Стриптиз перед смертью

Лена поинтересовалась, где теперь живут Абдулла с братом. Не у Мухамеда ли?

– Что ты! – обиделся Мухамед. – Абдулле редакция снимает двухкомнатную квартиру на «Университете». Исса тоже там живет.

Она услышала в трубке знакомый голос Абдуллы – он что-то говорил по-арабски. Мухамед коротко ответил ему и обратился к Лене с просьбой назвать адрес, где она остановилась.

– Сейчас… – Она продиктовала ему адрес Инны. – И телефон запиши на всякий случай. Ой, Мухамед, если бы ты знал, как я намучилась с ребенком за этот год… Неужели нельзя что-то узнать об Арифе? Ведь он давно вернулся в Дамаск… Ты не мог бы спросить знакомых?

– Конечно, постараюсь! – заверил ее Мухамед. – Но что ты так переживаешь, Лена, ведь все хорошо, он прислал деньги. Приедешь к нему, и он сам все тебе расскажет.

– Да, теперь все хорошо… – вздохнула она. – Ладно, спасибо тебе. Буду звонить в посольство.

Мухамед посоветовал ей лучше съездить туда, по телефону много не узнаешь. Ведь дело касается денег. И в то же время пустился в новые советы – не торопиться, отдохнуть… Приехать к нему в гости вместе с маленьким Самиром… Он ему приготовил подарок.

– Спасибо… Ему давно никто ничего не дарил.

– Ай-ай-ай… Бедный ребенок… – протянул Мухамед. – На кого стал похож, Лена? Такой красивый, как ты?

– Как Ариф, – усмехнулась она. – Любит блондинок.

Мухамед захохотал:

– Такой маленький – и уже любит блондинок?! Какой молодец…

В кухню вошла Инна. На голову она накрутила розовое полотенце, халат на груди придерживала рукой – не успела завязать. Она вопросительно подняла подбородок. Лена губами изобразила имя «Мухамед», и Инна поняла. Присела за стол и стала лениво перетирать полотенцем волосы, сонно глядя на Лену.

– Ну ладно, – сказала та, прерывая какой-то бесконечный рассказ. – Мы ведь увидимся, тогда обо всем поговорим.

– Так у кого ты живешь? – спросил Мухамед. «До чего все арабы любопытны… – подумала она. – Прямо-таки национальная особенность!»

– У подруги, мы вместе учились.

– Я ее знаю?

– Ты ее не знаешь.

Инна внимательно посмотрела на нее и сказала очень громко:

– Скажи этому типу, что я его ненавижу заранее. Та испуганно замахала на нее рукой и сказала в трубку:

– Ладно, Мухамед, я тогда звоню в посольство.

– Вечером сообщи мне, как поговорила, – попросил он.

– Да-да, пока.

Она бросила трубку и злобно сказала:

– Отвыкла я от этих арабских штучек!

– А что такое?

– Любят поболтать обо всем на свете, только не о том, что важно для тебя… Заговорил меня насмерть! Помощи не дождешься, а вот на добрые советы они все щедры!

– Я бы с удовольствием поговорила с этим типом сама, – небрежно заметила Инна, скинула мокрое полотенце на пол и отбросила его подальше босой ногой. Видно было, что она очень устала и с трудом держит глаза открытыми. Зевнула, поморгала загнутыми ресницами (блондинка она была настоящая, но ресницы и брови тем не менее были черными) и посоветовала:

– Давай-ка ляжем спать… После что-нибудь придумаем…

– Нет-нет, ты иди, а я не могу, – засуетилась Лена, копаясь в потрепанной записной книжке. – Теперь звоню в посольство, потом поеду туда… Они ведь установили определенный срок – мои кредиторы. Я звонила им, когда Мухамед сказал про деньги, сообщила, что приеду и отдам долг. Они сказали: если до пятого числа денег у нас не будет, пеняй на себя!

– А сегодня у нас что?

– Третье июля. Ты совсем счастливая стала, часов не наблюдаешь…

– Блин, с этими танцами все перепуталось! – рассердилась Инна. – Так сегодня уже третье? Значит, вечером я должна встретиться с моим милым… Хоть выспаться, что ли…

– У тебя кто-то есть? – поинтересовалась Лена. – Несмотря на такую работу?

– Да, мужики боятся иметь что-то серьезное с девушками моего типа. А этот сам танцор, так что ему легче меня понять. Но ты не думай, что я влюблена, я уж не способна на это. Развлекаемся вместе. Хоть какая-то отдушина!.. Все, я пошла спать! – Инна встала, перекинув за спину мокрую гриву потемневших от мытья волос. – Ключи от квартиры на холодильнике. Твой парень пускай спит.

Если вернешься часиков так в пять, разбуди меня, ладно?

– Хорошо. Я тихонько разберу вещи и поеду в посольство.

– Деньги тебе нужны?

– С ума сошла… Я не совсем побирушка.

– Да ты не обижайся… – зевнула Инна. – И спросить нельзя!

Лена набрала номер посольства, ответил мужской голос – почти без акцента.

– Я хотела бы узнать, пришли на мое имя деньги и билеты из Дамаска или нет? – спросила она.

– На какое имя?

– Селянина Елена Владимировна. Разыгралась привычная комедия с повторением на разные лады ее имени – он никак не мог его усвоить. Потом сказал, что теперь все понял, и исчез минут на пять. Лена от волнения кусала губы и так прижимала к уху трубку, что оно даже заболело. Наконец очень вежливо дали совет позвонить завтра, не раньше.

«Что и предсказывал Мухамед, – подумала она. – Ему просто неохота мне говорить про деньги».

– Но это очень срочно! Я приехала из Петербурга всего на несколько дней, мне срочно надо получить эти деньги!

– Хорошо, – согласился он, мгновенно меняя свое мнение. – Тогда приезжайте сегодня, может быть, что-то узнаем. А вообще корреспонденция приходит по четвергам и все становится известно в пятницу.

– Но я не могу ждать до пятницы!

– Хорошо-хорошо, приезжайте сегодня! Снова вежливые поклоны… На этом разговор был окончен. Лена повесила трубку и поняла, что придется ехать и разбираться прямо в посольстве. Такой исход дела ее совсем не удивил, она уже успела привыкнуть к подобным порядкам, пока жила с Арифом.

Лена прошла в комнату, увидела, что подруга спит, свернувшись комочком на широкой постели. Во сне она казалась ребенком. Лена получше укрыла Сашку, который всегда путался в пододеяльнике, и вышла из комнаты. Сумку она разобрала в коридоре, хоть разбирать было особо нечего. Одежда Сашки – поношенные вещи, которые мать собрала у родственников и знакомых, два полотенца, черный шерстяной свитер – в нем она попрощалась с Арифом на вокзале… Казалось, что ненадолго, но вот прошел год, как она не слышала даже его голоса… Дешевые шорты на случай жаркого дня, майка, чистые носки и белье – тщательно подштопанное во многих местах. Все, пусто.

«В конце концов, я приехала всего на недельку, – сказала про себя Лена, разбирая свой убогий гардероб. – И вовсе не обязана каждый день менять туалеты… Но все равно, во всем видна бедность. Позорная бедность, унизительная… А, плевать! Что я могу сделать? Сколько же он мне прислал? – Ее мысли снова переключились на деньги. – Неужели мне и Сашке совсем ничего не останется, когда мы заплатим долг? Неужели он не мог догадаться, что меня преследуют кредиторы? Может быть, он как раз и прислал денег, чтобы расплатиться с ними? Нет, от Арифа этого нельзя ожидать…»

Она умылась, расчесала и уложила волосы в тугой узел на затылке (в последний год ей было совсем не до изысканных причесок), отряхнула джинсы, надела легкую льняную кофточку и, выйдя из квартиры, осторожно закрыла за собой дверь.

Марина подняла палец, хотя и так все молчали.

– По-моему, с Владом они покончили.

В коридоре раздались шаги, она приоткрыла дверь и действительно увидела Влада. Поманила рукой:

– О чем с тобой говорили?

– Ни о чем, отстань.

– Зайди!

– Пошла ты! – ответил он, стряхивая ее руку со своего плеча. – Вляпался из-за тебя. Теперь нас с Максимом прогонят.

– Следователь там?

– А как же!

– А ректор?

– Это ты на меня накапала! – вдруг сорвался он, зашипел прямо в лицо, обдавая перегаром. – Ты им сказала, что Наташка мне нравилась?

– Болван, со мной еще не говорили! А про тебя все знали. – Марина издевательски пожала плечами. – Думаешь, никто не видел, как ты на нее пялишься? Максим на тебя и накапал! Да ты зайди!

– Мне сказали идти домой и взяли подписку о невыезде.

Она почти втащила Влада в комнату. Он оглядел собравшихся – Пашу, Светку, двух других парней, опустился на постель и стал разминать в пальцах сигарету. Потом вяло сунул ее в рот и пожаловался, что «башка трещит».

– Про анашу тебя не спрашивали? – тревожно спросил Пашка.

– Что ж я, дурак рассказывать… Если б и спросили… А что выпили, сказал, какой смысл скрывать. И так видно…

Они сидели в комнате Марины, куда их загнал следователь, и ждали очереди на допрос. Максим, которого допросили первым, уже исчез. Марина его проворонила, зато теперь вцепилась во Влада:

– А что еще спрашивали?

– Спросили, с кем она разговаривала, о чем… Ссорились или нет… Много она выпила или мало… Всякую чушь. А я что… Сказал, как было. Пила вино, молчала, потом пошла к Максиму вниз, потом к себе…

– А про то, как ты ее у дверей зажимал, ничего не сказал? – сощурилась Марина.

– Сука ты поганая! – вскочил Влад, глаза налились кровью. – Ты что думаешь, это я ее выбросил?! Да вы все видели, как я к ней относился! Я ее пальцем тронул? Тронул, а? Я ее хотел, да, хотел, ну и что? Я это скрывал, что ли?! Я предложил, она отказалась, и все! И ни черта больше не было! Да вы же все видели, что я тут валялся… Обкурился на пьяную голову. Как бы я ее выбросил?!

– Хватит! – завизжала вдруг Светка. Бледная, измученная, весь день она отмалчивалась, куталась в рваный халат и только поплакала пару раз в своем углу. Теперь она вскочила и затопала ногами в настоящей истерике:

– Подлецы! Подлецы! Это кто-то из вас! Она была несчастная, беззащитная, и кто-то из вас ее изнасиловал и убил!.. Вы напились как свиньи… И еще рассуждаете, как вам выпутаться?! А я все скажу, все!

– Что ты скажешь? – цыкнул на нее Пашка. – Что ты скажешь, сама подумай?!

– И что анашу ты принес, и что курили тут, и что Влад к ней приставал…

– Тебя при этом не было!

– А вы все рассказали! Думаете, я вас покрывать буду?! Негодяи!

– Замолчи ты, дура… – устало бросила Марина. Она села за письменный стол и уперлась согнутой ногой в столешницу, покачиваясь на стуле. – Никто из нас этого не делал.

Светка заплакала, закрыв лицо худыми руками, уселась в угол дивана и затихла. Парни переглянулись, а Влад, наблюдавший всю эту сцену с отвисшей губой и вытаращенными глазами, вдруг сказал:

– Меня спросили, не было ли посторонних в общаге. Я сказал, что нет.

– То-то и скверно, что были только мы. – Марина смотрела в окно и сильно затягивалась дешевой сигаретой.

– Я совсем забыл, что мы с Максимом выходили, – продолжал Влад, растирая ладонями опухшее лицо. – Черт, ничего не соображаю… Мотают меня с семи утра, гады…

– Кто ее нашел?

– Дворник.

Ребята помолчали, только Светка заплакала громче, но на нее никто не обратил внимания. После паузы Марина спросила:

– Куда это вы выходили? Когда?

– Да ночью уже. Максим прислал за мной Наташку, помнишь? Я спустился. Мы поругались немножко насчет дежурства, он хотел выпить с вами… Потом покурили, потрепались. А потом мы оба вышли на улицу.

– Зачем?

– Показалось, что баба кричит «помогите!». Мы вышли, посмотрели по сторонам, да темень такая, хоть глаз выколи. Максим говорит: «Пойдем посмотрим, кто орет». А орала она так громко, что уши закладывало.

– А мы не слышали, – оживился Пашка.

– Молчи уж! – Марина отмахнулась от него. – Слушай, Влад, так вы бросили вахту без охраны? Сдурели? – Она покрутила пальцем у виска. – Доигрались, дурни! Я же говорила, это не мы! Кто бы стал Наташку обижать… Даже спьяну! К ней все нормально относились, она хорошая девчонка была… Да еще с пузом. Долго вас не было?

– Да, честно говоря… – вздохнул Влад. – Искали мы ту бабу, которая орала, вроде как в соседнем дворе. Я-то пьяный да еще накуренный, а на свежем воздухе вдруг потянуло блевать… Уж вы простите, девчонки. Ну и Максим со мной возился…

Когда они вернулись минут через двадцать, все казалось в полном порядке, на вахте пусто. Влад заступил на дежурство, а Максим пошел спать. А в семь утра начали ломиться в дверь – ведь общежитие на ночь запиралось… Влад как раз спал – и вдруг трамтарарам… Дворник и еще кто-то… Наташка, оказывается, лежит во дворе под окнами, голова расколота об асфальт… Влад выматерился и смачно сплюнул на пол. Светка вскрикнула, потрясенная последними словами о Наташе.

– Или ты сейчас заткнешься, или я тебя прибью! – сказала Марина. – Надоела! Нам тут бог знает что могут приклепать. Слушай, Влад, а ты не рассказал, как вы бросили вахту?

– Ректор там сидит, собака, сожрать меня готов… И так узнал, что вы тут жили, а теперь еще это убийство. Если бы я еще ему сказал, что мы вахту бросили… Тут ведь и банк, и фирма эта обувная… А охрана вся на одном мне… Бляха-муха, и так плохо, и этак нехорошо.

– Болван, надо было сказать! Все равно вас выгонят, так сказал бы правду! Надо спасать свою шкуру, не понимаешь, что ли? Бросил вахту! – Марина раздавила окурок о столешницу и выбросила его в открытое окно. – Что делать-то будем? Нас начнут трепать, а за что? Пусть Влад еще раз пойдет туда и все выложит! Кстати, а почему никого не вызвали?

– Откуда я знаю… – пробормотал Влад. – Нет, не пойду.

– Тебе же убийство припаяют!