Удивительный Волшебник Из Страны Оз

— Это очень любезно с твоей стороны, что оно в голубую клетку, — сказал Бок. — Голубой цвет — цвет Жевунов, а белый — волшебников. Это означает, что ты добрая волшебница и друг Жевунов.

Дороти не знала, что на это ответить. Все в этой стране были уверены, что она волшебница. Но Дороти прекрасно знала, что она самая обыкновенная девочка, которую забросило в чужие края ураганом.

Когда Дороти надоело смотреть на пляски, Бок пригласил её в дом, где ей отвели комнату с очень удобной мягкой постелькой с голубыми простынями. Дороти замечательно проспала там до утра, а Тотошка свернулся клубочком на голубом коврике возле кровати.

Наутро Дороти плотно позавтракала. Пока она ела, маленький ребёнок Жевунок играл с Тотошкой, дёргал его за хвост и смеялся так уморительно, что Дороти, глядя на него, тоже не могла сдержать смех. Для Жевунов Тотошка был самой настоящей диковинкой, так как до этого они никогда не видели собак.

— Далеко ли отсюда Изумрудный Город? — спросила Дороти гостеприимного хозяина.

— Точно не знаю, — отвечал Бок. — Я там никогда не бывал. Если у тебя нет важного дела к Озу, лучше не попадаться ему на глаза. Мне только известно, что путь в Изумрудный Город долгий и идти туда надо несколько дней. Дорога идёт по прекрасной красивой стране, но порой путникам приходится пробираться через места трудные и опасные.

Это слегка обеспокоило Дороти, но, поскольку только великий Оз мог отправить её назад в Канзас, она была готова к трудностям.

Попрощавшись со своими новыми друзьями, Дороти вновь двинулась в путь по дороге из жёлтого кирпича. Она долго шла, и ей захотелось немного отдохнуть. Тогда она присела на изгородь у дороги. За изгородью тянулось большое кукурузное поле, и невдалеке Дороти увидела чучело на шесте, посаженное, чтобы отпугивать птиц — любителей поклевать спелую кукурузу.

Дороти стала разглядывать пугало. Его голова представляла собой мешочек, набитый соломой, на котором краской были выведены глаза, нос и рот, так что получилось лицо. На голове у него была голубая остроконечная шляпа. Одето чучело было в голубой и весьма поношенный костюм, набитый соломой, а обуто в голубые сапоги с широкими отворотами, какие носили все Жевуны. Это был очень неплохо сделанный Страшила.

Вдруг, к удивлению Дороти, Страшила подмигнул ей одним нарисованным глазом. Дороти сначала решила, что ей это показалось, потому что в Канзасе огородные пугала не подмигивают, но потом Страшила очень дружески покивал ей головой. Тогда Дороти спрыгнула с изгороди и подошла к нему. Тотошка с громким лаем носился вокруг человека из соломы.

— Добрый день, — хрипло проговорил Страшила.

— Ты умеешь говорить? — изумилась Дороти.

— Разумеется, — ответил Страшила. — Как ты поживаешь?

— Неплохо. А ты?

— Так себе, — сказал Страшила и улыбнулся: — Вообще-то не больно весёлое занятие торчать день и ночь на шесте и отпугивать ворон.

— Разве ты не можешь слезть?

— Нет, мне в спину воткнули шест. Если ты меня с него снимешь, я буду тебе чрезвычайно признателен.

Дороти приподняла обеими руками соломенного человека и без труда сняла его с шеста. Оказалось, что он почти ничего не весил.

— Большое спасибо, — поблагодарил Страшила, оказавшись на земле. — Красота! Ну прямо заново родился!

Дороти просто не верила своим глазам. Соломенный человек умел не только говорить, но и кланяться и ходить.

— Кто ты? — спросил Страшила, потянувшись и зевнув. — И куда идёшь?

— Меня зовут Дороти, и иду я в Изумрудный Город к великому мудрецу и волшебнику Озу, чтобы он вернул меня в Канзас.

— Где находится Изумрудный Город и кто такой Оз? — осведомился Страшила.

— Неужели ты не знаешь? — удивилась девочка.

— Нет, я вообще ничего не знаю. Я набит соломой, и в голове у меня нет мозгов.

— Как мне тебя жаль! — воскликнула Дороти.

— А если я пойду с тобой в Изумрудный Город, не даст ли великий мудрец Оз мне немножечко мозгов? — вдруг спросил Страшила.

— Не знаю, — отвечала Дороти, — но, если хочешь, пойдём вместе. Даже если Оз не даст тебе мозгов, тебе ведь не станет хуже, чем теперь?

— Это верно, — согласился Страшила и заговорил доверительным тоном: — В конце концов я не имею ничего против того, что набит соломой. Если кто-то наступит мне на ногу или вонзит в руку булавку, мне всё нипочём: боли я не чувствую. Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди считали меня глупцом. Ведь раз у меня вместо мозгов солома, как я смогу понять, что собой представляет этот мир?

— Я тебя очень понимаю, — отозвалась Дороти. — Если ты пойдёшь вместе со мной, я попрошу за тебя Оза.

— Вот спасибо! — обрадовался Страшила.

Дороти помогла Страшиле перелезть через изгородь, и они двинулись в Изумрудный Город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.

Тотошке сначала не понравился новый спутник. Он так подозрительно его обнюхивал, словно опасался, что в соломе свили гнездо мыши. Время от времени он угрожающе рычал.

— Не бойся Тотошки, — предупредила Страшилу Дороти. — Он не укусит.

— Я и не боюсь, — отвечал тот. — Даже если он и укусит, соломе не будет больно. Разреши, я понесу твою корзинку. Мне это не трудно, я ведь никогда не устаю. Хочешь, я расскажу тебе мой секрет, — прошептал он чуть позже на ухо Дороти. — Знаешь, чего я боюсь больше всего?

— Что же это? — спросила Дороти. — Мышь?

— Нет, — сказал Страшила. — Горящая спичка.

4. Дорога через лес

Вскоре дорога сделалась не такой ровной и гладкой, как раньше. Идти стало трудно, и Страшила постоянно спотыкался на выбоинах. Время от времени на пути попадались ямы. Тотошка перепрыгивал через них, а Дороти аккуратно обходила. Поскольку у Страшилы вместо мозгов была солома, он шёл напрямик, частенько терял равновесие и падал плашмя. Однако он не ушибался. Дороти помогала ему подняться на ноги, и он первый смеялся над своими неудачами.

Фермы в этих местах были уже не такими ухоженными, как раньше. Дома попадались реже и реже, да и фруктовых деревьев было поменьше. Чем дальше шли путники, тем глуше и мрачней становилась местность.

В полдень они сделали привал у ручья. Дороти вынула из корзинки хлеб, предложила Страшиле, но тот отказался.

— Я не знаю, что такое голод, — сказал он, — и это просто здорово. Мой рот нарисован красками, но если бы вместо этого в голове у меня проделали дырку, солома стала бы высыпаться и голова потеряла бы форму.

Дороти понимающе кивнула и принялась уписывать хлеб за обе щёки.

Когда она закончила свой обед. Страшила попросил рассказать её о себе и своей стране. Дороти рассказала ему о серых степях Канзаса, о том, как ураган забросил её в эти далёкие края. Страшила внимательно слушал, а потом проговорил:

— Никак не могу взять в толк, почему тебе так хочется покинуть эту замечательную и прекрасную страну и вернуться в унылое, засушливое место, которое ты называешь Канзасом.

— Ты не можешь понять, потому что у тебя нет мозгов, — ответила девочка. — Мы, люди из плоти и крови, любим жить у себя на родине, даже если есть страны и покрасивее. Нет места лучше, чем родной дом.

Страшила только вздохнул:

— Конечно, где уж мне вас понять. Если бы ваши головы, как моя, были набиты соломой, вы бы все отправились жить в прекрасные страны, а ваш Канзас совсем опустел бы. Канзасу сильно повезло, что в нём живут люди с настоящими мозгами!

— Может, ты тоже расскажешь о себе, пока мы ещё не двинулись в путь? — спросила Дороти.

Страшила взглянул на неё укоризненно.

— Ты же знаешь, я так недавно живу, что мне нечего и рассказывать. Меня сделали только позавчера. Что было до моего рождения, я не знаю. К счастью, первое, что сделал мой хозяин-фермер, это нарисовал мне уши, и я стал слышать, что происходит вокруг. С ним был другой Жевун, и фермер спросил его:

— Как тебе уши?

— По-моему, получились криво, — отвечал тот.

— Не беда, — отозвался фермер. — Главное, что это уши, а не что-то другое.

Он был совершенно прав.

— А теперь я нарисую глаза, — сказал мой хозяин. Сначала он нарисовал правый глаз, и, как только закончил работу, я стал с большим любопытством оглядывать его и озираться по сторонам.

— Неплохо! — похвалил фермера приятель, внимательно следивший за его работой. — Голубой цвет очень подходит для глаз!

— Второй глаз я, пожалуй, сделаю побольше, — задумчиво проговорил фермер, и, когда он нарисовал и его, я обнаружил, что вижу гораздо лучше.

Затем он нарисовал мне нос и рот, но я тогда не заговорил, потому что не знал, для чего нужен рот. Я с интересом смотрел, как они делали моё туловище, руки и ноги. Когда на туловище насадили голову, я очень загордился собой. Я решил, что выгляжу не хуже фермера и его приятеля.

— Этот парень быстро распугает всех ворон, — заявил фермер. — Он очень похож на человека.

— Вылитый человек, — согласился его приятель, и я подумал, что он прав. Хозяин взял меня под мышку, отнёс на кукурузное поле и посадил на шест. Потом они с приятелем ушли, а я остался один.

Мне не понравилось, что меня бросили на произвол судьбы, и я попытался пойти вслед за ними, но мои ноги никак не могли достать до земли, и я был вынужден оставаться на этом шесте. Мне было скучно одному — я даже не мог предаться воспоминаниям, потому что мне не о чем было вспоминать. До этого над полем летали птицы, но, увидев меня, они испугались, что пришёл человек, и куда-то скрылись. Это мне придало немножко уверенности, я почувствовал себя важной персоной. Но прошло совсем немного времени, и ко мне подлетела старая ворона. Внимательно меня осмотрев, она села мне на плечо и сказала:

— Неужели фермер вздумал нас провести таким неуклюжим образом? Любая нормальная ворона сразу поймёт, что это не человек, а обыкновенное соломенное пугало-страшила. — С этими словами она преспокойно слетела на землю и принялась клевать кукурузу. Другие птицы, увидев, что я не причинил вороне никакого вреда, прилетели обратно и тоже стали угощаться кукурузой.

Сначала я очень расстроился, так как решил, что я плохое пугало, но та же ворона утешила меня:

— Если бы в голове у тебя были мозги, а не солома, ты был бы ничуть не хуже этих людей, а может, даже гораздо лучше. Мозги в этой жизни могут сослужить хорошую службу не только человеку, но и вороне.

Когда вороны улетели, я стал усиленно соображать, и наконец мне пришло в голову, что надо непременно постараться раздобыть мозги. На моё счастье, мимо проходила ты и сняла меня с шеста. Судя по тому, что ты говоришь, мне тоже надо обязательно попасть в Изумрудный Город, вдруг великий Оз даст мне мозги.

— Надеюсь, что даст, — сказала Дороти. — Раз тебе они так необходимы, он вряд ли откажет.

— Ещё бы! — воскликнул Страшила. — До чего же неприятно знать, что ты безмозглый глупец!

Тем временем огороженные поля остались позади, и земли, что тянулись по обе стороны дороги, никто не обрабатывал. К вечеру путники пришли в такой дремучий лес, что ветки деревьев по обе стороны дороги из жёлтого кирпича тесно переплелись. Свет почти не проникал в эту чащобу, идти было трудно, но Дороти и Страшила не останавливались.

— Если дорога привела нас в лес, рано или поздно она выведет нас из него! — глубокомысленно изрёк Страшила. — А поскольку там, где кончается дорога, находится Изумрудный Город, нам всё равно надо идти по ней до самого конца.

— Это само собой разумеется, — сказала Дороти. — Невелика мудрость!

— Естественно, — согласился Страшила. — Я бы никогда не придумал такого, для чего следовало бы немножко пошевелить мозгами.

Примерно через час и вовсе стемнело, но путешественники по-прежнему ковыляли по дороге. Дороти почти ничего не видела, Тотошка был в лучшем положении — многие собаки хорошо видят в темноте, а Страшила сообщил Дороти, что ночью видит так же, как и днём. После чего он взял Дороти за руку и повёл её вперёд.

— Если увидишь дом, то скажи, — попросила его девочка. — Нет ничего неприятней ходьбы в потёмках, а в доме мы бы могли переночевать.

Вскоре Страшила остановился.

— Справа вижу дом! — провозгласил он. — Хижина из брёвен, крытая ветками. Может, зайдём?

— Давай, — обрадовалась девочка. — А то я что-то устала.

Страшила провёл её к хижине, еле заметной за деревьями. Когда они вошли в неё, то в углу увидели кровать из сухих листьев. Дороти легла и тотчас же заснула крепким сном. Тотошка примостился рядышком. Страшила, который не знал, что такое усталость, встал в другом углу и принялся терпеливо ждать, пока не наступит утро.

5. Освобождение Железного Дровосека

Когда Дороти проснулась, солнце светило вовсю, и Тотошка весело гонялся по лесу за птицами. Страшила по-прежнему стоял в углу.

— Надо пойти поискать воду, — сказала Дороти.

— Это ещё зачем?

— Во-первых, чтобы умыться, во-вторых, чтобы напиться, а то сухой хлеб не лезет в горло.

— Как трудно жить людям из плоти и крови, — задумчиво проговорил Страшила. — Надо спать, надо есть и пить! Но зато у людей есть мозги и они могут думать.

Они вышли из хижины и вскоре отыскали прозрачный ручеёк. Дороти умылась, напилась и потом позавтракала. В корзинке оставалось совсем немного хлеба, и Дороти была рада, что Страшила обходится без еды — запасов было еле-еле на день.

Когда завтрак закончился и можно было снова продолжить путешествие, Дороти испуганно вздрогнула: откуда-то неподалёку раздался глухой стон.

— Что это? — робко спросила она Страшилу.

— Понятия не имею, — отозвался тот, — но, если хочешь, я могу и посмотреть.

В этот момент раздался новый стон. Они пошли туда, откуда доносились стоны, но, не пройдя и нескольких шагов, Дороти увидела, как среди деревьев что-то блеснуло. Она пустилась бегом и вдруг остановилась как вкопанная, испуганно вскрикнув:

— Ой, что это?

Одно из высоких деревьев было надрублено, и возле него с занесённым топором стоял человек, целиком сделанный из железа. У него были руки и ноги, но стоял он совершенно неподвижно, словно не мог пошевелиться.

Дороти и Страшила удивлённо уставились на странного дровосека, а Тотошка громко залаял и попытался укусить его за железную ногу, чуть не сломав при этом зубы.

— Это ты стонал? — обратилась Дороти к Железному Дровосеку.

— Да, — отвечал тот. — Я стою здесь и зову на помощь уже целый год, но никто не услышал меня и не пришёл.

— Чем же я могу тебе помочь? — участливо спросила девочка, которой стало очень жалко беднягу.

— Возьми маслёнку и хорошенько смажь мои суставы. Они так заржавели, что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Если меня как следует смазать, я снова буду в полном порядке. Маслёнка стоит на полке в хижине.

Дороти бегом бросилась к хижине и вскоре вернулась с маслёнкой в руке.

— Что смазывать? — деловито осведомилась она.

— Сначала шею, — сказал Дровосек.

Дороти так и сделала. Шея заржавела настолько сильно, что Страшиле пришлось долго ворочать железную голову туда и сюда, прежде чем её хозяин сам смог проделать это.