Российское оружие - война и мир

Далее на траверз Бейрута выдвигался подвижный заслон - обычно два звена истребителей F-15 и F-16. Зоны дежурства располагались ближе к берегу, но на безопасном удалении от рубежа огня зенитных средств. Формирование боевой обстановки завершалось выходом к наземным целям ударного эшелона, составными элементами которого были звенья "Фантомов", построенных в колонну. Впереди - группа прорыва ПВО, за ней - носители высокоточного управляемого оружия и, наконец, бомбардировщики с неуправляемыми боеприпасами. Израильские самолеты следовали морем на высоте примерно 2.000 м., поэтому они не обнаруживались сирийскими РЛС в диапазоне высот до 3.000 м. из-за горного хребта.

Перехватчики МИГ-23 должны были прорываться к израильским бомбардировщикам и воспрещать их удар. Но во всех разработанных вариантах прорыва выпадал важный тактический элемент - скрытность. После взлета, едва поднявшись на высоту 100 м, самолеты МИГ-23 "засвечивались" израильскими ВКП "Хокай". Чтобы не раскрывать противнику свой численный состав тройка (пара) МИГ-23 смыкалась вплотную и наблюдалась на экране РЛС как одна метка. На расчетном рубеже происходило размыкание, причем ударный самолет снижался почти вертикально (этот маневр не отслеживался РЛС противника). Далее в действие вводился один из отработанных вариантов. Плановые "ходы" должны были завершаться встречной ракетной атакой "ударного" экипажа снизу. Если атака срывалась, то группе рекомендовалось возвращаться на свою территорию.

Эскадрилья истребителей МИГ-23МФ за шесть дней ливанской войны совершила 52 самолето-вылета, провела семь воздушных боев. Сирийское командование подтвердило факт уничтожения 6 израильских самолетов, свои потери - также шесть самолетов (два летчика погибли). Причем три МИГа были сбиты в ходе прикрытия объектов в Ливане способом дежурства в воздухе. Размещенные в долине Бекаа зенитные ракетные комплексы, окруженные горами, имели ограниченную зону радиолокационного обнаружения, что и должны были возместить воздушные патрули. Простиравшаяся под ними "слепая" область в обзоре наземных РЛС скрывала атаковавших снизу израильских истребителей. Времени предпринять оборонительный маневр не было.

Причиной потери еще трех самолетов МИГ-23 было затягивание их в ближний маневренный бой после первой встречной атаки. Противник в этой ситуации подтягивал по указанию ВКП горячий резерв. Также израильтяне в очередной раз отошли от устоявшихся шаблонов. После обнаружения сирийских МИГ-23 ВКП "Хокай" наводил на них первыми не "дальнобойные" F-15, а легкие истребители F-16 с оружием малой дальности. Звено F-16 по парам, вытягивавшимся в колонну, снижалось на малую высоту, затем первая пара расходилась на одиночки, которые окружали МИГ-23 с двух сторон, угрожая атакой с задней полусферы (прием "сэндвич"). Для МИГ23 оставались невыгодные варианты: выйти из боя и вернуться на свою территорию или вступить в ближний бой с противником, превосходящим в маневренности. В случае же продолжения полета в район нанесения удара израильскими бомбардировщиками нависала явная угроза атаки в лоб истребителями F-15 с применением ракет средней дальности.

В ливанской войне приоритетным показателем, влиявшим на результаты боев, оказалось качество (в отличие от Вьетнама, где важнейшую роль играло количество). Ввод в бой МИГ-23 осуществлялся осторожно, после тщательной оценки воздушной обстановки и выявления благоприятных условий. В меньшей степени исполнителей сдерживали факторы "техника" и "оружие", в большей - информационный голод. Без воздушных командных пунктов, с устаревшими средствами боевого управления руководить новыми самолетами во всеракурсном бою было трудно. Вслепую, за пределами своего радиолокационного поля (но в пределах радиолокационного поля противника), предыдущим поколениям МИГов воевать еще не приходилось. Участники событий воочию убедились в следующем: можно иметь самолет, оружие, летчика, но не иметь данных о противнике, изготовившемся к бою. Тогда все заложенные в боевой комплекс возможности остаются нереализованными.

МИГ-25 не имел конкурентов, но его боевые возможности остались невостребованными

МИГ-25 - последний из династии МИГов, проходивший боевую обкатку в локальных войнах на Ближнем Востоке. Он применялся на "египетском фронте" во время арабо-израильской войны 1969 года в качестве разведчика, а также на Sсирийском" - с соответствующим оборудованием и оружием в качестве перехватчика.

О МИГ-25 в роли разведчика вспоминает участник событий летчикиспытатель В.Гордиенко.

МИГ-25, рассказывает он, по своим летно-тактическим данным в то время настолько превосходил существующие в мире истребители, что оставалась лишь теоретическая возможность его перехвата. В этом мы убедились, приступив к выполнению конкретных боевых задач воздушной разведки.

Самолет успешно справлялся со всеми задачами. Выдержали проверку и бортовые средства радиоэлектронной борьбы, не раз спасавшие нам жизнь в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Система вооружения "МИГов", обеспечивала эффективную работу как по воздушным, так и по наземным целям. И при необходимости, могла бы позволить пилоту нанести бомбовый удар по объектам или площадям с высоты в 20 тыс. метров на скорости 2300 км/ч. Однако этот и некоторые другие варианты боевого применения самолета не были востребованы обстановкой.

Как рассказывает Гордиенко, израильские пилоты на "Фантомах" пытались перехватывать их, как правило, из засад или из положения "дежурство в воздухе". Но тщетно. Однажды в районе Суэцкого канала охоту за нашим самолетом устроили сразу несколько десятков истребителей. Попавшему в облаву летчику пришлось выжимать из "МИГа" все, на что он был способен, чтобы уйти от погони. И это удалось. Кстати, в Египте нашими военными пилотами было установлено несколько абсолютных рекордов высоты полета. К сожалению, регистрировать их было некому...

После внезапной смерти Насера новое руководство страны ограничило разведывательные полеты. А вскоре последовал ультиматум в течение 24 часов вывести "МИГи" с территории Египта. Когда же все было готово к перелету, на взлетную полосу выехали египетские танки. Дипломатическим путем конфликт удалось уладить и через сутки прилетевшие "Антеи" забрали технику и людей. Так завершилась первая боевая страница в истории МИГ-25.

К рассказу летчика-испытателя целесообразно сделать два дополнения. При вторжении в воздушное пространство Израиля МИГ-25, набиравшие высоту более 18.000 м над своей территорией, несколько раз обстреливались зенитными ракетами комплексов "Хок". Однако все разрывы фиксировались ниже траектории полета разведчика. Не могли также пересечься пути высотного МИГ-25 и совершенно не тяготевшего к "высоте" истребителя-бомбардировщика "Фантом".

Вторая страница в боевой биографии МИГ-25 открылась через одиннадцать лет в преддверии ливанской войны 1982 года на Ближнем Востоке. В феврале 1981 года, когда на вооружение израильской армии из США поступили новые истребители F-15, материализовались замыслы нескольких отработанных на практике вариантов заманивания сирийских МИГ-25 в тактическую ловушку.

Демонстративные действия - провокации на вызов - переместились в диапазон околостратосферных высот (10.00012.000 м). Участились случаи преднамеренного нарушения воздушных границ Сирии со стороны моря.

Ниже следует выписка из журнала боевых действий.

"...13 февраля 1981 года над Ливаном появилась пара израильских разведчиков RF-4С, которые начали перемещаться вдоль рубежа подъема на перехват в северном направлении со скоростью 1.000 км/ч на высоте 12.000 м. Навстречу нарушителям по команде с ЦКП из зоны дежурства в воздухе вышел одиночный МИГ-25.

В 13.25 на эшелоне 8.000 м МИГ-25 начал разгон, затем занял одну с целью высоту на дистанции 110 км. В ответ "цель" развернулась на обратный курс и оставила за собой плотное облако дипольных отражателей, образовавшее пятно засветки на экране РЛС наведения. МИГ25 продолжал преследование отходящих на юг разведчиков. Через минуту из "облака" помех вышла еще одна цель ( наземный высотомер дал первую засечку на 3.000 м). Это был израильский F-15, находившийся до этого в засаде за высоким горным хребтом.

В 13.27 расстояние между F-15 и МИГ-25 сократилось до 50 км. Сирийский летчик, полностью освоивший МИГ-25 обнаружить сближающегося снизу противника не мог из-за ограничения бортовой РЛС в обзоре нижней полусферы. Команда, поданная "с земли" на отворот, до летчика не дошла, так как в этот момент появились сильные шумовые помехи по радио.

В 13.28 на встречном сближении в наборе F-15 с дистанции 25 км произвел пуск ракеты и сбил МИГ-25. На месте падения самолета в Ливане в левой плоскости , была обнаружена крупная дыра и найдены осколки ракеты, на одном из которых можно было различить надпись АIМ-7F.

Так произошла первая в истории воздушных войн встречная ракетная атака.

Как свидетельствуют записи, ее обеспечивали разведчики, предпринявшие плановый демонстративный маневр и сбросившие пассивные помехи, а также специализированный самолет РЭБ, дежуривший над морем вместе с ВКП "Хокай" и создавший шумовые помехи, которые нарушили управление МИГ-25.

Таким образом, в сферу боя вторглись новые элементы, непосредственно влиявшие на его исход. Изменилось и содержание самого боя, на что потребовалась своевременная реакция.

29 июля 1981 г., когда девятилетняя пауза между войнами на Ближнем Востоке еще продолжалась, израильтяне в очередной провокации с нарушением границы сменили расстановку сил и порядок действий. Демонстративные маневры выполнял уже одиночный F-15. Два других (ударная группа) расположились в засаде вне зоны видимости сирийских наземных РЛС.

Начальник штаба сирийских ВВС (впоследствии защитивший у нас кандидатскую диссертацию) разработал ответный план действий, который реализовывался следующим образом.

"Верхнего" F-15 стала вызывать на себя пара МИГ-21, а два самолета МИГ-25 отправились в засаду - затемненную зону в обзоре израильского ВКП "Хокай". F-15 "клюнул" на ложный вызов. На встречный курс с ним пункт наведения вывел один МИГ-25 из пары. Второй начал маневр для нанесения удара во фланг.

Однако F-15, не меняя курса, внезапно перешел на снижение, увлекая за собой МИГ-25. Сирийский летчик в процессе боя докладывал об обнаружении цели на 80 км, захвате на 40 км и о последующем срыве захвата на снижении. Метки противников на экране РЛС наведения слились, а затем пропали. Летчик МИГ-25 катапультировался, как он доложил, "после удара" и благополучно приземлился.

Второй МИГ-25 удар во фланг уже не наносил. К месту боя не успели и израильские ударные самолеты. В непредвиденной заранее ситуации быстрее разобрались на сирийском ЦКП. Посчитав позицию более выгодной, там решили перевести МИГ-25 на сближение. Цель летчик обнаружил на 40 км., захват произвел на 25 км., пуск первой ракеты - на 18 км, второй ракеты - на 11 км (бортовые средства контроля при дешифрировании подтвердили попадание первой ракеты). Израильский летчик катапультировался над морем. Сторожевые катера подобрали спасательный жилет и пакет с сигнальными средствами, хранящийся в катапультном сидении.

Однако первый результативный бой МИГ-25 продолжения не имел: самолеты этого типа сирийское командование вывело за рамки боевых действий. Причина лежала на поверхности: в стратосфере, где раскрывались характеристики МИГ-25 как перехватчика, никто не летал ("целей" не было). Несомненно, в тех условиях, к которым подгонялись боевые возможности самолета, ему не было равных. Однако эти "условия" не нашли места в ограниченном вооруженном конфликте на Ближнем Востоке.

Через десять лет - в 1991 году - носители новых военнотехнических идей были поставлены перед следующим фактом: в войне "высоких технологий" в Персидском заливе вся современная боевая "пилотируемая" авиация выше 10.000 метров вообще не летала. Разведку в интересах ударных сил (в том числе и радиотехническую с установлением координат включившихся в работу средств ПВО) вели космические аппараты. Из зон дежурства в воздухе, сдвинутых глубоко на свою территорию, им помогали специализированные самолеты, не имевшие оружия и средств индивидуальной защиты. Стратосферный перехват - дорогостоящая реализованная в металле идея так и не нашла своего применения в боевых условиях.

Боевой путь МИГов трех поколений - от "пятнадцатого" до "двадцать пятого" похож на полет истребителя с подъемами и снижениями. Успех присутствовал там, где возможности самолетов и оружия соответствовали условиям решаемых задач.

МИГ-29 атакует на дальнем рубеже

Как известно, МИГ-29 не участвовал в реальных боевых действиях, но его возможности для реализации главного предназначения - завоевания господства в воздухе ни у кого не вызывают сомнений. Правда при этом многие зарубежные эксперты замечают, что бесспорные преимущества наш истребитель имеет лишь в ближнем маневренном бою. Опыт же локальных войн и миротворческих операций свидетельствует о том, что в случае боевого соприкосновения ему придется встретиться с противником и в дальнем воздушном бою.

Чтобы исследовать возможности МИГ-29 в дальнем бою в Государственном научно-исследовательском институте авиационных систем (ГосНИИАС) были проведены специальные исследования. Их результаты убедительно свидетельствуют, что наш истребитель готов на равных вести, как ближний, так и дальний бой с любым из находящихся на вооружении зарубежных ВВС боевым самолетом.

Институт располагает уникальным полунатурным моделирующим комплексом, состоящим из действующей кабины истребителя, электронновычислительных машин, "записывающих" полет, средств объективного контроля, представляющих данные для анализа. В ЭВМ заведены характеристики МИГ-29, разрешенные дальности и ракурсы стрельбы (пуска), допустимые перегрузки, режимы сваливания и т. п. А также данные о боекомплекте, заправке топливом, работе двигателей.

"Противник" (по усмотрению руководителя он может быть сильнее, слабее или равноценным) находится в своей кабине и совершенно независим в выборе тактики и средств ведения боя. В нашем случае выбран тип самолета со схожими с МИГ-29 боевыми качествами.

Задание - типовое, на выполнение которого истребители всего мира тратят большую часть своего ресурса: прикрытие войск (объектов) в тактической зоне.

Готовность э1- занимаем место в кабине МИГ-29. Боевая задача - не пропустить противника через рубеж ввода в бой, расположение которого устанавливается командованием заранее (во всех конфликтах больших и малых). Для выполнения данной задачи у нас есть скорость, маневр и огонь - пушка, две ракеты средней и две ракеты малой дальности, а также приемлемый уровень пилотажной и тактической подготовки исследователя.

Получив сведения о "противнике", подходящем к рубежу подъема, с командного пункта получаем указание на взлет. Набираем заданную высоту, берем курс на сближение. С КП поступает осведомительная информация о "противнике", которого пока еще нет в секторе обзора бортовой РЛС. Вырабатывается решение на бой. Оно зависит от удаления от рубежа ввода - нашего и "противника". Так как ранний выход на рубеж оставляет резерв времени на обходный маневр, а даже незначительное опоздание обрекает на скоротечную атаку в лоб.

...Мы оказались с "противником" в дуэльной ситуации без опоздания. И у него, и у нас только одно решение: вступить в дальний ракетный бой. МИГ-29 имеет полный потенциал для его ведения: бортовую (избирательную и чувствительную РЛС), высокие разгонные характеристики, мощные ракеты с РЛнаведением.

"Противник" тоже настроился на атаку. Так как по условиям задания он равноценен, это значит, что исход встречного боя будет зависеть только от мастерства летчика.

Мы нашли более искусный прием - фирменный, отработанный в ходе напряженных тренировок. Средства объективного контроля подтвердили прямое попадание на встречном курсе.

Эксперимент продолжается. "Противник", проанализировав запись проигранного боя, вскрыл роковую ошибку и сделал выводы на будущий боевой полет в "полунатуре". В повторной ситуации на рубеже ввода в бой он поставил помехи, затруднившие захват и сопровождение (что неоднократно случалось на Ближнем Востоке). В результате, бортовая система МИГ-29 не дала разрешения на пуск "дальних" ракет. Мы стали перед альтернативой: или продолжать обмен ударами, или вступать в ближний маневренный бой. В первом варианте все начинается сначала - с этапа поиска (так как радиолокационный контакт с противником потерян). При реализации второго варианта МИГ-29 попадает в свою стихию ближний бой, но уже "возит" мертвым грузом часть своих поражающих возможностей: условия для применения "дальних" ракет основной убойной силы усложняются до предела.

После детального анализа результатов "боевых вылетов" на "наземном" МИГ-29 можно сделать следующие выводы.

Первый: девиз "его стихия ближний бой" несколько снижает достоинства МИГ-29 как современного истребителя, в котором в равной степени заложены возможности дальнего и ближнего боя.

Второй: вероятность возникновения дальнего боя не зависит от масштаба конфликта, величины занимаемого им пространства и его насыщенности "авиацией".

Третий: во всех конфликтах, где не мог еще возникнуть дальний бой (вследствие слабостей оружия) из общего числа сбитых самолетов три четверти было поражено в первой атаке. Взаимное маневрирование со сменой мест, часто ничейное, приходится всего на четверть результативных боев.

Наконец, летчик-истребитель должен в равной степени готовиться к ведению как ближнего, так и дальнего боя. И если ближний бой уже достаточно изучен и освоен, то дальний пока не имеет даже стройной теории. Накопленный небогатый опыт МИГ-23 и МИГ-25 остался невостребованным.

Несколько отдельно может стоять обращение авторов, прошедших школу локальных войн, к заинтересованным военным лицам и организациям: в обстановке жесткой экономии, резкого подорожания каждого часа реального полета на боевом самолете повышается роль полунатурных исследований. Поэтому не должен прекращать существование моделирующий комплекс. Возможности его действительно чрезвычайно высокие.

* АВ: Александр Агеев, директор ВПК "МАПО" по стратегическому пла- * нированию, информации и маркетингу РЕАЛИЗАЦИЯ ГИПОТЕТИЧЕСКОГО СЦЕНАРИЯ

Можно провести параллель между разгромом Ирака войсками коалиции и кризисом нашего ВПК в конце 1991 - начале 1992 годов. Подобно тому, как Ирак был сломлен действиями Коалиции, так и наш ВПК был дезорганизован совокупным ударом со стороны самых разнообразных причин.

Хотя история не знает сослагательного наклонения, выводы Генштаба России по итогам той войны показывают, что все могло быть иначе. Это "иначе" видится в трех возможных вариантах по нарастающей. Вариант первый. Что произошло, если бы Ирак ввел в действие всю ту технику, которая у него была? Например, поднял в воздух все самолеты МИГ-29, а не эвакуировал их в Иран? Сценарий второй: Ирак использовал бы весь парк военной техники советского образца, данные космической разведки, рекомендации наших советников? Наконец, что случилось, если бы технические средства находились в руках советских специалистов, как в ряде локальных войн 50-70-х годов? Так или иначе, результат этого моделирования генштабовских аналитиков потрясающий. Если по факту потери коалиции составили 69 современных самолетов при потерях Ирака в 48 самолетов, то потери союзников при реализации упомянутых сценариев составили бы не менее 400 самолетов! Наверняка такой уровень потерь был бы неприемлем для нападающей стороны. "Буря" рассеялась бы на стадии приготовлений.

Всякая аналогия, разумеется, хромает. Но аналогия фокусирует наше внимание на проблеме. А проблема такова - к концу 1991 года советский ВПК с размаха вошел в жестокий кризис. Внешне это весьма напоминало тот ряд событий, который в тот же период развернулся в Персидском заливе: та же изначальная мощь, рассыпающаяся, как карточный домик, и те же предательство и малодушие, удары в спину и блестяще проведенные противником спецоперации. Эта аналогия иллюстрирует драматизм исторической развилки в 1991-92гг. Речь не идет о геополитических или гуманистических аспектах этой истории. Тогда Советом Безопасности ООН и руководством СССР был сделан именно тот исторический выбор. Здесь акцентируется сугубо военно-техническая сторона дела. Наша "броня была крепка", "танки быстры", но все рухнуло, и весь ВПК должен был быть либо раздавлен клубком факторов, как это случилось с Ираком, либо события могли развиваться по другому - гипотетическому - сценарию.

Многие предприятия ВПК России, по сути, проделали эволюцию проигрыша, как Ирак, и сейчас либо исчезли, либо влачат жалкое существование. С ними произошла своя "буря в пустыне". Пример Военнопромышленного комплекса "МАПО", концерна "Сплав", АПК "Сухой" и ряда других фирм - это реализовавшаяся гипотеза "вьюги в пустыне", то есть выживания и победы в почти безнадежных условиях.

Так, ВПК "МАПО" в настоящее время объединяет 12 промышленных предприятий и коммерческий банк. Каждая из организаций имеет разветвленную сеть филиалов и дочерних предприятий по всей России. Общая численность занятых на предприятиях ВПК "МАПО" превышает 60 тысяч человек. Организационным ядром ВПК "МАПО" стало Московское авиационное производственное объединение "МИГ", осуществляющее разработку, опытное и серийное производство, обслуживание и модернизацию военных и гражданских самолетов. ВПК "МАПО" направляет инвестиционный капитал в наукоемкие и высокотехнологичные конструкторские разработки XXI века и производство авиатехники нового поколения, а также авиатехники и систем вооружения. По суммарным объемам экспортных продаж ВПК "МАПО" занимает пятое место среди крупнейших компаний России и первое место среди предприятий отечественного машиностроительного комплекса. В 1993-95 годах было заключено контрактов на поставку самолетов МИГ-29 на сумму более 2 млрд. долларов. География распространения продукции предприятий ВПК "МАПО" - самолетов семейства "МИГ" и вертолетов "КАМОВ" - охватывает более 70 стран.

Почему это стало возможно? Почему в условиях, когда машиностроение, основа которого - оборонка, практически вымирает, когда оборонный заказ практически отсутствует, встречаются предприятия, демонстрирующие возможность ренессанса в столь жесткой ситуации?

История крупнейших транснациональных компаний убеждает, что есть два фундаментальных фактора длительного, устойчивого успеха. Первый фактор масштаба. Чем мощнее фирма, тем с большим успехом она может осуществлять научнотехнологические прорывы, проникать и закрепляться на рынках, достигать конкурентных преимуществ.

90-е годы принесли в авиакосмический бизнес беспрецедентные и по интенсивности, и по размаху сделки по слиянию и поглощению. Происходящие в России процессы группирования предприятий чаще оцениваются как восстановление прежней научно-производственной кооперации в целях выживания, хотя это - собирание сил в кулак для нового витка конкурентной борьбы не только за лидерство, но и за само присутствие в авиакосмическом бизнесе.

Фактор масштаба во многом предопределяется государственной политикой: от требований антимонопольного законодательства до целевой финансовой и дипломатической поддержки.

Масштаб фирмы тесно связан с ее историей. Чем она старше, тем больше шансов, что она будет жить дольше: за годы накапливается не только капитал, но и опыт, традиции, репутация, кодекс чести, т.е. тот неосязаемый капитал, который является дополнительным гарантом успеха.

Созданный указом Президента и постановлением Правительства России Военно-промышленный комплекс "МАПО" возник не на пустом месте. Предприятия, выступившие его учредителями, имеют более чем столетние корни, историю, где было немало побед и немало драм. Они четко представляют перспективу и способны найти выход практически из любой ситуации.

Второй фактор успеха - управленческие кадры. Достижения СССР в целом ряде высокоприоритетных областей в значительной степени предопределялись тем управленческим статусом, который имели руководители КБ и предприятий. Генеральный конструктор или директор формировали свои команды. Этот бесценный исторический опыт, особенно периода 60-80-х годов, еще слабо осмыслен. Но общим для деятельности управленческих "команд" "административной эпохи" являются, во-первых, беспрекословная власть лидера - конструктора и, во-вторых, пристальное внимание высшего политического руководства, разумеется, с соответствующими приоритетами в финансировании программ.

В 90-е годы требования к качествам лидеров в авиастроении изменились. Государство больше не гарантирует ни финансирования, ни сбыта. Как следствие, либо генеральные конструкторы и директора должны переквалифицироваться в финансистов и сбытовиков, либо авиафирмы должны создать эффективные управленческие структуры, поощряющие творческий и предпринимательский дух и сотрудничество большего числа сотрудников и руководителей всех рангов.

В случае ВПК "МАПО" фактически за кратчайший исторический период удалось собрать беспрецедентную по квалификационной и волевой мощи команду, которая сумела добиться настоящего экономического чуда. Главная особенность этой команды - сплав корифеев авиастроения и нового поколения руководителей.

После решения задач выживания приоритеты управления сводятся к тому, чтобы правильно определить стратегию своего развития и собрать в кулак ресурсы. Ясность стратегии оборачивается минимумом суеты в действиях, а концентрация ресурсов - успехом все более дорогостоящих проектов.

Стратегия фирмы должна принимать в расчет более общие тенденции.

Необходимость приоритетного и форсированного развития авиации диктуется как военно-стратегическими, так и геополитическими факторами. Практически все масштабные военные операции с 30-х годов предусматривали активное применение авиации. Лидирующая роль авиации проявилась и во множестве конфликтов последнего десятилетия.

Степень участия страны в освоении "пятого" мирового океана все более определяет место государства и в мировом сообществе, и в международном разделении труда. Сохранение лидерства в освоении этого океана предполагает концентрацию усилий на создании как передового воздушного флота, так и надежной системы безопасности воздушного пространства.

Большие континентальные пространства таких стран, как Россия, Канада, США, Китай требуют защиты от вторжения неприятеля, от бомбардировочной атаки противника, от десантов, от низколетящих летательных аппаратов и нарушения пролета иностранными летательными аппаратами и т.д. Наземные системы ПВО прикрывают лишь конкретные точечные или площадные объекты и пространство между ними, в то время как протяженные объекты (нефте- и газопроводы, шоссейные и железные дороги) может защищать только авиация.

Для реализации планов, связанных с национальными интересами вдали от государственных границ в отношении прибрежных государств (например, защиту транспортных операций на удаленных от собственной территории морских пространствах) резко возросло значение палубной истребительной и штурмовой авиации.

Современная стратегия завоевания прочного господства в воздушном океане, который по геополитической значимости становится первостепенным, реализуется в ведущих странах мира через оказание всесторонней государственной поддержки стратегическим проектам развития как гражданской, так и военной авиации.

Чтобы ответить на геополитические вызовы, развивается процесс укрупнения авиастроительных компаний мира. Концентрация ресурсов происходит не случайно. Сегодня просто невозможно разработать самолет нового поколения в одиночку, ведь его стоимость, даже по скромным подсчетам, составляет сотни миллионов долларов. Взять такие рубежи под силу только гигантам.

Укрупнение компаний, производящих военную авиационную технику, обусловлено конкурентной борьбой, необходимостью продвижения своей продукции на международные рынки авиационных вооружений, осуществлением программ разработки самолетов и вертолетов новых поколений.

Здесь поучителен мировой опыт. За последние двадцать лет в США и Европе из десятков фирм-авиапроизводителей образовалось два-три мощных концерна. Происходит, с одной стороны, концентрация ресурсов, технологических разработок и производства, а с другой - диверсификация продуктов и сфер деятельности этих концернов.

Последние примеры подобного рода - слияние корпораций "Боинг" и "Макдоннел Дуглас", а также компаний "Локхид", "Мартин-Мариетта", "Лорал", в результате чего возникли крупнейшие в мире корпорации по производству гражданских и военных самолетов и вертолетов, ракет и космической техники.

В области гражданской авиации аналогичная тенденция прослеживается в создании европейского консорциума "Эрбас Индастри". Задачи удовлетворения спроса на новые пассажирские самолеты корпорация "Эрбас" решает за счет объединения мощных европейских авиационных структур. Американским ответом на усиление корпорации стало упомянутое слияние "Боинг" и "Макдоннел Дуглас".

О стремлении принять активное участие в освоении воздушного пространства свидетельствуют и программы развития авиастроения Индии, Китая, Южной Кореи, Японии, Бразилии, Израиля.

В настоящее время крупнейшие производители военной авиатехники все более зависят от поставок на экспорт.

Прекращение военного противостояния двух мировых систем привело к обвальному снижению производства боевых самолетов. Так, в 1995-2000гг. государства - ведущие производители авиационной техники - США, Россия, Франция, Великобритания, Италия, Швеция - будут выпускать в общей сложности около 120 боевых самолетов в год (в 1972-92гг. - 998 единиц в год) для национальных ВВС и примерно 165 единиц на экспорт (в 197292гг. - 603). При этом, начиная с 1995 года, в России, США, Великобритании количество самолетов, производимых для продажи за рубеж, впервые превысило количество, выпускаемое для нужд собственных вооруженных сил.

В ближайшие 20 лет объемы авиаперевозок будут ежегодно возрастать более чем на 5%, и авиакомпании затратят один триллион долларов США на закупку самолетов для удовлетворения растущего спроса. При этом рынок авиаперевозок как по объему, так и по ежегодному приросту будет смещаться в Азиатский регион.

Россия обладает огромным трансконтинентальным воздушным пространством. Кратчайшие воздушные пути между континентами, на которых размещены все наиболее развитые и динамично развивающиеся страны мира, пролегают над российской территорией.

Отмеченные перспективы наращивания рынка международных авиаперевозок ставят задачу развития имеющихся конкурентных преимуществ России и обеспечения стабильности и безопасности российского воздушного пространства.

Однако в России продолжается падение объемов производства оборонной промышленности. Вооруженные силы России сейчас имеют современных вооружений только 30% от их общего количества. К 2000 году, при сохранении нынешних тенденций, их будет 10%, а к 2005 году 5-7%. У стран Запада уже сегодня 60-80% вооруженных сил составляют современные образцы.

Эти общие тенденции предопределяют и видение путей выживания и роста лидеров отечественного авиастроения.

Прежде всего, важно осознать, что импульс, данный всей столетней историей российского самолетостроения, столь велик, что даже сейчас после пятилетки спада и демонтажа предыдущих структур - мы все еще обладаем всеми необходимыми ресурсами для сохранения России в качестве авиакосмической сверхдержавы. По многим новейшим видам техники существует отрыв от западных конкурентов.

Во-вторых, ключом к успеху является философия "пресмыкательства перед потребителем". В области боевой авиации сегодня - это не только надлежащее сервисное обслуживание, но и совместные НИОКР, содействие индустриальному развитию страны-импортера, офсетные программы и т.д. Без этих "нагрузок" рост объема экспортных продаж авиатехники немыслим.

В-третьих, безусловным приоритетом - не только для госбюджета, но и бюджета фирм - должно быть финансирование и осуществление программ НИОКР. Цель - сохранение нашего технического и технологического лидерства в авиакосмической области.

В-четвертых, сжатие рынка военных закупок диктует неизбежность консолидации научных и производственных мощностей, сброса "балластных" и дублирующих активов.

В-пятых, производственная концентрация должна выплеснуться за российские границы. Важно не только восстановить связи с Украиной, Белоруссией и другими странами Содружества, но и развивать кооперационные программы с западными странами, а также рядом "новых индустриальных стран". Эти процессы должны сопровождаться международной сертификацией изделий и производственных мощностей.

В-шестых, будучи одним из двух конкурентоспособных столпов российской экономики, высокотехнологичные сообщества должны развить не менее эффективные технологии лоббирования своих интересов в органах власти и общественном мнении, чем, например, у нефтегазовой промышленности или банков. Причем исключительную важность имеет формирование стратегического альянса сырьевой, высокотехнологичной промышленности и банков.

Наконец, в-седьмых, выигрывает тот, кто способен создать образцовую управленческую культуру и гармонично согласовать интересы всех участников.

* АВ: Полковник В.БАБИЧ. ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ВОЙНЫ В ПЕРСИДСКОМ ЗАЛИВЕ *

Локальные войны, или, как сейчас их называют, конфликты средней интенсивности, во второй половине нынешнего века возникали регулярно в каждом десятилетии. Обобщение опыта малых войн, где применялись новые для своего времени авиационные боевые комплексы, обычно происходило в два этапа. На первом распространялась экспресс-информация с места событий. На втором, занимавшем иногда несколько лет, собранный материал обрабатывался, результаты анализировались, выводы научно обосновывались. Итоговый отчет заметно отличался от текущих корреспонденций как по содержанию, так и по количественным показателям. Свои успехи уже не преувеличивались, а неудачи не замалчивались.

В качестве примера можно привести длительную войну в ЮгоВосточной Азии, где "обкатку" проходили самолеты и управляемое оружие второго поколения. Тогда репортажи с мест в американской прессе были полны рекламой техники и тактики. Но сразу после завершения крупномасштабной агрессии неожиданно для многих началась смена самолетного парка ВВС и ВМС США. Тяжелые тактические истребители F-4 и F-105 уступили место маневренным "завоевателям превосходства в воздухе" - F-15 и F-16. "Из пепла" возник самолет-штурмовик А-10 (производство самолетов этого класса прекратилось еще в 50-х годах). Закончилась гонка за высотой и скоростью полета. Летный состав начал переподготовку по обновленным программам, предполагающим групповой маневренный бой и атаку подвижных наземных целей в условиях интенсивных помех. Громкие успехи постепенно превратились в поучительные уроки, которые необходимо быть учитывать.

Спустя 20 лет началась война в районе Персидского залива. В сражение вступили самолеты и оружие нового поколения с выдающимися характеристиками и возросшей поражающей мощью. Иностранная пресса оповестила читателей о войне "высоких технологий". Действительно, впервые испытанию на прочность в боевых условиях подвергались новое высокоточное оружие, самолеты-"невидимки", крылатые ракеты (включенные в головной эшелон воздушного массированного удара), французские и английские истребителибомбардировщики, ложные тактические цели, космические средства разведки, связи и целеуказания, самолеты контроля за полем боя. И первые сведения о боевой эффективности явно не разочаровывали: ее уровень, по данным освещающей победу прессы, не опускался ниже 85 проц. В течение трех послевоенных месяцев западная печать публиковала восторженные статьи. Однако уже через полгода стали пробиваться ростки критики. Как показывал опыт 20-летней давности, иначе быть не могло.

Из уроков сражения извлекаются причины и успкха и неудач. Характеристикой последних является количество понесенных потерь. Для авиации многонациональных сил аналитики остановились на цифрепотерь76,означавшей, что столько самолетов не возвратилось в строй после обстрела средствами ПВО противника, поражения огнем своих средств, аварий и катастроф. Всеми признается, что противник оказывал слабое сопротивление (или вообще не оказывал). Боевые действия авиации многонациональных сил продолжались 43 сут. (Наземное сражение заняло всего 100 ч), в течение которых совершено 11 тыс. самолето-вылетов всеми родами авиации ВВС и флота. Принято определять показатели выживаемости по отношению числа потерянных самолетов к количеству произведенных самолето-вылетов. В данном случае расчеты дают уровень потерь 0,007.

Обратимся к войне "невысоких технологий" во Вьетнаме. По данным американского командования, приводившимся в прессе, уровень потерь (боевых и небоевых) составлял 0,003, то есть три самолета на 1 тыс. Вылетов. Динамика снижения выживаемости видна невооруженным глазом. Стоит напомнить, что в качестве предельного во Вьетнаме был установлен уровень 0,002-два самолета на 1 тыс. Вылетов. Если он превышался, то в воздушной войне "бралась пауза" для выяснения причин.

Итак, при более слабом противодействии ПВО самолеты очередного поколения показали заметно худшую выживаемость. Единственной оговоркой может быть внушительное число небоевых потерь, то есть не связанных с воздействием огня противника. Однако специалисты считают это предметом другого разговора, уводящего в область психологии-стрессовые состояния человека в обстановке повышенных угроз.

Пять лет послевоенных исследований поставили под сомнение разошедшееся по всему миру определение войны в зоне Персидского залива как войны "высоких технологий". Официальные данные гласят: доля применения высокоточного оружия составила 7 проц. Таким образом, 93 проц. Пришлось на долю обычных (неуправляемых) боеприпасов, разработанных по технологиям периода вьетнамской войны, и бомб свободного падения-продукта Второй мировой войны. Один из американских обозревателей, приводя эти цифры, сказал, что нельзя назвать высокограмотной страну, где только 7 проц. Населения имеет высшее образование.

Популярная газета "Нью-Йорк таймс" от 22 июня 1973 года сообщала, что за последние полтора месяца войны во Вьетнаме, включая воздушную операцию "Лайнбэкер-2" (18-30 декабря 1972 года), американская авиация сбросила на город Ханой и Хайфон около 30 тыс. т бомб. За 43 сут. Боевых действий в районе Персидского залива (операции "Буря в пустыне" и "Меч пустыни") авиация многонациональных сил сбросила на Ирак и Кувейт 88,5 тыс. т бомб, то есть в 3 раза больше. Западные обозреватели назвали действия американской авиации во Вьетнаме "тактикой выжженной земли", и через 20 лет те же самые тяжелые бомбардировщики В-52 и такое же "ковровое" бомбометание по большой площади с большой высоты, то есть без прицеливания по отдельным объектам.