Убить Архимеда

На основании всего этого - детище Дионисия было осуждено и уничтожено. Но вот что странно...

Ни разу - ни до этого, ни - после того, ни одна из новых трагедий не удостаивалась двадцати четырех голосов "от народа" на театральных состязаниях в Дельфах. Поэтому-то бюст Дионисия со временем стали покрывать позолотой, как самого знаменитого победителя Дельфийских Игр, а само имя его...

Видите ли... Дион, сжегший все трагедии Дионисия, выказал себя скверным правителем. Город быстро впал в нищету, театр Дионисия скоро разрушился, и жители Сиракуз стали звать Дионисия не иначе как - Великим, а обо всех жестокостях его почему-то забыли.

Средь "Тиранов" же пошла новая мода - они все кинулись на трагедии. Появилось поверье, что за одну-единственную трагедию, хорошо принятую народом, потомки забудут все тиранские прегрешения и так далее...

* * *

Вот такая история.

Я сидел на сцене театра того самого Дионисия, котелок с чечевицею в руке моей невольно дрожал и голос мой изменил мне, когда я спросил:

- "Ты найдешь мне текст этой самой трагедии?"

Старикашка напугано взглянул на меня. Что-то во мне очень ему не понравилось и он - бочком-бочком - отползая от меня в темноту, жалобно проскулил:

- "Да нету этого текста! Сожгли по приказу Диона... Многие пытались его повторить, но... Поэтому на бюсте тирана в Дельфах - Вечный Венок! Он сделал то, что не смогли ни Эсхил, ни Софокл! Впервые все зрители Дельф от мала до велика отдали все свои голоса за него! А уязвить в самую душу афинских говорунов, головорезов воинственной Спарты, да коневодов варварской Македонии - одновременно... Поэтому он и - ГЕНИЙ!!!

Никому и ни разу не удалось, - не то что повторить сей успех, не удалось - даже восстановить утраченный текст! Один только Миф, Легенда о Великом Тиране - Ужаснейшем Дионисии, коий сумел заставить рыдать по себе всех эллинов - без различия званий, племен, да сословий..."

Что-то сдавило мне все внутри. Я бросил котелок наземь и хрипло крикнул:

- "Стоять! Стоять, ученая Сволочь... А ну-ка, пошли! Расскажешь это все еще раз!"

Мы пошли в другую сотню, затем в третью - и так во все сотни нашей когорты. Везде старикашка рассказывал историю трагедии Дионисия и смолкали голоса, да звон ложек. Странная тишина воцарялась вокруг...

Тогда я приказывал гнать старика далее, а сам обращался к братьям моим:

- "Ну, что ж, мужики... Теперь и вы знаете, за что и против кого мы идем умирать. Так уж устроен сей мир, что одни строят Ортигию, да Высоты и слывут всю жизнь в Дураках, да Тиранах, а другие - умные, да образованные жгут, рушат все и так далее...

Так вот, братцы... Тот, кто строит крепости, подобные этакой, не доведет свой народ до того, чтоб детки на улицах пухли с голоду! Поэтому тот, кто засел там - Самозванец. И ничего он нам не сделает!

Крепость сию строил - не он. Высоты - тоже не его Детище.

А он же - присвоил себе лавры нормального мужика, книжку чью дружки его - сожгли на костре! Да, меж ними - разница в двести лет, но поверьте мне, - этот гад Архимед нашел бы общий язык с тем самым гадом, что сжег не написанную им книжицу! Ибо все они - одним миром мазаны!

И когда вы пойдете на Смерть, каждый из вас должен узнать харю любой этой сволочи, что марает бумажки, да пьет вино - неразбавленным! Ну... Вы меня поняли..."

Я повторял это и в третьей сотне и в следующей... И по глазам моих мужиков я увидел, - мы возьмем эту Ортигию.

Легко. В один пых.

* * *

Мелкий, моросящий дождик всю ночь шуршал за окном, не давая заснуть. Я так и пролежал, не сомкнув глаз, и все смотрел на окно, за коим виднелись неясные силуэты моего города. Я люблю ночь: ночью хорошо смотреть на звездное небо и воображать себе, что там - на сих далеких мерцающих огоньках.

Мой отец - Фидий верил, что звезды подобны нашему Солнцу, просто до них далеко - немыслимо далеко. В доказательство этого он приводил пример со звездой - Глаз Горгоны. Отец говорил, что перемена яркости Глаза - следствие периодического затмения, вызываемого крупным спутником сей звезды, наподобие солнечного, или - лунного.

В доказательство этого он приводит пример со спутниками Фаэтона, крупнейшей планеты, кою римляне называют Юпитер - в честь главного из римских богов. Надо признаться, что я сам больше принадлежу к александрийской астрономической школе Птолемея и всякие идеи насчет множественности миров, коими так грешат сторонники математической школы из Тарента, вызывают у нас громкий смех, но надо признать, что у последователей Пифагора - недурной аргумент.

Природа не терпит избыточной сложности, а расчеты движений планет вокруг Солнца гораздо проще расчетов вокруг Земли. Так что вопрос о существовании спутников Фаэтона (и возможно - Глаза Горгоны), краеугольный камень нашего спора с пифагорейцами.

Проблема состоит в том, что мой инструментарий чересчур слаб для однозначного ответа на сей вопрос. Чересчур длительное сидение над манускриптами Александрии серьезно ослабило мое зрение и я признаю, что утверждение моего отца о том, что в линзу из кварца можно видеть до четырех спутников Фаэтона не является ложным лишь потому, что сам я их не вижу здесь может играть свою роль моя личная близорукость.

Так что кто-то на небесах приложил немало усилий, чтоб наш спор с отцом пришел к взаимно удовлетворительному итогу. В последние годы я вплотную подошел к решению сей проблемы, используя математические методы тарентцев для обсчета поверхности идеальной линзы, искусность местных сиракузских механиков в достижении идеально гладкой поверхности кварца и мои собственные познания о производстве устройств с рядом призм для передачи изображений. Как показали мои первые опыты, нам удалось доказать, что использование линз в подобных устройствах превосходит возможности призм. В качестве доказательства этого положения могу представить натурный эксперимент по уничтожению римской триремы путем фокусирования на ней лучевого пучка, собранного с большой зеркальной поверхности. К сожалению, проведение дальнейших работ затрудняется ввиду гибели почти всех наших рабов.

Несмотря на неудачу экспериментов, вопрос о существовании спутников Фаэтона остается наиболее важным и насущным из всех. Дело в том, что Аристотелева теория об устройстве нашего мира не может не встретить закономерного возражения любого механика, - ежели планеты "движутся" вокруг Солнца за счет обращения некой "сферы", на коей они закреплены, возникает ряд закономерных вопросов.

Во-первых, из какого материала созданы эти сферы и каковы коэффициенты оптического преломления этих материалов? Что происходит с тепловой энергией, коя образуется при трении "сфер" друг о друга, какова Природа ее? Если же энергия не выделяется за счет нулевого трения меж данными "сферами", какова природа "смазки" и почему ее коэффициент оптического преломления равен коэффициенту преломления "сферы"? Куда уходит вращательный момент при кручении столь чудовищных сфер? Куда девается возникающая Центробежная Сила? Каково ж может быть сопротивление материала сих сфер, ежели они не разрушаются под столь огромной нагрузкой?!

Наконец, самое важное возражение Птолемея - чем объясняются видимые возмущения в движеньи планет, - и ежели Аристотелевы "сферы" обладают неравномерным движением, каков Закон этой неравномерности?

Разумеется, все эти проблемы исчезают, если предположить, что планеты не закреплены ни в каких-нибудь там "сферах", но свободно "парят" в эфирном пространстве. Правда, при этом возникает другая проблема, - почему тогда планеты не падают на Землю, иль Солнце (в зависимости от того, что находится в центре системы)? Птолемей утверждает, что это происходит согласно "повелению Господа", но мой отец и тарентская школа считают, что это происходить за счет равнодействия высокой скорости кругового движенья планет и силы тяжести с коей их "влечет" к Земле (или Солнцу - соответственно).

Если у Фаэтона есть спутники, работы Птолемея будут серьезно скомпрометированы в самой своей основе, точно так же как воззрения древних философов были разрушены наблюдениями за кольцами Фенонта, коий римляне называют - Сатурн. Именно кольца Фенонта навели Аристотеля на мысль о твердости "сфер".

Возможно, спутники Фаэтона (ежели они есть!) произведут на астрономию такое же воздействие, как и кольца Фенонта. Ведь равновесие между угловой скоростью и силой тяжести можно достичь лишь при очень больших скоростях, а сие значит, что расстояние до планет и тем более - звезд превышает всякие мыслимые величины. Другим следствием этого будут необычайные размеры и соответственно - массы небесных тел. А самое главное, - совершенно непонятно как объяснить парадокс, на коий указывал сам Птолемей: ежели движение планет происходит вокруг Солнца, какие должны быть силы, приложенные к Луне для того, чтобы наклонить орбиту ее вращения? Если планеты движутся вокруг Солнца, Земля - его спутник, а Луна - спутник Земли, каковы причины "не сохранения" углового момента ее вращения в системе солнечных координат?

Да, вопрос о спутниках Фаэтона все сильнее мучит меня, и если бы не этот противный дождь, я бы всю ночь посвятил наблюдениям за ночным небом. К сожалению, по неизвестным причинам, увеличение кривизны, или диаметра кварцевых линз приводит не только к улучшению изображения, но и - неприятным эффектам, таким как - проявление радужных колец вокруг основного изображения. Для уничтожения римских трирем такие линзы пригодны, но для настоящей научной работы, - увы...

В последних письмах в Тарент я просил Агафокла рассчитать предельный радиус линзы, после коей начинаются сии неприятные вещи, но к сожалению выяснилось, что Агафокл был убит в дни последнего штурма Тарента, а он один из последних тамошних математиков. Я всегда говорил о примате механики над математикой и, как видите - Сиракузы стоят, а в Таренте совсем худо.

Впрочем, стоит признать, что помимо отсутствия у них моих механизмов, в Таренте нет таких складов, как у нас, и они очень зависят от поставок из Карфагена и Македонии. Зимой, в штормовую погоду, плавание опасно и Таренту приходится затягивать пояса.

Боюсь, что без расчетов Агафокла и многих рабов, призванных исполнять простую работу, создание новых линз - вопрос долгого времени, а имеющееся у меня оборудование не позволяет судить о существовании спутников Фаэтона наверняка. Поэтому...

* * *

Ночью пришел приказ и мы выдвинулись... Сам Марцелл пришел проводить нас. Он сказал:

- "На рассвете вы должны быть внутри чертовой крепости. Пока мы не взяли Ортигию, черномазые в любой день могут высадиться в сей чертовой бухте, выбить нас из Сиракуз и восстановить укрепления на Высотах. Тогда нам придется брать Высоты второй раз. Кто хочет еще раз залезть на Высоты, а?"

Ребята расхохотались, тогда Марцелл поднял руку, призывая к вниманию, и добавил:

- "Значит так, - в крепости есть отдельные разумные греки. Вы понимаете, что я имею в виду под словом "разумные". Они сообщили, что с той - обратной стороны крепости - отвесная скала со стеной, а за нею машины. Сверху никто не видит того, что творится на камнях под скалой, а машины ночью - не охраняются.

Есть задумка... С десяток добровольцев должен влезть по той отвесной скале, да поднять на веревках товарищей. А потом, все, кто заберутся наверх, должны открыть основные ворота... Не мне объяснять вам, как это делается...

Распахните ж ворота мне так, чтоб в них проехали наши триумфальные колесницы! Пленных не брать. Кроме одного. Предатель Архимед мне нужен живым. Тот, кто приведет его ко мне целым и невредимым, получит награду в тридцать талантов греческого серебра".

Ребята прямо заорали от радости: на тридцать греческих талантов можно купить целую виллу на берегу Тибра - такую знаете, всю из мрамора и с бассейном. Рабов - штук сто, ну и рабынь - само собой, то-то будет развлечений до самой смерти! Я представил себе, как я возвращаюсь домой и бросаю в ноги матушке мешок с серебром, а она обнимает меня, целует, а потом мы устраиваем пир на весь Авентин и я сижу во главе стола, а рядом со мной Терция Басса, - все детство мы играли с ней вместе, а когда я пошел на Войну, она сплела венок из ромашек мне на прощание.

Матушка теперь пишет, как Терция ухаживает за ней и помогает ей по хозяйству. На войне погибло много народу с нашего Авентина и теперь почти все незамужние девушки живут в домах тех парней, что живы еще, помогая своим будущим "матерям". Говорят, что это самый верный способ удержать за собой парня после войны, - вряд ли на Авентине найдется хоть одна сволочь, что пойдет против мнения своей матушки, да ее - Благословения!

Да я и не против, - Терция девчонка - что надо, не то что всякие там патрицианки с Палатина: идет, нос до неба, вид такой будто дочь самого Тарквиния Гордого, а на деле - шлюха шлюхой. Эти благородные сучки мало того, что детишек из себя вытравляют, так и еще разводятся по сто раз.

Мы тут с мужиками обсуждали уже, - не по-людски это все: либо девчонка выходит замуж один раз и на всю жизнь, либо она не девчонка, а - шлюха. Какая разница, - по закону она с разными мужиками спит, иль - за деньги, все равно - шлюха.

А денежки за Архимеда мне - ой-ой-ой как понадобятся. Помните про эти самые трубы в театре Диониса? Задумка тут у меня есть, - сам-то театр мне ни к чему, а вот вода, идущая кверху сама собой - это здорово. Авентин высокий холм и в лучших домах на самой вершине холма воды испокон веку не было. Я сам в детстве таскался со здоровенным ведром за водой. А вот были бы у меня денежки, я б построил вот такую трубу от колодцев на самый верх моего холма и продавал ее по ведру за обол. Красота, - сиди себе у трубы, а денежки сами собой в карман - так и текут!

В общем, стал я приставать к старикашке: расскажи мне про то, как это здесь все работало, а он - бумаги с расчетами под замком у самого Архимеда!

Так что, когда мы выходили из лагеря, я поймал моего старикашку за шиворот и велел стеречь лагерь, как зеницу ока, а пуще всего - книжки всякие. Так и говорить всем, - "Достояние Римской Республики" - грызет меня мысль на сей счет.

Короче, если останусь жив, найду эти книжки, принесу старику, чтоб перевел. Поверите ли, - спать не могу: вижу воду, текущую вверх. А в ней мои денежки!

Если только останусь жив... Мраморная вилла на вершине холма, огромный бассейн, фонтаны... Стоит Терция Басса и обнимает мою милую матушку, а вокруг - детки бегают и в ушах так и звенит от их голосов... Если останусь жив.

* * *

Меня отвлекли от рукописи какие-то крики внизу у ворот. Верно, римляне пошли на новый штурм. Жалкие варвары, не знают, что Ортигия - неприступна, и все время отвлекают меня...

Да, на чем же я остановился? Проклятые римляне - опять сбили с мысли, никак не могу вспомнить: о чем только что думал? Проклятые римляне...

Надо признаться, мы не ждали от них такой каверзы, - всем известно, что ночью трудней управлять армией и поэтому оборона получает известное преимущество. К тому же было известно, что римляне потеряли много людей на Высотах. Поэтому мы не ждали столь скоропалительной и скороспелой атаки...

К сожалению, возможно мы допустили ошибку, отдав приказ о ночных работах по ремонту стен города... По словам выживших очевидцев, римляне переоделись каменщиками и подошли к городу вместе с обозом свежего камня из загородного карьера. К тому же среди римлян оказалось немало бывших рабов, понимавших нашу и карфагенскую речь и новые каменщики ни у кого не вызвали подозрения. А потом - было поздно... Варвары ворвались в город.

Разумеется, никто из членов Совета не мог предвидеть подобного и, конечно, не знал, как передать оружие из ортигийского арсенала жителям города. Мы еще - вовремя сожгли мост, соединявший Ортигию с гаванью. Всю ночь над городом были огни, да слышны крики женщин...

Нет... Не думать... Я не должен думать о них... Я только что писал о Фенонте. Да, что-то там о Кольцах Фенонта. Не думать... Нет у меня никого. И никогда в жизни не было...

К счастию, сохранились все мои механизмы и римский флот, пытавшийся войти в бухту, был разбит мною наголову.

Нет, - Ортигия - неприступна. Я создал ее таковой, а постоянная помощь из Карфагена всякий раз пополняет мои запасы еды, воды, дерева для машин и камней к катапультам. Варварам - не взять нас...

Варварам...

Я помню день, когда варвары впервые вошли в мои Сиракузы. Они не жгли, и не грабили, но женщины плакали от того, как римская солдатня хватала их прямо на улице и трясла кошельками, предлагая деньги - известно за что. Моя собственная жена еле вырвалась из объятий трех таких молодцев. Она была беременна моим первенцем и, разумеется, ее оскорбили приставания римлян. Я тогда обратился с жалобой к римскому коменданту и он приходил приносить извинения.

Я как сейчас помню этого варвара... Он него нестерпимо несло потом, железом и чесноком. Его руки были черны от грязи и навоза, - да-да навоза! Он сам со смехом рассказывал, что в хлеву его нового дома, подаренного ему Гиероном, грязно, как у Авгия в конюшнях, и он целый день разгребал вилами все это дерьмо.

А еще он непрестанно грыз семечки и сплевывал тыквенную шелуху прямо на наш мраморный пол! Грыз, да еще предложил мне горсть сих вонючих, замаранных коровьим дерьмом семечек!

Сей варвар на полном серьезе сказал мне, что моей жене предлагали хорошую цену! "Полталанта за задницу на троих!" Я когда услыхал, что "мои люди сразу просили - лишь в задницу, потому как видят - беременная, а они с пониманием", чуть не убил его...

Вдобавок ко всему, он самовольно спросил вина и один выпил целую амфору! Выпил, довольно рыгнул и стал лапать своими ручищами скатерть тончайшего тирского полотна и спрашивать, - сколько я за нее заплатил?

Я к тому времени был уже в полуобморочном состоянии от всех запахов, словечек и шумов, кои производил этот варвар всеми частями его немытого тела, что просто снял скатерть и отдал ему в подарок, чтобы только тот быстрее убрался...

Так на пороге этот мерзавец вдруг схватил меня за грудки и прошипел чесночным запахом мне в лицо:

- "Я-то свои руки вымою, а скатерку-то - простирну. Так мне за нее стиранную в Риме отвалят таланта два! Я сразу же разглядел, что это настоящая тирская шерсть! Так что мне все твои смешки, да ужимки - по фигу. А вот ты, - как был всю жизнь Дураком, да Дерьмом, так на всю жизнь Дураком, да Дерьмом и останешься! Сколько бы ты не душился своими духами. Вонючий ты педик! Позовешь меня еще раз, не забудь жопу намаслить. И себе, и бабе своей - я со всей сотней приду".

Когда дверь за чудовищем затворилась, я обернулся и увидел мою, бледную, как смерть, жену. Она зажимала от ужаса рот, чтобы не закричать. Потом она подбежала ко мне, прижалась всем телом и прошептала:

- "Он вернется. Он сказал мне, что через десять дней он вернется и если я не пущу его, он... А ты, как мужчина, не решишься сказать, что тебя изнасиловали. Он сказал, что приведет двух дружков, а втроем они "изнасилуют что угодно". Что делать?"

Я сунул два пальца в рот, меня вырвало, но я избавился от ужасного запаха, коим провоняла моя маленькая гостиная. и отвечал:

- "Собирай вещи. Мы уезжаем. С этими выродками я не смогу и не желаю иметь ничего общего".

Через неделю мы были уже в Александрии. Я был молод и наивен и думал, что уж в Александрию-то сим скотам - вовек не добраться. Я ошибался. В Александрии они объявились через каких-нибудь двадцать лет... Тогда я вернулся домой в Сиракузы.

Я не узнал Города. Мне показалось, что дома стали пониже, а сам город стал каким-то съежившимся и напуганным. Я встретил моего старого друга и не поверил глазам, - он был одет в какой-то бесформенный серый хитон и все время озирался по сторонам. Я его спросил, почему он не писал все это время, почему он сменил одежду, почему он не следит за прической, почему...

А мой друг отвечал мне, что, оказывается, с точки зрения римлян, - все красиво одетые - "проститутки". В первые дни негодяи стеснялись, а потом стали насиловать всех подряд, а наказать их нельзя, потому что они после этого - всегда оставляют огромные (для нас - эллинов!) деньги для жертвы.

Насилуют - всех, невзирая на пол и на возраст, а центурионы смеются в глаза: "Вы бы еще позже по улицам шли, пышней одевались, да - душились, как шлюхи!" А какой симпозиум без - гетер, умащения маслами, да бесед - за полночь?! Ну и...

Я сперва не поверил своим ушам, а потом вдруг по-новому увидел посерелое, изможденное лицо друга и - все понял... Я так растерялся, что нечаянно спросил, как же до такого дошло?

Мой друг покраснел и еле слышно ответил, что наши торговля с ремеслами пришли в упадок, а представителям свободных профессий - жить вообще не на что! Оказалось, что варвары скупали всю сельскохозяйственную продукцию оптом и сразу отсылали ее к себе в Рим, а расплачивались - только деньгами, говоря, что - мы не умеем делать ни оружия, ни - стальных плугов, поэтому и ремесла наши им не нужны. Производство же амфор, кубков, перстней, да браслетов пришло в упадок, ибо варвары не желали за все это платить.

Это звучит ужасно и дико, но наши же земледельцы сегодня - горою за римлян (именно поэтому варвары так легко заняли всю остальную Сицилию), ремесленники же и эллинская знать - разорились. Чудовищное опрощение, вульгаризация нравов привели... к массовым занятиям проституцией, ибо лишь торговля собственным телом и приносила всем стабильный доход.

Цены же на съестное взлетели практически до небес. Я уже не мог каждый день кормить собственных чад африканскими финиками, да экономнее расходовал перец!

Эти римляне... Они хватали и тащили в казармы всех, кеого могли заподозрить в занятиях проституцией. И теперь во всем городе, во всех, славившихся радостью и весельем Сиракузах, нет ни одного мужчины с не то чтобы локонами - с длинными волосами! Никто не носит одежд веселых цветов, никто не пользуется духами, или косметикой... "Представь себе", - горько усмехнулся мой друг, - "не прошло и двадцати лет с прихода этих скотов, а мы уже все здесь потихоньку стали угрюмыми римлянами".

Помню, как сжало у меня тогда сердце. А еще больше она сжалось, когда после всего этого мой старый друг еле слышно попросил у меня денег, а когда я замешкался, он, не осмеливаясь взглянуть на меня, прошептал, что в казармах его научили такому, о чем я не имею малейшего представления и если я заплачу, он сделает так, что я не пожалею об этом.

На другой день я узнал, что этим промышляют практически все мои прежние товарищи по гимнасию. Но у них не очень хорошо получается, потому что их хлеб отбивают их жены, сестры и дочери. В Сиракузах при римском владычестве оказалось хорошо жить только крестьянам, выращивающим урожай, мастеровым, работающим на этих крестьян, да проституткам обоего пола. Через месяц я уже знал наверняка, что большинство моих бывших друзей посещает мой дом не для того, чтобы засвидетельствовать мне свою дружбу, но чтобы "удовлетворить половую нужду" моих же рабов, а прочие - завидуют им, потому что других заработков в Сиракузах нет, а цены на питание сводят с ума.

Если бы я был помоложе, наверное, я бы прочел морализаторскую проповедь насчет такого неслыханного падения нравов, но... Честность требует признать, что относительно благополучное положение моего дома связано только с тем, что я все эти годы был придворным механиком самого Гиерона. Если бы не мое жалованье, боюсь, многим бы женщинам из моей же семьи пришлось, как и всем прочим, жить проституцией. Не хочу думать, что такая участь могла бы постигнуть и моих мальчиков. Вот что такое римское владычество на самом деле. Владычество плебеев...

Боги, да что же это за шум ,- там внизу?!

* * *

Парни мои чуть ли не голышом - из воды полезли на скользкие камни Ортигии. С десяток их сорвалось с отвесной стены и разбилось сразу же насмерть, но - ни один даже не пикнул! Лишь взобравшись на каменный парапет, за коим высились ужасные машины проклятого Архимеда, они сбросили веревки всем прочим и мы тоже - поползли по отвесной стене вверх из воды.

Хлестал сильный дождь, ноги скользили по камню, а руки не могли уж сжимать жгущие ладони веревки. Затем мы все уже оказались на огромной стене и беззвучно рассыпались по ночной крепости. Грекосы и не ждали нас с этой-то стороны!

Пара точных ударом мечом, да небольшая работа удавкой и гигантские ворота Ортигии медленно распахнули свою бездонную пасть перед остальною нашей когортой. Потом запылали огни и раздался крик насилуемых богатеек...

Я чуток задержался, распоряжаясь, чтоб поставили караулы, да не жгли, да - не грабили. Баб-то - ладно, от них не убудет, а вот за машины, да местных механиков - нарушители ответят мне головой!

Пока суд, да дело, замешкался я и ребята мои убежали все на главное развлечение - поимку чертова Архимеда. Шутка ли, - тридцать талантов живым серебром за паршивого грекоса?!

Бегу я по этим всем коридорам, по дворикам крепости и присматриваюсь, небось этот гад никуда не денется от своих механизмов. И точно, - смотрю из одного такого вот дворика высовывается такая здоровенная труба и глядит точно в небо. Мне труба на хрен не нужна, но какой дурак, кроме Архимеда, способен смотреть ночью - в дождь, на покрытое тучами небо?

Я остановился, отдышался чуток, подошел... В дверном проеме стояли мужики из моей сотни и странно глядели все на меня. Затем Ларс - спасенный мною этруск откашлялся и сказал:

- "Мы тут с мужиками подумали... Это - твой приз. Ежели кому и суждено получить награду за сию сволочь, так - тебе. Ты - самый достойный из всех нас. Он - там..."

Я смотрел на моих верных людей и к горлу ком подкатил... Какая там вилла на вершине холма... Какой там мне к черту - фонтан?! Вот мое богатство, вот где мои таланты!