Принц снов

Курт Бенджамин

Принц снов

Посвящаю этот роман маме и папе — они так радуются всякий раз, как выходит моя новая книга. Посвящаю его Хоффманам, в особенности Бетани, которая умеет играть на флейте и помогла мне написать очень важный, эпизод, где фигурирует этот прекрасный инструмент! И Гринспэнам, особенно Бонни — в знак благодарности за появившийся как раз вовремя новый компьютер. Благодарю Кэти и Тома, Барбару, Дэвида и Фрэнка за поддержку и критику: я ошибался, а вы помогли исправить ошибки. Спасибо Шарлотте за то, что она кормит меня во время работы. Разве можно в полной мере выразить признательность человеку, который заботится о тебе так, словно ты — малое дитя ? Роман в стиле «фэнтези» — это одновременно и плод фантазии, и глубокое исследование. А потому выражаю искреннюю признательность Свободной библиотеке города Филадельфии. Без нее эта книга не состоялась бы. Библиотеки правят миром!

Часть первая

ДОРОГА В ДАРНЭГ

Глава первая

Значит, смерть приходит вот так… Льешо напрягся из последних сил, все еще надеясь освободиться из пут. Грозное пламя сжигало его изнутри, в то время как дрожащее тело покрылось ледяной испариной. В короткие минуты прояснения сознания он и сам удивлялся, как можно одновременно гореть в огне и дрожать от холода. Где он, каким образом вновь попал в плен?

В бреду постоянно являлся мастер Марко, напоминавший крылатое чудовище с львиными лапами и змеиным хвостом. Иногда он же вдруг представал в виде огромной хищной птицы. Острыми, словно кинжалы, когтями птица эта разрывала живот страдальца.

В голове эхом отдавался голос мага:

— Да, слабые создания называют это смертью. Избавление невозможно.

Льешо и сам слышал, как кричал во сне, будто понимал, что помощь не придет.

— Кого-то ждешь?

Мастер Ден обошел вокруг грубо сколоченной деревянной скамейки и уселся рядом, подождав, пока с лица Льешо не сойдет растерянное выражение.

— Глаза твои были открыты, но на оклик ты не отвечал.

— Наверное, я забылся, — сказал Льешо все еще глуховатым от смутного ужаса голосом. — Точнее, вспоминал давний сон.

Неподалеку шумел водопад, словно подсказывая, где именно происходят события. Имперский город Шан славился великим множеством пышных садов и парков, но Императорский Водный Сад, разбитый в честь провинции Тысячи Озер, стал для Льешо особым местом — именно сюда он неизменно приходил, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Подобно ему самому, Водный Сад немало пострадал в недавней битве. Дотла сгорел ажурный деревянный мост, а всадники Гарнии безжалостно вытоптали участок пышной болотной травы возле речушки, которая еще немало дней после схватки казалась красной от крови. И все же в самом центре Водного Сада бурный водопад по-прежнему изливал свои прозрачные струи в каменный бассейн, а из него растекался причудливыми ручейками среди изысканного разнотравья. В многочисленных небольших прудиках плавали водяные лилии, и лотос гордо воздевал из ила золотистые венцы. Защищенный потоком, прятался в глубине зелени небольшой каменный алтарь в честь Чи-Чу, хитрого бога смеха и слез.

И сад, и Льешо сумели уцелеть в схватке и залечить раны. И вот сейчас Льешо сидел на скамейке, напоминавшей расколотое полено и установленной на самом краешке пышного веера светящихся брызг, и созерцал святилище лукавого божества, столь любимого императором. Чи-Чу наставлял уму-разуму юного принца, лишь постигавшего тонкую науку царствования. Льешо внимательно смотрел на алтарь, будто ожидая от него небесного откровения. В руке он крепко сжимал серебряную монетку и скомканный клочок бумаги. Украдкой взглянув на мастера Дена — ведь именно он и был лукавым богом Чи-Чу, только ловко замаскировавшимся, — Льешо положил записку на крошечный алтарный камень, прижав монеткой, чтобы листок не унесло ветром. А потом снова уселся на скамейку и приготовился ждать.

Мастер Ден молчал, он не взял приношение. Если бы дело дошло до состязания, одолеть лукавого бога смогла бы только вечность. Льешо тихонько вздохнул и сдался.

— Он приходит ко мне в снах — мастер Марко. Говорит, что я умираю, и я ему верю. Потом вдруг просыпаюсь, и оказывается, что его нет, а я все еще здесь. И все еще жив. Но дело в том, что сны порою более реальны, чем окружающий мир.

— Так ты хочешь знать?..

— Хочу знать, правда ли это. Или я просто схожу с ума?

— Понятно.

Льешо оставалось лишь ждать, когда мастер Ден продолжит начатую речь. Поначалу тревога не утихала, но молчание длилось, и постепенно страхи и сомнения сами собой улетучились. Весело звенела вода, падая на камни и рождая в солнечном свете мириады разноцветных радуг. Солнце грело спину, легкий ветерок обвевал лицо, живым теплом дышало дерево скамейки, на которой сидел юноша. Солнце не спеша двигалось по небосклону, и Льешо поворачивал голову вслед за его теплыми лучами, стремясь поймать их закрытыми глазами и улыбаясь этой нехитрой игре. Не осознавая, что происходит, юноша пропускал сквозь свое измученное, израненное тело красоту и сияние окружающего мира. Он уже ощущал, как и в сердце, и в уме воцаряется живительное спокойствие, приковывая тело к скамейке в безупречной непрерывности настоящего.

— До тех пор, пока тебе удается удержать в сердце красоту земного существования, он не сможет возобладать. — Мастер Ден слегка пожал плечами. — Но как только ты утомишься, устанешь от окружающего, сразу ищи поддержку и опору в чем-то ином.

Мысли его обратились к Карине, целительнице с волосами цвета Дракона Золотой Реки и глазами, как у Мары. Она считалась восьмой смертной богиней, однако юноша чувствовал, что учитель имел в виду вовсе не это. На самом деле великая цель-опора уже существовала: освободить родную страну и открыть Небесные Врата. И сон сейчас требовался куда более мощный, чем те, которые посылал мастер Марко, чтобы нарушить душевный покой юноши. Все другие задачи — найти и освободить потерянных братьев, выполнить поручение смертной богини Сьен Ма, повелевшей найти ожерелье, — придется на некоторое время отложить. Сейчас-главное — вобрать звуки, запахи и ощущения мира и почерпнуть в них силы для предстоящей безжалостной борьбы.

Двое сидели, отдыхая в спокойном молчании, до тех пор, пока солнце не достигло зенита. Лишь тогда мастер Ден поднял с алтарного камня записку Льешо.

— Ты нужен во дворце.

Он подкинул высоко в воздух серебряную монетку, а потом, ловко поймав, сунул в кошелек. Глаза лукаво блеснули, на лице мелькнула хитрая улыбка. Не зря же мастер Ден — лукавый бог, бог розыгрышей и плутовства.

— Пора в путь.

Льешо облачился в тот наряд, который ему предстояло носить в дороге, — мундир кадета императорского ополчения. Дары смертной богини — нефритовая чаша и короткое копье, которое нетерпеливо рвалось в бой, — постоянно сопровождали его. С этими драгоценностями он не расставался ни на минуту. Оставалось найти товарищей и отправиться в дорогу. И все же Льешо подверг план сомнению.

— Не знаю уж, кто, находясь в здравом уме и твердой памяти, наймет меня защищать верблюдов, — ворчал юноша. И правда, купцы могли бы ожидать от молодого кадета смелости и кое-каких воинских знаний, но уж никак не настоящего боевого опыта. — Я объяснял это императору Шу, но ты ведь знаешь, как он реагирует.

Император тогда, удивившись, невинно поинтересовался, случалось ли Льешо хоть когда-то полагаться на волю случая.

— Не сомневаюсь, император что-то задумал, — добавил юноша. — И неудивительно — он учился у великого наставника.

Мастер Ден весело подмигнул, моментально приняв шутку. Ведь он и был тем самым наставником и вовсе не собирался опровергать высокую оценку Льешо.

Лошади ждали путников во дворе покоев Шу, на вымощенной булыжником площадке возле конюшни, где суетились слуги, работники и помощники. Там же собрались провожающие и друзья, готовые продолжить испытание. Впрочем, последних оказалось куда меньше, чем хотелось бы Льешо.

Каду плакала, не скрывая слез. Сидящая на ее плече обезьянка по имени Маленький Братец что-то лепетала, явно пытаясь успокоить расстроенную хозяйку.

— Будь я колдуньей поискусней, непременно отправила бы с вами собственный дух.

Она обняла Льешо, при этом доставив обезьянке некоторые неудобства. Юноша тут же пожалел, что в пути им не удалось стать ближе, чем просто друзьями.

— Ты необходима ее сиятельству.

Он прекрасно понимал это. Мастер Марко, тот самый маг, который предал империю, продав ее гарнам, исчез. Никто не сможет почувствовать себя в безопасности до тех пор, пока предателя не схватят. А ведь если не считать самого Льешо, именно Каду и ее отец больше всех натерпелись от злой воли мага.

— Как только нападем на след, я двинусь за тобой, — пообещала Каду. — Боги знают, что в дороге ты сам о себе не позаботишься.

Льешо слабо улыбнулся шутке. Надо было рассказать, что маг являлся ему во сне, угрожая уничтожить всех, кто дорог сердцу. Но ведь это всего лишь сны — они ничего не меняют.

— По дороге я буду внимательно смотреть, не появилась ли ты где-нибудь поблизости, — пообещал юноша.

Если бы хватило смелости попросить Чи-Чу, чтобы он сам присмотрел за Каду! Однако просить о чем-то бога-плута сложно, и оставалось только надеяться, что бог все-таки решит отправиться вместе с ним в Фибию.

— Опять я тебя подвожу.

Бикси держался поодаль от остальных. Стайпс с перевязанной пустой глазницей (глаз он потерял в битве) стоял рядом с товарищем. Бикси старался не смотреть на Льешо, а потому упорно разглядывал собственные ноги, подавленный тем обстоятельством, что не в состоянии поставить долг выше обязательств перед Стайпсом.

— Я нужен старику.

Стайпс шутливо ткнул товарища в бок:

— Я вовсе не старик, хотя не стану отрицать, что действительно нуждаюсь в помощи мальчика.

Сказав это, он усмехнулся, поскольку прекрасно понимал, что Бикси уже далеко не ребенок, а молодой воин, закаленный в битвах. Однако, стесняясь собственных чувств, Стайпс признался:

— Когда господин Чин-ши продал мальчика ее сиятельству, у меня едва не разорвалось сердце. Поэтому теперь, когда мы наконец свободны, мы уже ни за что не разлучимся, а вместе будем тебе лишь помехой. На что годится одноглазый воин?

Льешо не мог с этим согласиться. Ему хотелось возразить, что он готов нанять Стайпса и одноглазым, и вообще слепым, однако проявлять подобный эгоизм не годилось. Старик действительно не отличался здоровьем, и дорога, которая им предстояла, вполне могла его убить.

— Совсем уйти на покой тебе не удастся, — возразил Льешо вслух. — Ты нужен Шокару — помогать в тренировке рекрутов. А кроме того, нельзя забывать о Марко и гарнах. Так что неизвестно: может, тебе снова придется меня спасать.

Льешо улыбнулся, ибо сердился он вовсе не на Бикси и не на Стайпса.

Шокар тоже не собирался в путь. После освобождения рабов старший из семи изгнанных принцев поставил себе задачу найти соотечественников из Фибии, которых гарны так вероломно захватили. Бикси и Стайпсу предстояло обучить рекрутов из Фибии и объединить их в военный отряд, после чего новобранцы последуют за остальными, когда… «если», уточнил Шокар. Ему удалось избежать нападения гарнов: Шокара просто не оказалось в то время в стране. Несколько лет он провел в изгнании, но на свободе, занимаясь земледелием.

— Если будет необходима наша помощь, мы придем.

— Но ведь Фибия отделена от этого края тысячами ли принадлежащей гарнам земли. А в безопасности мы только здесь. И если придется пробиваться с оружием, боюсь, немногим удастся избежать гибели и живым добраться до родной страны.

Шокар глубоко горевал о судьбе братьев, но у него семья и дом в Шане, и ему не пришлось пережить тех тягот, которые выпали на долю Льешо на Жемчужном острове.

Отсутствие Шокара ощущалось словно отсутствие любимого и привычного оружия, которое должно всегда висеть на поясе. Льешо велено найти братьев, и он вовсе не уверен, что можно вырвать родную Фибию из рук гарнов, не сплотив ряды и не выступив единой силой. Однако переубедить брата никак не удавалось. А Шокар, которому так хотелось, чтобы Льешо остался в Шане, в полной безопасности, даже не хочет его проводить.

Адар тем временем терпеливо ждал, поглаживая морду своего жеребца. Льинг и Хмиши сидели на небольших крепких лошадках из провинции Фаршо. Мара, которой пришлось проделать весть путь до поля битвы в животе дракона, заявила, что уже слишком стара для дальнейших похождений. А потому предпочла вернуться в свой домик на опушке леса, объяснив, что приключения — удел молодежи; старикам же дороже покой и тепло: испытания их не привлекают. Впрочем, ее дочь Карина собиралась в путь вместо матери, и это не могло не радовать Льешо. Выздоравливая и пребывая в вынужденном бездействии, он немало времени провел, разглядывая густые пышные волосы девушки и размышляя о том, как точнее определить их цвет. Скорее всего они отливали тем же оттенком червонного золота, что и чешуя на мощной спине ее отца, Дракона Золотой Реки. Зато улыбка точно такая, как у матери. Что ж, теперь впереди несколько недель, чтобы поточнее определить, какого же цвета глаза красавицы.

Глава вторая

Карина и Хмиши возглавляли процессию, Льинг ехала последней. Вот так отряд Льешо и покинул имперский город Шан. Войдя в него через черные, «кухонные» ворота, через черные ворота он и ушел. Путешественники появились в городе, когда он спал, а улицы тонули в густом мраке. Так что сейчас узенький переулок, по которому ехали путники, представал перед ними в своем истинном виде: по обе стороны, словно часовые, стоят яблони, и ветки свисают так низко, что надо пригибаться в седле. Щедрая, плотная листва дарила живительную тень. Однако дорога оказалась в ужасном состоянии.

— Ты ожидал чего-то иного?

Мастер Ден почтительно поднял глаза к плотному шатру над головой.

— Да я просто подумал… — Льешо замолчал. Ему вовсе не хотелось критиковать Шу, и все же… Разве правитель может до пускать подобное безобразие у ворот собственного дворца? — Я почему-то считал, что империя богата и благополучна. А это…

— Трудно представить, что грязная нищенская улочка ведет в самое сердце государства, правда? — Мастер Ден хитро ухмыльнулся, словно знал какой-то секрет. — Не спеши осуждать нашего друга.

Не проехав и ли, путники оказались на перекрестке. Булыжную мостовую здесь и там взрывали мощные корни деревьев: не оставалось сомнений — раньше к дороге относились куда более внимательно. Сейчас же она, как и переулок, по которому путники только что ехали, явно находилась в забвении.

Перекресток послужил сигналом к перестройке рядов: Хмиши поскакал вперед, небрежно буркнув через плечо, что должен быть первым. Льешо хотел было пристроиться рядом с Кариной, однако мастер Ден предостерегающе взял его лошадь под уздцы. Замешательством тут же воспользовался Адар. Вот он — тут как тут! Едет рядом с Кариной, словно ничего естественнее нет на свете. А та смотрит на него и улыбается.

Льешо бросил на мастера Дена обиженный и возмущенный взгляд, но тот лишь лукаво прищурился. Хорошо хоть, что ничего не сказал.

— Где же весь народ? — Льинг оказалась возле Льешо, там, где только что ехал Адар. Она взволнованно оглядывалась. — Деревьев на обочине стало гораздо меньше, но где же путники?

— Думаешь, это ловушка?

Рука Льешо сама собой потянулась к оружию: проснулись все воинственные инстинкты.

— На рассвете здесь бывает гораздо оживленнее. — Мастер Ден махнул рукой в неопределенном направлении. — А впрочем, и по ночам не пусто.

— Шпионы? — уточнил Льешо.

Он знал страсть императора к тайным вылазкам из дворца и вынюхиванию секретов в темноте.

— Вполне возможно. Но главным образом возят овощи, рис, уголь и, конечно, все, что быстро портится на жаре. Не забывай, это прежде всего кухонная дорога, так что самый обычный груз здесь — те продукты, которые лучше возить ночью, когда спадает жара.

Такой ответ казался вполне правдоподобным. Однако через несколько минут их обогнал крестьянин: он ехал по той самой дороге, по которой приехали они, — только в обратном направлении. В повозке возвышалась целая гора репы. Зато сам возница выглядел как-то слишком воинственно для своего мирного товара. Такое же впечатление произвел и пастух — он внимательно наблюдал, как маленький отряд объезжает полдюжины замешкавшихся на дороге овец. И крестьянин, и пастух приветствовали Льешо коротким поклоном.

— Но ведь они не…

Мастер Ден многозначительно поднял брови.

— Смотри…

Дорога, по которой они ехали, внезапно закончилась, слившись с Западным трактом длиной в тысячу ли. Льешо тут же мысленно попросил у Шу прощения за то, что посмел поставить под сомнение его императорскую состоятельность. То, что вдруг оказалось под ногами лошадей, могло быть создано только руками самых умелых камнетесов: не дорога, а истинный ковер, поражающий и рисунком, и красками. Аккуратно отесанные камни плотно прилегали друг к другу. Вглядевшись, Льешо понял, что игра света и тени подчеркивает оттенки серого и зеленого, и вся картина напоминает движения кисточки на листе светло-зеленой бумаги.

— Здесь просторно, словно на рыночной площади большого города, — почтительно склонив голову, заметил Ден.

Сраженный Льешо не мог оторвать глаз от внезапно открывшегося зрелища. В тени Великих стен имперского города перед ним проходили многочисленные обитатели Шана: странствующие торговцы, тяжело нагруженные верблюды, крытые повозки, служившие домом тем несчастным, которые сами их и тянули, — все двигались по великой дороге на запад. Император выделил целое подразделение своей регулярной армии: едущие или идущие по дороге в тысячу ли торговцы могли нанимать себе охрану.

Некоторые из решительно марширующих военных были такими пожилыми, что даже Стайпс перестал бы стесняться своей седины.

При подобном столпотворении немощеная дорога утонула бы в пыли. Здесь же, напротив, камни блестели от влаги, совсем недавно их поливала специальная повозка. На противоположной стороне деревья уже не образовывали столь плотной полосы, и Льешо разглядел мягкие волны полей — зеленых, расцвеченных желтыми островками цветов, — казалось, над землей парят цветные шелковые ленты.

На той стороне, по которой ехал отряд, прямо над головами всадников вздымала могучие плечи Великая стена. Она состояла из огромных блоков — каждый, поставленный вертикально, достал бы Льешо до подбородка. Как и брусчатка на дороге, здесь камни тоже были подогнаны с великим искусством: сложены словно без всякого раствора, однако ни малейшей щели заметить невозможно.

— Ну как, это вам нравится больше, мой принц? — с легким ироничным поклоном поинтересовался мастер Ден.

— Беру свои слова обратно, — согласился Льешо.

Мастер Ден улыбался во весь рот. Как будто все великолепие императорской дороги — исключительно дело его рук. А может, так оно и есть? Лукавый бог с одинаковым успехом мог как врать, так и говорить правду. Больше того, невозможно предугадать, куда именно заведет ложь. Присвоит ли он заслугу не совершённого подвига или, напротив, утаит подвиг совершённый?

— Просто чудо, — наконец выразил свое отношение Льешо. Бог мог воспринять эти слова как ему заблагорассудится — и как комплимент, и как простое замечание. Расчет оказался верным — глаза мастера Дена озарились удовольствием.

— Именно. Все путники рассказывают о Западном тракте длиной в тысячу ли как об одном из величайших чудес света. А Великую стену Шан почитают за еще одно чудо. По устроенной на ней сторожевой тропе без труда могут плечом к плечу пройти сразу трое часовых. А по скрытому внутри тайному коридору из одного конца города в другой без помех может промчаться быстроногий гонец. Днем коридор освещается сквозь узкие прорези в стенах, а по ночам в нем зажигают факелы.

— А в Кунголе стен нет.

Подняв голову, Льешо внимательно посмотрел на возвышавшуюся махину. Если бы в его родном городе существовала хоть какая-нибудь защита, родители были бы живы. Увы, Кун-гол был святым городом, преданным молитвам и медитации. А кроме того, накладывала неизбежный отпечаток постоянная борьба за выживание, война с суровым климатом и бедностью высокогорья. Люди мало заботились о выработке военной стратегии.

Словно расслышав мысли Льешо, мастер Ден коротко кивнул, а потом заговорил. Он начал рассказывать историю — как не раз делал в прачечной там, на Жемчужном острове. Льешо прекрасно понимал, что в истории этой, как и всегда, скрыт урок ему самому, а потому приготовился внимательно слушать.

— Город Шан вырос в очень давние времена, когда еще не было ни императоров, ни империй, а правили боевые вожди, — начал мастер Ден. — Те земли, которые теперь составляют независимые провинции империи, вели между собой постоянную войну. Воры и бандиты могли ограбить собственных соседей, а потом скрыться за границей и вернуться в случае необходимости — чтобы снова что-нибудь украсть. А вожди, чтобы обороняться друг от друга и от бандитов, возводили вокруг своих владений высокие стены.

Шан выиграл гораздо больше сражений, чем большинство остальных городов, и какое-то время его безжалостные правители железной хваткой держали и свой собственный народ, и соседей. В том обманчивом мире, который на какое-то время возобладал, город, подобно дикой ежевике, стремительно разросся за пределами окружавших его толстых высоких стен. Обитатели замкнутого мира занялись государственным управлением и учетом, а снабжать этот мир продовольствием, одеждой и другим необходимым приходилось жителям провинции: они приносили свои товары к подножию Великой стены. Чиновники полагали, что им не страшна никакая атака, и тем не менее случилось невозможное. Вожди неожиданно объединились против могущественного угнетателя. Они дотла сожгли выросший у стен столицы город, однако ни огонь, ни камни, ни даже колдовство не смогли преодолеть твердыню.

Началась осада. С запада наступали варвары — не гарны, а тот народ, который мы сегодня знаем под названием «шан». Они потеснили вождей, но стена стояла непоколебимо, надежно защищая дрожавших от страха правителей. К счастью, — здесь мастер Ден выразительно взглянул на Льешо, — в городе жил бродяга, который знал секрет проложенного внутри крепостной стены тоннеля. Ночью в город проникли варвары, а к утру они уже полностью завладели городом и изгнали так хорошо устроившихся министров, политиков и священников-самозванцев. И вот именно с этого момента стена начала расти вместе с городом. Время от времени ее переносили, делая все длиннее и длиннее, а старые основания превращались в основание новых дорог.

— Думаю, именно священники подучили бродягу раскрыть секрет, — ухмыльнулся Льешо.

Падение старого города интересовало его куда больше, чем строительство нового. Юноша ничуть не сомневался в том, кто в рассказе скрывается под личиной бродяги, и едва не высказался: только полный глупец может доверить планы обороны города мошеннику. А поскольку он сам грешил тем же, не приходилось сомневаться, что в рассказе мастера Дена предостережение занимало не меньше места, чем сама история.

Мастер Ден замолчал и сразу как-то сник и погрустнел.