый свет, наркоманы — те же психи и на многое способны. В реальности все проще: немолодая уже баба втюрилась в парня на четырнадцать лет моложе себя. Очень возможно, что к наркоте ее приохотил он. На зелье нужны деньги, а у нее дела шли неважнецки. Парень слинял, а для нее это хуже смерти. Возвращался он скорее всего, когда у Натальи появлялись деньги, такое случалось все реже. Обида, злость. Кругом враги. Обычная история. Любимый тоже враг, потому что бросил. Заметь, сестре она так ничего и не рассказала. В милицию не обратилась. Выходит, не с чем было обращаться и не о чем рассказывать.

— А что, если она хотела встретиться именно с Акимовым по той простой причине, что его жена тоже состояла в “обществе”?

— Это еще доказать надо: может, твоя Виноградова все выдумала. Алка, поверь, мы пустышку тянем. Да, есть “общество” с дурацким названием, есть история, вроде бы зловещая. Но к тому, что произошло в твоей квартире, это Никакого отношения не имеет. Либо Акимова зарезала жена, либо… черт знает кто. Поехали окна мыть.

Конечно, Ольга права, я размышляла об этом на следующий день, сидя с чашкой кофе. Несмотря на конец сентября, утро выдалось солнечным. Хотелось распахнуть окна настежь, а еще смеяться без причины, хотя смешно мне не было. Окно распахивать я не стала: ночью подморозило, мокрая трава блестела на солнце. Я поднялась и решила вынести на помойку коробки, сложенные возле двери. Коробок было много, и спускаться мне пришлось раза три. В свой последний поход я столкнулась с женщиной, которая на днях приходила к соседке. Кажется, она говорила, что доводится Лене теткой.

— Здравствуйте, — сказала она. — Ленка не появлялась?

— Я ее не видела.

— Куда же она делась? А вдруг в больницу попала? Машиной сшибло? И где ее искать? С ума сойдешь. — Женщина вошла в подъезд, а я со своими коробками устремилась к помойке. На обратном пути я догнала ее на площадке между вторым и третьим этажами. — Астма у меня, — пояснила она, опираясь на перила.

— Вам помочь? — предложила я, ощущая некоторую неловкость.

— Дойду.

Хлопнув дверью, я прошлась по квартире, высматривая, нет ли еще чего-нибудь такого, что следует выбросить. Убедившись, что очередной поход отменяется, я сняла кроссовки, сбросила куртку и тут услышала душераздирающий крик. На меня вроде бы столбняк напал, я стояла, привалившись к стене. Сердце билось где-то возле горла. Потом, точно опомнившись, я выскочила на лестничную клетку.

Дверь в соседнюю квартиру, где жила неведомая мне Лена, была приоткрыта. Крик несомненно доносился оттуда. Со второго этажа торопливо поднимались соседи, женщина и мужчина.

— Что случилось? — спросила женщина. Я испуганно пожала плечами. В квартиру мы вошли все вместе. Прямо на полу возле кухни сидела Ленина тетка, закрыв глаза и прижимая руку к груди. Услышав шум, она повернулась к нам и с трудом вымолвила, кивнув на дверь ванной:

— Там…

Мужчина распахнул дверь, и у всех разом вырвался сдавленный стон. Ванная была заполнена водой какого-то грязно-коричневого цвета, над ней нелепо торчала голова девушки со спутанными волосами и совершенно серым лицом. Глаза закрыты, рот разинут в жутком оскале. На плиточном полу с желтыми и серыми квадратами лежал кухонный нож, огромный и заляпанный кровью. Стены вокруг качнулись, потом быстро-быстро завертелись перед моими глазами.

— Закрой дверь, — крикнул кто-то. Дверь в ванную в самом деле закрыли, а я смогла отдышаться. Через пятнадцать минут приехали вызванные соседом “Скорая” и милиция. “Скорая” предназначалась Лениной тетке, сама Лена была мертва к этому моменту уже несколько дней.

Я с трудом добралась до своего дивана, отказавшись от медицинской помощи, и вскоре пожалела об этом. Голову точно стянуло стальным обручем. Услышав шум в подъезде, заставила себя подняться и вышла из квартиры. На лестничной клетке толпились жильцы. Молоденький милиционер в лихо заломленной набок фуражке пытался уговорить граждан разойтись. Его никто не слушал. Заметив меня, парень посуровел и сказал:

— Никуда не отлучайтесь, с вами хотят поговорить.

Соседи, вместе со мной обнаружившие труп, все еще находились в квартире убитой. Тетку Лены увезла “Скорая”. Я слово в слово повторила то, что до меня рассказала женщина, которую звали Анна Семеновна. Потом подписала какую-то бумагу, прочитав ее, но так и не уразумев, что там написано, и вернулась к себе. Головная боль не проходила. Я легла, завернулась в плед и попробовала уснуть. Увиденное недавно стояло перед глазами, я ни о чем не могла думать, и сон не шел. Где-то через час шум на лестничной клетке стих, и привычную тишину время от времени нарушали лишь хлопки подъездной двери.

Зазвонил телефон, я не хотела снимать трубку, но потом подумала, что это могут быть из милиции, и протянула руку. Звонила Ольга.

— Чем занимаешься? — спросила она весело.

— Давала показания. Умерла моя соседка, Лена, из тридцать первой квартиры. Мы нашли ее в ванной.

— Кто это мы? — растерялась Ольга. — И что она делала в ванной?

— Не знаю. Пришла ее тетка. Я услышала крик. Мы вошли в квартиру, а Лена лежала в ванной…

— У тебя что, истерика? — всполошилась Ольга. — Я сейчас приеду. — А я поняла, что не в состоянии находиться одна в квартире, торопливо оделась и вышла на улицу. Ольга приехала на такси, я встретила ее возле арки.

— О господи, — пробормотала она. — Ты себя в зеркале видела? Краше в гроб кладут. Поехали ко мне. Я звонила Славику, он разузнает, в чем тут дело… Славик объявился ближе к вечеру, заскочил домой перекусить, посмотрел на меня и покачал головой.

— Лучше б ты эту квартиру не покупала. Просто невезение какое-то…

— Что с девушкой? — перебила мужа Ольга.

— С этой Леной? Типичный случай самоубийства. Девица влезла в ванную и вскрыла вены на руках и ногах. Наверняка из-за большой любви, а может, из-за общего невезения. По мнению родной тетки, с головой у нее не в порядке, а осенью, как и весной, у психов обострение. Листья падают, жизнь уходит, ждать от нее нечего, и единственный выход — кромсать вены. Одно настораживает, — вдруг посерьезнел Слава. — Девушка Лена пролежала там несколько дней, точнее, со среды. А еще точнее будет известно после вскрытия. — Мы с Ольгой переглянулись.

— Лена покончила с собой в день, когда убили Акимова? — пролепетала я.