Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 3)

Автор неизвестен

Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 3)

Сборник

Полководцы и военачальники Великой Отечественной. Вып. 3

С о д е р ж а н и е

Полковник в отставке В. Быстров

Маршал бронетанковых войск Михаил Катуков.

Полковник А. Киселев

Маршал Советского Союза Кирилл Мерецков.

Полковник в отставке В. Быстров

Маршал войск связи Иван Пересыпкин.

Полковник А. Киселев

Главный маршал авиации Константин Вершинин.

Полковник А. Орлов, полковник В. Лебедев

Маршал Советского Союза Сергей Бирюзов.

Капитан 1-го ранга В. Макеев

Адмирал Владимир Трибуц.

Полковник в отставке В. Быстров

Маршал бронетанковых войск Михаил Катуков

...Октябрь 1941 года. Танковые и механизированные армады гитлеровского генерала Гудериана стремительно продвигались к Москве. 3 октября один из самых боеспособных его корпусов - 24-й моторизованный - с ходу ворвался в Орел. Войска Брянского фронта, прикрывавшие здесь дальние подступы к советской столице, были расчленены превосходящими силами противника. Гитлеровское командование ликовало. И было отчего: путь на Москву в первых числах октября, по сути, был свободен.

Ставка Верховного Главнокомандования принимала энергичные меры, чтобы закрыть образовавшуюся брешь. В район вражеского прорыва перебрасывались войска. На месте их предполагалось объединить в 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко.

В состав корпуса была включена дислоцировавшаяся под Москвой в районе станции Кубинка 4-я танковая бригада. Поднятая 2 октября еще до рассвета по боевой тревоге, она немедленно стала грузиться в эшелоны. А ее командир полковник Катуков был вызван к телефону начальником главного автобронетанкового управления Наркомата обороны генерал-лейтенантом танковых войск Я. П. Федоренко.

- Торопитесь, товарищ Катуков, - ответив на приветствие, быстро заговорил Федоренко. - Задание сверхответственное и решено там. - Федоренко выделил слово "там", дав понять, что решение послать 4-ю танковую бригаду под Орел принято в самых высоких инстанциях военного руководства. Главное: закрыть Гудериану дорогу на Тулу.

- Слушаюсь, Яков Николаевич! Сделаю все возможное.

- Мало! Там требуется невозможное... У Гудериана танков махина, а у вас - кот наплакал. В корпусе Лелюшенко, кроме вашей бригады, пока танковых соединений нет. Да и на место вы прибудете первыми.

С Федоренко Катуков был знаком и даже дружен по совместной довоенной службе, Заняв ответственный пост в армии, Федоренко с бывшими сослуживцами-товарищами обращался по-прежнему приветливо и заботливо. Но забота его была особой. Своим товарищам он поручал самые трудные дела, помогал им, но и требовал с них строже, чем с других.

Чуть начало светать, когда бригада была уже погружена в эшелоны. Ехали быстро, без остановок. Катуков решил отдохнуть. Но вздремнуть не удалось. Мысли и воспоминания, набегая друг на друга, разгоняли сон. Что ж, может быть, человек так и устроен, может быть, ему нужно подводить итоги какого-то этапа в своей жизни, прежде чем вступить в другой. В военной судьбе Катукова как раз наметилась такая грань, и потребность осмыслить недавнее прошлое прочно овладела им.

В войну Катуков вступил командиром 20-й танковой дивизии, входившей в состав 9-го механизированного корпуса генерал-майора К. К. Рокоссовского. Дивизия находилась в стадии переформирования и далеко еще не была укомплектована людьми и техникой. Танки КВ и Т-34 еще не поступили: имелось лишь 33 устаревших танка БТ-2 и БТ-3. Артиллерийский полк получил только гаубицы, мотострелковый полк оказался вообще без артиллерии, понтонный батальон - без понтонов. Батальон связи располагал лишь учебной аппаратурой.

Сам Катуков в первый день войны находился в Киевском окружном военном госпитале, где перенес тяжелую операцию: шов еще не совсем зарубцевался, температура доходила до 38°. С трудом уговорив врачей о выписке, он на попутных машинах уже 23 июня добрался до дивизии, вышедшей навстречу вражеским войскам, рвавшимся к Новоград-Волынскому. На следующий день, 24 июня, у местечка Клевань дивизия атаковала моторизованные части 13-й танковой дивизии противника.

Первый бой запоминается навсегда, во всех подробностях. Но сейчас подробности мешали Катукову. Он еще и еще раз обдумывал приемы, которые помогли ему тогда нанести довольно ощутимый урон противнику. Прежде всего танковые засады. Посредством их уязвимые во всех отношениях БТ-2 и БТ-3 вывели из строя немало немецких танков. Правда, в этом бою дивизия потеряла все танки. Но за каждый из них противник расплачивался несколькими своими. В последующих боях хорошо показала себя и другая хитрость - "кочующие" орудия. Артиллерийские батареи меняли позиции днем и ночью - у противника складывалось впечатление, будто он имеет дело с крупными артиллерийскими силами.

Вспомнилась и еще одна хитрость. Катуков уже забыл, кто именно ее предложил. Дело в том, что пехота противника с первых дней войны стала бояться танков Т-34. Но в дивизии, как и во многих других танковых соединениях, их не было. Как-то Катуков подошел к группе командиров, о чем-то оживленно споривших.

- А что? Сделать макеты. А где-нибудь рядом поставить настоящие орудия, - сказал кто-то из командиров.

- Фрицы увидят - сразу драпу! - язвил другой командир.

- А что? - не сдавался первый. - Пехота наверняка испугается.

- М-да. Голь на выдумки хитра, - заметил кто-то из собравшихся.

Увидев Катукова, командиры вытянулись.

- Вольно! - скомандовал Катуков. - "Голь на выдумки хитра", - повторил он. - А ведь это про умных людей поговорка. Мысль о макетах - дело стоящее. Обмозгуем.

И обмозговали. Обшили фанерой "под Т-34" несколько вышедших из строя транспортных машин, приделали к ним деревянные стволы и выкрасили все это в защитный цвет. Замаскированные в кустарниках и на опушках леса, но так, чтоб противник мог обнаружить их, эти пугала выглядели как затаившиеся в засаде подлинные тридцатьчетверки. Рядом вели огонь по противнику и "кочевали" настоящие пушки. И действительно, такие ложные засады производили сильное впечатление на вражескую пехоту. В районах этих засад она не лезла напролом. Позже, когда противник захватывал такие "танки", фашистские газеты немало потешались над "русской фанерной техникой". Но смеется тот, кто смеется последним: воины дивизии Катукова не раз были свидетелями того, как пехота противника оторопело останавливалась, заметив "засады" "тридцатьчетверок", или как фашистская авиация остервенело бомбила эти "засады". Хорошо зарекомендовали себя и ложные укрепления.

В разгар боев Катуков неожиданно получил приказ: сдать дивизию заместителю и отбыть в Москву в распоряжение Я. Н. Федоренко.

Яков Николаевич встретил приветливо, но сразу приказным тоном объявил:

- Вот что, товарищ Катуков, вы назначены командиром 4-й танковой бригады.

- Бригады? - с недоумением спросил Катуков.

- Успокойтесь, воевали вы хорошо. К ордену Красного Знамени представлены. Поэтому и бригаду даем. - Федоренко встал, молча прошелся по кабинету, вздохнул и наконец объяснил: - Механизированные корпуса и танковые дивизии расформировываются. Техники не хватает. Промышленность-то: половина на колесах, половина перестраивается. Решено создать танковые соединения меньших масштабов - бригады. Отберем в них все лучшее, что есть: людей и преимущественно новую технику... Ваша бригада формируется под Сталинградом. Готовьте ее так, чтобы она ни в чем немецкой танковой дивизии не уступала.

Командный состав бригады был подобран до приезда Катукова. Комиссаром был назначен полковой комиссар М. Ф. Бойко, начальником штаба подполковник П. В. Кульвинский, начальником политотдела - старший батальонный комиссар И. Г. Деревянкин, начальником оперативного отдела капитан М. Т. Никитин, помощником по технической части капитан П. Г. Дынер. Говорят: первое впечатление - всегда и последнее. Так это или не так, но и при первом знакомстве и особенно впоследствии Катуков был очень доволен своими помощниками.

Незадолго до приезда Катукова в лагерь танкистов под Сталинградом прибыла комиссия из Москвы для отбора в бригаду наиболее опытных механиков-водителей, башенных стрелков, командиров и политработников. Катуков и Бойко включились в работу комиссии, стремясь отобрать лучших из лучших. А выбирать приходилось действительно из лучших. Бригада комплектовалась из личного состава выведенной с фронта 15-й танковой дивизии. Комиссия и командование бригады получили огромное количество заявлений, в которых танкисты клялись сражаться за Родину до последнего дыхания. Каждый входивший в кабинет, где работала комиссия, просил, требовал, старался как можно убедительнее доказать, что его обязательно нужно зачислить в бригаду. И как трудно было отказывать кому-либо из них! Все эти люди рвались на святое дело и, главное, знали, что их ожидает: каждый уже побывал в боях с фашистами. А отказывать приходилось. Желающих было больше, чем требовалось для укомплектования бригады.

- Ах, какой народ! - радовался Катуков, когда было закончено формирование бригады. - И дело свое знают, и с боевым опытом! А коммунистов и комсомольцев сколько!

Вскоре бригада стала получать технику. Первый батальон вооружался танками Т-34. Изготовлялись они тут же, на Сталинградском тракторном заводе. План перевыполнялся, рабочие трудились по-фронтовому. Но Катуков торопил, чтобы иметь больше времени для боевой учебы. Выход нашел Дынер. Однажды он пришел к Катукову с предложением:

- Полагаю, что заместители командиров подразделений по технической части, механики-водители и вся рота технического обеспечения должны непосредственно работать на заводе.

- А ведь идея! - обрадовался Катуков. - И дело пойдет быстрее, а сборка - замечательная школа для изучения материальной части новых танков.

Уже на следующий день выделенные Дынером танкисты вместе с рабочими собирали на заводе детали и агрегаты новой машины. Вскоре они, как выразился Дынер, "знали ее нутро до последнего винтика".

Одновременно была развернута боевая учеба. С самого начала она была настолько приближена к условиям войны, что отличалась от нее разве только отсутствием потерь. Занятия длились по четырнадцать часов в сутки. Катуков был неистощим на разработку комбинаций, ставивших бойцов и командиров в наиболее сложные, максимально приближенные к боевой обстановке условия. Уже после боев под Клеванью он тщательно обдумывал оправдавшие себя тогда приемы действий танковых подразделений в условиях превосходства противника в танках и авиации. Он отобрал из них наиболее типичные, соединил их в единую принципиальную схему. Основные ее положения обсудил на совещании командования бригады. И был рад, получив дельные предложения от своих помощников.

Суть разработанной Катуковым схемы лучше изложить его словами: "Мотострелки располагаются в обороне, предварительно отрыв настоящие окопы и ложные. В ложных ставятся макеты пушек и пулеметов. Часть этих окопов занимают небольшие группы бойцов с настоящими пулеметами. На их долю выпадает роль "актеров", инспирирующих передний край. Сзади, на небольшом расстоянии, идут настоящие окопы, а дальше, на танкоопасных направлениях, ставятся танки - иногда взвод, иногда просто одна машина. Для маскировки танки используют местные укрытия: кустарники, деревья, скирды хлеба, стога сена, обратные скаты высот. Каждый экипаж готовит себе не одну позицию, а две-три, которые можно менять незаметно для противника. Экипажи заранее определяют ориентиры и расстояния до них. С пехотой, артиллерией, саперами заблаговременно организуется взаимодействие и устанавливается связь или по радио, или специальными сигналами, или посыльными. Все танковые экипажи должны находиться в поле зрения друг друга, готовые прийти на помощь соседу.

Противник начинает наземную и воздушную разведку. Засады не обнаруживают себя. Противник боем прощупывает передний край. В действие вступают "актеры" в ложных позициях. Танки молчат.

Авиация врага начинает бомбить ложные окопы. "Актеры" незаметно отступают ходами сообщения. И наконец, противник пускает танки в сопровождении пехоты. Наступают самые критические минуты боя.

Стрелки, артиллеристы, минометчики расстреливают пехоту противника. Засады молчат. И только тогда, когда вражеские машины подходят на 200-300 метров, засады выходят на огневую позицию и открывают огонь по атакующим в упор, наверняка. В то же время экипажи засад не выпускают из поля зрения соседей и бьют в борта прорвавшиеся танки противника. Получается косоприцельный, перекрестный, губительный огонь.

Командир засады выходит на огневую позицию только в случае крайней необходимости. Откуда-нибудь из окопчика или из-за кустарника следит он за полем боя, намечает цели, определяет прицел и лишь после этого садится в танк, и машина выскакивает, чтобы открыть огонь. Прицел поставлен, пушка приблизительно наведена на цель. Сделав три-четыре выстрела, танк задним ходом отползает в укрытие. Долго стоять на позиции нельзя: экипаж станет жертвой прицельного огня.

Из укрытия командиры снова ведут наблюдение и снова выскакивают на позицию, но теперь уже на другую. Так повторяется несколько раз".

После обсуждения этой схемы с командованием бригады Катуков провел совещание с командирами подразделений. Каждому из них уже пришлось иметь дело с противником, значительно превосходящим в танках и авиации. Поэтому схема Катукова оказалась всем близкой и понятной. Она и была положена в основу боевой подготовки бригады.

И теперь Катуков с удовлетворением вспоминал, как инициативно командиры подразделений вели занятия по этой схеме и, подобно ему самому, изощрялись в выборе таких ситуаций, которые требовали от экипажей сметки, быстроты реакции, великолепной выучки.

Катуков неуклонно усложнял задачи боевой учебы.

- Важно уметь действовать не только бригадой в целом. Каждое подразделение, каждый отдельный танк нужно готовить к автономным действиям в отрыве от главных сил, - инструктировал Катуков командиров и тут же предлагал приемы, один сложнее другого, для обучения таким автономным действиям.

Тщательно отрабатывались различные варианты связи и разведки - им Катуков придавал исключительно большое значение.

Вспомнилось и другое: "крушение инструкций", как шутил Бойко. Однажды на совещании комсостава зашла речь (в который уже раз!) об отсутствии тягачей для вытаскивания с поля боя поврежденных танков.

Дынер встал и коротко доложил:

- Не дают и в ближайшее время не обещают.

- Вы что-то не договариваете. - Катуков уловил в голосе Дынера интригующую нотку: так он всегда говорил, когда находил какое-то интересное решение.

- Тридцатьчетверки и КВ могут в случае необходимости заменить тягачи... Проверяли, несколько раз проверяли. Тянут, хорошо тянут.

- Это против инструкции, - с сомнением заговорил Кульвинский.

- А... - Катуков махнул рукой. - Завтра же проведем всесторонние испытания.

Испытания еще раз показали, что тридцатьчетверки и КВ прекрасно справлялись с задачей тягачей.

Той же инструкцией запрещалось десантировать на тридцатьчетверках и других танках пехоту. Между тем война показала высокую эффективность непосредственного и одновременного взаимодействия танков и пехоты.

- А что, если нам попробовать вот так десантировать пехоту, предложил Катуков Бойко, наблюдавшему вместе с ним за возвращавшимся с занятий танком, облепленным сверху пехотинцами.

- Еще раз сокрушим инструкцию, - засмеялся тот. - Я тоже думаю, что десанты на танках возможны.

И вновь занятия усложнились, дополненные отработкой действий танковых десантов. И не было случая, чтобы тридцатьчетверки и КВ, даже на сильно пересеченной местности, не выдерживали дополнительной нагрузки.

23 сентября пришел приказ: срочно погрузить бригаду в эшелоны и прибыть в район Кубинки. И вот она снова в пути.

Катуков встал, подошел к окну, рассматривая проносившийся мимо однообразный пейзаж. Воспоминания как бы разом отхлынули, на смену им пришло другое: теперь Катуков мысленно производил смотр своим силам. Что он имеет? Танковый полк - 49 боевых машин, мотострелковый батальон, зенитно-артиллерийский дивизион - 16 орудий, транспортная и ремонтная роты, другие вспомогательные подразделения. "Маловат кулак, - вздохнул он и тут же озорно отметил: - Мал, да удал!" И в самом деле, техника в бригаде в основном была новой - танки Т-34. Бригада представляла собой сплоченный боевой коллектив, состояла из хорошо подготовленных, имевших боевой опыт бойцов и командиров. В экипажах каждый в случае надобности мог заменить другого. Подразделения были обучены различным видам взаимодействия. А моральный дух личного состава! Кулак действительно получился удалым.

До предела занятый подготовкой бригады к предстоящим боям, Катуков внутренне готовил к ним и самого себя. Все это хорошо: и новая техника, и квалифицированный личный состав, и все то, что дает бригаде боевая учеба. Это, конечно, принесет свои плоды. Но что должен сделать он, Катуков, чтобы умножить эти плоды? Память постоянно сверлили слова Федоренко: "Готовьте бригаду так, чтобы она ни в чем немецкой танковой дивизии не уступала". Что ж, пожалуй, это достигнуто. 4-я танковая бригада, Катуков был уверен в этом, способна потягаться с немецкой танковой дивизией. Но в этом ли дело? Техника внесла много нового в военное искусство. И не все, далеко не все возможности использования техники поняты - война ведь, по сути, только началась.

Сейчас эти мысли вновь овладели его сознанием. Вспомнился недавний разговор с Бойко и Кульвинским. Недовольный медлительностью действий некоторых подразделений на прошедших занятиях, Катуков придирчиво разобрал допущенные ошибки на совещании командиров подразделений.

- Не перехватил ли ты, Михаил Ефимович? - обратился Бойко к Катукову, когда тот отпустил командиров. - В целом-то подразделения действовали неплохо. Если будут так воевать с немцами...

- Немцы нам не пример, - ответил Катуков. - Пока я не видел, чему можно у них поучиться, во всяком случае, в нашем, тактическом масштабе. Ну прут. При таком превосходстве - это дело нехитрое. А где искусство?

- Ну это ты... Твои же слова: "Нельзя недооценивать врага", - возразил Бойко.

- А я и не недооцениваю, Я считаю, что ни мы, ни немцы еще не поняли до конца возможности новой техники, танков в частности. Пока я вижу одно: немецкое командование поняло значение в современной войне массированного применения танков.

- С нашей помощью, - включился в разговор Кульвинский. - Теория массированного применения танков еще задолго до войны выдвинута и обоснована советскими военными теоретиками.

- Выучили на свою голову, - зло буркнул Катуков. - Только недоучились они. Вот будет у нас много машин, тогда посмотрим, что это такое массированное применение танков!

- Вернись на землю! - засмеялся Бойко.

- А я на земле. Потому и заглядываю в будущее. Сейчас же... Сейчас мы уже можем успешно использовать танки и в обороне, даже при том, что у нас их намного меньше, чем у немцев. Танки! Да они такое могут! Что такое война танков? Это прежде всего искусное использование маневра, скоростей, молниеносные решения и изощренная хитрость. Это главное и в наступлении, и в обороне, при превосходстве в танках, и когда их мало - тут это даже важнее. Все дело в том, кто практически лучше это освоит - мы или противник. Поэтому я сегодня, как ты сказал, и перехватил.

Засиделись за полночь. Катуков тогда, что говорится, разошелся говорил о вымученном, тщательно взвешенном долгими раздумьями, не раз проверенном на учениях - о непрерывной разведке, взаимодействии танков с пехотой и артиллерией, различных приемах танковых засад - обо всем, что его собеседники давно знали от него самого и чему вместе с ним учили бригаду. Они понимали, что Катуков, как это бывает с людьми, долго сосредоточенными на какой-либо идее, говорил больше самому себе. Но и они увлеклись - идеи Катукова в процессе боевой учебы бригады стали их собственными.

- Плохо, очень плохо, что это у нас не получилось в масштабе всей войны, но формулу я считаю правильной. Воевать надо малой кровью, убежденно говорил Катуков. - И сейчас от этой формулы не нужно отказываться. Во всяком случае, наша бригада должна воевать именно так,

Вспоминая сейчас этот разговор, Катуков почувствовал себя неловко. "Занесло меня тогда, - досадовал он. - Может быть, уже завтра за все эти слова придется ответ перед своей совестью держать, доказывать на деле свою правоту". Но в правоте своей Катуков был уверен и досадовал потому, что, как ему казалось, говорил тогда несколько выспренне, а этого он терпеть не мог, "Расхвастался, едучи на рать", - мысленно ворчал он на себя.

В купе вошел Бойко:

- Отоспался, Михаил Ефимович? Подъезжаем к Мценску.

- Вижу, - ответил Катуков, кивнув на окно, за которым проплывали пепелища с обугленными трубами, воронки на улицах маленького городка. Все. Отсюда своим ходом.

Собравшись в штабном автобусе, Катуков, Кульвинский и Никитин начали обсуждать план разведки. В это время в автобус вошел приземистый человек в красноармейской плащ-палатке и каске. Это был генерал-майор Лелюшенко. Тут же провели короткое совещание.

- До вас в город вошел батальон курсантов Тульского оружейно-технического училища. На сегодня ваша бригада и этот батальон все наши наличные силы, - информировал Лелюшенко. - Другие части и соединения корпуса на подходе. У вас, товарищ Катуков, есть соображения?

- Разведка, разумеется, в первую очередь разведка.

Утром 4 октября Катуков направил в сторону Орла две группы танков с десантами по роте мотопехоты. Одной из них командовал капитан Гусев, другой - старший лейтенант Бурда. Сам Катуков вместе с Никитиным выехал вслед за разведкой для изучения местности. Примеряясь к разным рубежам, они наконец выбрали наиболее удобный для обороны - в пяти километрах от Орла по северному берегу реки Оптуха, неподалеку от села Ивановского.

К вечеру к рубежу подтянулись все части бригады и сразу же приступили к оборудованию позиций. В ночной темноте рыли траншеи глубокого профиля, ложные окопы, ранним утром расставили танковые засады и артиллерию. Соседей справа и слева бригада не имела. Поэтому Катуков организовал тщательную разведку, приказал выдвинуть на фланги танковые засады. Он поспевал всюду и каждый раз убеждался, что все делается быстро, сноровисто и как надо: засады имели по две-три хорошо замаскированные позиции, артиллерия продуманные пути для маневрирования. Словом, учеба в лагере под Сталинградом давала свои плоды.

Вскоре стали поступать сведения от капитана Гусева. Он поставил танки в засаду вдоль шоссе на выходе из Орла. Ночью послышался лязг гусениц и шум моторов. Вышедшая из-за туч луна осветила шоссе: по нему быстро двигалось десять танков. "Разведка!" - решил Гусев и приказал открыть огонь. Постоянно меняя позиции, экипажи Гусева уничтожили четыре вражеских танка. Остальные поспешно вернулись назад.

Катуков был недоволен действиями разведчиков. Конкретных данных капитан Гусев не добыл, с группой Бурды вообще связи не было. Но кое-что все же прояснилось. Во-первых, подтвердилось, что в Орле сосредоточены крупные силы противника. Во-вторых, противник выслал разведку. Значит, задерживаться в Орле не намерен.

И действительно, всю ночь на 5 октября вражеские разведывательные группы пытались прощупать оборону бригады. Часам к десяти утра, когда кончился дождь и небо прояснилось, загрохотала артиллерия противника, в небе появились его бомбардировщики. Немало авиабомб и снарядов упало на ложные позиции. И вообще, сказались правильное устройство укрытий и тщательная маскировка: сколько-нибудь существенного ущерба от артиллерийской и авиационной подготовки противника бригада не понесла.

Вскоре перед позициями мотострелкового батальона появились танки противника, за ними густой россыпью двигалась мотопехота. Катуков с Кульвинским были в это время на переднем крае мотострелков. Кульвинский насчитал около 40 одних лишь танков и, пожалуй, столько же, если не больше, бронемашин и бронетранспортеров.