Пятьсот первый

Вновь знакомый черный провал с зеленоватыми огоньками, а за ним длинный круглый коридор ведущий в гору.

-- Тиа, что с тяжестью? Я вроде стал легче.

-- Да. В процессоре во время полета поддерживались земная сила тяжести. На корабле тяжесть соответствует параметрам нашей планеты, она меньше...

Тиа не договорила. С жужжанием разошлись створки круглой двери, пропуская нас в небольшое помещение кубической формы. У самых дверей стояло два молодых человека, на вид молодых, истинного возраста я не знал. Серебристые костюмы плотно облегали их статные фигуры, короткие светлые волосы были аккуратно расчесаны, а щеки идеально выбриты. Ну ни дать, ни взять -- манекены с витрины ЦУМа. У каждого на левой стороне груди находилась прямоугольная табличка с красным номером. У одного 369, у второго 401.

-- С приездом, Тиа, -- улыбнулся 401, -- кого это ты притащила собой?

-- Он отличный парень, Фир, и во многом помог мне.

-- Но Первый запретил контакты с людьми, -- вступил в разговор человек с номером 369.

-- Я попробую объясниться с ним сама, все получилось неожиданно.

Во время их короткой беседы я исподлобья следил за поведением этих бравых ребят и понимал, что мой вид не мог у них вызывать ничего кроме презрения. Действительно, я проигрывал им по всем параметрам. Грязные рванные джинсы, еще хранящие следы помидорной грядки, мятая рубаха, вся в репейниках, налипших при поисках излучателя, небритые щеки, длинные растрепанные волосы. И когда один из них с сомнением взглянул на меня, я не выдержал.

-- Чуваки, вы пока поговорите, а мне бы помыться, переодеться, ну там и все остальное...

Парни переглянулись, я понял, что сморозил невпопад, но один из них улыбнулся.

-- Мне немного жаль тебя, но Первый не присвоит тебе номера.

-- Ты думаешь? -- мы говорили на равных.

-- Он не переносит, когда нарушают приказы, хотя он потакает безрассудству, иногда, по настроению. Счастливо.

Тиа дернула меня за рукав и я, оглядываясь, вступил в новый коридор, тускло освещенный редкими скупыми светильниками. Здесь мы сели в машину каплевидной формы, стоявшую на одном рельсе. Тиа тронула рычаг и утопила одну из многочисленных кнопок. Машина тронулась с места и, втянувшись в черный тоннель, понеслась в недра корабля.

-- Тиа, кто эти парни?

-- Мои друзья. Впрочем друзья относительные, на корабле все относительно, сдвиги номеров иногда происходят ежедневно. Одни идут вверх, другие вниз.

-- Ты всех на корабле знаешь по именам?

-- Нет, очень немногих, обычно друг к другу обращаются по номерам на комбинезоне. По имени лишь к хорошим знакомым.

Нашу каплевидную машину иногда подталкивало с боков, но в целом поездка не заняла много времени и после плавного торможения мы вышли на ряд идущих вверх ступеней. Поднявшись по ним, мы уткнулись в овальную дверь. Она почти бесшумно разделилась на три части и исчезла в проемах стен. Мы оказались в просторном, залитом светом помещении. Форму его я затруднялся определять, оно имело столько разных ответвлений, углублений пола и возвышений потолка, что не поддавалось описанию. В глубоком кремового цвета кресле сидел средних лет мужчина, на его груди красовался номер 4, а по его бокам стояло двое людей помоложе, с номерами 210 и 211.

-- Ты нарушила приказ,--человек в кресле без предисловия обратился к Тиа.--Ты представляешь, какие это повлечет последствия?

-- Я не смогла поступить иначе, я...

-- Мне не нужны оправдания, -- Четвертый сцепил руки и заложил их за голову. Очень неприличный жест в присутствии гостя.--Я пока не решил, как поступить с тобой, но в ближайшее время ты узнаешь.

-- Я хотела просить у Первого...

-- Замолчи. Уберите ее для начала в подуровень,-- это относилось к 210 и 21l номерам,--А ты, молодой человек, пожалеешь, что послушался номер 500, таков закон.

Я не успел ничего понять, как здоровенные мужики схватили Тиа и так заломили руки за спину, что ее лицо исказилось чисто от физической боли. Мне даже показалось, что хрустнули ее суставы.

-- В подуровень,-- повторил приказ Четвертый и отвернулся, 210 и его коллега потащили Тиа к двери, но я был давно начеку и когда ребята находились рядом, я выпустил из рук ракетку и что было силы мило и четко столкнул их лбами. Ну, впечатление такое, как мне купили новый мотоцикл марки "Ява", я имею ввиду степень удовольствия. Ребята и не крякнули, и словно мешки с мукой присели у моих ног. Я поднял ракетку и с улыбкой шагнул к Четвертому. Он так и замер, бедняга, с глазами в пол лица, а я для эффекта пару раз махнул ракеткой и она, к нашему общему удовольствию, издала низкие гудящие звуки. Я еще не решил, куда бы треснуть этого подонка, как он вскинул руки и заорал:

-- Тиа, убрать!!!

Упругая сила излучателя вмяла меня в стену, рот наполнился соленой кровью, ракетка отлетела далеко в сторону. Преодолевая неведомую силу, я повернул голову и взглянул назад. Над двумя безжизненными телами стояла Тиа, раструб ее излучателя втискивал меня в стену, перехватив дыхание.

-- Скотина... -- успел прохрипеть я, -- убью! -- и потерял сознание.

Встретив подозрительного на дороге,

Не говорите с ним и не молчите.

Не раздумывая, ударьте его посильней

И то, что нужно понять, будет понято.

Очнулся я лежащим на спине с плотно привязанными руками и ногами и, приподняв голову, обозрел помещение. Идеальной чистоты зеленые плиты устилали стены и потолок, до пола мой взгляд не достал. Вдоль стен располагались непонятные приборы с нагромождениями экранов, разноцветных проводков, трубочек. Где-то за спиной тихо булькало, раздавалось едва уловимое позвякивание. Что-то до боли знакомое угадывалось во всем интерьере, впрочем.... Стоп! Я лежу на операционном столе, а стол стоит в операционной этого чертового корабля, а мои руки и ноги стянуты ремнями этого чертового стола. Обыкновенные ремни... Интересно, что они задумали?

-- Эй, есть кто живой?

Легкие шаги, слабый шелест и я встретился глазами с подошедшей к столу миловидной девушкой, миловидной ли? Я видел одни глаза, все остальное скрывал респиратор, видимо заменявший марлевую повязку.

-- Послушай, как тебя зовут?

-- Луя.

-- Так объясни мне, пожалуйста, Луя, какого черта я лежу на операционном столе? И что ты собираешься со мной делать?

-- Мне приказано вас препарировать.

-- Ага, так, так. Не понял!

-- Разложить ваши органы по специальным контейнерам, где они смогут сохраниться до прибытия на нашу базу. Там ученые определят, являемся ли мы с вами продолжателями одного рода или нет.

Вы подумайте, эта милая девочка говорила так спокойно, словно речь шла не обо мне, а о подопытной крысе или кролике.

-- И ты сможешь спокойно вспороть мне живот?

-- Я начну с грудной клетки.

-- Святая невинность! Какой у тебя номер?

-- Девяносто третий.

-- Тогда понятно,-- я бессильно откинулся на жесткую подкладку. Сейчас меня начнут потрошить, как курицу или индюка. Можно гордиться, моя печень достигнет далеких звезд и мое сердце, и легкие и весь я, разве только по частям, зато достигну! Вот если бы потом меня смогли снова собрать воедино... Луя снова подошла ко мне, толкая перед собой столик с хирургическими инструментами.

-- Как все невообразимо примитивно,-- не выдержал я бешенного напряжения.-- Такой великий народ и пользоваться простыми железками.

-- Я предпочитаю классические методы хирургии.

-- Да уж, хирургия, ничего не скажешь. Луя неспеша установила столик на нужную высоту и, поправив резиновые перчатки, откинула простыню с моей груди.

-- Эй, стой! А наркоз? -- я совершенно искренне возмутился. Я был прав, на этом столе я мог потребовать себе такую мелочь как наркоз.

-- За совершенное у Четвертого тебя приказано препарировать по первому разделу,-- перебила она меня,-- То есть живого.

-- Ты что, фашистка?

-- Я не знаю кто такая "фашистка", я выполняю приказ,-- она взяла скальпель, тот, словно издеваясь, блеснул хищным пламенем, и поднесла острие к моей груди. Когда его кончик тронул кожу, я рассвирепел окончательно. Именно рассвирепел, не испугался. Я вдруг решил не умирать, пока не съезжу по физиономии этому Четвертому, приказавшему использовать "не наши методы".

-- Гав!!!--рявкнул я во всю силу своих легких,-- Луя выронила скальпель и отшатнулась в непроизвольном испуге, а я нечеловеческим движением умирающего йога крутанул кистями рук. Ремни треснули с жалобным звуком и выпустили из плена одновременно две мои ладони. -- Щас, я покажу вашему Четвертому "кузькину мать"--я расстегивал крепления ножных ремней,--и тебе, Луя, тоже покажу, не волнуйся.

Освободившись, я схватил со столика скальпель и, придерживая руками падающую простынь, спрыгнул на пол. Луя метнулась к расположенным вдоль стен полкам, на одной из них лежал излучатель, но не успела. Я со злостью толкнул ее в спину и поставил подножку. Слабо вскрикнув, она растянулась на зеленоватых плитах, а я вцепившись ей в волосы до отказа запрокинул голову и поднес скальпель к ее горлу.

-- Приехали, где Тиа?!

-- Я не знаю,--Луя хрипела от сильно запрокинутой головы.

-- Тогда мне придется вспороть тебе сонную артерию, довольно гуманно, по сравнению с препарированием живьем, а?

-- Я не знаю, где Тиа, но ее можно вызвать излучателем.

-- Отлично, вставай!--не убирая скальпель от ее горла, я заломил за спину ее руку и подтолкнул к излучателю.--Как ее вызвать?

-- Я покажу,-- Луя попыталась взять излучатель, но я рукой, державшей скальпель, треснул ее по подбородку. Клацнули зубы, Луя все поняла без слов, приятно работать с такими девочками,--На второй грани табло цифр. Надо нажать номер 500, раздел и мой номер.

-- И все? Тиа придет?

-- Она обязана подчиниться.

В этот момент с жужжанием раскрылась дверь операционной. Привыкший подчиняться жестким правилам улицы и не рассуждать в критических ситуациях, я отбросил свою пленницу и, схватив излучатель, повернулся к возможной опасности. В дверях стояла Тиа.

-- Маэстро!

-- Закрой дверь и отойди от нее, быстро! Тиа повиновалась.

-- Сама пришла, теперь я разберусь с вами обоими. Сейчас я...

-- Маэстро, сзади!

Я отскочил в сторону и скальпель в руке Луи пролетел мимо. Сгорая от ненависти и, не посмотрев на регулятор давления, я перевел излучатель и нажал нужную кнопку. Безжалостная сила, словно мячик, отбросила Лую назад, она грохнулась о столик с инструментами, перевернулась вместе с ним и в веере разлетающихся осколков и хромированных железок влетела в лабиринт хромированных труб, застряв там в странной неестественной позе.

-- Ну что Тиа, теперь ты?

-- Маэстро, ты ничего не понял. Прости меня, тысячу раз прости. Я подчинилась Четвертому автоматически, с послушанием робота, словно затмение нашло на меня. Неимоверными трудностями я узнала, что они хотят с тобой сделать и решила помешать, отсрочить хоть на время это страшное событие. Поверь, мое появление здесь, в секторе первой сотни, не санкционированное ни кем, уже само по себе является нарушением правил, а моя помощь тебе, по сути дела ставит меня вне закона.

-- Положи излучатель и отойди, вот так. Как мне вырваться с корабля?

-- Отсюда вырваться невозможно.

-- Ты хочешь сказать, что решила погибнуть вместе со мной?

-- Да!

-- Ни верю ни единому слову.

-- Но как мне доказать?

-- Отрежь ей ухо,-- я кивнул на Лую, по прежнему бессознательно лежащую между трубами.

-- Ты... я не смогу.

-- Тогда я не верю.

-- Но нельзя так поступать, тем более с девушкой.

-- Она хотела разобрать меня по частям, как кролика, без обезболивания и наркоза.

-- Такого не может быть! Мне сказали, что предварительно тебя усыпят.

-- Смотри,-- я указал на операционный стол.-- Где ты видишь обезболивающие препараты или что-либо подобное? А вот на груди разрез от скальпеля. Какого? Как после этого я могу верить тебе? Верить любому из вас? Великий народ! Да вы обыкновенные фашисты. Тиа закрыла лицо руками и замотала головой.

-- Я не предполагала, что Четвертый способен на такое, его ненавидят все на корабле, но он Четвертый,

-- Тиа вдруг решительно подошла к Луе и, подняв с пола скальпель, склонилась над ней.

-- Тиа, не надо.

Она поднялась со слезами на глазах, кончик скальпеля тускло светился красным.

-- Ты что, правда отрезала?

-- Я не успела...

-- Но отрезала бы?

-- Да.

-- Так, так, так,-- я наконец поднял простыню и прикрылся,-- Ты знаешь, мне бы не мешало одеться, неуютно что-то, и ракетка с мячами пропала...

-- Я принесу одежду, но мы не сможем скрываться долго.

-- Неси пока, я подумаю. Безвыходных положений не бывает, есть люди, которые не могут из них выйти.

Тиа ушла, забрав свой излучатель, я не сомневался, что она вернется. Подойдя к Луе я вытащил ее из сплетения трубок и положил на операционный стол. Потом я крепко прикрутил ее ножными ремнями, а руки связал под столом обычной веревкой. Пройдясь вдоль ряда настенных шкафов и открывая все по очереди, я покопался в их недрах и наконец нашел мазь с таким отвратительным запахом, что мои внутренности чуть не вывернулись наизнанку. Мазь произвела великолепное тонизирующее действие, Луя очень изумилась, обнаружив себя на операционном столе.

-- Ну вот и все, девочка, сейчас моя очередь произвести препарацию живьем.