Помоги проекту - поделись книгой:
Агата Кристи
Тайна лорда Листердейла
Миссис Сен-Винсент складывала числа. Раз или два она вздохнула, потирая лоб: у нее все сильнее болела голова. Она всегда недолюбливала заниматься арифметикой. Но теперь ее доходы были ограничены, и приходилось заниматься этими нудными подсчетами.
Конечно же, сумма явно не та! И она снова стала все пересчитывать. Она нашла одну пустяковую ошибку — всего на один пенс, но все остальные цифры были правильными.
В последние дни ее совсем измучили головные боли. Миссис Сен-Винсент опять вздохнула, подняла голову и увидела, как открылась дверь и в комнату вошла ее дочь Барбара. Барбара Сен-Винсент была очень хорошенькой: у нее были тонкие, как у матери, черты лица, такой же горделивый поворот головы, но глаза не голубые, а темно-карие, а рот, пухлый и яркий, и очень привлекательный.
— О Мама! — воскликнула она. — Опять воюешь со счетами? Брось ты их в огонь.
— Мы должны знать, в каком положении находимся, — неуверенно сказала миссис Сен-Винсент.
Девушка пожала плечами.
— Мы всегда в одном и том же положении, — сухо сказала она. — Проклятье. Как обычно, истрачено все до последнего пенни.
Миссис Сен-Винсент в который уже раз, вздохнула.
— Ах, если бы… — начала она и остановилась.
— Я должна найти какую-нибудь работу, — мрачно сказала Барбара. — И срочно. В конце концов, я же окончила курсы стенографии и машинописи. Но ведь таких как я, — миллион! «Где работали?» «Нигде, но…» — «О, спасибо. Мы вам позвоним». Но они никогда не звонят! Я должна найти какую-нибудь работу — какую угодно…
— Пока не надо, дорогая, — попросила ее мать. — Подожди еще немного.
Барбара подошла к окну и встала, смотря невидящим взглядом на ряд грязных домов напротив.
— Иногда, — произнесла она медленно, — я жалею о том, что прошлой зимой кузина Эми взяла меня с собой в Египет. Да-да, там конечно было замечательно, — возможно в моей жизни ничего подобного никогда уже не будет. Мне было там очень хорошо. Но только уж очень большой контраст… Ведь после — снова все это… — Она обвела рукой комнату.
Миссис Сен-Винсент проследила взглядом за ее ладонью и снова вздохнула. Их жилище представляло собой весьма убогое зрелище. Засохшие бессмертники, листья которых утопали в пыли, крикливая дешевая мебель, безвкусные, местами выцветшие обои. Несколько ценных вещиц китайского фарфора, но сильно потрескавшихся и склеенных во многих местах, — их уже нельзя было продать даже за бесценок; вышитое покрывало, накинутое на спинку дивана, акварельный набросок молодой девушки, одетой по моде двадцатилетней давности, похожей на миссис Сен-Винсент.
— Я, собственно, не о нас, — продолжала Барбара, — мы с тобой уже привыкли к такой жизни, как-нибудь выживем. Но только не думай об «Анстейсе»…
Она оборвала себя, не решаясь продолжить о доме, который принадлежал роду Сен-Винсентов на протяжении столетий, а теперь оказался в чужих руках.
— Если бы только отец… не занимался спекуляцией… и не увяз в долгах…
— Дорогая, — сказала миссис Сен-Винсент, — всем известно, что твой отец не был создан для бизнеса.
Она произнесла это как приговор, и Барбара подошла, поцеловала ее и прошептала:
— Бедная моя мамочка, я больше ничего не скажу.
Миссис Сен-Винсент снова взяла карандаш и склонилась над столом. Барбара подошла к окну:
— Мама, сегодня утром Джим Мастертон сказал, что хочет зайти к нам в гости.
Миссис Сен-Винсент положила карандаш и резко подняла голову.
— Сюда?! — воскликнула она.
— Ну конечно! Мы же не можем пригласить его пообедать с нами в «Ритце»[1],— усмехнулась Барбара.
Мать с несчастным видом окинула взглядом комнату — в глазах ее отразилось отвращение.
— Ты права, — сказала Барбара. — Это ужасное место. Элегантная бедность! Лучше некуда — до блеска отмытый деревенский домик, поношенный ситец хорошей расцветки, вазы с розами, чайный сервиз Дерби[2], который сама же и моешь. Это то, что так любят описывать в книжках. А в реальной жизни, когда ваш сын начинает свою карьеру с самой низшей ступеньки, — это означает Лондон, чопорную домохозяйку, на лестнице — грязь, соседей, которые, относятся к тебе с явным недоверием, треску на завтрак — и все в таком духе.
— Если бы только это… — начала миссис Сен-Винсент. — Видишь ли, я не уверена, что в дальнейшем мы сможем позволить себе даже такую квартиру.
— А это означает — о ужас! — что нам с тобой придется довольствоваться одной комнатой, которая будет и спальней и гостиной одновременно. А Руперту придется жить в самой настоящей каморке прямо под крышей. И когда Джим придет нас навестить, я встречу его внизу в кошмарном холле, где торчат кумушки с вязаньем. Они будут сплетничать и перешептываться, глядя на нас, обязательно будут кашлять таким дребезжащим кашлем!
Наступила мучительная тишина.
— Барбара, — наконец заговорила миссис Сен-Винсент. — Ты… Я, собственно, вот о чем, ты собиралась… — Она замолчала, слегка покраснев.
— Не надо деликатничать, мама, — сказала Барбара. — Сейчас это не принято. Ты ведь хотела спросить… выйду ли я замуж за Джима? Я была бы рада, если бы он попросил моей руки. Но боюсь, он не попросит.
— О Барбара, дорогая…
— Это одна из возможностей, указанных кузиной Эми, чтобы попасть (как пишут в дешевых романах) в высшее общество. Я очень нравлюсь Джиму. Но теперь он придет и увидит меня здесь! А он странный человек — привередливый и старомодный. А мне… мне он даже нравится за это… Это напоминает мне наш «Анстейс» и деревню — словно сто лет прошло, но это так… так, ох! Я не знаю… так ароматно. Как заросли лаванды!
Она рассмеялась, почти устыдившись своего сентиментального пыла. Миссис Сен-Винсент искренне воскликнула:
— Мне бы хотелось, чтобы ты вышла замуж за Джима Мастертона. Он — из нашего круга. К тому же он очень богат, но это, конечно, не самое главное.
— И все-таки это очень даже неплохо, — сказала Барбара. — Я так же, как и ты, устала от нашей бедности.
— Но, Барбара, ты же не только…
— Не только из-за денег? Нет. Но и из-за денег тоже. Я… О, мама, разве ты не видишь, что я права?
Миссис Сен-Винсент выглядела очень несчастной.
— Как бы мне хотелось, чтобы он увидел тебя в подобающей обстановке, моя девочка, — произнесла она с тоской.
— Будь что будет! — воскликнула Барбара. — Зачем расстраиваться раньше времени? Надо всегда надеяться на лучшее. Извини, я, кажется, стала ужасной занудой. Не переживай, дорогая.
Она обняла мать, поцеловала ее в лоб и вышла. Миссис Сен-Винсент, забросив свои счета, присела на диван. Мысли в ее голове крутились словно белка в колесе:
«Ты можешь говорить что угодно, но обстановка для мужчин очень важна. По крайней мере, до помолвки. Потом-то он узнает, какая ты милая, добрая девочка. Молодые люди так легко перенимают привычки и тон тех, с кем общаются. Руперт, например, теперь просто неузнаваем. Нет, я совсем не хочу, чтобы мои дети были заносчивыми буками. Ни в коем случае… Но я не перенесу, если Руперт решится на помолвку с той ужасной девицей из табачной фирмы. Может быть, она даже окажется вполне приличным человеком. Но она не нашего круга. Ах, как все это тяжело! Бедные мои крошки. Если бы я могла хоть что-нибудь сделать для вас… хоть что-нибудь. Но где взять деньги? Мы продали все, чтобы помочь Руперту встать на ноги. Если честно, даже это было нам не по средствам».
Чтобы отвлечься, миссис Сен-Винсент взяла «Морнинг пост»[3] и пробежала глазами объявления на первой странице, хотя она уже их помнила почти наизусть. Одни хотят заработать; другие хотят выгодно разместить свои средства; кто-то хочет купить зубы (она всегда удивлялась — зачем?); кто-то продает меха и платья и надеется на хорошую цену.
Внезапно ее взгляд задержался, она снова принялась их перечитывать: «Только для леди и джентльменов. Маленький дом в Вестминстере[4], изысканно обставленный, сдается тому, кто действительно будет заботиться о нем. Арендная плата чисто номинальная. В посредниках не нуждаемся».
Обычное объявление. Она читала много таких, вернее, почти таких. Но никто и никогда не предлагал в них номинальную плату.
Так как она была очень взбудоражена и ей хотелось избавиться от печальных мыслей, она надела шляпку и поспешила по адресу, указанному в объявлении.
Оказалось, что это была посредническая контора по сдаче домов. Не из новых фирм с суетливыми, бойкими юношами, а порядком одряхлевшая, старомодная контора. Миссис Сен-Винсент робко извлекла из сумочки газетную вырезку и попросила пояснить ей детали. Седой господин, к которому она обратилась, задумчиво погладил себя по подбородку.
— Отлично. Да, отлично, мадам. Дом в объявлении, — это номер семь по Чевиот-Плейс. Вам нужен ключ?
— Я бы хотела сначала узнать об оплате, — сказала миссис Сен-Винсент.
— А! Арендная плата. Точной суммы я сейчас вам не назову, но могу вас уверить, что она чисто номинальная.
— У каждого свои представления о том, что можно считать «чисто номинальным», — заметила миссис Сен-Винсент.
Почтенный джентльмен позволил себе усмехнуться:
— Да, это старый трюк, многие пользуются им, чтобы заманить клиента. Но можете мне поверить — это не тот случай. Две-три гинеи[5] в неделю, не больше.
Миссис Сен-Винсент решилась взять ключ. У нее, конечно, не было возможности снять этот дом. Но ей хотелось хотя бы взглянуть на него. Должно быть, в нем имелся какой-то изъян, раз предлагают такую цену.
Но сердце ее дрогнуло, когда она увидела его во всей красе. Не дом, а мечта. Времен королевы Анны[6] — и при этом в отличном состоянии! Дворецкий, открывший дверь, был сед, носил небольшие бакенбарды, у него было величаво-спокойное лицо и повадки — как у архиепископа. «У доброго архиепископа», — мысленно добавила миссис Сен-Винсент. Он взглянул на записку агента с благосклонностью.
— Да-да, мадам. Я сейчас вам все покажу. Можно хоть сейчас въезжать.
Он прошел вперед, открывая двери и называя комнаты:
— Гостиная, белый кабинет, туалетная комната, мадам.
Да, все это походило на мечту. Вся мебель — соответствующего времени, каждая вещь отполирована, а еле заметные царапинки придавали им еще большее очарование — что называется мету прошлого. Большие прекрасные ковры изысканно-неярких расцветок. В каждой комнате стояли вазы со свежими цветами. Сразу за домом начинался Грин-парк[7]. Весь этот уголок был напоен шармом старого мира.
На глаза миссис Сен-Винсент навернулись слезы, она с трудом сдерживала рыдания. Именно так выглядел и их «Анстейс». «Анстейс»…
Интересно, заметил ли ее переживания дворецкий? Если да, то у него хватило такта ничем этого не выдать — вот что значит выучка. Она любила таких вот вышколенных старых слуг. Ей было с ними спокойно и непринужденно. Они были для нее как друзья.
— Дом прекрасный, — сказала она мягко, — просто восхитительный. Я рада, что увидела его.
— Вы ищете жилье только для себя, мадам?
— Нет, со мной еще сын и дочь. Но я боюсь… — Она замолчала, не осмеливаясь продолжать, но инстинктивно почувствовала, что дворецкий понял ее. Не глядя ей в лицо, он произнес вежливо-безразличным тоном:
— Случайно я узнал, мадам, что владелец очень хотел бы найти хороших жильцов. Арендная плата для него не важна. Для него главное, чтобы дом попал в руки тому, кто будет бережно со всем обращаться, заботиться.
— Я бы так о нем заботилась, — тихо сказала миссис Сен-Винсент. — Спасибо вам за то, что все показали мне. — И повернулась, чтобы уйти.
— Не за что, мадам.
Он почтительно проводил ее и долго стоял на пороге, глядя ей вслед.
Она подумала: «Он все понял. Ему жаль меня. Он тоже старой закваски. Он хотел бы, чтобы именно я жила в этом доме, а не какой-нибудь лейборист[8] или пуговичный фабрикант! Да, мы — обломки старого — вымираем, но мы связаны друг с другом какими-то невидимыми нитями».
В конце концов она решила не ходить больше в посредническую контору. Зачем? Такую плату может позволить себе даже она. Но как быть со слугами? В подобном доме без слуг не обойтись.
На следующее утро на ее столе лежало письмо — из той самой конторы. Ей предлагали взять в аренду дом № 7 по Чевиот-Плейс. Две гинеи в неделю — сроком на шесть месяцев, а в конце приписка:
Условия конечно же были прекрасные. Она была так поражена всем этим, что даже прочитала письмо вслух. Последовал град вопросов, и ей пришлось рассказать детям о вчерашней поездке.
— До чего скрытная у нас мамулечка! — вскричала Барбара. — Там действительно так чудесно?
Руперт, солидно откашлявшись, приступил к подробному допросу.
— Что-то тут не то. На мой взгляд, все это подозрительно. Очень подозрительно.
— Ну-ну, мой непутевый братец, — сказала Барбара, сморщив носик. — Что же тебя не устраивает? Ты в своем репертуаре, Руперт, вечно тебе мерещатся всякие тайны. Ты просто начитался своих любимых детективов.
Чтобы в самом центре Лондона, и такая арендная плата — это же смешно, — сказал Руперт и добавил многозначительно: — К таким вещам надо относиться осмотрительнее. Нет, в этом предложении определенно есть что-то подозрительное.
— Чепуха, — сказала Барбара. — Дом принадлежит очень богатому человеку с уймой денег, он дорожит им, гордится и хочет, чтобы, пока он отсутствует, в нем жили приличные люди. Его можно понять. Деньги, возможно, не играют для него большой роли.
— И какой, ты говоришь, адрес? — переспросил Руперт у матери.
— Семь, Чевиот-Плейс.
— Ого! — Он вскочил со стула. — Так слушайте, что я вам скажу. Это тот самый дом, из которого исчез лорд Листердейл!
— Ты уверен? — спросила миссис Сен-Винсент.
— Абсолютно. У него есть еще несколько домов в Лондоне, но жил он именно в этом. Однажды вечером он вышел из него, сказав дворецкому, что отправляется в клуб, и больше его никто не видел. Ходили слухи, что он собирался бежать в Восточную Африку или куда-то еще дальше. Наверное, не успел бежать и его убили — в собственном доме. Ты сказала, что там все стены обшиты панелями?
— Да, — тихо сказала миссис Сен-Винсент, — но…
Руперт не дал ей договорить. Им овладело невероятное воодушевление:
— Панели! Значит, точно! Там наверняка есть хорошо замаскированный тайник. Труп запихнули туда, там он и находится. Возможно, тело сначала забальзамировали.
— Руперт, дорогой, не городи чепухи, — строго сказала миссис Сен-Винсент.
— Не будь идиотом, — посоветовала ему Барбара. — Твоя крашеная блондинка слишком часто водит тебя в кино.
Руперт поднялся и с достоинством, которое он мог почерпнуть в своем несолидном возрасте, сказал:
— Ты снимешь этот дом, мамочка. А я разгадаю его тайну. Вот увидишь. — И он выбежал из дома, боясь опоздать на работу.
Мать и дочь переглянулись.
— Сможем ли мы, мама? — робко прошептала Барбара. — О! Если бы нам удалось!
— Слуг, — сказала миссис Сен-Винсент патетически, — надо кормить, ты же знаешь. Конечно, это необязательно, но тем не менее это серьезное «но». Когда в доме нет прислуги, можно обойтись скромной пищей, а то и чаем…
Она жалобно посмотрела на Барбару, и та ей кивнула.
— Тут есть над чем подумать, — сказала мать.
Но на самом деле она уже приняла решение. Она видела, какой надеждой лучатся глаза дочери. И подумала: «Джим Мастертон должен видеть ее в подобающей обстановке. Это шанс — другого такого не будет. Я должна им воспользоваться».
Она села и написала посредникам, что согласна принять их предложение.
Поделиться книгой: