Наковальня мира

Кейдж Бейкер

Наковальня мира

Посвящается Линн Прентис,

без которой этот роман

отправился бы прямиком в Писмо-Крик

и читали бы его одни только утки

Часть первая

Золотой город Трун, окруженный высокими крепостными стенами, располагался на обширной равнине протяженностью в тысячу миль, сплошь усеянной золотыми ячменными полями.

Огромные зернохранилища Труна, подобно сказочным великанам, поднимались над городом, превосходя по высоте даже непрерывно вращающиеся ветряные мельницы. В месяц красной луны Трун окутывала пыль: она кружилась в воздухе и тонким слоем золотой пудры оседала на куполах, шпилях и хижинах сборщиков урожая. Хотя пыльно было в течение всего года, в этот месяц становилось особенно невыносимо, ибо наступала пора жатвы и длинные вереницы скрипящих телег перевозили с полей урожай.

Все жители Труна страдали хронической эмфиземой легких. Но, утешая себя тем, что их город является житницей мира, они стойко переносили болезнь. Хрипеть и сипеть во время беседы считалось признаком хорошего тона, а главным событием года был традиционный городской Фестиваль защитных масок.

В пятый день месяца соломенных бурь, когда холодный ветер завывал у городских стен, принося с полей солому и шелуху, человек в карнавальной маске рыбы сидел за столиком в Бальном зале и страстно желал оказаться где-нибудь в другом месте.

Незнакомец принадлежал к расе, именуемой дети солнца, и у него, как и у всех представителей этого народа, кожа и волосы были цвета восходящего светила. Дети солнца отличались энергичностью, жизнерадостностью и изобретательностью. Свою родословную, уходившую в глубь веков, они вели от бога кузнечного дела и богини огня, унаследовав от них два существенных недостатка: во-первых, дети солнца поступали безжалостно по отношению к природе (кучи шлака возле их плавильных печей напоминали горы), а во-вторых, они были вспыльчивы и мстительны (о многочисленных случаях кровной вражды между ними ходили легенды). Именно жестокая вендетта и послужила причиной того, что человек в маске рыбы вынужден был бежать в далекий Трун и с хмурым видом сидел теперь за столиком, потягивая пиво через соломинку и наблюдая за танцующими, одетыми в карнавальные костюмы. Увеселительные мероприятия были ему совсем не по душе, но кузен, у которого он попросил убежища, настоял на его присутствии. Бал-маскарад завершал неделю непрекращающихся празднеств, и все почетные жители города присутствовали на нем.

— Эй, Смит!..

Человек в маске повернул голову, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь выпуклые линзы рыбьих глаз. Имя Смит являлось вымышленным, последним из многочисленных используемых им имен. Увидев, что к нему приближается кузен, Смит неуклюже поднялся на ноги. На кузене были добротный, подогнанный по фигуре костюм из огненно-золотой парчи и маска, изображающая духа огня. Не менее удачно выглядел и наряд дамы, которую кузен вел за собой: воздушные крылья из зеленой и лиловой фольги и маска бабочки из того же материала.

— Мадам, позвольте представить вам Смита, моего старшего караванщика, — начал кузен, — опытного специалиста по перевозкам. Этому человеку вы можете смело доверить даже самый ценный груз.

Это не соответствовало действительности. Смит никогда в своей жизни не сопровождал караваны, но случилось так, что старший караванщик транспортной компании его кузена пал жертвой вендетты как раз в тот день, когда Смит неожиданно появился в Труне. Так что теперь он поспешно изучал тонкости нового ремесла.

— Рада встрече с вами, — нежно пропела женщина в маске и высунула изо рта черный гибкий хоботок. Смит вздрогнул, но хоботок оказался всего лишь деталью костюма и был полым внутри. Спутница кузена изящно опустила его в высокий стакан с пуншем.

— Честь и слава вашему роду, моя госпожа, — смущенно пробормотал Смит.

Кузен откашлялся и продолжил:

— Смит, это леди Батерфляй, хозяйка студии «Семь бабочек». Тебе выпала честь сопровождать ее знаменитые произведения.

— Несказанно рад, — с поклоном произнес Смит. — Можете на меня положиться, леди.

Но леди Батерфляй уже утратила к нему интерес и упорхнула от братьев вместе с пуншем. Кузен обхватил Смита за плечи и, наклонившись к нему так близко, что маски из папье-маше стукнулись одна о другую, прошипел:

— Очень важный клиент! Еще немного — и подпишет контракт, предоставляющий нам эксклюзивные права на транспортировку ее товаров! Пользовалась услугами компании «Камень и Сын», но во время одной из перевозок они повредили ее произведения. Теперь мы можем перехватить контракт, кузен!

Смит понимающе кивнул:

— Ясно. И какой у нее груз?

— Один гросс стеклянных бабочек, что же еще? — нетерпеливо воскликнул кузен и бросился вслед за удаляющейся леди.

Смит вновь уселся на свое место. Хорошо, что новая работа потребует от него постоянного пребывания на свежем воздухе. В Труне ощущалась явная нехватка кислорода.

Некоторое время Смит наблюдал за парами, грациозно двигающимися в такт музыке, и любовался симметричными узорами, которые шлейфы парчовых платьев оставляли на покрытом толстым слоем пыли полу. В то же время Смит размышлял о горестной цепочке событий, приведших его сюда. А ведь все началось с невинной прогулки в трактир за углом с целью отведать жареного угря.

Тот факт, что Смит уже давно достиг возраста, когда хорошо прожаренный угорь был по крайней мере столь же интересен, как и женщины, делало его последующие злоключения тем более неожиданными. Кроме того, он никогда не был особенно привлекательным мужчиной. Даже братья той девушки вынуждены были признать, что, вероятно, произошла какая-то ошибка. Они, правда, не собирались брать назад клятву в один прекрасный день увидеть голову Смита на острие копья, поскольку отсутствие юношеской горячности и исключительной красоты нисколько не помешали ему отправить на тот свет троих их родственников.

Смит, вздохнув, повертел в руках стакан с пивом и с отвращением заметил на дне толстый слой разбухшей пыли. Он уже собирался подозвать официанта, но тут увидел проталкивающегося к нему кузена, который вел за собой очередного клиента.

— Будьте уверены, мой господин. Этот человек — ветеран, прошедший огонь и воду. Эй, Смит! Мне оказана великая честь — вверить твоим заботам знатного лорда Эрменвира из Дома Зимородка.

— Честь и слава вашему роду, мой господин, — поднимаясь на ноги, произнес заученную фразу Смит, никогда ранее не слышавший о Доме Зимородка.

Лорд Эрменвир согнулся пополам в приступе жесточайшего кашля. Когда он наконец выпрямился, прижимая к губам вышитый носовой платок, Смит разглядел в нем стройного молодого человека. Из-под полумаски, изображающей голову единорога, была видна напомаженная и украшенная блестками бородка. Тему единорога продолжал аккуратный гульфик, из которого со скромным намеком торчал серебряный рог. Глаза в прорезях маски сияли лихорадочным блеском.

— Привет, — прохрипел лорд. — Итак, вы и есть тот человек, который доставит меня в Салеш-у-Моря? Надеюсь, вы обладаете талантом плакальщика, ибо я, несомненно, умру в дороге.

— Его светлость — большой любитель пошутить, — выдавил из себя кузен Смита, нервно покусывая губы. — Его отец заплатил огромную сумму за то, чтобы переправить юношу на курорт в Салеш, и я полностью заверил его в том, что лорд Эрменвир будет доставлен туда в целости и сохранности.

— В самом деле? — Лорд Эрменвир казался удивленным. — Взгляните. — Носком туфли он начертил в пыли некое подобие мишени. Отступив на несколько шагов, он откашлялся и выплюнул сгусток крови, который, прочертив в воздухе изящную дугу, угодил в самый центр мишени. — Видали? — произнес он весело, в то время как Смит и его кузен не могли оторвать взгляд от пола. — Мне осталось совсем немного. Но не беспокойтесь. В моем багаже имеются бальзамирующие средства, а папочка не станет сокрушаться по поводу моей безвременной кончины, что бы он ни написал вам в письме.

Кузен Смита поспешно заговорил:

— Это просто неблагоприятное воздействие местного климата. Вы не поверите, но я буквально час назад и сам кашлял кровью. С началом зимних дождей все пройдет!

— К тому времени, когда они начнутся, искренне надеюсь оказаться или в Салеше, или в преисподней, — проворчал молодой человек. Он обернулся и уставился на Смита: — Ну что, господин старший караванщик, полагаю, вы назначите отправление на какой-нибудь безбожно ранний час. И если я буду стонать, прикованный к постели, и не услышу крика петухов, вы, без сомнения, забудете про меня?

— Караван отправляется с главной станции у Западных ворот за час до восхода солнца, мой господин, — услужливо напомнил кузен Смита.

— Чудесно, — отозвался лорд Эрменвир и, качнувшись на каблуках, добавил: — Я, пожалуй, пойду прилягу, пока не умер.

На ходу подтягивая свои усыпанные блестками чулки, он смешался с толпой. Смит вопросительно взглянул на кузена:

— Это не заразно?

— Нет! Нет! Просто у молодого человека слабые легкие, — затараторил кузен. — Почтенный папаша назвал своего сына… — Он извлек из-за пазухи свернутый лист пергамента, скрепленный массивной печатью из черного воска. — Вот. Оранжерейной лилией. В любом случае молодой лорд путешествует со своей няней и внушительным запасом лекарств, так что твоей единственной заботой будет доставить его в Салеш-у-Моря.

— А что если он умрет по дороге? — не сдавался Смит.

Кузен вздрогнул и, быстро покосившись на письмо, так, словно оно могло подслушать разговор, вновь свернул его и спрятал.

— Это было бы большим несчастьем, кузен. Его отец очень влиятельное лицо, к тому же он выложил целое состояние за эту поездку.

Смит вздохнул.

— Не беспокойся, всю дорогу парень проведет в своем паланкине, — добавил кузен таким тоном, как будто это решало все проблемы. — Ты доставишь его на место в два счета. Обычная поездка. Первая из многих, которые ты предпримешь, чтобы принести честь и славу нашему роду. Ах! Ты должен простить меня… Мне надо поговорить с… — Он повернулся и скрылся в толпе в погоне за новым клиентом.

Смит опустился на стул и успел сделать очередной глоток пива до того, как вспомнил о слое грязи на дне стакана.

Смита разбудил бой часов. Старший караванщик вскочил с постели, натянул плащ и, оглядев имеющееся у него оружие, немного поразмышлял над тем, что следует взять с собой. В конце концов Смит остановил свой выбор на паре небольших ножей и мачете. Что еще могло понадобиться ему в обычном путешествии к побережью?

Смит был весьма удивлен, когда встретивший его в предрассветных сумерках у Западных ворот кузен вручил ему пару самострелов и колчан.

— Тебе приходилось пользоваться этим раньше? — спросил кузен, вешая Смиту на плечо колчан.

— Разумеется, но ты говорил…

— Знаю. Обычная поездка, простой маршрут, считай, что это для страховки. Ясно? А кроме того, оружие придает мужчине внушительный и грозный вид, именно таким пассажиры хотят видеть старшего караванщика, — доходчиво объяснял кузен. — Что ж, теперь ты выглядишь устрашающе. Вот тебе перечень груза и список пассажиров. — Он протянул Смиту развернутый свиток.

Смит принялся изучать его, а кузен помчался отдавать распоряжения носильщикам, грузившим в одну из повозок каравана нечто похожее на огромные фиолетовые яйца.

Это, вероятно, и был гросс стеклянных бабочек («Обращаться с чрезвычайной осторожностью»), которые надлежало переправить из студии «Семь бабочек» в порт Вард и вручить леди Катмиле из Дома Серебряная Наковальня. В перечне были указаны двадцать мешков муки высшего сорта, направляемых компанией «Мельницы Старого Труна» в пекарни Нижнего Салеша, тридцать коробок минеральных красителей из шахт Внешнего Труна в мастерскую «Звездный огонь», Салеш-Хиллз. И при этом не упоминались никакие яйца. Ни фиолетовые, ни какие-либо другие.

В списке пассажиров значились Литан и Демара Смит с детьми — потомственные ювелиры из Салеш-Хиллз; Парадан Смит — курьер из города Пылающей Горы; лорд Эрменвир из Дома Зимородка с няней. Все, несомненно, являлись представителями детей солнца.

Кроме них, в списке был указан некто Ронришим Цветущий Тростник — целитель-травник из Салеша-у-Моря. Судя по имени, он принадлежал к племени йендри, лесным жителям, которые враждовали с детьми солнца всякий раз, когда им казалось, будто те пытаются расширить свои лесозаготовки.

Смит осмотрел площадь, где шла погрузка, и без труда отыскал взглядом йендри. Тот был более рослым, чем все остальные пассажиры, легко одет и стоял в стороне с отрешенным выражением лица. Люди племени йендри отличались своеобразным цветом кожи, варьирующимся от нежно-оливкового до ядовито-зеленого, обладали стройностью, гибкостью и другими качествами, свойственными лесным жителям. Дети солнца считали их заносчивыми, грубыми, сексуально озабоченными и не заслуживающими доверия, а некоторым они казались порочно женоподобными. Удивительно, но точно такого же мнения придерживались и йендри относительно детей солнца.

Остальных пассажиров узнать было так же легко. Молодая супружеская пара, которая беспрерывно суетилась вокруг плачущего ребенка, подсовывая ему то сахарную палочку, то мягкую игрушку, в то время как прочие их малыши весело бегали взад-вперед, путаясь под ногами носильщиков, — это, очевидно, Смиты. Хорошо одетый мужчина, прислонившийся к стене газетного киоска и читающий развернутый лист, вероятно, Парадан Смит. Лорд Эрменвир, по всей видимости не скончавшийся прошлой ночью, сидел немного в стороне от остальных, на одном из многочисленных, очень дорогих на вид, дорожных сундуков, составленных рядом с занавешенным паланкином.

Костюм единорога он сменил на черный фрак и высокие сапоги, а также вычесал из бороды и усов украшавшие их вчера блестки. От этого лорд не стал меньше походить на подростка с бледным одутловатым лицом, коим на самом деле и являлся, хотя черты его лица оказались правильными и даже привлекательными. Однако взгляд молодого человека оставался резким и был устремлен на плачущее дитя с какой-то совершенно удивительной злобой. Лорд Эрменвир заметил Смита и вскочил на ноги.

— Эй! Начальник! Скажи, это проклятое отродье собирается вопить всю дорогу? — заорал он.

— Не думаю, — жестко ответил Смит, уставившись в глаза лорда Эрменвира.

Зрачки его светлости сузились до размера булавочных головок, возможно, из-за того, что он курил какой-то наркотик, сжимая в зубах нефритового цвета трубку. Из трубки валили фиолетовые клубы сладковатого дыма.

— Простите, вам обязательно нужно…

— Курить? — нетерпеливо перебил лорд. — Это же мое лекарство, черт возьми! Если этот несчастный ребенок сейчас же не умолкнет, я не отвечаю за последствия. Я — больной человек…

— Господин, вы опять нервничаете, — послышался шелковый голосок из-за занавесей паланкина. — Прекратите немедленно.

— …и, если этот крик рано или поздно загонит меня в могилу, я бы сказал, скорее рано, чем поздно, вы, господин караванщик, дорого заплатите за это и…

— Нянюшка вас предупреждала, — раздался знакомый голосок, из-за занавесей появилась рука и обхватила колени лорда Эрменвира. Тот потерял равновесие и с визгом исчез в глубине паланкина. Через несколько секунд оттуда послышались звуки яростной борьбы, и паланкин начал раскачиваться.

Смит быстро отошел в сторону.

— Эй, Смит! — окликнул его кузен. — Я бы хотел познакомить тебя с твоими подчиненными.

Смит оглянулся и увидел механиков, которые с явным неодобрением отнеслись к тому, что их назвали подчиненными.

Они пристально смотрели на приближающегося Смита, и в их взглядах сквозила единодушная обида.

— Позволь представить тебе наших уважаемых механиков: рычажный Тигель, рычажный Смит, рычажный Горн, рычажный Винт и рычажный Смит.

Парни, все как один, были крепкого телосложения, с хорошо развитой мускулатурой на руках и ногах, и настолько похожи друг на друга, что вполне могли сойти за братьев-близнецов.

— Приятно познакомиться, — пытаясь растопить лед отчуждения, проговорил Смит.

В ответ послышалось лишь недовольное ворчание.

— А это наша сигнальщица. — Кузен положил руки на плечи очень молоденькой и слишком худенькой девушки. На ней была красная униформа, а в руках она держала медный рожок, но ей было далеко до соблазнительных шалуний, о которых мечтал Смит, когда ему приходило в голову пофантазировать о сигнальщицах.

— Уберите свои лапы, — раздался предостерегающий рык, — а не то будете отвечать перед Гильдией скороходов.

Кузен отдернул руки, словно обжегся о раскаленные угли.

— Юная Горицвет еще не получила сертификат, но надеется заработать его в нашей транспортной компании, — мягко произнес он. — Если все будет хорошо, разумеется. А это наш гений кулинарного искусства. Смит, позволь представить тебе двукратного победителя Трунского городского конкурса на лучший пирог. — И, чуть помедлив, кузен радостно объявил: — Госпожа Смит!

Взору Смита предстала крупная немолодая дама, которая держалась весьма величественно. Она мрачно взглянула на своего начальника.

— Умеете ли вы жарить угря? — с робкой надеждой поинтересовался Смит.

— Возможно, — последовал ответ, — если меня хорошенько попросить и дать соответствующую посуду. — Последнее слово она выплюнула с озадачивающей злобой, обратив свой сверкающий взгляд на кузена Смита.

Тот молитвенно сложил руки:

— Я надеюсь, дорогая госпожа Смит, что в этот раз вы сможете обойтись без дополнительной утвари, только в этот раз. Это совершенно необходимо.

— Бросить половину моей посуды ради этих дурацких штуковин, — возмущалась госпожа Смит, тыча пальцем в повозки, загруженные гигантскими яйцами. — Они занимают втрое больше места, чем обычный груз. Чем тебя не устаивают простые ящики, хотела бы я знать?

— Леди Батерфляй помимо всех прочих достоинств, — принялся объяснять кузен Смита, — является гениальным изобретателем упаковок. Она черпает вдохновение из самой природы. Что, по-вашему, обладает идеальными защитными свойствами? Конечно же яйцо…

— Ну, разумеется, яички, — недвусмысленно осклабившись, вставила госпожа Смит.

— …с его эллиптической формой. Яйца изящны и просты и в то же время достаточно прочны, чтобы защитить от повреждений даже самые хрупкие изделия…

— Как я буду кормить моих мальчиков? И как мне готовить изысканные блюда, которые ты так напыщенно расхваливаешь в своих рекламных проспектах? Как? Я тебя спрашиваю, слабоумный чурбан! — все более распаляясь, выкрикивала госпожа Смит.

— Мы что-нибудь придумаем, — произнес Смит, втискиваясь между ними. — Я путешествую налегке и не вижу причин, почему бы не погрузить часть ваших кастрюль на головную повозку.

Госпожа Смит рассматривала его, приподняв одну бровь.

— Разумная идея, — охотно согласилась она, смягчившись при виде Винта и Тигля, уже спешивших к повозке Смита с ящиком, на котором значилось «Кухня».

— Можно грузить? — спросил один из механиков, обращаясь к Смиту.

— Ну разумеется, — живо отреагировал кузен, благоразумно отходя в сторону.

Близился рассвет. Зевая и поеживаясь от утренней прохлады, к воротам подошли служители и склонились над рукоятками большой лебедки. Медленно, со скрипом, ворота поползли вверх, с равнины ворвался холодный ветер, подняв вихри пыли в розовеющем воздухе. На башенку возле ворот поднялся трубач и возвестил начало нового торгового дня, в ответ Горицвет протрубила в свой рожок, оповещая пассажиров, что пора рассаживаться по повозкам.

Пятеро рычажных принялись возиться с механизмами. Как только багаж был размещен, пассажиры начали занимать свои места. Ребенок Смитов между тем продолжал хныкать. Произошла небольшая задержка с паланкином лорда Эрменвира, но и он наконец был поднят и укреплен поверх дорожных сундуков. Фиолетовый дым прорывался сквозь трепещущие занавеси, свидетельствуя о том, что молодой лорд все еще пребывает в добром здравии, хотя и хранит угрюмое молчание.

Госпожа Смит взобралась на сиденье рядом с Тиглем. Нацепив пылезащитные очки, она с неспешным величием достала курительную трубку и набила ее необычайно пахучим листом янтарного цвета. В руках у нее оказалось небольшое устройство со щелкающим кремнем и стальным щитком, укрывающим пламя от ветра, и повариха принялась разжигать табак.

Горицвет бросилась в начало каравана и, пробегая через ворота, на ходу, выкрикивала указания носильщикам, которые возились с колесами головной повозки, пытаясь направить их в колеи. Как обычно в такие моменты, кузен Смита молился, сцепив руки, а Смит, с опозданием осознав, что он как старший караванщик должен находиться в головной повозке рядом с Винтом, подбежал к ней и запрыгнул на свое место, вернее, попытался это сделать, поскольку сиденье уже было занято ящиком с пометкой «Кухня». Смит, желая показать, что его ничто не смущает, полез дальше и устроился на ящике. Затем, отыскав взглядом Горицвет, махнул ей рукой. Та поднесла к губам свой рожок и произвела отрывистый звук, возвещавший отправление, затем, резвая как стрела, бросилась вперед. Рычажные отпустили стопорные рычаги, и караван, качнувшись, с грохотом пополз через ворота — дюжина сцепленных повозок, приводимых в движение сложными пружинными механизмами. Госпожа Смит откинулась назад, раскурив наконец свою трубку, и, элегантно удерживая ее двумя пальцами левой руки, выпускала клубы дыма, похожие на знамя. В следующей повозке кашлял йендри, отмахиваясь от назойливого дыма и не переставая ругаться. Рожок Горицвет заблестел в лучах восходящего солнца. Караван наконец покинул город.

— Кажется, водить караваны довольно просто, — заметил Смит после первого часа пути.

Трун остался позади, превратившись в горстку отдаленных башен. Впереди и по сторонам простирались обширные золотые поля. Дорога, вымощенная красноватым камнем, уходила вдаль, две колеи бежали на запад, устремляясь к бескрайнему горизонту, две другие тянулись на восток, и Горицвет замедлила свой легкий, стремительный шаг в нескольких сотнях ярдов впереди каравана.

— Думаешь, все так просто? — мягко спросил Винт, нажимая на рычажный переключатель, чтобы привести в действие очередную пружину. Первоначальный завод пружин позволил каравану тронуться с места, и теперь механики поддерживали скорость.