Реликт

Андрей продолжал сидеть на расхлябанном стуле, созерцая пыльную дорожку, на которой теперь отдыхал белый листик с жирной печатью. Видно, председатель согнал его локтем.

Андрей оторвался от листка. В кабинет без стука степенно вплыли стоптанные порыжелые сапоги. Над сапогами висели длинные брезентовые полы.

Он догадался, что это по его душу.

Из распахнутого дождевика выглядывал дедок - он был сух, строг и бел.

- С добрым утречком!

Председатель в ответ торопливо закивал.

Дедок плавно развернулся - полы дождевика качнули прокуренный кабинетный воздух. Его взгляд уперся в Андрея.

- Этот, что ли, инженером будет? - И не дожидаясь ответа, добавил, гнусавя: - Скорее на дьячка смахивает, ишь, патлы отрастил.

Андрей встал, поднял документ с дорожки, аккуратно пристроил его на стол возле пепельницы.

"Старый хрыч, прицепился..."

- А бороденка-то, чистый козел, - сказал дедок и выдавил скупой смешок.

- Может быть, к делу перейдем, - Андрей вытащил из угла рюкзак.

- Значит, к Федору тебя доставить, - дедок подступил к Андрею.

- Хоть к черту на рога...

- Иди, иди, устраивайся, - сказал председатель, - дорожка предстоит дальняя.

Подхватив рюкзак, Андрей шмыгнул в коридор и остановился. Все-таки интересно, о чем они трепаться будут. Может, председатель очередной "финт ушами" состроит...

Полминуты в кабинете стояла тишина, и вдруг Андрей услышал нарастающее злое бормотание деда.

"Пора на свежий воздух - у них, видно, старые счеты - так пусть позабавятся".

Андрей повеселел.

- Ехать так ехать, - сказал он плоской корове на плакате.

У крыльца дремала почти такая же плоская понурая лошадь.

Потрясающая кляча. Да этот дед любую до смерти заездит. А на нас - где сядешь, там и слезешь.

Андрей забросил рюкзак в телегу, прошелся вдоль сломанного штакетника.

Вскоре появился возница, молча устроился на передке, причмокнул... Андрей поторопился запрыгнуть, но кляча для начала потопталась, а затем тяжело сдвинулась с места...

Андрей лежал в телеге на ворохе сена и смотрел на провода. Иногда он видел грустную крону березы с тремя скрученными листочками или угрюмый листвяк с редкой желтой хвоей. Раз попался одинокий насупленный ястреб на стобе. А может, это был вовсе и не ястреб?

Небо почти не интересовало Андрея - оно было слишком обширное, и в недрах его серо-грязные сгустки готовились сбиться в массу, чтобы потом неделю рассеиваться по земле - бесшумно, монотонно.

Лошадь, как казалось Андрею, шла рывками, и от этого телега моталась из стороны в сторону, дребезжала и оставляла по краю тракта веселые клочки сена. Несколько раз Андрей приподымался и смотрел на дорогу, которая тянулась за ним, сползая с очередного бугра. Изредка проносились автомобили, а после гула и рева на губах оседала пыль и долго воняло бензином. Однажды проскочила забрызганная грязью по крышу "Волга". Андрей долго следил за ней... И вдруг он понял, почему очутился здесь.

Ну и жук ты, товарищ председатель, ну, обвел меня вокруг пальца... Нет чтобы сразу предложить чересполосный участок... Чувствовал, что не соглашусь, ломаться буду, и изобразил "ход конем". И, честно говоря, сработало, еще как сработало... Когда бежал от доходяги, то готов был на все - лишь бы туда больше не возвращаться...

Андрей повалился на спину и захохотал во все горло.

Дедок на передке даже не оглянулся.

Прошло два часа, как они выехали из деревни. Андрею уже надоело смотреть и на провода, и по сторонам. Начали подмерзать ноги, хотя он и зарыл их в сено. Осточертела неподвижная спина возницы, который сидел, молчал и курил.

Телега по-прежнему шумно тащилась по тракту.

Андрей попытался вспомнить что-нибудь хорошее, но то ли от постоянной тряски, то ли от озноба в голову лезла сплошная гадость... Даже в какой-то момент ему стало казаться, что он никогда не вернется из этой поездки, и будут вечно маячить перед ним припорошенные снегом поля, насупившиеся зароды, жирные пятна черемуховых кустов...

Наконец телегу как следует тряхнуло, и она скатилась с тракта на плохо накатанную дорогу, и лошадь поплелась, часто дергая головой по сторонам. Возница оглянулся, что-то сказал и заулыбался.

Андрей перевернулся набок, поднялся на колени.

Сплошной березняк подступал к самой дороге. Ближние березы одна к одной, все среднего диаметра, а дальше уже не различишь отдельных деревьев, как будто вздыбилась пашня, смешав снег и землю.

Какая-то хищная птица кружила в небе. Может быть, та, которая следила за ними со стоба.

- Окоченел небось? - спросил повеселевший возница и остановил еле бредущую лошадь. - Выскочь, пробегись, разгони кровушку.

Андрей послушно выбрался из телеги. Ноги заскользили по твердому суглинку. Лошадь лениво тронулась с места. Андрей, ухватившись за жердинку, пошел рядом, затем побежал.

Дедок, что показался вначале Андрею вредным и злым, теперь с каким-то озорством поглядывал на него. Андрей в ответ весело махал рукой.

Приличный дед попался. Зачем же тогда там, в деревне, перед председателем ворчал и брюзжал, а потом, угрюмо взгромоздившись на передок, два часа с лишним сидел истуканом?

Андрей прибавил ходу, поравнялся с лошадью и высоко подпрыгнул.

- Полегчало? - дед натянул вожжи.

- А можно, я рядом с вами сяду?

- Валяй.

Андрей взобрался на передок и осторожно сел.

- Держись.

Андрей поплотней прижался к вознице. Ему казалось, что шевельнись - и сразу свалишься вперед, под колеса. Но довольно быстро освоился...

Теперь можно было и поговорить.

- Извините, я не знаю, как величать...

- Кличь Семеном Карповичем.

Дорога тянулась по краю узкой извилистой долины. Справа по склону наваливался густой кашей березняк. Слева по цепочке кустов угадывалось русло речушки.

- Семен Карпович, места-то у вас красивые.

- Это вполне. Седьмой десяток разменял, а все не могу к этой благодати привыкнуть. Когда силенка была, неделями в тайге пропадал... А вот понял, что без тайги-матушки нет мне жизни, только после фронту... Ох, и обидно тогда стало, жил валенок валенком...

- Председатель у вас мужик хитрущий.

- Ну, наделал ты делов вчера, - сказал Семен Карпович, игнорируя слова о председателе. - Всю деревню переполошил... Прибегла моя Марья да как завопит, мол, из городу землемер приехал сердитый. Будут участки перемерять, а лишнюю землицу отымать в пользу колхоза.

- Такой ерундой не занимаюсь, - сказал Андрей и засмеялся. Речушка приблизилась к дороге, и на берегу зачернели развалины какого-то строения.

- Вот и мельница, - сказал Семен Карпович. - Надобно передохнуть7

У обгорелых бревен они развели костерок. Пока Андрей ходил за водой, Семен Карпович выдал кобыле порцию сена, развязал мешочек и выложил на белую чистую тряпицу приличный кусок сала, густо облепленный солью, полбуханки магазинского хлеба, бережно поставил кружку загустелого меда.

Андрей подвесил котелок на жердину, подтолкнул в огонь сушняка и сел напротив Семена Карповича.

Помолчали.

- Если не секрет, - спросил Андрей, - что вы с председателем не поделили?

Семен Карпович извлек из кармана плоскую банку с махрой, оторвал от газеты аккуратную полоску и, скручивая цигарку, ответил:

- Председатель у нас фигура... А то, что малость повздорили, так это из-за внучка моего, пришел оголец с армии, отработал уборочную и решил метнуться...

- В город.

- Да не в город, в леспромхоз. Приезжал здесь у нас один, агитировал. Деньги, говорит, большие да отпуска длинные... В целом я против, а председатель - хоть сейчас заявление подпишет. Не умеет работников ценить... Долбил ему, долбил - бесполезно!

- А что же он решился вас со мной отправить?

- С кем же еще? - Семен Карпович выхватил из костра веточку, прикурил.- Любого другого Федор за версту не подпустит. А я ему как-никак шурин... Да и к Соколовке у меня интерес существует. Сколько раз на правлении выступал! Но до сих пор она, бедная, как отрезанный ломоть, а раньше, почитай, сорок дворов было, и в каждом не меньше трех душ.

- Вода закипела, - сказал Андрей и сыпанул в котелок заварки.

- Да отодвигай ты, отодвигай, - заволновался Семен Карпович. Растяпа!

- Нормально, - Андрей снял котелок и поставил рядом с головешками. - А сейчас там кто проживает?

- Один Федор и сестра моя за ним, и более - никогошеньки... Кто убег, кто помер... А сынки ихние, то есть племяши мои, давно в городе околачиваются... Сколько раз звал и сестру и его на центральную усадьбу, они - ни в какую. Потому что Федор - куркуль, вцепился в свое хозяйство и сдвинуться боится, а то, что рядом души живой нет, ему даже лучше с его зловредным характером... Посмотри-ка чаек!

- Напрел.

- Летом к ним пастухи наведываются, а зимой, окромя охотников, никого.

Семен Карпович мелко нарезал сала и подвинул его поближе к Андрею.

- Федор гостей-то не очень любит, но ты бойся, главное, поменьше обращай внимания на его выверты; и вот что еще... там у них в хате фотокарточка есть, в рамочке резной, Федор сам эту рамочку смастерил, так не спрашивай, пожалуйста, у них про нее, долго рассказывать, только им неприятно будет...

Андрей что-то промычал набитым ртом.

Перекусив, они еще долго разговаривали. Андрей расстелил перед Семеном Карповичем карту и горячо разъяснял свою задачу. Тот внимательно слушал и водил пальцем по карте.

- Ты только Федору не взумай расписывать, - сказал Семен Карпович, когда Андрей кончил. - Ох и рассерчает он, если узнает, что на его вотчину покушаются. Ты ему понепонятнее, позаковыристей.

- У вас не соскучишься, - сказал Андрей и плеснул в кружку остатки теплого чая. - То зэки, то отшельники.

Семен Карпович закурил самокрутку и опять склонился над картой.

- Значит, корчевать хотите?

- Если камня не будет.

- Земля там без камня, хорошая земля. Ведь я тоже в Соколовке родился. Вот приедем - я тебе дом наш покажу, как раз почти у самого краю, с резными наличниками. Еще прадед его ставил... Пригнали их сюда аж с самой Украины.

- Далековато.

Затухающий костерок отчаянно дымил. Лошадь продолжала хрумкать сено. Было слышно, как в речке дышит вода, потрескивая тонким ледком вдоль берега.

- Просьба у меня к тебе есть, - сказал Семен Карпович и погладил карту ладонью. - Серьезная просьба.

- Все, что в моих силах.

- За деревней, в березняке одна могилка есть. Так богом тебя заклинаю, оставь вокруг нее хоть полгектара нетронутыми. В ней двадцать три человека лежат. Кличут ее у нас партизанской - только какие там партизаны... Бабы, детки малые да старики... Когда белогвардейцы отступали, побаловались. Младенцев за ноги да об угол... - Семен Карпович отвернулся и стал смотреть на дорогу, как бы дожидаясь кого.

- У нас по инструкции такие места трогать не разрешается, - сказал Андрей и поднялся. - Память есть память.

- Спасибо.

Андрей взял пустой котелок и спустился к речке.

Через пятнадцать минут они тронулись в путь. Отдохнувшая лошадь пошла бойчее. Андрею было хорошо сидеть рядом с Семеном Карповичем, он чувствовал его теплый бок, его дыхание, его силу.

Под бряканье колес задремалось...

Вдруг лошадь встала. Андрея качнуло вперед. Но рука Семена Карповича не дала ему свалиться.

- Гляди, волки, - зашептал Семен Карпович. - Шесть голов, едрена корень!

Андрей закрутил головой, но ничего, кроме пожелтевшей болотины да разбросанных в беспорядке кустов, не увидел.

- Где, где?

- Да вона!

- Бинокль бы сюда...