Помоги проекту - поделись книгой:
Янтарный глаз его засмеялся. Я различил в этом смехе тот предел иронического, за которым следует отчаяние и покой.
- Курица нынче не та, - вдруг сказал он. - Найдешь прекрасное зерно золотое. Кричишь, зовешь: "Сюда! Ко мне! Любуйтесь..." Они прибегают, склевывают зерно не глядя и возмущаются. "Где?" - орут. "Что?" - орут. "Как, куда?" Обзывают, представь себе, пустомелей, обманщиком, фатом... Думаю, расклевали курицы и твои зерна. - Он помолчал и спросил: - Что собираешься делать?
Я ответил, напыжившись:
- Напишу про любовь.
Янтарный глаз его опять засмеялся. Но уже легче и веселое - с надеждой.
- Горячо, горячо, но не жарко, - пропел он. - Не забывай, детство сильнее любви.
Оперение его было пронзительно ярким, как бы возникшим на гранях хрустальной люстры. Я наклонился, чтобы погладить его. Протянул руку, которую научил писать сказки. В пальцы тотчас ударили тысячи легких острых осколков. На листьях и на траве образовалась сверкающая капель. Миг - и она высохла, испарилась.
Петух мой оставил меня, скрылся за поворотом леса.
И поляна, и поредевшие в кронах сосны, и луговина, и все, все вокруг осветилось мощным безжалостно-обнажающим светом - у моих ног лежало лазоревое перо.
С какой тайной мыслью он оставил мне эту лазурь - цвет, который согласуется лишь с трезвой зрелостью дня?
Поделиться книгой: